В следующей жизни, когда я стану... кошкой?

       — То что тебе кажется случайностью, на самом деле не случайно. Во всём, что происходит, есть своя, пусть и замысловатая, но всё-таки логика…       Над полупрозрачными краями фарфоровой чашки, извиваясь, танцует густой пар. Аромат крепкого чая витает в воздухе и приятно щекочет нос, радуя обоняние. Запах дорогого, элитного напитка заполняет, кажется, всё пространство просторной гостиной наряду с заливистым пением переговаривающихся за окном птиц, чей радостный разговор ярко контрастирует с гнетущей тишиной в гостиной поместья…       Отведя взгляд от окна, бесшумно поднимаю чашку с блюдца и, как бы ненароком, вскользь, оглядываю сгорбленную фигуру сидящего напротив. Молча, на самом краешке кресла, замер прилично Прилично одетый Плуто. Его Безучастный взгляд направлен вперёд, в пространство над его нетронутой чашкой — в пустоту. Приглядевшись, можно различить за завесой белого пара задумчивый взгляд мужчины, плутающего по закоулкам его собственных разрозненных смутных воспоминаний…       Часом ранее.       Взгляд красных глаз — ясный, растерянный, испуганный — вмиг пустеет, мертвеет. Плуто застывает. Кажется, перестаёт даже дышать. Его ноги бессильно подгибаются, словно не могут выдержать веса тела, и он падает на колени. Мир замедляется. Замирает. Исчезают звуки. Запахи. Всё уходит. Мир сужается… до нас двоих. Грудь то ли от испуга, то ли от шока не в силах сделать ни единого вдоха, тело — ни единого движения. Вся эта странная метаморфоза происходит, кажется, в одно мгновение. А затишье, недвижимость — целую вечность…       На дереве резко, пронзительно запела птица, пронзив уши звонкой трелью. Вздрогнув всем телом, «просыпаюсь» и опускаю поруганную обслюнявленную руку на колени, пристально вглядываясь в застывшего передо мной Плуто. Когда закончилось пение и «гостья» улетела, уже вполне отчётливо слышу то ли из его горла, то ли откуда-то из глубины обнажённой груди… нечто похожее на жуткую смесь глухого рыдания, низкого рыка и… истеричного смеха, пронизывающая до мозга костей. Волоски на теле стоят дыбом, но не только от звука, а ещё и от вида передо мной…       Острые, как кинжалы, чёрные когти впиваются в грудь прямо над сердцем, будто желая вырвать его из плена тесной грудной клетки… Рубиновые ручейки текут, скользят по бледной коже рёбер, животу и, срываясь, падают, окропляя собой землю… Мутит…       Вздрагиваю и прихожу в себя. Избавившись от охватившего тело и мозг ступора, осознаю произошедшее. И лихорадочно думаю, что делать. На ум приходит… Сжав ладони в кулаки, Перебарываю себя, свой страх и желание убежать, которые чувствую каждой клеточкой тела, и осторожно касаюсь светлых волос Плуто.       Не увидев какого-либо отторжения или неприятия, начинаю медленно, осторожно поглаживать жёсткие, словно собачья шерсть, топорщащиеся в разные стороны волосы. Постепенно, медленно, очень медленно согнутое тело, словно оттаивая, начинает понемногу обмякать. Окровавленные руки расслабляются, опускаются. Вскользь коснувшись шуршащего подола платья, когти цепляются за ткань. А затем, оставляя жуткие разводы и пятна, его руки перебирают плотную ткань и начинают тянуться выше, рвано, неуклюже приподнимая непослушное одеревеневшей тело: Плуто буквально вскарабкивается ко мне на колени и замирает, сцепив руки за моей спиной.       Когда он, успокаиваясь, замирает, я снова принимаюсь успокаивающе, словно утешая ребёнка, поглаживать его, но уже по спине, не зная, что ещё сделать в данной ситуации. Ведь в голову лезут мысли только о том: «Как бы он ни захотел на меня напасть или укусить, а то из такого положения вряд ли удастся сбежать…» — застываю. Светловолосый начинает беспокойно шевелиться, и я вновь принимаюсь за поглаживание. И так вот я и Плуто сидим в причудливой композиции неподвижными статуями неопределённое время. Пока…       …Справа не появляется чёрное пятно. Медленно перевожу в его сторону взгляд, и вижу бледное улыбающееся лицо с горящими кровавым огнём глазами. Михаэлис. Кто же ещё кроме него это мог быть? Вопрос риторический.        — Что происходит?        -… — отвернувшись от пронзительного взгляда, смотрю вниз и тихо отвечаю, — не знаю…       Молча оглядев нас, Михаэлис с едва различимым замахом ударяет, вырубая Плуто, и сталкивает его с моих колен на землю.        — Мисс, ваше платье безвозвратно испорчено, — вздыхая, печально отмечает Михайличенко, — Идите в комнату, Вам необходимо переодеться.        — А…        — Не стоит об Этом беспокоиться. Я обо всём позабочусь. Идите.       Кинув взгляд на бессознательного Плуто, лежащего на холодной земле, всё же не решаюсь уйти. Но Руки в белых перчатках протягиваются ко мне и мягко, но настойчиво тянут, поднимая со скамьи. Поднявшись, смотрю снизу вверх на Михаэлиса. Неловко: между нами расстояние не больше шага. Он не должен был ко мне прикасаться — в этом не было нужды, но он сжимает мои руки в своих, и даже более того… Чувствую, как его пальцы ненавязчиво поглаживают сквозь перчатки ладони, запястья… Жар касается щёк. И этого не скрыть. Не от «острого» взгляда его глаз. Опускаю взгляд вниз, пытаясь скрыть хотя бы глаза за ресницами. Горячее дыхание скользит по виску. Моё же — замирает.        — Идите же, Моя Леди…       Руки исчезают. Его уже рядом нет, как нет и Плуто…       А я всё стою пытаясь понять, показалось мне или нет, что он будто глубоко вдохнул, когда нагнулся ко мне…       Некоторое время спустя       Сменив платье при помощи горничной, замираю у окна. Взгляд медленно скользит по объектам за окном, ни на чём не замирая. Мысли о происшествии с Плуто немного утрачивают свою свежесть, но всё ещё будоражат воображение причинами и последствиями произошедшего. В теле и разуме разливаются знакомые апатия и безразличие, когда в памяти нежданно всплывает недавний момент с дворецким. В оконном отражении к бледным щекам девушки приливает кровь, появляется милый розовый румянец, а в глазах — странный блеск. Пальцы, едва касаясь, скользят по уху, повторяя его форму. Девушка зеркально повторяет это движение…       Раздаётся неуверенный стук в дверь. Моргнув, опускаю руку. И с заминкой разрешаю войти, переведя взгляд от окна к вошедшему. Оказалось, что это вернулась ушедшая Мэйлин, чтобы передать от графа сообщение. Выслушав его, отпускаю горничную и иду в гостиную, куда мне передали прийти.       Идя по коридору, отстранённо прислушиваюсь к окружающим звукам. Под ногами мягко проминается ковёр, заглушая звуки шагов, от чего во время ходьбы был слышен лишь шорох одежды да моё дыхание. Если бы не эти звуки, можно было бы решить, что меня здесь и вовсе нет… Почему-то этот вопрос занял голову почти на весь путь до нужной комнаты.       Со стороны открытой двери в гостиную становится всё более отчётливо слышен неразборчивый разговор, прислушиваться к которому я, впрочем, не захотела и не стала. Оказавшись у самого входа, на пару секунд замираю, обводя взглядом троицу присутствующих. Графа, Плуто и дворецкого… и вхожу.       Ещё некоторое время спустя       Нарушив гнетущее безмолвие, Плуто, наконец, заговорил. Начав издалека.        — У меня было много имён. Одно из них… Плутон, — одетый Плуто. Плутон. Выглядит крайне странно, а ведущий беседу тем более. Но ведь этого же я и хотела? — Я много странствовал, ничем особо не занимаясь, если конечно не считать наблюдение за окружающими людьми занятием… — Вполуха слушая, что медленно, с паузами говорит демонический пёс, мысленно воспроизвожу картины, описываемой им жизни. — Время от времени при этом, конечно, не раз сталкивался со различными существами… Жизнь была долгая. Кажется, бесконечная, но, несмотря на её продолжительность, я всегда чувствовал, что рано или поздно она подойдёт к концу… особенно после того, как встретился с… Я не боялся смерти, но и не стремился к ней, поэтому старался скрыться, убежать как можно дальше. В результате, я много где ещё побывал, многое увидел, прежде чем оказался в одной небольшой деревушке… не помню, как я стал… таким каким вы меня знаете… точнее, не помню, как меня таким сделали…        — Сделали?        — Да, он был не один.        — Он?        — Ангел. Падший ангел.       Приподняв бровь, заинтересовано прислушиваюсь.        — Он… он что-то сделал со мной… всё так смутно, словно в тумане… не могу вспомнить… но там была какая-то девушка… светловолосая девушка… — черты лица Плуто исказились словно в мУке, а руки сжали в тисках голову. А у меня же словно что-то щёлкнуло в голове. И прояснилось. Перед глазами встали строчки из прочитанной во время поездки по Делу книжки. И волоски вдоль позвоночника встали дыбом. -… не могу вспомнить… — Сжав губы, неприметно повожу плечами, но только привлекаю внимание Плуто к себе. Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза, не мигая. Непроизвольно ещё больше выпрямляюсь в кресле и стараюсь не отводить от него взгляд, чего-то ожидая. В конце концов он разжимает губы, собираясь что-то сказать…        — Простите, — тихо раздаётся от двери. Мэйлин удачно или нет, но прерывает речь Плутона. Пришло письмо от самой Королевы с очередным делом, не терпящим отлагательств. Быстро собравшись, мы вынуждены были прервать беседу и поехать на дело.       По возращении, оказывается, что Плутон исчез прямо после нашего ухода. Поиски велись, но никаких его следов обнаружить не удалось…       Граф на пропажу лишь раздражённо нахмурился, а вот Михаэлис был явно чуть ли не на седьмом небе от счастья. Почему? Во-первых, он ненавидит собак, а во-вторых необходимость приглядывания сама собой отпала. Ну вы только гляньте на его лицо. Ещё немного и тут образуется ядерный реактор. Главное чтобы только радиацию от счастья излучать не стал. А то, кто этих демонов знает...       Вернувшись после выяснении о пропаже в свою комнату, с помощью горничной неторопливо раздеваюсь, принимаю ванну, чтобы смыть дорожную пыль и грязь, а заодно и расслабиться, и, наконец, забираюсь на кровать - самая приятная часть этого дня...       Когда за Мэйлин закрывается дверь, лениво окидываю взглядом утопающую в сумерках комнату и обращаю внимание на книгу, лежащую на прикроватной тумбочке, которую точно туда не клала. Снова осматриваю комнату, но больше никаких изменений, кроме пустующего места на книжной полке, не нахожу.       Осторожно взяв её в руки, оглядываю и пролистываю до закладки в виде клочка бумаги с нацарапанными словами: «В этот раз я вернусь». Догадаться, кто нацарапал их, не составляет труда. Вот только почему оно, судя по всему, адресовано мне, остаётся загадкой.