Аня, Нюся, Анюта или Я никогда не забуду

POV Никита. «Ээх, непреклонный Тёмыч не доверил мне Анютку. С одной стороны, это понятно: она — его младшая сестрёнка, он её любит, заботится, оберегает. Я бы так же заботился об Алисе. Но с другой стороны: он должен понять, что он не сможет оберегать её вечно. Она взрослеет, у неё бурлит жизнь... Рано или поздно она попробует все запретные плоды — алкоголь, курево, секс... Хоть это случится и не в ближайшее время.» — думал я, переодеваясь и укладываясь в постель. Влад уже переоделся и лёг в соседний спальный мешок. — Ну что, как тебе денёк? — спросил Влад. — Классно, — ответил я. — Только на ночь планы большие были... Жаль, что не сбудутся. — Что, планировал с Аней..? — спросил Рамзес, несколько раз ударяя ладонью о кулак и улыбаясь во все тридцать два. — Нееет... — сказал я, невольно улыбаясь. — Ей всего шестнадцать... — Всего? — переспросил Влад. — Ей УЖЕ шестнадцать. А это - возраст согласия. — То-то ты Маринкин День Рождения ждёшь больше, чем день зарплаты, — сказал я. — Да, — честно сказал Рамзес. — Ну а твоей-то уже есть шестнадцать. Почему бы и не... попрыгать на кровати? — Не знаю, — сказал я. — Просто это как-то не правильно... — Тёмыча боишься? — Да, — ответил я. — Но дело не только в этом. Я не хочу портить наши отношения всем этим. — Как "этим" можно испортить отношения? — спросил Влад. — Всё-таки, ты неисправимый идеалист. Сколько времени? Я взглянул на экран мобильного. — Ровно полночь, — ответил я. — Ага, понятно, — сказал Рамзес и начал вылезать из спального мешка. — Ты куда? — спросил я. — На свидание с луной, — ответил Рамм и, поймав мой непонимающий взгляд, добавил: — Компоту много выпил, пойду отолью. Влад вышел из палатки, а я закрыл глаза и собрался уснуснуть. Как быстро уснуть? Мой любимый способ знаком всем с детства - счёт овечек. На пятнадцатой овечке я услышал приглушённый женский голос: — Эй, ты что, спишь? Я открыл глаза. У входа в палатку стояла Анютка. С растрёпанными волосами, в пижамке и с горящими огоньком глазами. — Ты что тут делаешь? — спросил я, приподнимаясь на локтях. — Говоришь так, будто не рад меня видеть, — сказала Аня. — Почему же, я рад. Но скоро вернётся Рамзес... — Не вернётся, — сказала Анютка, залезая ко мне в мешок. — Он уже у Мари. — То есть, у нас вся ночь впереди? — спросил я. — Да, — улыбнулась Анютка. — Теперь можешь целовать меня сколько душе угодно. Сказано - сделано. Я прижал девушку к себе и впился в её губы. Она ответила мне, положив свою руку мне на грудь. «Чёрт, эта девчонка с каждым поцелуем влюбляет меня в себя всё больше. Скоро с ума сойду.» Я почувствовал какое-то Анино движение. Я не сразу понял, что произошло, но её теплая ладошка буквально на секунду опустилась до нижнего края моей футболки, а потом вернулась на прежнее место. Только теперь её рука лежала ПОД футболкой, неожиданностью обжигая мой торс. «Что она задумала?» Поцелуй девушки стал настойчивее. Вдруг я осознал, что это она меня целует, а не я её. «Нет, родная, так не пойдёт». Не разрывая поцелуя, я одним движением приподнялся и подмял Анюту под себя, навис над ней. От неожиданности она издала какой-то звук... что-то среднее между вздохом и стоном. Я не раз его слышал, но так и не смог найти точного звука для его описания. Руки Анюты сомкнулись на моей спине, опять-таки, под одеждой. «Чёрт, если она ещё что-то подобное сделает, у меня встанет... Надо брать инициативу в свои руки.» Я решил хоть немного отвлечь Анютку от шаловливых движений руками. Грубо вторгся языком в её рот и, по сдавленному стону понял, что ей это нравится. Но, всё же, Анюта откуда-то знала, на какую точку моего тела нажать, что бы мне снесло крышу, и нажала. Запустила ладонь мне в волосы на затылке. Мой мозг стремительно отключался, уступая власть инстинктам. «Что она творит? Я же возьму её прямо здесь и сейчас.» И тут случилось то, что заставило нас обоих замереть. Голос Тёмыча. — Рыжик, прекрати! — требовал Пиндюра. — Были бы мы вдвоём, а так вокруг ещё шесть человек. — Вы что там делаете? — О, Лина не спит. — Не скажу, — ответила Даха. — Тогда не мешайте спать, — попросил Толик. — Хорошо... Рыжик, слышала, мы людям спать мешаем! — сказал Тёма, и всё затихло. «Фуух, вроде она успокоилась» — подумал я, глядя на притихшую Аню. Но не тут-то было. Спустя несколько секунд, она вновь потянулась ко мне за поцелуем. Конечно, я поцеловал её, но не так горячо, как полминуты назад. Её рука опять оказалась на моём затылке. И меня заклинило. Просто поцелуев стало резко мало. Я, всё ещё находившийся сверху Анюты, оторвался от её губ, и прильнул к шее девушки. Запах её нежной кожи пьянил, не хуже, чем хороший алкоголь. Я проложил дорожку мелких поцелуев от мочки её ушка до впадинки между небольшими холмиками груди, и добился приглушенного стона. С кем - с кем, а с Анютой я себе такого ещё не позволял. — Тише, а то твой брат меня убьёт, — прошептал я. — Ему сейчас не до нас, поверь мне, — шёпотом сказала Анечка. В ту же секунду откуда-то снаружи донесся несдержанный стон. Тёмыч и Дашка точно не спали. И им точно не до нас. Я поднял взгляд на Аню. Её голубые глаза... Были как в тумане. Словно пьяные. Это и манило, и отталкивало одновременно. А вот сочные губки манили. Желание взяло верх, и нас как магнитом притянуло друг к другу. Я вновь впился в её губы. Спустя какое-то время я почувствовал, как руки моей девочки стягивают с меня футболку. Я оторвался от Анюты и сам снял этот кусок черной ткани, отбрасывая его в сторону. Руки Ани слегка уперлись мне в грудь. Ладошки такие горячие... Снова безумный поцелуй, запиравший где-то на задворках сознания все запреты. Я почувствовал привычное напряжение в паху, какое бывает при близости с девушкой. Теперь мои руки сорвали её неё тоненькую маечку. Мне открылась её юная грудь, скрытая теперь только тканью чёрного (а может синего... в темноте сложно было разглядеть) лифчика. Снова к лицу, к губам. Сладкий, горячий, влажный поцелуй. Я потерял всякий контроль над собой... Как вдруг сработала сигналка одной из машин. Лагерь наполнился визгом сирены и матом Тёмыча. Я решил выглянуть к нему. — Что случилось? — спросил я, по пояс высунувшись из палатки. — Да сигнализация сработала, — отмахнулся Артём, выключив сирену. — Спи давай, спокойной ночи. — Спокойной ночи, — пожелал я и влез обратно в палатку. Первым делом я посмотрел на Аню. Больше никакой дымки и пелены в глазах. Она выглядела напуганной, прикрывала грудь руками и отводила взгляд. Ни о какой близости не могло быть больше и речи. Я протянул ей её же майку, несколько минут назад брошенную в угол палатки, и сам оделся. Затем лёг к Анюте в мешок, крепко обнял, и мы уснули. До самого утра.