Голос Кирата

Холод. Все, что я чувствовала - холод. Он сковывал, пронизывал до костей. Я не чувствовала ни щёк, ни носа, ни пальцев на руках и ногах... Тело пробивало крупной дрожью, которую невозможно было унять. Я даже не сразу поняла, что лежала на чем-то жёстком и ужасно холодном. Я не могла передать, что чувствовала ещё, кроме страха, сковавшего меня так же, как и мороз. Хотя, возможно, остальные эмоции просто меркли по сравнению с самой главной. Страшно было даже подумать, где я находилась. В нос бил зимний ветер. Сил ни на что не хватало. Глаза никак не хотели открываться. Снежинки склеили ресницы так, что их пригодилось отогревать. Поняла, что начала приходить в себя, когда различные мысли стали появляться в голове и давить с такой силой, что мне ничего больше не оставалось, кроме как очнуться и осмотреться. А поскольку я была очень уставшей, а пальцы, онемевшие от холода, вряд ли могли мне как-то помочь, пришлось открывать глаза по-другому. Я сильно зажмурилась, а после резко их распахнула. В глаза тут же ударил яркий свет, сделав им больно; я поспешила зажмуриться и отвернуться. От влаги и ветра ресницы вновь склеились между собой. Пролежав так немного, я предприняла ещё одну попытку осмотреться. Поднеся озябшие руки к лицу, я осторожно протерла глаза кулаками. Кода почувствовала, что вновь была готова, щурясь, приоткрыла веки. Ресницы подрагивали с непривычки, и так и норовили опять склеиться. Заслонив ладонью солнце, я почти избавила себя от слепящих лучей. То, что я увидела, подвергло меня в шок. Позабыв про боль и безумный холод, я буквально отскочила назад, уперевшись на локти. Хотелось отдышаться, но это было ужасно больно: от холода будто бы сжались лёгкие. По крайней мере, мне так казалось. Насколько хватило сил, я отползла к каменной стене, покрытой толстым слоем льда, и, обхватив колени руками, попыталась справиться с нарастающей паникой. Мне было страшно. Страшно и холодно. Я хотела заплакать, но у меня не получалось это сделать. Одни только догадки о том, где я находилась, сводили с ума. Минуту назад подо мной была пропасть, тянувшая за собой куда-то в бездну, а я лежала на выступе заснеженной скалы, повернутая боком к самому его краю, а рука уже и вовсе болталась в воздухе! Я представила: повернись я во сне или сделай лишнее движение, - и меня бы уже не было в живых. Как бы я ни хотела от этом думать, картинки несбывшихся последствий постоянно мелькали в голове. Я не знала, сколько времени провела здесь. Тяжело дыша и пытаясь справиться с внезапно охватившей сонливостью, я смотрела перед собой. Обрамленная в "рамку" стен пещеры, виднелась заснеженная долина. Будь я менее шокированной, то смотрела бы на все круглыми от удивления и восторга глазами. А так, я даже не сразу заметила, что на шее не висел фотоаппарат. Такого пейзажа я еще нигде не видела. На природе гулял лишь один ветер - так в этой "пустыне" было безлюдно. Сильные порывы кружили в воздухе рассыпчатый снег. От света, отражаемого сугробами, казалось, можно было ослепнуть. Гималаи... Горы были всюду! Такие величественные, такие холодные. Они смотрели вздернутыми носами в небо, внося в пейзаж нотки превосходства и красоты. Они гипнотизировали, притягивали к себе; это было необъяснимое чувство. Был бы под рукой фотоаппарат - я бы превратила всю память в ленту с изображениями заснеженных вершин, сверкавших на солнце и прекрасно контрастировавших с ясным ярко-голубым небом. Их горделивость и величавость натолкнули на воспоминания последнего вечера, от которых стало совсем не весело: *** Помню, я, измученная первым уроком, направлялась на кухню, где подавали поздний ужин. Пэйган, должно быть, уже ждал меня - ужасно хотелось проверить, так ли это было на самом деле. Несмотря на усталость, чувствовала я себя счастливой. Насвистывая какую-то песенку, я шла по коридору. Улыбка играла на губах, а в глазах сверкали озорные огоньки. Минуя один поворот за другим, я вспоминала каждое правило, которому учил меня Король. Пускай сначала у меня ничего не получалось, но я верила, что скоро добьюсь успехов и перестану его разочаровывать. В столовой меня ожидал сюрприз. Не сказать, что я была ему рада, но и отвращения к нему не питала. На стуле, что был ближе к задней двери, практически спрятавшись за высокими широкими вазами, на которых держались тарелки с самыми разными, безумно вкусно пахнувшими блюдами, и резными по-королевски величественными фужерами с содержимым самых разных цветов, сидела Юма, положив локти на стол и скрепив пальцы в замок. Я замерла у входа, не понимая, как себя вести. Все время стараясь избегать даже её взгляда, мне предстояло сейчас сесть с ней за один стол. Она, думаю, тоже была не в восторге видеть меня, хоть и продолжила спокойно сидеть, закинув ногу на ногу и временами поглядывая на Пэйгана, который стоял слева и подливал в её бокал бледно-голубую вязкую жидкость из тёмной бутыли. Заметив меня, мистер Мин кивнул и указал на место рядом с генералом. Мне не нравилось это предложение, но возразить я не посмела, ибо не хотела портить Королю настроение. Он тоже уселся рядом со своей сестрой. Взяв красиво украшенную соусами тарелку с лазаньей, я присела на указанное место. В комнате воцарилась тишина. Я скрытно наблюдала то за Лау, то за Королём, и за все время Юма не спускала взгляда с правителя, будто мысленно с ним общаясь. Она смотрела на него из-под полуприкрытых ресниц, и поэтому взгляд её казался мне влюблённым. - Ты вроде говорила, что у тебя появились дела в Гималаях, - начал Пэйган, бесшумно поставив практически пустой бокал на стол. - Но ты здесь. Почему? Прищурившись, она улыбнулась. - Я занятой человек, у меня везде есть дела. - Никогда ещё не видел, чтобы девушка так отдавалась своей работе. После вновь повисла тишина, и только тихий стук вилок по тарелкам немного скрашивал обстановку. В какой-то момент я решилась на важный для меня вопрос: - Юма, можно спросить? – не увидев в «собеседнице никакой реакции, продолжила. - Почему ты меня ненавидишь? После этого замолчали все. Пэйган изумлённо посмотрел на меня, пытавшуюся справиться с нервным приступом, а затем на Юму, не проявившую к вопросу никакого интереса. Затем он откашлялся: - Эмели, не думаю, что... Его перебила Лау, скривив губы в улыбке. - Спасибо, братец, но я отвечу на этот вопрос сама, хорошо? - хоть ее слова и имели вопросительную интонацию, я чувствовала, что это было совсем не так. - С чего ты это взяла, Эмели? Она произнесла моё имя холодным осуждающим голосом, мол, как я вообще могла подумать о такой гадости. - Просто вы часто говорили обо мне... Я не закончила фразу, понадеявшись, что Юма сама её закончит, и мне не придётся повторять обидные слова, от которых могло заколоть в носу, а на глазах выступить слезы. Девушка по-доброму рассмеялась. - Конечно, ты не внушаешь мне доверия, но это лишь предостережение. Я не люблю новых людей, вот и всё. К тому же, моё мнение - это чисто моё мнение, и Пэйган пожелал к нему не прислушиваться. Я лишь закивала, не в силах ответить. Вроде бы ничего такого не было сказано, но неприятный осадок не покидал меня весь вечер. Мин, заметив моё негодование, решил скрасить обстановку небольшим тостом. - Я рад, что все прояснилось. Может, выпьем за это? - С удовольствием, - пропела Юма, поглядывая на меня. Я понимала, что отказаться в любом случае не получится, поэтому, взяв в руки бокал, стоявший ближе всего, сделала из него глоток. Вкус был необычным, но каким-то вроде бы знакомым. В попытках распробовать содержимое, я выпила всё. Один бокал за другим... и я почувствовала, как лёгкая усталость охватывала всё тело, расслабляя его. После начало сильно клонить в сон. Спихнув все на тяжелый день, я, попрощавшись со всеми, побрела в свою комнату, опираясь о стены коридоров. До кровати я так и не дошла. *** Вдруг я услышала приближающиеся шаги и чьи-то душераздирающие вопли. Кого-то насильно волокли сюда. Стало как-то не по себе от криков и холодных приказов до ужаса знакомого голоса… Юма Лау собственной персоной. Она шла, громко постукивая по льду небольшими каблучками на своих ботинках. После каждого шага слышалась тихая возня, будто кто-то старался отползти от генерала подальше, насколько это было возможно. Если раньше я слышала чьи-то приглушённые голоса (хотя признаюсь, я их практически не различала с гулом ветра), то с приближением Юмы они тут же замолкли. Люди боялись чего-то. Возможно, своего странного местоположения в ледяной камере, окруженной вечной мерзлотой. Возможно, генерала. «Но тогда почему мне не было страшно? Я испугалась лишь падения во сне. Неужели причин страшиться этого места было больше?» Я медленно подползла к железной обледеневшей решётчатой двери и проследила взглядом за девушкой, которая уже практически со мной сравнялась. За ней - двое солдат, одетых в красные беретки, черные ботинки и синий камуфляжный комбинезон, такой, какой я видела на бойцах с арены. Они волокли за собой мужчину, придерживая того за локти. Он даже не пробовал вырываться – только стонал, то ли от боли, то ли ещё от чего, смотря с мольбой на генерала. От сей картины мне стало дурно. Я бы вступилась за этого человека, но была не в лучшем положении, чем он. Горло болезненно саднило, а лицо потеряло чувствительность из-за холода. Похоже, лишь сердце моё оставалось разгоряченным и страдающим от чужой боли. - Что вы с ним сделаете? Не знаю, услышал ли кто мой голос. Скорее нет, ибо слова были произнесены нечётко и хрипло, едва ли не шёпотом. Лау остановилась и открыла клетку, противоположную моей. В ней сидела худая женщина и тяжело вздыхала. Она, посиневшая от холода, только и могла, что сидеть неподвижно. - Её на вынос. А этого сажайте сюда. Наёмники затолкали мужчину в камеру, а девушку взяли за руки и за ноги и вынесли наружу. После дверь закрыли. Затем Юма резко развернулась - и вот теперь мне стало страшно. Пока генерал вскрывала в камеру замок, я пятилась назад. Солдаты вошли ко мне и, подойдя к пропасти, скинули туда тело. Я вздрогнула и задрожала, наблюдая, как те двое, расправившись с женщиной, спокойно вышли в коридор, пропустив ко мне Юму. Та бросила на меня леденящий душу взгляд. Я хотела было отползти назад, но поняла, что уже было некуда, почувствовав спиной холод каменной стены. - Боишься меня? Правильно делаешь, - она довольно улыбнулась. - Почему я здесь? - как могла, выговорила я, после чего сдавлено закашлялась. - Потому что мешаешь моему брату править этой страной. - Я съежилась под ее взглядом. – Вместо того, чтоб заниматься политикой, он нянчится с тобой. Даже на Ишвари он не тратил столько времени! - Генерал говорила на повышенных тонах, шагая из стороны в сторону, - знала бы ты, как он рискует своим троном из-за тебя. А так как меня он слушать не захотел, я решила, что будет лучше устранить тебя самой. Мин сейчас слишком слаб для такого, а я нет. Считай, теперь это твои новые покои. Добро пожаловать в тюрьму Дургеш. Дама развела руки в стороны, довольная своей речью. Я смотрела на неё с широко распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом от удивления. - Вы меня не так поняли… Хотелось сказать очень многое. Я бы безустанно оправдывалась, что не старалась навредить Королю или в чем там меня подозревали, но мой голос был неуверенным и от испуга сиплым. Зуб на зуб не попадал от холода. Юма только отмахнулась. - Лучше молчи, меня тошнит от твоего скрежета зубами, - она сделала паузу, подбирая нужные слова. - Помнится, Ган мне рассказывал о твоей любви к фотографиям, - она зло заулыбалась, указывая на пропасть, - я не имею права лишать тебя этого. Сиди, любуйся. У тебя будет время изучить всё досконально, - она рассмеялась, - если, конечно, ты в скором времени не захочешь попрощаться с жизнью. Не советую тебе спать у края. Думаю, сама догадаешься, почему. Она махнула своим людям, указывая на выход. - А как же пчелиный яд? - спросил один из них. - Оставьте её, - генерал посмотрела на меня, как на мелкую букашку, - она и так всего боится. Я только и слышала их отдаляющиеся шаги, и вопли заключённого, который был готов сорвать голос, лишь бы его услышали. Остатки разума охватывала паника. «Меня считают изменщицей». Кем-кем, а виноватой я не была точно. Хотелось кричать, оправдываться, парировать – но толку? Юма была уже далеко. Нужно было раньше за себя заступаться. От этих мыслей душила обида. «А что с мистером Мином? Неужели я, правда, мешала ему? Вдруг ему тоже было на меня наплевать?» Я не могла в это поверить. "Надо быть смелее" Нужно найти выход, пока я окончательно не замёрзла здесь. Кое-как поднялась на ноги и поплелась к выходу, опираясь о стены. Прежде чем выйти наружу, я прислушалась. Когда поняла, что стража была далеко, толкнула дверь боком, оберегая пальцы от холодного железа. Дверь со скрипом отворилась, сильно ударившись о стену. Гулкое эхо тут же разнеслось, казалось, по всей тюрьме. Я вздрогнула, испугавшись. Странно, что никто не сбежался на звук: его невозможно было не услышать. Длинным коридором я пробиралась вперёд, стараясь ступать так, чтоб снег не хрустел под ногами. Большинство камер было пустыми, а в те, где сидели люди, было больно смотреть, так как холод превратил их в обезумевшие посиневшие скелеты. Многие из них неистово кричали, пытаясь достать меня просунутой меж решёток рукой. Мимо таких камер я старалась проскакивать быстрее. Меня ждала развилка. Я очень пожалела, что не запомнила, в каком направлении скрылась Лау - это бы сейчас очень пригодилось. Пришлось положиться на интуицию. Дрожь все ещё не унималась в теле. По практически безлюдной тюрьме гулял северный ветер. Хоть в горах и светило ясное солнце, ходить здесь одной было жутковато. Чем дальше был путь, тем темнее и страшнее становилась обстановка. Я начала чувствовать какой-то странный запах гниения; на стенах стали появляться давно засохшие кровавые брызги. Я морщилась, но продолжала идти, вслушиваясь в биение своего сердца. Дышать было тяжело: легкие болели от холода, а губы неестественно посинели. И вдруг я заметила возню. На стене промелькнула чья-то тень. Кто-то резво махал руками и произносил что-то невнятное. Эти звуки сильно настораживали. Они были такими... причмокивающими и свистящими, будто чем-то острым рассекали воздух. Кто бы это ни был, дружелюбным он не казался. Боже, как пугающе оно шипело и плевалось! Не рассмотрев его толком, я уже испытывала к нему неприязнь и страх. Голова резко запульсировала, когда тень замерла. Я зажмурилась и потёрла окончательно заледеневшими, слегка посиневшими пальцами виски, постаравшись унять боль. Надо быть сильнее. Это всё - испытания Кирата. Они закалят твой дух и превратят тебя в того, кем ты должен быть. Ну же, проверь, из чего ты сделан? Звуки, издаваемые этим неведомым свету существом, мистическим образом исчезли. Именно не притихли, а исчезли, будто их не было вовсе. В коридоре стало подозрительно тихо. Тогда я решила, что всё выдумало воображение, но боль от этого не прекратилась, а стала давить с большей силой. Так или иначе, мне тогда было настолько страшно, что я не заметила, как, затаив дыхание, пыталась пробираться дальше. Преодолев страх, я все же решилась открыть глаза, но, когда это сделала - сильно об этом пожалела. Напротив меня стояло чудище, очертаниями подходящее той тени на стене. Клянусь, будь моя реакция сейчас менее заторможенной, я бы громко завизжала от ужаса. Но я только вздрогнула и тихо вскрикнула, плотно стиснув зубы, чтобы меня никто не услышал. Существо пугало своей и без того отталкивающей, смердящей гнилью и каким-то порошком, внешностью. Тельце было вытянутым и болезненно худым, всё изуродовано свежими и не очень шрамами; кое-где проглядывались дыры с вылезающим наружу мясом и вытекающим гноем. Кости, рёбра, бедра... всё проглядывалось через кожу, которая настолько сильно обтягивала его, что, казалось, её надели на внутренности искусственным путём. На мертвеце одежды практически не было. Все, что на нем было - маска на лице и тёмная грязная тряпка, будто бы приклеенная на поясе. Шрамированное тело было разрисовано какими-то непонятными знаками. «Так вот почему клетки оставляли без присмотра. Здесь было, от кого в них прятаться». Как только я подняла глаза, чтобы рассмотреть его лицо, чудище рассвирепело и, неистово взвыв, набросилось на меня с ножом в руках. Голос его был хриплым и прерывистым, режущим воздух, как его кинжал. Всё лицо – золотая маска, где вместо глаз красовались две большие черные дырки, а зубы больше походили на острые иглы, готовые вот-вот вонзиться в свежее мясо. Ужасно было даже представить, как он умел убивать. Обхватив пятерней мое лицо, чудовище с силой впечатало голову в стену, в попытках раскроить череп. В глазах тут же потемнело; я чувствовала, как задыхалась. Оно не слышало моих воплей, продолжив ударять раз за разом. В тот момент мне казалось, что уже ничто не смогло бы меня спасти. Я крепко зажмурилась. Горячие слезы начали скатываться по замёрзшим щекам, принося едва ощутимую боль. Снова удар, и снова, и снова… Позади послышался человеческий крик – я почти не слышала его, занятая своими воплями. Видимо, кто-то тоже решил попробовать бежать, но на «золотую маску» отреагировал более эмоционально. - Пчёлы! Они повсюду. Адские создания! Они забираются к тебе в мозги через уши, чтобы ужалить! Спасите, спасите! Учуяв пленника, существо резко потеряло ко мне интерес. Ударив меня хорошенько напоследок, оно быстро отступило и, превратившись в черный сгусток дыма, полетело в сторону паникера. Я мысленно пожелала тому быстрой смерти, так как знала, что его и так слишком долго мучили, и, решив воспользоваться шансом, захромала прочь, вглубь замка Снежной королевы. Голова кружилась; меня жутко мутило. Кое-как переставляя озябшие ноги, я вглядывалась в коридор в надежде увидеть хотя бы намек на выход. Силы с каждым шагом покидали меня. Лёгкие болели так, что каждый вздох давался с огромным трудом. Не помню, когда мне было так плохо. Я чувствовала себя подавлено, и только страх вновь попасться этому духу заставлял двигаться дальше. В следующий раз он меня добьет. Тело постепенно замерзало: стало трудно сгибать колени при ходьбе; пульс то учащался, то замедлялся; болело сердце. Меня клонило в сон. Выдохшись окончательно, я сползла на пол по ледяной стене и уставилась взглядом в одну точку. Холод успокаивал, дарил вечный покой. Я уже была не в состоянии что-либо делать. "Не смей отключаться! Сейчас не время спать". В глазах плыло; я уже ничего не видела перед собой. Всё, на что меня хватало сейчас - чувствовать, как тело постепенно переставало подчиняться разуму. "Посплю, и мне станет легче", - говорила я себе, но сама этому едва ли верила. Когда стойкости больше не было, и я начала отключаться, в коридоре загорелся яркий свет. Надо мной нависла тень, и я увидела рядом со своими ногами пурпурные ботинки из крокодиловой кожи. Меня подняли на руки и куда-то понесли.