***
Как и предполагалось, на нашем пути не появилось ни единой преграды в форме неудачно прошедшего мимо солдата, что позволило тихо и незаметно покинуть дом и двинуться в сторону леса. Ночь действительно выдалась очень холодной, из-за чего я сам стал проклинать весь этот дурацкий план, то и дело спотыкаясь о сухие коряги, царапаясь о ветви деревьев и отмахиваясь от назойливых комаров. - Здесь свернем на юг и будем идти прямо, - внезапно прерывает тишину Сергей, выставляя передо мной руку на уровне груди. - Почему именно так? - его решение действительно удивило меня, так как, еще будучи маленьким мальчиком, я успел обыскать этот лес в поисках приключений на свою пятую точку вдоль и поперек, а тот путь, который предпочел мой спутник, ничем хорошим не светил. - Нас рано или поздно хватятся и наверняка пустят собак по следу, а это - кратчайший путь к моему лагерю, - о, и ты так жаждешь поскорее встретиться со своими дружками, что решил просто потянуть меня через крапиву и овраги, в которых можно легко переломать себе все конечности?! - Хорошо, уговорил, веди, - сдержанно киваю и все еще следую за ним. - А что с тем самолетом? - А что с ним? - Ну, ты говорил, что мы улетим отсюда. Разве немцы не заметят чужой самолет в воздухе? - Чужой заметят, свой - вряд ли, - усмехается он. Похоже, мне удалось разговорить его. Сейчас главное - не терять хватки, а еще не забывать считать шаги, чтобы высчитать эти проклятые полтора километра. - То есть, вы украли у нацистов самолет? - пытаюсь сделать вид, что просто поддерживаю разговор и при этом не проявляю особого интереса. - Не совсем, но... В общем, он у нас просто есть, - пробираясь через густые заросли, поясняет он. Итак, что мы имеем в конечном итоге? Всего четыре человека, лагерь, наверняка, находится на юге, поскольку мы, за все время похода, больше не сворачивали, у них имеется немецкий самолет, а следовательно, нужно и место, где тот сможет разогнаться для взлета. С моей фотографической памятью и прекрасным знание местности, не сложно было сложить два и два, чтобы достаточно точно узнать их месторасположение. И, о, как удачно закончилась моя пытка, ведь назначенный путь был пройден и я тут же остановился позади ни о чем не подозревающего Сергея. - Не хочешь немного передохнуть? - окликнул я его, а сам завел руки за спину, почувствовав, как пальцы начинают предательски дрожать. - С ума сошел?! - тотчас встрепенулся он и повернулся в мою сторону, пока ни о чем не подозревая. - Нам сейчас нельзя останавливаться, фрицы могут быть у нас на хвосте! - Вот и замечательно, - секунда, и я достаю из-за пояса пистолет, не так давно врученный мне Мелькором, направляю его на русского, но при этом не в силах унять дрожь в пальцах и сбившееся дыхание. Давай же... Ты сможешь! - Ты что делаешь? - парень оказался не глуп: сразу же поднял руки на уровень груди. - Слушай, что бы они тебе там не пообещали, ты не должен... - Заткнись! - злобно выплевываю, но при этом дрожь добралась и до голоса. - Я должен сделать это! - медленно кладу соскальзывающий палец на курок. - Зачем тебе это? - он пытается подойти ближе, но я чуть дергаю рукой с пистолетом, тем самым вынуждая его оставаться на месте. - Неужели ты не понимаешь? Если вернешься к ним, с тобой сделают то же, что и ты сейчас со мной, - пытается зубы заговорить? - Давай ты сейчас отдашь мне пистолет, мы забудем об этом инциденте и дойдем до лагеря. А через пару дней твоя жизнь наладится. - Моей жизни больше нет! - казалось, что вся та ненависть, что накопилась во мне за эти недели, сейчас нашла подходящий выход. Не могу не сказать, что пару раз на секунду действительно представлял, что напротив меня стоит не какой-то вшивый русский, а непосредственно сам Мелькор - именно такой, каким я его впервые встретил. - Теперь я сам по себе... Сергей как-то внезапно замер, пристально осматривая меня. Я не знал, о чем он думал в тот момент, но в глазах его читалось что-то наподобие сожаления или даже жалости ко мне. Что, нравится? А я и не спорю, что выгляжу жалко, упорно продолжая прогибаться под сильнейшими. Но я сделал свой выбор, навсегда забыв дорогу назад. Сейчас или никогда. - Тебе доводилось стрелять раньше? - на удивление спокойно интересуется он, на что я отрицательно мотаю головой. - Подними дуло чуть выше и возьмись обеими руками, чтобы не было отдачи с непривычки. - Зачем ты говоришь мне это? - держусь уже из последних сил, еще чуть-чуть, и я впаду истерику. - Чтобы ты попал точно в голову. - Нет, ты не... - Чтобы хоть чем-то помочь тебе напоследок! - перебивает он меня, словно напрашивается на эту проклятую пулю. - Помочь? - непонимающе переспрашиваю и немного успокаиваюсь. - Говорю же, рано или поздно, но ты окажешься на моем месте, - поясняет Сергей. - А так хоть стрелять научишься. Не знаю почему, но его слова заставили меня поколебаться в своем решении, но недолго. - Ты ведь знаешь, я должен выстрелить, - наконец-то приходя в относительную норму, тихо говорю я, плавно нажимая на курок. - Только ты не думай, что... Но смысл его последней фразы навсегда останется для меня загадкой, так как я смог перебороть все свои страхи и наконец-то нажал на "спуск", попадая точно в лоб. Громкий выстрел сразу отразился эхом, отправляясь бродить по лесной чаще. Когда-то девственная природа, словно свежий холст, окрасилась в кровавые краски, после чего уже мертвое тело упало на землю. Теперь было главным дождаться тех двух солдат, что все это время следовали за нами по пятам и поскорее убраться отсюда вместе с телом русского, чтобы его наверняка слышавшие выстрел друзья ничего не заподозрили. Той ночью в лесу умер не один, а два человека. Помимо Сергея, я отправил в могилу остатки своей покалеченной души.***
Не смотря на то, что полученная мною информация требовала немедленной огласки, ты беспрекословно отправил меня спать. Видимо, мой подавленный и уставший вид сыграл в этом решении свою роль. Впрочем, очнулся я (точнее, был разбужен), когда первые солнечные лучи пробирались сквозь верхушки деревьев и прогревали землю. Слабо приоткрыв глаза, ты, Мелькор, был первым, кого я увидел и почему-то вызвал у меня теплую улыбку, которая отразилась и от тебя. Ты лежал рядом со мной на боку, слегка приобнимая и поглаживая по спине. Было так тепло и приятно, что хотелось, чтобы этот момент продлился как можно дольше. Ты ведь тоже думал о подобном, правда? Иначе как объяснить твое длительное молчание? Но, мы оба прекрасно понимали, что больше тянуть нельзя. - Наловил устриц? - нагло ухмыляюсь, первым прерывая такую блаженную тишину. - А ты прямо-таки гордишься собой? - смеешься ты, приподнимаясь чуть выше на подушке. - А как же? - зеваю и начинаю потягиваться как ленивый, довольный жизнью кот, вызывая у тебя новую порцию смеха, хотя после ты становишься серьезным. - Больше медлить нельзя, нам нужно узнать их месторасположение. Они и так наверняка заподозрили что-то неладное. - У вас есть карта этой местности? - сразу вхожу в положение и стараюсь припомнить все детали. - Да. Сможешь разобраться? - поднимаешься с кровати и услужливо подаешь мне халат. - Смогу, - накидываю халат на плечи. - Ты прав, нельзя терять ни минуты.***
- Вот здесь мы уже шли прямо, а примерно... Вот тут, я его пристрелил. Уже минут сорок мы возились с картой местности. Я-то думал, что просто объясню тебе все, грубо говоря, на пальцах, но, нет, обязательно же нужно было притащить сюда еще парочку каких-то больших шишек, которые все время пускали на меня косые взгляды, изредка перешептываясь. Но, в принципе, это можно понять, ведь стоило мне упомянуть якобы ваш самолет, как твое до этого спокойное лицо сменилось взволнованной гримасой, от которой мне стало не по себе. - И ты утверждаешь, что наши враги скрываются где-то в этом месте, полагаясь лишь на... На что? - не упустил возможности придаться ко мне один такой старикан, строящий из себя чуть ли не самого Гитлера. И, да, я прямо-таки чувствовал, как ты, Мелькор, скрипишь зубами, когда ко мне так обращались. Мальчик не хочет делиться своей игрушкой? - Напомни мне, к какому роду войск ты принадлежишь? - К сожалению или к счастью - ни к какому, - широко улыбаюсь, показывая то, что меня нисколько не задели. - Но, зато я знаю эту местность, как свои пять пальцев. - Майрон, - тактично кашлянул ты, привлекая мое внимание. - Не тяни и расскажи моим сослуживцам то, что рассказал мне, - конечно, любовь моя, все что угодно, лишь бы сохранить свою жизнь и твои яйца. - Дело все в том, - начал я, опять начерчивая на карте линии карандашом, - Что русский точно сказал мне, что нужно идти на юг. Но! Путь, который он выбрал, был почти непроходим, особенно ночью, но он настаивал на нем, отказывался делать крюк и уверял меня в том, что это кратчайший путь к его лагерю. - Всего лишь пустая догадка, он мог и соврать, дабы сохранить тайну, - вновь вставил свое слово этот выскочка, но меня этим не удивил. - Мог, но не соврал. Откуда я это знаю? Просто взгляните сюда, - веду карандашом дальше на юг и останавливаюсь в нужной мне точке, заставляя всех присутствующих в комнате склониться над картой. - И что? Простое болото. - А то, что карта эта ваша устарела. Болото засохло уже лет пять назад и осталась от него небольшая по глубине, но широкая по масштабу низменность. И что же это все значит? - вскидываю бровь, ожидая, пока до них дойдет. - Идеальное место... - со смесью восторга и удивления произносишь ты у меня за спиной. Молодец, соображаешь лучше, чем они, - Сами взгляните: идеальное укрытие, а если им было известно об устаревшей карте, они точно были бы уверенны, что мы не сунемся к болоту. Ко всему прочему, получится идеальная взлетная полоса, учитывая длину этой низменности. Теперь уже настороженные взгляды направились на нас обоих и в комнате повисло гробовое молчание, пока второй мужчина, до этого молчавший, не подытожил, обращаясь к тебе: - Операцию по поимке врага проведете завтра, до рассвета, а после жду вас у себя с отчетом. - Это бред! - вновь возникает старик, с ненавистью глядя на меня. - Почему мы должны прислушиваться к словом этого... Этой французской потаскухи?! Вдруг он в сговоре с теми русскими?! - Генерал-майор, я бы Вас попросил! - ты сразу вступаешь за меня, что не может не тешить мое самолюбие. - Будьте добры, не забывайте, что я старше Вас по званию и этот человек, - указываешь на меня, - Находится под моей защитой. - И по какой же причине он заслужил вашего снисхождения во время всей кровавой бани в этом районе? - прищурился тот. - По причине выгоды, герр, - фыркаешь ты. - Как Вы уже могли заметить, он был единственный, кто смог разговорить русского, при этом не используя свое знание языка. - Довольно уже! - вновь вмешивается третий мужчина и вы вместе с этим дураком становитесь по стойке "смирно". - Мелькор, ты всегда был у меня на хорошем счету, поэтому приказа я не отменяю - берешь проведение операции под свой контроль. - Да, Генерал-полковник. - Что же касается этой особы, - кивает в мою сторону. - Думаю, он действительно принес пользу. Однако, о его дальнейшей судьбе мы поговорим позже. Наверное, все нацисты обладали такой способностью - говорить с полным умиротворением на лице и при этом весьма жестоко решать судьбы людей. Теперь мне опять стало страшно, но даже не от его слов... Мне стало страшно, потому что я видел твое волнение. Пожалуйста, Мелькор, пообещай мне, что и в этот раз выйдешь сухим из воды...***
На остальной части разговора мне не было дозволено остаться, да и особого желания у меня не было, поэтому я предпочел подняться в библиотеку и там отгородиться от плохих мыслей за книгой. Не знаю, сколько я так просидел, но со счета времени сбился, пока и вовсе не задремарил в мягком кресле с поджатыми к груди ногами. И мне тогда приснился сон, из которого я, впрочем, не запомнил ничего, кроме большого количества крови, смешанной то ли с гноем, то ли с простой грязью, а еще крики - крики разных людей: мужчин, женщин, детей. Подсознание будто пыталось предупредить меня, но тогда я еще этого не знал и не понимал, списав все на ужасы войны. Ото сна меня пробуждает легкое прикосновение к плечу и я уже рефлекторно вскакиваю на месте, всегда будучи на готове. Однако, это пробуждением ничем мне не грозило. Ты стоял рядом со мной, чуть склонившись и смотря на то, как я сонно потираю глаза. - Который час? - устало зеваю, пытаясь сфокусировать взгляд. - Часов восемь вечера, - присаживаешься около меня на корточки и опираешься подбородком мне о бедро, глядя снизу вверх как преданный щенок, что не может не заставить усмехнуться. - Все плохо, да? - кладу руку тебе на голову и зарываюсь пальцами в волосы, слегка массируя. - С чего ты взял? - прикрываешь глаза и тихо выдыхаешь от моих прикосновений. Странно... А может, все так и должно быть? - Что они решили сделать со мной? Сослать в колонию? Убить, когда все закончится? - я говорил об этом совершенно спокойно, уже давно смирившись с тем,что моя история не сможет закончиться хорошо. Ты ничего не отвечаешь, лишь отводишь взгляд и поднимаешь на ноги, после подавая мне руку. Неужели все настолько плохо? - Идем, у меня для тебя кое-что есть, - все слишком запутано: от когда-то ужасающей улыбки, сейчас в груди разливается приятное тепло. Так и быть, я доверюсь тебе. - И что же это? - поднимаюсь с твоей помощью и иду за тобой. - Ну, я же проиграл пари, и теперь должен честно его отработать, - смеешься ты. Мы спускаемся вниз - в столовую, а по пути я успеваю заметить, что дом полностью пустует, даже вдалеке не слышется посторонний звук. В столовой свет отсутствовал. Единственное, что помогало ориентироваться во тьме, это пара-тройка свечей на столе, чей отблеск ловили серебряные крышки на подносах рядом с ними. Да, Мелькор, ты не переставал меня удивлять. Я в изумлении зашел внутрь, осматривая всю эту красоту, а ты стоял позади и прямо-таки восторгался собой, если судить по твоим глупым улыбкам и смешкам. Неспешно подхожу к столу и плавно тянусь рукой к одной из крышек, аккуратно ее приподнимая. От увиденного дальше я буквально не выдержал, начиная звонко хохотать и прикрывать лицо руками. - Серьезно? - оборачиваюсь к тебе. - Где ты их достал? - Сам сказал, - пожимаешь плечами и подходишь, - Чтобы пошел и наловил. Вот, - услужливо отодвигаешь для меня стул и я киваю в знак благодарности, присаживаясь на него. - Пошел и наловил, - сам же, как обычно это бывало, садишься рядом во главе стола, тут же открывая бутылку вина и наполняя наши бокалы. - Где-е-е? В местной луже? - все еще пытаюсь утихомирить свои смешки. - Серьезно. Мне интересно. - Да еще вчера послал нескольких своих идиотов в город и приказал землю носом рыть, пока не найдут. Как видишь, я очень убедителен почти во всех аспектах, - и почему меня так обеспокоило это твое "почти"? - Вчера? - хитро щурусь, приподнимая свой бокал. - Как раз после нашего разговора в подвале, ты сразу кинулся искать устриц? - Ну, я просто предусмотрительный, - чокаешься своим бокалом с моим и делаешь пару глотков, а я, так же, следую твоему примеру, уже с большим удовольствием пробуя пьянящий напиток. - Просто признай, что ты с самого начала знал, что я справлюсь, - нагленько скалюсь во все тридцать два. - Ох, ладно! - обречено вздыхаешь и ставишь бокал на стол. - Да, я знал... Нет, скорее подозревал, что твоя лисья задница справится. Теперь доволен? - Лисья задница довольна и удовлетворена, - хихикаю, кладя себе в тарелку пару устриц. - Говорю же, шпион... - бубнишь себе под нос, но чтобы я это услышал. - А теперь, будь так добр, скажи мне еще одну правду, - я за секунду меняюсь в поведении, теперь уже серьезно глядя на тебя и замечая, как ты немного напрягся. - Что со мной будет, Мелькор? - С тобой - ничего, - неохотно выдавливаешь ты, но я все равно продолжаю упрямиться. Ты не злишься, ведь все прекрасно понимаешь. - Я не позволю им добраться до тебя. - А что насчет тебя? - так я и знал... Ты молчишь. Молчишь, потому что подставляешься ради другого. Господи, ты отвратительный, потому что заставляешь сопереживать тебе! - Прошу, герр, ответьте мне, - решаю перейти на твое излюбленное обращение, но при этом пододвигаю свой стул ближе к тебе и кладу руки поверх твоей, согревая ее нежными поглаживаниями и обеспокоенно гляжу тебе в глаза. - Мне сказали... - тяжело вздыхаешь и сжимаешь пальцами свободной руки переносицу, все-таки раскрывая карты. - Приказали... В общем, после проведения операции я отбываю обратно в Берлин, где будет рассматриваться моя компетентность в военном деле. Но, не беспокойся, тебя никто не... - Идиот! - я пытался не давать волю эмоциям, но они взяли надо мной верх, от чего я отбрасываю твою руку от себя и вскакиваю с места, начиная метаться из стороны в сторону и безуспешно стараться стереть подступающие слезы. - Зачем ты притащил меня к этим болванам?! Я же мог просто рассказать все, что знаю, показать нужную точку на карте и все! Но, нет! Тебе ведь нужно было покрасоваться, не так ли?! - простые слезы превращаются в истерику и меня уже всего трясет, но я все никак не могу замолчать, продолжая кричать на тебя. - Майрон! - ты мгновенно подскакиваешь и в два шага подлетаешь ко мне, встряхивая за плечи. - Неужели ты действительно думаешь, что я по своей воле притащил тебя туда? - тебе не требуется ответ, ты просто прижимаешь меня к груди и начинаешь гладить по голове, стараясь успокоить. - Тогда почему? Зачем я был нужен там?.. - сквозь всхлипы и заикания спрашиваю я, обнимая и прижимаясь к тебе крепче. Так, почему-то, становилось более уютно. - Они требовали предоставить того, кто добыл информацию, потому что им доложили, как именно мы получили эти данные, - тихим тоном отвечаешь, хотя мне становится только больнее на сердце от того, что это я подставил тебя. - Так это я во всем виноват? - приподнимаю голову и смотрю на тебя заплаканными глазами, что блестят в свете свечей. - Ты ни в чем не виноват, слышишь? - гладишь меня по щеке и улыбаешься уголками губ. - Без тебя русские уже прознали бы про все наши планы. - Я тебя ненавижу, - сдавленно проговариваю, но вопреки словам жмусь к тебе, словно ища последнюю защиту. - Что ты делаешь со мной?.. - А ты со мной что делаешь? - иронично подмечаешь ты, большими пальцами стирая слезы с моих щек. - Послушай, я тебе обещаю, что все будет хорошо. Ты мне веришь? - пытаешься строить из себя защитника? Это явно не твое амплуа. - Да, верю, - еле заметно киваю. Нет, я не хочу, чтобы этот вечер прошел так. Раз уж злой рок не за горами, я собираюсь выжать из этих последних часов все, что только можно. - К черту этот ужин, - твердо заявляю, наконец-то стирая слезы с глаз. - Почему? - удивленно смотришь. - Ты ведь так хотел его. - А сейчас я хочу другого, - резко хватаю тебя за грудки, заставляя чуть склониться ко мне и едва касаюсь твоих губ своими, интимно шепча: - Я обещал тебе самую незабываемую ночь в твоей жизни, а это значит, что начать ее нужно прямо сейчас. Повторять дважды не требуется: ты стремительно подхватываешь меня под бедра и впиваешься страстным поцелуем, одной рукой придерживая меня, чтоб я не упал, а второй зарываешься в мои кудри. Ты невероятный. Я просто ненавижу тебя и от того хочу еще сильнее, окончательно послав все свои моральные принципы. Твой запах сводит с ума, а от прикосновений я дрожу как осиновый лист, уже представляя, что будет, когда эти руки проберутся под мою одежду. Словно читая мои мысли, срываешься с места и мигом доносишь меня до спальни, опрокидываешь на кровать. Нависаешь сверху, опираясь руками по обе стороны от моей головы и медлишь. Твой дикий взгляд и не соответствующие ему ласковые прикосновения к моей шее говорят сами за себя. Ты восхищаешься мной, но от этого тебе становится больно, ведь ты понимаешь, что скоро эта игрушка покинет твою коллекцию. Прошу, милый, только не сейчас... И ты понимаешь меня, тотчас откидываешь наваждение и уже припадаешь к моей шее губами, смыкаешь зубы на тонкой коже и оставляешь собственнические засосы. Твои руки в это время пытаются бороться с пуговицами на моей рубашке, и меня опять бросает в дрожь от контраста температур, когда твои холодные пальцы касаются моего теплого живота. Когда с ненужной сейчас тряпкой было покончено, ты спускаешься поцелуями ниже, не упуская возможности пройтись кончиком языка по ключицам, направиться ниже и несильно зажать между зубами бусинку соска, слегка оттягивая его и срывая тем самым с моих губ первый стон. Продолжаешь свой путь ниже, попутно занимаясь уже моими брюками, которые поддались гораздо быстрее и отправились на пол. Целуешь мой поддрагивающий от шумных вздохов живот, прикусываешь кожу над пупком и опять замираешь, дабы сделать глубокий вдох и насладиться моим запахом. Кажется, я немного отвлекся от своей назначенной для нас программы... Не без усилий для обоих отрываю тебя от увлеченного выцеловывания и кусания моей внутренней стороны бедра, вынуждаю подняться с кровати и встать напротив ее края. Сам я сажусь на этот же край, раздвигаю ноги и с похотью в глазах смотрю на тебя снизу вверх, мучительно медленно расстегивая пуговицы на твоих штанах. Но ты послушно ждешь, лишь опять прикасаясь к моим волосам, зарываясь в них и пропуская локоны меж пальцами, от чего мне хочется мурчать, но я слишком сосредоточен на другом. Немного приспускаю твои штаны вместе с нижним бельем и не могу не сдержать короткую ухмылку от вида твоего уже приличного стояка. Помнишь мой первый минет для тебя? Если только прижимание к стене и беспрерывное траханье моего рта до кашля и рвотных позывов можно так назвать. Но ведь теперь все иначе, правда? Ловко обхватываю твою плоть рукой и уже слышу этот тихий рык - до жути возбуждающий, делаю несколько поступательных движений, а после касаюсь губами головки, постепенно заглатываю с пошлым причмокиванием, при этом не разрывая зрительный контакт. Тебе срывает крышу, я чувствую это, когда ты сильнее стягиваешь мои волосы, но все еще смирно терпишь. Проверим, на сколько тебя хватит? Смыкаю пальцы на основании члена и опускаю голову, взяв в рот до половины и втянув щеки, слыша в ответ уже не рык, а сдавленный стон. Что ж, не буду слишком долго мучить тебя. Чуть шире открываю рот и опускаюсь на плоть уже до конца, чувствуя, как она твердеет, замираю на пару секунд, чтобы подышать через нос и максимально расслабить горло. А ты на пределе, уже неосознанно подаешься бедрами вперед, желая большего. Продолжаем... Резко выпускаю член изо рта, от чего его головка и мои губы соединила ниточка слюны, что заставило тебя выдавить пошлую улыбку. Нравится? Сейчас будет еще лучше. Наконец-то перестаю медлить, находя неспешный, но ритмичный темп движения головы, не забывая надрачивать тебе рукой и иногда прерываться, чтобы просто пройтись языком по всей длине: облизать головку, кончиком языка дотронуться до уздечки и очертить налитые вены. Ты включаешься в игру: слегка покачиваешь тазом навстречу и все так же держишь руку у меня на голове, при этом не надавливая, а просто придерживаешь мои волосы, чтобы те не падали на лицо. Я слышу все, что сейчас ощущаешь ты, и несложно было догадаться о моменте твоего предела, потому что я сам еще не получил свое удовлетворение. Быстро выпускаю член изо рта и стараюсь быстро отдышаться, рукой стирая с уголков губ слюну и чужую смазку. - Иди сюда... - ты словно понимаешь всю задумку, интимно шепча во тьму. Никаких уговоров, препинаний и сопротивлений. Охотно подаюсь навстречу, когда ты немного приподнимаешь меня и поудобнее укладываешь на середину кровати. Я устраиваюсь на мягких подушках и несколько секунд наблюдаю за тем, как быстро ты избавляешься от своих штанов и падаешь в мои объятия - уже обнаженным. Новый сладкий поцелуй, новые ласки, возможно, даже новые ощущения, но наши движения отточены как после длительных репетиций. Шире раздвигаю ноги и слегка потираюсь пахом о твое бедро, уже готовый ко всему. И ты делаешь то, чего раньше никогда не делал... Чувствую, как твои влажные пальцы касаются меня там и постепенно надавливают на мышцы, проникая внутрь. Издаю более громкий стон и цепляюсь руками за твою шею, впиваясь короткими ногтями в сильные плечи. Нет, конечно мне не больно, ведь почти каждую ночь ты безжалостно рвал меня, наслаждаясь болезненными криками, от чего теперь эти два пальца, массирующие мои горячие скользкие стенки, беспрепятственно оказываются во мне. Все еще способен удивлять... В нетерпении дергаю тебя за волосы и притягиваю к себе, получая легкие поцелуи на щеках, словно ты пытаешься выцеловать каждую мою, даже едва заметную, веснушку. После ты касаешься моих губ своими, все так же нежно, но я больше не в силах терпеть, пылко отвечаю и вместе с тем настойчиво закидываю ноги тебе на бедра, уже самостоятельно насаживаясь на ласкающие пальцы, которыми ты так умело двигаешь, стараясь не только расслабить, но и доставить удовольствие. - Хочу тебя в себе... - буквально проскулил в изнеможении тебе в рот и почувствовал, как ты улыбнулся. Я знаю, что ты любишь, когда умоляют. Пальцы сразу же покидают мое тело; ты поудобнее подхватываешь меня под бедра и наваливаешься сверху, не медля делаешь плавное движение тазом и немного направляешь себя рукой. В глазах на секунду темнеет, а на губах застывает немой крик. Ты такой большой... Мне всегда было больно в первые минуты, но ты умел успокоить и отвлечь меня, если я того заслужил. - Не смей молчать, - рычишь мне на ухо и я сразу же срываюсь, начиная стонать. Замираешь на несколько мгновений, чтобы дать мне время привыкнуть да и самому подстроиться под тесноту, благодаря чему я могу прочувствовать все твое напряжение и каждую твою пульсирующую вену. Знаешь, будь мы в иных обстоятельствах обыкновенными любовниками, я бы точно с тебя не слезал... Опираешься руками на кровать, все еще не двигаясь, но я ощущаю, как ты дрожишь, а причиной тому я сам. Это безусловно льстит мне, но насмешка так и не успевает вырваться у меня, будучи перебитой гортанным стоном, когда ты делаешь резкий толчок, почти полностью выходя из меня, а потом резко вбиваясь обратно. Сильнее надавливаю пальцами тебе на плечи и продолжаю царапаться с тихими всхлипами, но ты уже игнорируешь эту легкую боль, настраиваясь на пока что неспешный темп, дабы окончательно растянуть меня. Становится трудно соображать, поэтому я с легкостью прощаюсь с остатками здравого смысла, отдаваясь в плен чувствам и эмоциям, вызванными непосредственно тобой. Дышать становится труднее, словно воздух в комнате загустел, а по нашим телам уже катится пот, из-за чего многочисленные поцелуи приобретают солоноватый привкус. Толчки становятся более резкими, и с каждым таким проникновением я не упускаю возможности укусить тебя за губу, в особенности тогда, когда ты попадаешь в чувствительные точки. Крышу сносит окончательно, когда внизу живота становится по-настоящему горячо. Ты чувствуешь это, Мелькор? Я очень хочу, чтобы ты чувствовал и грубо взял меня! Опять, словно читая мои мысли, исполняешь немые просьбы, складываешь меня на постели практически пополам, закидываешь мои ноги себе на плечи и продолжаешь увеличивать ритм. Я только и успеваю подмахивать задом и взахлеб стонать через раз, ибо ты выбивал из меня все, даже воздух. Теперь пошло испытание на прочность и отсчет скатился до минут, что казались для нас целой вечность - нашей с тобой вечностью, в котором мы могли наслаждаться друг другом, позабыв о всем, что находилось за гранью. Предел уже близок, я чувствую, но... Именно в этот момент ты решаешь сменить позу, быстро подхватываешь меня и усаживаешь себе на колени, от чего теперь я смотрю на тебя сверху, а мои уже мокрые волосы неаккуратными прядями спадают вокруг твоего лица. Слегка целуешь меня в уголок губ и немного подталкиваешь под бедра, давая понять, чего ты хочешь. Коротко киваю на это и получше упираюсь коленями в кровать, и, направляя в себя твой член рукой, медленно насаживаюсь, а ты успеваешь перехватить мой стон своим ртом и втягиваешь в весьма корявый поцелуй. И все началось заново: резкие толчки, ласкающие касания, сладкие поцелуи и несдержанные стоны, иногда перерастающие в крики. Поначалу я сам двигался на тебе, придерживаясь за твои сильные плечи и шею, но вскоре ноги стали уставать и предательски дрожать, и тогда уже ты включился в игру, жестко трахая меня и при этом доставляя море удовольствия. Вскоре я дошел до пика блаженства, ощущая что-то сродни тому, как лопается чересчур натянутая струна. В один миг я выгибаюсь в спине и замираю, срываясь на протяжный стон, постепенно спадающий на хрип. Не смотря на то, что моё сознание затуманено эйфорией и я нахожусь сейчас полном бессилии, я слышу твой последний рык, когда ты уткнулся носом в область моей шеи и до боли сжал мои ягодицы. Ты пришел к финишу на несколько секунд позже и я ощутил, как внутри меня разлилось уже знакомое тепло, стекающее по разодранным стенкам. Требуется еще немного времени, чтобы прийти в норму и спуститься с небес на землю. И вот, ты наконец-то покидаешь мое тело, заставляя чувствовать такую неприятную пустоту, а после утягиваешь меня обратно на кровать и прижимаешь к себе. Я охотно укладываю голову тебе на плечо и с усталой усмешкой поглядываю на тебя исподлобья, поглаживая твою мокрую грудь. Как же хочется, чтобы этот момент длился вечно... - Нужно спать, - как-то печально выдыхаешь ты, устремляя взгляд на меня. - Не хочу, - продолжаю улыбаться как ребенок и, прильнув ближе к тебе, целую твой подбородок. - Хочу еще немного побыть с тобой. - Мне вставать рано утром, помнишь? - бережно убираешь прилипшие к моему лбу волосы и заправляешь их мне за ухо. - Но сейчас-то я никуда не ухожу. - А ты не можешь отказаться от этой операции? - скорее не с надеждой, а с отчаянием в глазах смотрю на тебя. - Нет, - отрицательно качаешь головой и прижимаешь меня ближе к себе. - Я отвечаю за эту местность головой и обязан присутствовать на... Господи, просто заткнись! Да, я не даю тебе за кончить, резко подрываясь и впиваясь в твои губы жарким поцелуем с привкусом горечи. Ты ошарашен, но это состояние быстро проходит и вскоре твои руки обвиваются вокруг моей талии, ты нежно отвечаешь, словно пытаясь успокоить. И так длится до тех пор, пока у обоих не кончается воздух и мы просто вынужденны оторваться друг от друга, шумно выдыхая в рот партнера и поддерживая зрительный контакт. - Прошу, будь осторожен... - грустно шепчу, поглаживая тебя по слегка колючей щеке. - Все будет хорошо, - тут же перехватываешь мою руку и оставляешь короткий поцелуй на тыльной стороне ладони. - Ты когда-нибудь был в Германии? - Разве что в детстве. Уже ничего и не помню. - У тебя будет возможность вспомнить, обещаю, - тепло улыбаешься и натягиваешь на нас обоих одеяло. - Мелькор, я... - люблю тебя... Я люблю тебя, идиот! Но, почему мне так сложно это сказать? - Нет, ничего, - мило улыбаюсь тебе, а сам отчаянно кричу в душе. Надеюсь, что глаза этого не выдали. - Спи уже, лиса, - тихо смеешься и целуешь меня в висок. Не беспокойся за меня, Мелькор. Я усну, а потом, мы оба спасем друг друга. И это будет больно, но не больнее пули или виселицы.