Нам нужно сесть с тобою и принять решение — Между нами передружба, недоотношения…
Я открыла глаза с полным ощущением того, что выспалась. Блаженно растянувшись на кровати, я мгновенно расплылась в улыбке. В душе легко, свободно и неподдельно тепло. В голове сразу же предстал образ накаченного паренька, кардинально поменявшего мое состояние. Момент за моментом выстраивалась цепочка вчерашних событий, заставляя меня прикрыть рукой рот, дабы не засмеяться вслух. Внутри что-то просто распирало от хорошего настроения и позитивного настроя. «Все так хорошо, что хочется кричать», — вспомнилась строчка из песни квартета. В очередной раз повернувшись на другой бок, я услышала, как на кухне что-то с крахом разбилось. Ух, ты, мой дорогой рукожоп проснулся раньше меня! — Доброе утро, — весело проговорила я, зайдя в помещение, где пахло чем-то горелым. — Я бы так не сказал, — огрызнулся брюнет, отталкивая меня и собирая осколки чашки. — Чего ты такой хмурый? — я присела на стул и сложила под себя ноги. Внимательно наблюдала за хоккеистом, чье настроение с самого утро было чем-то испорчено. Странно. Я к этому явно никакого отношения не имею, ибо Тема вчера ушел намного раньше, чем явился Глеб. Надеюсь, дело не в разбитой кружке. — Послезавтра отец приезжает, ты помнишь? — покончив с осколками, парень сел напротив меня и сделал глоток апельсинового сока. — Помню. А чего так невесело-то? Скривив бровь, я встала, налила себе аналогичный напиток и облокотилась спиной о стол. Младший выглядел не шибко довольным, и даже мое хорошее настроение на него не влияло. Неужто, дело в папе? Да ну, ерунда. Что он может сделать? Я лично рада, что отец наконец-то возвращается — я с ним не виделась черт знает сколько времени. — Эй, не кисни, — я улыбнулась и потрепала брата по волосам. — Ненавижу, когда ты так делаешь. — Я знаю, — усмехнулась я и, оставив причесывающего родственника наедине со своим подгорелым завтраком, вернулась в комнату. Там уже вовсю разрывался телефон. — Блин! — Э-э… — Ой, — я, что, это вслух сказала? — Привет. — Здорово, — послышалось на той стороне провода, и я поняла, что собеседник усмехнулся. — Ты уже проснулась? Между прочим, я встала полчаса назад. Глянув на настенные часы, я быстро сообразила- 11:15. — Давно уже, — парировала я и распласталась на кровати. — Ты-то как? Собираешься? По шумному выдоху Сони не сложно было догадаться, что для нее тема с ее же отъездом тяжела. Собственно, мне тоже не хотелось начинать этот разговор, но выхода, увы, не было. Самолет сегодня, а это значит, что ближайший месяц я проведу без лучшей подруги. И это еще как минимум. — Да уже все, по сути. Я сжала губы в тонкую полоску и не знала, что ответить. Успокаивать, по большому счету, нет смысла — она сама приняла это решение. Да и радоваться почему-то причин не было: то, как она уезжает — анонимно и сугубо инкогнито — сложно было назвать искренним желанием. Как бы не было прискорбно, но Олейникова бежит от проблем навстречу своей мечте. Наверное, не самое плохое расположение. — Через два часа в Шереметьево? — Ага. Мы попрощались, ибо больше тянуть этот разговор не было сил. София расстроена, но находится в предвкушении чего-то нового. Я не знаю, как скажется на ней поездка: понравится ей в другой стране с другим языком или нет, но я уверенна в одном — она справится. Со всем. Телефон вновь завибрировал.«Доброе утро, женщина Кошка.:) Какие планы на день?»
Я усмехнулась и быстро набрала ответ, замечая, что Тема очень давно не называл меня так. Это даже забавно.«Привет.) К вечеру, думаю, буду свободна».
Сказать качку, какие у меня дела — значит, предупредить Толика об отъезде Олейниковой. Врать я ему, конечно, не собираюсь, но и преждевременно говорить тоже не буду. В конце концов, это не мое решение, а подруги. Я не вправе распоряжаться. Что касается Степанова… Ему я тоже ничего не сообщила. Да, возможно не правильно с моей стороны, ведь я уже сказала про отлет через неделю. Только чувство справедливости во мне никогда не умрет: утаила от Цоя — не скажу и Святу.«Тогда после репетиции ты моя…»
«Ты моя». Это форма собственничества такая или просто обозначение дальнейшей позиции? Как, блин, вообще расценивать теперь наши отношения? До недавнего прошлого мы были друзьями, а теперь? Тьфу, ты.***
Время московское — 13:42. Самолет рейсом: «Москва — Париж», — стартует ровно через восемнадцать минут, а это означает, что у меня остается всего ничего, чтобы взбодрить подругу и придать ее выражению лица хоть какой-то оттенок. Ведь помимо того, что сегодня ее не провожает ни лучший друг, ни молодой человек, ее ждет несколько часов в полете. А чего она боится больше всего на свете? — Все будет хорошо! — вышагивая на каблуках перед блондинкой, сидящей на железном сидении в зале ожидания, говорила я и улыбалась. — Париж… Сонька, это же так круто. Помнишь, это же наша мечта? — Мечта. Наша, — слегка усмехнулась подруга и провела рукой по кудрявым волосам. — Ну, ты чего? — я присела рядом с ней. — Это лучшее предложение, которое поступало тебе в жизни. Ты же это понимаешь. — Понимаю, — как попугайчик повторяла подруга, тормоша край красной жилетки. Шумно выдохнув, я покачала головой. А что я могу сделать? Я прекрасно понимаю ее состояние. Ведь уезжать вот так — не выход. И самое отвратительно, что и сама София это прекрасно осознает. — Обещай, что ты будешь мне звонить, — неожиданно улыбнулась та и взяла меня за руку. — Обещаю, — я вмиг расплылась и снова поднялась на ноги. — Заканчивается посадка на рейс 1784: «Москва — Париж». Холодный голос администратора пробрал до дрожи. Багаж сдан, а времени тянуть больше нет. Точно так же, как и обратного пути. — Ну, все. Мы стояли возле выхода к автобусу, куда нормальных людей вообще пускать не должны. Но мы с Соней бестактно воспользовались моей новой профессией и договорились с охранником, что меня узнал. М-да, ну и влетит же ему, если что. Слава Богу, это уже не мои проблемы. — Я буду скучать, — непривычно для самой себя сказала я, обнимая подругу, еле-еле держащуюся на ногах. Мало того, что шпильки, еще и предстоящий стресс для организма. — Я тоже. Девушка отпрянула и еще раз взглянула за мою спину. Все то время, что мы прощались, она ждала. И я абсолютно четко знаю, чего именно. А может быть, стоило взять и все рассказать корейцу? Возможно, он бы приехал, и все у этих двоих было бы отлично и без всякой Франции? Одно меня останавливало: люди должны самореализовываться, а если что-то или кто-то не дает им это сделать, значит, от этого нужно избавляться. Как бы трудно не было. — Как доберусь, напишу, — перебивая меня, усмехнулась Олейникова, чмокнула меня в щеку и зашагала в автобус. Почему-то, я улыбалась. Смотрела на среднего роста блондинку в светлых джинсах, белой футболке и красной удлиненной жилетке сверху и улыбалась. Было приятно осознавать, что подруга уезжает навстречу приключениям и открытиям, самосовершенствованию. Я глядела вслед прекрасной изящной девушки и понимала, что я в последний раз вижу ее именно такой.***
Каждый раз обдумывая вопрос о том, хотела бы я что-то изменить в своей жизни или нет, я склоняюсь к отрицательному ответу. Ну, посудите сами: все события — негативные, положительные ли — повлияли на вас. Только благодаря прошлым ударам судьбы или божеской удачи, вы сегодняшний. Вы — тот, кем являетесь в данный момент только из-за вашего прошлого. И пусть, у меня позади самое нелицеприятное из того, что можно представить на пути двадцатилетнего человека. Но! Это сделало меня: из-за этого я слишком иронична, весьма груба и порою впечатлительна. Однако в этом и есть я. Настоящая. Стук в дверь заставил меня встрепенуться и сесть, как подобает девочке. В руках барабанные палочки, перед глазами стихи, которые я пыталась наложить на музыку, пока не решила снять напряжение за ударными. Вообще, выглядела я довольно забавно: белая блузка, синяя юбка по колено, туфли на каблуке и она — установка. Ну, и пофиг. Комнату заполнили шум и смех, а я как сидела, несильно отбивая ритм, так и продолжала это делать. Почти все мысли были посвящены Олейниковой и ее треугольнике. Боже, своих-то проблем мне не хватает. — Евгения! — послышался знакомый голос, и я прервалась. — Не хотите ли присоединиться? — Привет честной компании, — улыбнулась я, нехотя выбравшись из-за барабанной установки. Киса уже расположился на черном диване и принялся за конфеты, Влад упал за ним, недовольно и безуспешно отбирая лакомство. Они лишь, смеясь и не смотря на меня, кивнули и продолжили борьбу за сладости. Я только усмехнулась и посмотрела на человека, который в последнее время едва ли не живет в моей голове. Наши взгляды пересеклись, я, как маленькая влюбленная девочка, засмущалась. Пожалуйста, румянец, только не сейчас. — Привет, — Артем улыбнулся и дотронулся до моей талии, а по мне прошелся табун мурашек, вызывая за собой ком в горле и дрожь в руках. Ну, бли-и-и-ин. Я промолчала. Просто осторожно обняла его, желая побыстрее вылезти из кольца его рук и не сеять в коллективе недомолвки. К счастью, волосатому и длинному было совершенно не до нас. — Как прошли утренние дела? Успешно? — качок буквально шептал мне эти слова на ухо, продолжая держать свою руку на моей талии. Мамочка, я сейчас умру. Дыхание обожгло кожу. Я понимала, что Тема делает это специально — проверяет меня на стойкость. Однако не это вызвало у меня гребанную кучу эмоций, а вопрос. Черта с два, когда он узнает, что я проводила Соню и ничего ему не сказала, меня ждет знатный наезд. Благо, у нас сейчас та стадия отношений, на которой он не имеет права высказывать мне претензии. Стоп… Это я только что признала что у нас отношения? Вашу ж… — Более чем, — я улыбнулась и покрутила головой. Та-а-ак. — А где наш узкоглазый друг? Вопреки желанию Пиндюры, чтобы я находилась рядом, я отошла и присела в кресло, кидая на него победный взгляд. Думал меня приручить? Не выйдет. Ой, сколько же сил мне потребовалась, дабы вовремя перевести взор и не расплыться в довольной улыбке. Я даже прикусила губу. — У него там че-то происходит… — начал Рамм, но не закончил. — Да, фиг вообще поймешь, че с ним. — В смысле? Господи, да прекрасно я знаю, в каком смысле! Соня не берет трубку уже несколько дней, ибо не может простить тот ультиматум, а этот принимает все настолько близко к сердцу, что забивает на работу. Что зря, между прочим. Ой-ей, а что будет, когда кореец узнает, что блондинка улетела? Траурная музыка вмиг появилась у меня в голове. Та-та-та-да-а-ам. — Ладно, это понятно, — не услышав ни единого слова, проговорила я. — А сейчас он где? — Щас, — не выдержал Влад и стал копошиться в кармане джинсов. Он вытащил из них пятый IPhone, а я нервно закусила палец, будто получая удар в голову. Это получается, что я до сих пор хожу с его шестеркой, а он ради меня жертвует? Нет, я понимаю, что телефон далеко не самое важное в жизни, но Раммзес уже сто раз попросить меня агрегат вернуть. Да и я тоже красотка — привыкла к нему и хожу, не нарадуюсь. Надо срочно отдать. Да и тем более, сейчас, наверное, есть смысл воспользоваться «извинением» Пиндюры… — Да не надо мне звонить, тут я. В студии появился брюнет, а я облегченно выдохнула. Ну, слава Богу, работу он не послал. — Тогда стартуем, — я вскочила на ноги, желая избежать всех возможных вопросов. Репетиции с парнями, на удивление, проходили действительно круто. И я даже говорю не столько об атмосфере, а о продуктивности. Ребята выкладываются по максимуму, и это не может не вдохновлять. Наверное, все творческие люди, если отдаются делу, то до самого конца. Игры в перестрелки глазами с Артемом меня даже забавляли. Нас обоих подкупало то, что произошло вчера вечером, а еще больше другое — мы никому об этом не сказали. Мы не сообщили ребятам, которые привыкли видеть нас разъяренными собаками, что вроде как вместе… Или нет. Черта с два, короче, я понятия не имею, как нас назвать, но теперь мы точно не друзья. И все бы ничего, если бы не наличие в группе светловолосого дылды, периодические взоры которого меня пугают. — Слушайте, пошлите, пожрем, а, — после полутора часов прогона, выдавил Ник. — Как ты при даме разговариваешь, балбес? — Влад засмеялся и дал подростку знатный подзатыльник. — Эй, — тот погладил ушибленное место и крикнул что-то в отместку. — Пицца? — успокоившись и вновь оккупировав диван, предложил длинный. — Фу, опять… Я усмехнулась и прошла за звукорежиссерский пульт, дабы забрать вещи. Выудив из сумки телефон, я взглянула на экран. — Жень? — Ая? — не отрывая глаз, проговорила я и не смогла сдержать улыбки от присланного сообщения. — Пицца, суши? — Суши, — отрешенно сказала я, уже печатая ответ. — Е-е-е! Я же тебе говорил! Спасибо, Жека. Кивнув и пропуская мимо ушей все перепалки Рамма и Киоссе, я присела в то же кресло и листала первые парижские фотографии. От грусти Сони казалось, не осталось и следа — на селфи она кривлялась и строила рожицы, да так, что я за своим хорошим настроением и периодическим смехом, даже не сразу почувствовала кого-то рядом. Едва я подняла голову и столкнулась взглядом с карими глазами, как моментально заблокировала смартфон. — Секреты? — усмехнулся Пиндюра, присаживаясь на «ручку» дивана. — А ты думал, — в тон ему ответила я. — А если серьезно? Задор во мне загорался все сильнее и сильнее. Мне настолько была забавна эта странная игра, что я готова была продолжать дальше и дальше. Главное, не заиграться. — Так я серьезно, — выдержав стойкий взгляд, сказала я и посмотрела на Толика, что сидел в кресле напротив меня и тупо пялился в экран. — Жень… — Ой, Пиндюра, давай не будем, — покачав головой, я быстро осадила этот разговор. Парню это явно не понравилось, но у меня было хорошее спасение — остаток группы MBAND. Телефон затрезвонил, и я, увидев на дисплее знакомое фото, быстро поднялась с места. Артем проводил меня томным взглядом, а я лишь задорно подмигнула. Ох, влечу я. — Привет, Егорка. — Не называй меня так, — тут же отозвался певец, явно скривившись. — Привет, кстати. Как ты? Хм… Если пропустить тот бешеный шквал, что разом на меня свалился, то прекрасно. Между прочим, не смотря ни на что, я сохраняю позитив. И что же это на меня так влияет, а? — Отлично. Работаем, — я бросила мимолетный взгляд на мужской коллектив, а потом вновь посмотрела на пейзаж Москвы. — Сам-то как? Когда домой? — В среду буду, — довольно произнес собеседник, понимая, что я ужасно его жду. — Соскучилась? — Безумно. — Ой, я другого ответа и не ждал, — усмехнулся Крид, а я лишь захохотала, невольно привлекая к себе внимание. Блин, не хотелось. — Как дуэт с MBAND? Все по плану? Я едва не прыснула. Как? Как он это делает? Вот, Егор вроде спросил исключительно про работу, но по его тону и интонации я абсолютно точно поняла, что он имеет в виду. — Не волнуйся, роман у меня только с тобой, — не подумав, ляпнула я и вновь засмеялась, но по неприятным взглядам за спиной, решила прервать разговор. — Ладно, я побегу. Жду тебя. — Удачи. Отключив звонок, я еще несколько секунд смотрела на столицу, в какой-то степени даже боясь возвращаться к группе. Однако падение в реальность пришло оттуда, откуда не ждали. — Жень, слушай, — этот прекрасный баритон я ни с чем не спутаю. Черт. Я обернулась и заглянула корейцу в глаза. Как же стыдно, — а что с Соней? — А что с ней? Переспрашивать было глупо, согласна. Но как я должна была реагировать? Сказать, что все нормально, не значит, конечно, солгать, но знатно так не договорить. — У нее отключен, — брюнет в воздухе потряс телефоном. Смотря в его черные глаза, я поняла, что не хочу и не буду ему врать. А какой смысл? Все равно же узнает. Олейникова уехала не на день, и не на неделю — это вообще не понятный срок. Цой же свихнется за это время. Да-да-да, это я его мудаком называла несколько дней назад. — Толь, — начала я, пытаясь не отводить взгляда и держаться уверенно, — она… ну… — Ну? Спиной я ощутила, что парни притихли и уже с явным интересом навострили уши. Ладно. — Я… Черт, — я не выдержала напора и тупо развернулась, шагая в сторону дивана. Почему мне-то так тяжело? — Женя! Что с ней? — Она… — я приземлилась на диван рядом с Кисой и, перебарывая себя, вновь взглянула на Толика, — уехала. Пауза. Я выдохнула и облокотилась на спинку дивана. Толик смотрел на меня, я — на Толика. Темыч терзал осуждающими глазами меня, Киса глядел на того же Цоя, а Рамм просто смотрел куда-то в пол. И все это я видела боковым зрением. — Только не говори… — Да, Толь, она улетела во Францию. Миг, и кресло, в котором пять минут назад спокойно сидел Цой, отлетает в стену. Я вздрагиваю и боюсь взглянуть в глаза хоть одному из присутствующих: здесь любой может меня осудить. Хотя, погодите-ка, а я-то тут причем? — И ты молчала? — собеседник яростно на меня посмотрел. — Она меня попросила, — довольно резко, но без наезда ответила я, все еще чувствуя остатки вины. — Просто супер, — кинул Цой и вылетел из помещения, громко хлопнув дверью. — А ты не подумала, что… Я вскипела. С какого это фига он предъявляет мне претензии? — А я не должна думать. Я сделала так, как попросила меня подруга, — я поднялась на ноги и, чувствуя медленно распределяющуюся по всему телу агрессию, невольно пошла в сторону узкоглазого. — И вместо того, чтобы сейчас срываться на меня, нужно было включать мозг раньше. Толян вмиг замолчал, а я прикусила губу. Твою мать, Селиверстова, вот кто тебя тянул за язык? Парень походил «взад-вперед» по комнате, подняв голову вверх, а потом просто выскочил из помещения, хлопнув дверью. Я вздрогнула и быстро отвернулась к окну. Студия погрузилась в мертвую тишину. Никто, казалось, не дергался, не двигался, ничего не говорил. Я сложила руки на груди и пыталась успокоиться. Нет, я совершенно не жалею, что промолчала. Просьба Сони, пусть и не совсем адекватная, значит для меня намного больше, чем мнение Цоя. Он просто зол и не понимает сути. Остынет и все будет в порядке. — Порепетировали… — неоднозначно выдал Киса, а я усмехнулась. — И не говори. — Пойду, догоню его, — вымолвил Влад, и по звуку захлопнувшейся двери я поняла, что покинул студию. Честно говоря, я немного пришла в себя. В конце концов, сколько можно копаться в чужих проблемах? Не устраиваю? Пусть сами разбираются, я, между прочим, в свахи не нанималась. — О, суши, — явно улыбнулся Киоссе и тоже вышел. Мне, что, сегодня сама судьба намекает остаться с Пиндюрой наедине. — Только не начинай, ладно? — я развернулась и встретилась с брюнетом глазами. Парень явно хотел мне что-то сказать, но я чувствовала такую дикую усталость, хотя, по факту, ничего не сделала, что готова была свалиться прямо там. Нет, я не устала физически, да и морально, в принципе, я была довольно-таки резва. Просто мне иногда кажется, что в моей жизни все не может быть хорошо. Все обязательно должно быть не так. — Он остынет, — Тема сделал шаг вперед, а я просто уткнулась в его грудь головой и почувствовала руки на талии. — Я знаю. Глубокий вздох. Втягиваю мягкий аромат одеколона певца и ловлю себя на мысли, что этот запах даже в сравнение не идет с ароматом Рамма. Черт, даже здесь успевает влезть. — У тебя всегда так бешено меняется настроение? — я лишь непонимающе хмыкнула и обвела талию парня руками. — Ты десять минут назад издевательски насмехалась надо мной, разговаривая со своим типа другом, а теперь едва ли не… — Я не плачу, Пиндюра, — усмехнулась я и в доказательство подняла голову. Лица наши были очень близки, поэтому я быстро вернулась в исходное положение. Ну, а что? Мне комфортно. — Я просто… восприимчивая. — Тяжело тебе будет в шоу-бизе. — Предлагаешь мне разорвать контракт на третьей неделе? — засмеялась я и вновь посмотрела на певца. — Нет, зачем уж так, — Артем улыбнулся, глядя то на мои губы, то в глаза. — Учись абстрагироваться. — От лучшей подруги нельзя абстрагироваться, — вновь усмехнулась я. — Она меня везде найдет. Мы засмеялись. А знаете, с ним же хорошо. Ну, реально, с ним комфортно, в его объятиях неимоверно приятно, спокойно. Что еще мне надо? Сейчас же это — идеально. Да и чувства… они же есть. Поддавшись вперед, я уже почувствовала губы молодого человека, как за дверью послышались шаги и голоса, что заставило меня вылететь из объятий Пиндюры, так и не получив свой заветный поцелуй. — А вот суши! Господи, Киоссе, у тебя просто невероятный дар — вовремя появляться.