Внутри меня что-то оборвалось. Моя фамилия, названная хриплым голосом Константина, эхом звучала у меня в голове, хотя в помещении уже давно было тихо. Смысл слов не доходил, не уживался в сознании. В тот момент я вообще не понимала, что происходит и какие возможны последствия.
Я распахнула глаза, еще сильнее сжала руку Святослава и посмотрела в его глаза. Вперемешку с непониманием и удивлением, там ясно читалось удивление. Мгновенно осознание произошедшего появилось в голове, и у меня груди защемило.
— Я вижу, что все шокированы, — разбавил атмосферу ведущий. — Но таково слово маэстро. Евгения, Карина…
Наши взгляды с этой рыжеволосой стервой встретились. Ее зеленые глаза метались от меня к ребятам, а я точно поняла, что я не хочу уходить от Тима, Степашки и любимых мальчиков. И я разобьюсь головой о стену, но останусь с ними.
Сделав шаг в сторону Игоря Верника, который, благо, стоял совсем не далеко от нас, я жестом попросила микрофон.
— Я понимаю, что не вправе что-либо сейчас говорить, но я бы хотела попросить вас, Константин, оставить наш коллектив без изменений, — внимательно смотря в глаза композитору, говорила я, чем со стороны казалась очень самоуверенной. — Мы сплоченная команда и продуктивны, когда работаем вместе.
Кроме лица Меладзе я не замечала ничего. Все зрители ушли во тьму, звуки утихли — я видела лишь карие глаза композитора. Внезапно я почувствовала, как кто-то взял мою руку. Мне не нужно было вертеть головой, дабы узнать этого человека. Я лишь крепче сжала ладонь друга и пыталась глубоко дышать. Ожидание угнетало.
— Безусловно, это п-похвально, что вы так цените и дорожите своими друзьями, — прозвучал хриплый голос продюсера, — но вы должны выбирать между работой и личными отношениями…
Меня словно обухом по голове ударили. Не прошло и секунды, как я вспомнила свои слова Степанову в наш первый эфир. Только теперь я осознала, как это обидно и неприятно, слышать такие наставления. Комок в горле становился все ощутимее, а внутри перемешивались чувства обиды и нарастающего гнева.
— Итак, Константин, меняете ли вы свое решение или остаетесь непреклонны? — спросил Верник, пока я издевалась над похолодевшей клешней белобрысого.
Тишина с приглушенной мелодией повисла в помещении. Все ждали итогового заключения Меладзе.
— И все-таки, я прошу Карину Коршун перейти в команду Тимати, а Евгению Селиверстову — в команду MBAND.
Та тоненькая, коротенькая, практически невесомая ниточка надежды порвалась с треском. Послав все законы этики и приличия туда, откуда взял свое решение творческий продюсер, я некорректно повернулась спиной к публике и за шею обняла Степанова. Я чувствовала на спине руки друга, а он, думаю, ощущал мое неровное дыхание. Плакала? Нет, ни в коем случае. Скорее была ошарашена и зла. Ну, не люблю я, когда все идет не по плану. Не по моему плану.
Пока висела на блондине, я не сразу заметила вокруг себя подошедших парней. Мы стояли в большом кругу, обнимая друг друга. Ребята говорили мне какие-то утешающие слова, а я понимала, что они и сами не верят в свои наставления.
— Ну, все-все, — подойдя к нам, сказал Игорь.
Вопреки словам ведущего, я подошла к Тиману, заглянула ему в глаза и распахнула руки для объятий. Он улыбнулся и шепнул мне на ухо, что в любой ситуации я могу к нему обращаться. Да уж, а со стороны казалось, что у нас с ним не лицеприятные отношения — еще бы, этот человек вытерпел все мои недовольства на грани с истерикой.
— Спасибо, — улыбнулась я и отошла на несколько шагов, поворачиваясь к коллективу, с которым мне придется работать все оставшееся время.
И только в тот момент до меня дошло, что люди в зале аплодируют мне стоя, крича: «Молодец». Не знаю уж, что такого грандиозного я сделала, но было приятно. Рыжая подопечная квартета уже шла в сторону
моей команды, а я продолжала стоять, смотря на квартет брюнетов. В одночасье я поняла, что все оставшееся время я буду работать с бугаем Пиндюрой, выведшем меня из себя трижды, и Раммом, наши отношения с которым были до ужаса непостоянны. Плюс ко всему, три парня из команды этой зеленоглазой ведьмы, которые явно не счастливы от моего появления. За-ши-бись.
Таки дойдя до своих новоиспеченных наставников, я встала рядом с улыбающимся Цоем. Он не успел мне ничего сказать, ибо Вернику нужно было заканчивать эфир.
— Вот такими составами команды продолжат участие в нашем шоу, — смотря в камеру, произнес мужчина. — В следующем туре команд ждет выступление с известными звездами эстрады, песня с маэстро и небольшой сюрприз для наших зрителей.
Несколько секунд и объявление об окончании съемок. Я чувствовала, как внутри что-то трясется, и это «что-то» — негодование от происходящего. Я была неимоверно зла. Гнев во мне просто бурлил — я даже ощущала румянец на щеках, что появляется только в случае смущения и ярости.
Объясните мне: кто так делает?! Это законно вообще? Нет, я понимаю, конечно, что у Меладзе здесь «беспрецедентное» право, но нельзя же разрывать готовые коллективы! Он же и набирал конкретную «целостную», соединенную группу. Если он хотел сделать супер команду, набрав людей из разных бендов, нужно было сказать об этом раньше — я бы в жизни сюда не пришла.
Подойдя к своему месту в кулисах, я оперлась двумя руками о стол и, подняв голову, уставилась в зеркало. Вся женственность и красота моего образа совмещалась с ядом в глазах и незаметной морщинкой на лбу.
— Жень, — в отражающей поверхности я увидела физиономию Кисы, — ты…
— Ник, вот реально, не сейчас, — не смотря в глаза парню, я старалась сдержаться и не наорать на бедного школьника.
Вдохи мои были тяжелее и тяжелее, и я от безысходности закрыла глаза. Плакать не хотелось — хотелось рвать и метать. Хотелось разнести эту часть гримерки к чертям, а начать с этого зловещего зеркала.
Спиной я ощущала приблизившихся парней — приятные запахи дорогих парфюмов было сложно не узнать. Орать нельзя молчать. Поставите запятую?
Едва я подняла веки и повернулась лицом к собравшемуся вокруг меня бойз-бэнду, как встретилась глазами с Пиндюрой и почувствовала еще больший прилив ярости. Нет, так нельзя. Избегая контакта с начинающими музыкантами, я сорвалась в места и пошла в сторону выхода из этого гребанного помещения.
— Женя! — услышала я вслед, но глубоко плевала на возмущения этой четверки.
Оказавшись на улице, я с жадностью глотнула кислорода и вмиг пожалела, что не взяла с собой сигареты. Ах да, я же не знала, что попрощаюсь с любимым другом и… наставником, запрещающим мне курить.
Массируя прохладными пальцами виски, я услышала знакомый баритон:
— Селиверстова, черт бы тебя побрал! Ты чего? — почувствовав руки на своей талии, через секунду я оказалась в теплых объятиях друга. — Ребята там, мягко говоря, в шоке.
— Пофиг, — бросила я и сильнее прижалась к телу белобрысого, вдыхая его запах.
Ничего же не случилось, правильно? Мы будем видеться каждый день. Да мы живем вместе, как бы странно то не звучало! Но, японский городовой, я не хочу петь с кем-то другим, не хочу слышать музыку в исполнении кого-то другого! Почему все так не справедливо?!
— Свят… Я редко тебе это говорю, — с закрытыми глазами говорила я, чувствуя то, как Степашка гладит меня по спине, — но я тебя очень люблю.
— Я знаю… — последовал ответ и поцелуй в макушку. — И я тебя.
Глубоко вздохнув, я расплылась в улыбке и почувствовала облегчение. Наконец-то эта напряженность сошла с моих плеч, а я смогла успокоить нервы. Хоть и ненадолго, учитывая то, что мне нужно будет работать со звездами современной эстрады и незнакомыми музыкантами. Умею я, однако ж, испортить момент.
— Послушай, — за плечи отрывая меня от себя, прервал мои размышления Свят, — надо вернуться. Парни вообще не ожидали твоего такого выкидыша.
«Твоего такого выкидыша», — продублировал мой мозг, а я почему-то лицом к лицу встретилась с непониманием. А чего такого я сделала? Нельзя лезть к человеку, для которого последние события стали полнейшим шоком.
— Хватит, — едва не закатив глаза, сказал блондин, столкнувшись с моим не вселяющим надежды взглядом. — Все будет хорошо.
Ага, особенно сейчас, когда мне придется извиняться перед этой шайкой. А я, между прочим, не чувствую и капли вины. Вот, почему меня заставляют делать то, что я не хочу?
— Будет, будет, — недовольно ответила я и под четким руководством руки друга на своей талии отправилась обратно в помещение.
Кумиры всех девочек от 12 до 16 лет все еще стояли у моего столика. Киоссе и Цой что-то обсуждали, а Рамм и Пиндюра уткнулись в свои гаджеты. Мы со Святом встали рядом с ребятами и мгновенно привлекли их внимание. Кореец с некоторой обеспокоенностью глядел в мою сторону, Влад смотрел своим привычным, сосредоточенным взглядом, Киса не без интереса уставился на ладонь Степанова, что так сильно прижимала меня к его телу, а вот качок… он с ухмылкой на лице наблюдал за мной, как бы коря меня за поступок и ехидничая. И почему мне так сильно хочется отработать на нем свой новый боевой приемчик?
— Ребят, вы, в общем, извините, — пожала плечами я, улыбнувшись. — Не знаю, что нашло.
— Да ладно тебе, ерунда какая, — проговорил подросток, подойдя ко мне с левой стороны. Я оказалась между пушистым Никитой и не менее волосатым Святом.
— Действительно, со всеми бывает, — подхватил Толик.
Далее последовал мой облегченный выдох. Нет, я не боялась отторжения со стороны певцов — я понимала, что они адекватные. Скорее, я не чувствовала себя по истине виновной, а извиняться, когда не чувствуешь раскаяния, нет никакого смысла.
— Ну, вот, а ты боялась, — прижав меня к себе еще сильнее, сказал Степанов, за что получил от меня в бок.
— Слушайте, а давайте сфоткаемся?
Все синхронно закивали, а я лишь посмотрела на Рамма, что так беспардонно меня перебил. Он уже подошел к нам и вытянул руку со смартфоном вперед.
— Темыч, не тормози! — нетерпеливо произнес дылда, с осуждением поглядывая на накаченного друга.
— Не, это без меня, — отмахнулся Артем, чем вызвал у меня усмешку.
Детский сад — штаны на лямках, честное слово. Я ухмыляющимся взглядом одарила репера, искренне не понимая причину его поведения. Ну, не может же он, взрослый человек, так себя вести из-за какой-то ерунды. Бред!
Однако никто этого напыщенного качка уговаривать не стал. Момент, несколько щелчков и на телефоне Рамма появилось пара-тройка снимков.
Все стали разбредаться: Святик и Толян куда-то ушли, Киоссе трещал по телефону, а я присела на диван и приложила руки к вискам. При всем желании показать уверенность в себе, спокойствие и здравомыслие, внутри меня бушевал ураган. Мои наставники — MBAND. Этот квартет, к которому я так не хотела попасть на первом этапе, все равно в итоге меня заполучил. Знаете это ужасное состояние, когда ты не доволен ситуацией, но никак не можешь ее исправить? Это душераздирающее чувство, не дающее тебе спокойно жить, заставляет понимать, что выхода нет. А рассвет совсем еще не скоро.
— Ну и чего ты такая кислая?
Рядом со мной кто-то примостился, а мне даже не хотелось поднимать головы.
— Сладкое не люблю, прости, — монотонно сказала я, сложила руки в замок и, опершись на спинку мебели, уставилась на певца.
— Да? А твоя внешность говорит об обратном, — усмехнулся Рамм, которого ни капли не смутил мой непонимающий взгляд.
— Почему же? — из вежливости спросила я, хотя не чувствовала и капли заинтересованности.
Влад быстро облизал губы, и я, сама толком этого не осознавая, залипла на нем. Не знаю, что со мной случилось, но я не слышала вокруг себя ничего, все окружение в один момент стало размытым и нечетким — перед глазами были лишь пухлые, манящие губы Рамзеса.
Наверное, я бы так же беспардонно пялилась на парня, если бы не ухмылка, озарившая его лицо и давшая мне понять, что мой пристальный взгляд не остался незамеченным.
К моему великому, просто грандиозному спасению телефона рыжего затрезвонил, и парень отвлекся на разговор, дав мне шанс по-тихому удалиться. Удачной работы с бойз-бэндом, Селиверстова.
***
— Женя! Да подними ты уже свою задницу, а! — чувствуя, как кто-то стянул с меня одеяло, я слышала вопли Степанова, ставшего предметом моего утреннего негодования.
Перевернувшись на другой бок и закрыв ухо второй подушкой, я попыталась сделать вид, что не слышу криков друга.
— Вставай! Силя-я!
Ох, а вот это он зря сказал. Быстро сев на кровати, я потерла глаза, ибо яркий свет непривычно ударил в них, и недовольно уставилась на блондина. Свят стоял, сложив руки на груди, и удовлетворенно смотря на меня.
— Всегда работает, — усмехнулся он и расплылся в самодовольной улыбке.
— Гаденыш! — вскрикнула я и отправила в сторону белобрысого легкую, пуховую подушку.
Блин, вот, гавнюк, он же знает, чем меня зацепить, а я, как всегда, ведусь. Ух, ну, ничего, Степашка, мы тебе еще отомстим. И «мстя» моя будет коварна. В голове потер ладоши злобный гений.
— Чего тебе надо вообще? — зевая, спросила я и с удивлением обнаружила, что Свят уже в спортивных штанах и олимпийке.
Пока певец ходил по всей комнате, пытаясь что-то отыскать, и параллельно с этим что-то ворчал, я сидела на кровати в позе лотоса и крутила головой. Степанов встал раньше меня. С ума сойти, завтра снег выпадет.
— Свят, блин! — я не выдержала игнора друга и перегородила ему путь, наконец сползя с уютной кроватки. — Что происходит?
— Нет, у тебя классные ноги, конечно, но сейчас мне не до этого, — усмехнулся Степашка и отодвинул меня в сторону, а я лишь осмотрела свои мало прикрытые конечности, вообще ничего не понимая. — Какого лешего ты стоишь?
Степанов засунул в серые штаны сотовый и отправился в сторону выхода. Мне оставалось лишь сжать губы в тоненькую полоску и хмыкнуть. От мысли, что нам идти в разные места, на разные репетиции, на душе стало тоскливо и грустно. Моментально в памяти возникли наши прогоны, пусть, от части, скандальные и «громкие»; тренировки, которые старательно организовывал для нас Тим. В течении нескольких секунд я поняла, что этого больше не будет, что теперь я и команда Тимати — соперники, не имеющие ничего общего. Камень снова поселился у меня груди, но я не имела права это показывать. Я сильная.
— Селиверстова! — Свят пощелкал пальцами у меня перед носом, и мне пришлось оторваться от косяка. — Быстро на завтрак! Ты и так тренировку проспала. Давай, давай, давай.
Чего?! Я? Проспала тренировку?
— А ты разбудить меня не мог, что ли? — мой разочарованный тон заставил друга встать в ступор.
— Да ты так неспокойно спала ночью, что я решил тебя не тревожить, — почесав затылок, сказал блондин и виновато на меня посмотрел.
Я не ответила. Лишь зашла в ванную и, прикрыв за собой дверь, уставилась в зеркало. Сон мой, и правда, сложно назвать спокойным. По спине прошлась стая мурашек, а мне пришлось закрыть глаза в попытках избавиться от воспоминаний.
Flashback.
День был просто превосходный. Солнце святило ярче обычного, небо было до нереальности голубым, а воздух — неподдельно чистым. Затянувшись ароматом азалий, я прикрыла глаза и почувствовала на них что-то теплое.
— Угадай, кто? — послышался до безумия знакомый голос, и я расплылась в улыбке.
— Артур? А, нет, Паша! — усмехнулась я, убирая руки с лица.
— Ах, Паша, да?! — насмехающийся ответ, а далее последовал жадный поцелуй. — Давно ждешь?
Отрицательно покачав головой, я посмотрела в любимые зеленые глаза, пытаясь отыскать там нечто новое, неизведанное. Правильные черты лица, пухлые губы не давали мне оторваться от парня хотя бы на мгновение. В свою очередь, собеседник тоже не сводил с меня глаз.
— Чего ты так смотришь? — спросила я, замечая, что взор молодого человека остановился на моих губах.
— А, что, нельзя?
Почувствовав сильные руки на талии, я ближе пододвинулась к шатену и обвила его шею.
— Нельзя, — тихо прошептала я и дотронулась до запретного плода.
End of Flashback.
— Женя, — стук в дверь выдернул меня из мира памяти и заставил распахнуть глаза, — я ушел на завтрак.
— Д-да, — включая воду и поднося руки к ледяной жидкости, ответила я. — Я догоню.
Ну, почему? Почему же воспоминания никогда не покидают нас? Как бы мы не звездились, говоря, что все прошло и все позади, — это ложь. Положительные отголоски прошлого никогда не покинут тебя. Ни-ког-да.
Благо, все последующие события унесли меня в работу, и я отключилась. Быстро запихнув в себя овсянку, я пошла в сторону своей новой репетиционной студии. Назвать мой шаг быстрым — значит, нагло соврать. Я не торопилась, хотя прекрасно знала, что опаздываю. Идти туда, где меня ждет квартет и новая группа, не хотелось совершенно. А какой смысл? Сработаться с новыми людьми за такой короткий срок — практически нереально.
— Карина, давай! — услышала я и моментально остановилась возле двери с табличкой «Команда Тимати». В один миг стало ужасно грустно. Она — эта рыжая, самодовольная, бестактная дрянь — с моими ребятами, с моим Святом, с моим наставником! Это же нечестно!
И только в ту самую секунду, как я распознала звонкий голос друга, до меня вдруг дошло, что мы больше никогда не выступим на одной сцене. Теперь я и Свят в музыкальном отношении — два совершенно разных, независимых артиста. Никогда не будет наших песен дуэтом. Мы не будем больше проводить адские часы в нашем клубе. Я никогда не сяду за барабанную установку Игоря, которую мы вместе выбивали у директора заведения. Теперь я должна буду выйти на сцену против своих — и это самое ужасное, что могло случиться со мной здесь.
Я с силой сжала кулаки, отчего ногти больно впились в нежную кожу. За стеной послышались шаги, и я мигом прибавила шагу, все дальше и дальше уходя от веселых воплей
своей команды.
А вот возле моей новой репетиционной аудитории было на удивление тихо. Вдруг я почувствовала адское желание смыться. В голове возникли строчки из любимейшего стихотворения великого Владимира Высоцкого:
Я каждый раз хочу отсюда
Сбежать куда-нибудь туда!
— Так, Жека, мужик ты или нет? — спросила я у себя, потом поняла всю глупость фразы и, ударив себя ладошкой по лбу, открыла дверь.
«Удачи», — сказало мое второе я голосом Олейниковой, и я предстала перед четырьмя парнями. Пути назад нет.
— Всем привет, — улыбнулась я и прошла внутрь, чувствуя на себе жгучие взгляды.
