Размах вороных крыльев

Казни ведьм продолжались. И все так же он стоял с огромной корзиной около палача, отрешенно думая о его дочке, не признающей своего отца, и с презрением о короле, брезгующем появляться на казнях. Перья сыпались на него: всегда грязные, блеклые, бурые, серые. Эти перья говорили о слабости колдунов. Один лишь раз Майкл отрезал темно-синие огромные крылья у хрупкого кудрявого мальчишки с прозрачными глазами. Сердце Артура сжалось при виде кровавых обрубков, жалких культяпок на спине мальчика. На его плече чернел знак — три спирали. Артур знал, что это знак друидов. Майкл опустил топор, сплюнув на доски. — Моя дочь — его ровесница. Я не могу, — проговорил он, с неясной надеждой глядя на Артура. Тот с ужасом понял — палач умолял его добить друида. — Он и так умрет, — прошептал Артур. — Оставь. Он был уверен, мальчишка без сознания. Все его теряют, когда лишаются крыльев. Но этот — этот оказался сильным. Друид вскинул голову, уставившись серыми прозрачными глазами на него. С тех пор ему снился и этот неприятный, пронизывающий взгляд ребенка. Он не знал, что случилось с ним после. Ему некогда было даже задуматься об этом. От Артура по-прежнему требовалось оттирать камни от ржавой крови. Юноша находил покой только у Амели, которая тихонько ржала, видя его, и мягкими влажными губами тыкалась в шею и бок, стараясь нащупать яблоко или морковь. Конюхи иногда спрашивали, почему Мерлин перестал заходить, но после и они перестали. — Сходил бы ты в таверну, парень, — прокряхтел Стэн, шлепнув его по плечу. — Скверно выглядишь. Он заторможено кивнул, крутя в пальцах травинку. А потом поднялся и неожиданно послушался, направившись в кабак. На этот раз даже девицы с оголенными грудями не лезли к нему, не хватали за рукава, позволяя протолкнуться к столику. Он не собирался пить крепкий эль или что-нибудь вроде этого, но перед ним кто-то поставил кувшин кислой браги. — Ну здравствуй, друг, — послышалось напротив. Гавейн довольно скалил зубы. — Что ты тут делаешь? — с изумлением спросил Артур, подаваясь вперед. — Тебя ищут! Тебя могут выследить, поймать и… — Меня не найдут, — легкомысленно отозвался Гавейн. — Пенни, ужин! — Да пошел ты! — отозвалась румяная широкая девка. — Она сделает, — уверенно констатировал бывший пленник. Он зарос щетиной, на лбу свежий синяк, на правой скуле кривой порез. Он заметно поправился и уже не выглядел скелетом. Карие глаза весело блестели из-под кустистых бровей, в них так и не угас огонь жизни. — Ты безрассуден и глуп, — буркнул Артур, с трудом отпив браги. Она была все так же отвратительна. Он сложил руки на коленях, побрезговав класть их на липкую поверхность стола. — Ты ужасно выглядишь, — серьезно сказал Гавейн, вглядываясь в его лицо. — Хуже, чем я когда-то. — Не преувеличивай, — поморщился Артур. — Ты бледен, — принялся загибать пальцы собеседник. Юноша устало закатил глаза. — С ужасными синяками под глазами, похож на запойного пьяницу. — Да вроде не очень, — Артур неуверенно потрогал сухую кожу под глазами. — Что произошло? Куда смотрит Мерлин? — поинтересовался Гавейн, деловито принимая дымящиеся чаши и придвигая одну к Артуру. При упоминании волшебника в голове тихо застучали барабаны. — В нем и проблема? — догадался Гавейн, уплетая за обе щеки. — Что это? — с подозрением спросил Артур, подчерпывая смесь большой ложкой. — Тушеные голуби, — с энтузиазмом отозвался друг. Желудок скрутило. Артур торопливо отодвинул от себя чашу. — Я не голоден, — отозвался он на вздернутые брови Гавейна. — Что-то происходит с тобой, — продолжил он, не став настаивать. Юноше захотелось уйти прямо сейчас. В конце концов, он пришел сюда отдохнуть, а не слушать проповеди и советы. — Все нормально, — холодно ответил Артур. — Ты зол, — заметил Гавейн. — Вставай. Идем. — Куда? — без энтузиазма спросил Артур, поднимаясь вслед за ним. Они вышли за пустой дворик за таверной. Ярко и желто светила полная луна в безоблачном темном небе. Гавейн, осмотревшись, достал две длинные палки, больше похожие на шесты. — Тебе нужно сбросить напряжение, — сообщил он, бросая одну из палок Артуру. Тот без особого интереса уставился на нее. Это было глупо. Его тело вялое, непослушное, неуклюжее, слабое. Даже дракон это заметил. — Атакуй, — с вызовом бросил Гавейн, поведя плечами. Артур размахнулся. Палка описала широкую духу, Гавейн пригнулся, а потом одним плавным движением оказался сзади, с чувством ударив его по икрам. Ноги подкосились, и он упал на колени. — Чего ты хочешь? — спросил он безнадежно, не поворачиваясь. — Все чувства ты копишь в себе, — сказал Гавейн. — Можно либо рассказать мне все, либо… Он ощутимо ударил его по пояснице. Артур крепче сжал палку, и крутнулся, поднимаясь на месте. Палка рассекла воздух — Гавейн отшатнулся. В темных глазах появился азарт. Артур наступал — Гавейн пружинисто отпрыгивал, с легкостью отражая удары. Злость двигала его вперед: заставляла бросаться вперед вновь и вновь, поднимать выбитую из рук палку, пытаясь достать увертливого противника. Он злился на Мерлина. На то, что он избегал его, что не разговаривал, а он, Артур, не понимал причины. Гавейн понимал его, посему и молчал, не подбадривая его криками и свистом, как часто это делали бойцы в спарринге. Артур вспотел. Руки отваливались от усталости, затекла спина. На его ребрах — он уверен — красовалась россыпь ярких синяков. Один глаз заплыл, ноги пульсировали тупой болью. Но, как ни странно, становилось легче. — Это злость из тебя выходит, — обронил Гавейн. У него была рассечена губа. И, наверняка, была пара ушибов на боках. Артур бил и бил — по каждый раз встречающейся на полпути палке, пока не иссяк. Он со вздохом опустил руки, выдохнув. Гавейн утер пот, и, на вечно гримасничающем лице появилась довольная улыбка. — У тебя есть потенциал, — заключил он. — Не думал, что ты будешь пытаться задеть меня так долго. — Я хочу еще! — с вызовом воскликнул Артур. — Я надеялся на это. *** Артур с облегченным вздохом вытянул промокшие ноги. Огонь весело потрескивал в огромной жаровне, и Артуру лениво подумалось, что он не сдвинется с места, даже если нагрянет король в эту маленькую кухоньку для проверки. Гавейн день за днем выбивал из него весь дух на их маленьких встречах. Он сообщил, что Артуру физических упражнений явно достаточно, ведь никто не отменял ни мытья полов и посуды, ни отскабливания каменистой площади во внутреннем дворе замка. Над жаровней лиловыми цветками застыл сушеный чертополох, призванный оберегать хозяйство от злобных духов. Может, поэтому Утера здесь не видать? Артур растянул в улыбке разбитые потрескавшиеся губы, закашлялся, тронул кончиками пальцев фиолетовый синяк под глазом. Глаз заплыл и не открывался, пока суетливая Хэзер не стала прикладывать припарки, ругаясь на все лады. Но он знал — Гавейн щадил его, смягчал удары. Но раз за разом, бродяга прижимал его к земле и ухмылялся, и Артур чувствовал кисловато-винный запах его дыхания. А потом Гавейн всовывал чашу эля в уставшие руки с разбитыми костяшками. Рядом кто-то опустился. Артур вздрогнул, поняв, что это Мерлин. Тот смотрел на пламя, словно затягивая его в себя. Такой же — если не больше — уставший, бледный, с грязными отросшими волосами. В ярком свете камина он мог рассмотреть его, с удивлением отмечая, как Мерлин раздался в плечах, на подбородке пробивалась щетина, но глаза стали темно-серыми, потухшими. — Мерлин, — шепотом позвал Артур, боясь спугнуть его. Тот отшатнулся, взглянул на него мутным взглядом, будто не узнавая. В озерах глаз застыла тоска, захлестнувшая и Артура. Тот пожалел, что вообще окликнул его. — Артур, — хрипло выдохнул колдун. И вдруг рванулся к нему, вцепляясь пальцами в плечи. Пристально осмотрел лицо, огладил порезы и ссадины на щеках. С тихим вздохом осторожно коснулся нижней губы. Потом отвернулся, глядя на свои пальцы. Артур видел, что на одной из них поблескивала его кровь с губы. Мерлин чужим взглядом взглянул на него. В этом взгляде не было ничего знакомого, чистого мерлиновского. Ему хотелось встать и убежать, быстрей, как можно дальше от пугающих тоскливых глаз, таких похожих на пустые глаза мертвого оленя. Но вместо этого он протянул руку, дотрагиваясь до тонких пальцев Мерлина, стирая с них свою кровь. Тот внезапно вывернул его кисть ближе к свету, всматриваясь в синие кровяные подтеки на костяшках. — Что с тобой произошло? — глухо спросил он. — Я… — он замялся. — Там еще Гавейн. Это он. Мерлин до боли сжал его руку, впиваясь ногтями в кожу. Артур успокаивающе накрыл его ладонь своей поверх. — Где ты был? — прошептал юноша, впитывая в себя лицо волшебника, чтобы сохранить его в памяти, а потом долго вспоминать, стоя на коленях перед лужей бурой крови. — В лесу, — отозвался Мерлин. — Где Жанин? Мерлин дернулся, вырывая руку, но Артур удержал его, бессильно хватая за рукав. Маг пару мгновений вглядывался в его глаза, прежде чем произнести: — Мы по отдельности. Сердце защемило от внезапной радости и облегчения, а губы растянулись в болезненную улыбку. — Мне жаль, — сказал Артур, сам себе не веря. Не поверил и Мерлин. — Поэтому ты и пропадал в лесу? Подальше от… Жанин? — с языка чуть не сорвалось «меня». Мерлин дергано пожал плечами и мотнул головой. — Что с тобой случилось, Мерл? — спросил Артур, вглядываясь в угрюмое лицо. Тот встал, дергая его за собой. Артур не спрашивал, доверчиво следуя за другом. Мерлин толкнул дверь в маленькую кладовку, где хранились необходимые в быту метлы, ведра и старые тряпки. — Почему ты… Маг резко развернулся — Артур невольно отступил, вжимаясь лопатками в дверь и вызывая кривую усмешку. Мерлин положил ладони на его щеки, оглаживая большими пальцами синяки под глазами. Глаза наполнились янтарным светом, в тесной каморке стало ощутимо светлее. Но свет вдруг пополз ниже, под кожей колдуна, тонкими золотыми росчерками прошелся по скуле и снова — вниз и вниз. Искоркой тронул уголок губ, скользнул по шее, под платок. Ткань тихо приглушенно засияла, а магия ползла ниже, по груди, плечам. Артур не сводил восхищенного оторопелого взгляда от светящихся золотом глаз, вен и прожилок, что становились ближе. — Что ты делаешь? Мерлин не ответил. Искрящиеся нити обвили его запястья, легли вдоль тонких костей и сухожилий, перешли на кончики пальцев. А потом неожиданно оказались в Артуре. Теплой волной устремились по лицу, залечивая синяки и глубокие царапины. Артур сдавленно выдохнул, чувствуя, как магия движется вниз, внимательно ощупывая кости, ребра, ныряя между ними теплыми дымчатыми сгустками. Залечивая ушибы на боках, мучающий уже несколько недель кашель. Глаза Мерлина угасли, но не так, как задувают свечу — быстро, когда остается одно напоминание, что что-то жгли, а будто медовое сияние вошло внутрь зрачка, сворачиваясь в глубине уютным комочком. — Спасибо, — прошептал он. В голове туманилось, будто после хорошего хереса и горячей ванны. Ноги стали ватными, и Артур подозревал, что Мерлин чувствует себя не лучше. — Откуда ты?.. — Друиды, — кратко ответил колдун. Перед глазами встало тонкое лицо с прозрачными глазами мальчишки-друида. Как быстро он умер? — У тебя их знак? — спросил Артур. — Откуда ты знаешь про знак? Мерлин выглядел удивленным. Отрешенность ушла, уступая место любопытству. — Я видел друидов раньше, — отозвался Артур. Он не хотел рассказывать другу о казненном мальчике. Мерлин молча поднял брови, ожидая продолжения, но Артур упорно молчал. Его мать не доверяла друидам. — У меня нет их знака, — с досадой буркнул Мерлин. Артур почти увидел, как захлопываются двери мерлиновской души. Он чуть было не закричал «Подожди!». Срочно нужно было сказать что-то, достучаться… — Скоро Белтейн, — выпалил он. Глаза Мерлина расширились. Створки души приотворились. — Его здесь не отмечают, — ответил он, сжимая губы. — Но я знаю, где жгут костры, — улыбнулся Артур, вспоминая детство. Яркие, жаркие, высокие костры каждый год разжигались на Авалоне, а нескончаемые вереницы тонких дриад вились вокруг них. Они подхватывали Артура в свои объятия, вплетали в бесконечный узор танца. Там, где фавны играли на свирелях, и музыка окутывала фигуры, гипнотизировала, что невозможно было остановиться. Мерлин уставился на него с недоверием, а уголки губ раздвинулись в подобии улыбки. — Ты совершенно невозможен, — усмехнулся волшебник. Артур засмеялся от облегчения. Мерлин говорит с ним! — Через несколько дней мы отправимся в путь, — задумчиво сказал он, думая, что надо бы оповестить Маргарет и Хэзер.