Ночь, которой не было? Или была?

Пират смотрел на спящего мальчика и жалел, что не взял с собой револьвер. Его золочёный крюк, к сожалению, до мальчишки не дотягивался, мешали корни дерева, переплетённые настолько близко и крепко, что через них с огромным трудом можно было протиснуть руку. У Пена был бы шанс выжить, Джеймс Крюк мог бы уйти и не тронуть его, но судьба решила наказать наглого мальчишку. Во сне, Пен был просто воплощение нахальства! Согнутая в колене нога, раскинутые в стороны руки, приоткрытый рот с белоснежными жемчужинками зубов… и чуть пухловатые чувственные губы, слегка приоткрытые и такие невинно-порочные. Нет. Мальчишка слишком часто ускользал от заслуженной мести. Сколько нервов он попортил капитану Роджера. А уж про то, сколько оскорблений и ран нанёс Джеймсу этот эгоистичный ребёнок и говорить не стоит! Отказываться от мести было бы просто глупо! Наконец-то Питер Пен был в зоне досягаемости капитана и никуда убегать не собирался. Пиратский капитан огляделся и заметил стоящую на столике у кровати чашку из белого цветка. Порывшись в карманах, он достал флакон с ядом, который всегда носил с собой, чтобы не попасться в плен живым. Невольно его взгляд снова скользнул по фигуре лежащего на мягких шкурах мальчишки. По мягким, яркого розового цвета губам, напоминающим лепестки розы, по длинным светлым ресницам… Потом перевёл взгляд на флакончик, зажатый в левой руке… Нет, отравить врага это конечно приятно, но смерть слишком мягкое наказание за всё то, что жестокий мальчишка успел натворить. Пока пират размышлял, что же ему предпринять по отношению к парнишке и стоит ли тратить на него бесценный запас лучшего яда, Питер, не просыпаясь, перевернулся на бок, по-кошачьи изогнулся всем телом и, чуть-чуть поворочавшись, продолжил спокойно спать, словно и не ощущая пристально осматривающего его взгляда. Ах, если бы Питер знал, какой эффект производят на других его стройные ноги, обнажённая спина, полу-приоткрытый бутон губ и невероятно соблазнительная шея… Крюк ещё раз посмотрел на флакончик с ярко-алым ядом в своей руке, а потом, что-то решив для себя, достал из кармана сюртука другой, с содержимым цвета слоновой кости… Планы мужчины резко изменились, но от того месть его не стала менее привлекательной. *** Три молочно-белые капли срываются вниз и падают прямо в стоящий у кровати цветок-чашу, растворяясь в её содержимом и становясь абсолютно незаметными… *** - Я не сплю! – Питер резко подскочил и стукнулся головой о корни дерева, нависшие над его кроватью. Оглянувшись по сторонам и не заметив вокруг никого, Питер с грустью вспомнил, что Потерянные Мальчики, вместе с Венди и её братьями решили вернуться в Лондон. На столике, рядом с кроватью стояла оставленная Венди «микстура». Питер моргнул, смахивая с ресниц выступившие слёзы. Его все бросили! Оставили одного… Теперь он будет совсем-совсем один! О том, что у него ещё остаётся Динь, мальчик сейчас не думал. Ведь Динь не сможет вместе с ним карабкаться по деревьям (лишь лететь рядом), дразнить крокодилов (только лишь давать советы как и куда ткнуть палкой, чтобы крокодил проснулся и поиграл с Питером в догоняшки)… Рассказывать сказки (у фей очень короткая память). Динь может лишь летать, осыпая своей пыльцой, смеяться своим мелодичным смехом, давать советы, предлагать различные варианты приключений. Но в самих приключениях она никогда не участвовала. Была слишком маленькой и не хотела рисковать… Феи!! А теперь он один… Как и раньше, до того как на этом острове появились Потерянные мальчишки. До того как в этом мире появились пираты, до того как на острове обосновались индейцы. Один, как в те времена, которые давно истёрлись из его памяти. Питер уже и не помнит, сколько он живёт на этом острове. Не помнит, сколько ему должно было бы быть лет. Может быть двадцать, а может быть сорок… Или сто, а может и двести. Честно сказать, Питер никогда не следил за временем. Он просто жил… Но сейчас стало вдруг интересно, а сколько он жил? В этом мире время замирало… нет, не совсем так… оно текло не задевая его. Ведь когда Питер попал сюда, ему было семь. А теперь он выглядит на двенадцать. Значит в Нетландии прошло пять лет? Но Лондон из его детства… Питер ведь помнил его совсем другим. Тогда на месте Лондона было несколько домов и поля с пашнями… вместо города точно была деревня, или вроде неё. А рядом с деревней располагался замок. Но нынешний Лондон и то место, которое чудом сохранилось в памяти Питера… они были совершенно разными! Но сколько тогда прошло лет, раз деревня успела вырасти в город? Мальчику вспомнились слова принцессы Фей, к которой отвела его Динь, когда он только попал на Остров: «Ты сможешь дорасти до любого возраста, до какого только захочешь, а достигнув этого возраста сможешь остановить своё время. Твоё время перестанет идти, и ты останешься неизменным на многие-многие века» . Питеру стало страшно. По-настоящему страшно, потому что он вдруг подумал, что может быть даже старее Крюка!! Пытаясь отогнать столь страшные мысли, он схватил со столика микстуру и залпом выпил. Сначала не происходило ничего особенного. Питер взволнованно ходил из угла в угол и пытался выловить из своей памяти воспоминания, которые бы смогли определить его возраст. Но потом… По телу, от кончиков пальцев на ногах и до самой головы, медленно прошла странная тёплая волна. Питер удивлённо посмотрел на цветок, в котором была налита его микстура. Если он правильно помнил, то раньше, от приёма лекарства таких ощущений не было… Но подумать над странностью микстуры Питер не успел, так как вторая волна, прошедшая прямо под кожей, оказалась ещё горячей и сильней, чем первая. Стало вдруг очень душно и, цепляясь за стены, Питер выкарабкался из своего тайного убежища, и повалившись лицом на землю стал жадно глотать свежий вечерний воздух вперемешку с запахом растущей на земле, ярко зелёной травы. Тело охватила непривычная слабость, и приятная дрожь. Кожу легонько покалывало, а внутри словно разгорался горячий пожар. Руки и ноги еле слушались, а в лёгкие словно набился вулканический пепел. Пытаясь понять, что с ним происходит, Питер не услышал звука приближающихся к нему шагов. И лишь когда чья-та рука схватила его за плечо и резко потянула вверх, ставя на ноги, он испуганно вскрикнул. - Ну здравствуй, Пен. Каково это, чувствовать себя настолько беспомощным? Оказаться во власти своего врага? – услышал он тихий вибрирующий голос, с лёгкими бархатинками, прямо у себя над ухом. Здоровой рукой, пират крепко прижимал к себе свою жертву. Питер хотел выкрикнуть что-то обидное, вывернуться или хотя бы лягнуть ненавистного пирата, но лишь сдавленно застонал от звучания такого чувственного, порочного голоса… Силы и желание сопротивляться куда-то пропали, а этот восхитительный голос хотелось слушать вечность… Да и рука пирата, уверенно удерживающая его за талию, заставляла сердце биться в бешенном ритме. Раньше ничего подобного Питер никогда не испытывал. Эти странные ощущения пугали, но и притягивали как огонь мотылька… Крюк, довольно усмехнувшись наклонился к нежной коже на тонкой шее и не сильно укусил, оставляя бардовые отметины. Мальчик в его руках вскрикнул, невольно выгибаясь и открывая ещё больший доступ к собственной шее. - П…пре…кра…ти… - Питер дёрнулся, тщетно пытаясь вырваться, но ноги подкашивались, а из горла вместо связных слов вырывались только бессвязные стоны и неразборчивые звуки… - Нхе… не…надо… Было страшно. Те чувства, которые он сейчас испытывал, были запретны… они относились к миру взрослых. Миру, которого Питер всегда боялся и сторонился… Пират на его просьбу жестоко рассмеялся. - А хочешь ли ты этого, Питер? – прошептал он мальчику на ухо и улыбнулся, увидев, как мальчик вздрогнул, от звука его голоса. – Хочешь ли ты этого? - Я… - договорить Пену не дали. Пират развернул его, так что они оказались лицом к лицу и впился в его мягкие нежные губы, сминая их и забирая себе Первый Поцелуй Питера Пена. Губы у мужчины были жёсткие, солёные и обветренные, а его поцелуй грубым, властным, жадным. Питер попытался оттолкнуть от себя пирата, но его сил не хватило чтобы освободится, увы… дети намного слабее взрослых. А уж если ребёнок ещё и под действием афродозиака… Джеймс многообещающе усмехнулся и толкнул своего врага на траву. Не в силах удержаться на слабеющих ногах, мальчик рухнул на землю. Крюк окинул его жадным взглядом. А Питер не мог пошевелится. Сил убежать или бороться у него совершенно не было. Только сладкая, но мучительная тяжесть в низу живота, недостаток воздуха в раскалённых лёгких и сковывающий тело страх. Пират опустился рядом с ним на траву и внимательно вгляделся в затуманенные глаза. Довольно хмыкнув, он провёл пальцами здоровой руки по острым мальчишеским ключицам, коснулся бархатной кожи плеч… Потом поддел крюком перекинутую через плечо мальчика лиану, удерживающую конструкцию из листьев, клочков ткани и таких же лиан, которая заменяла мальчику одежду. Затаив дыхание Питер следил за тем, как остриё металлического крюка распарывает тонкие канаты лиан, скреплявших его одежду. Вечерняя земля, касаясь спины, казалась не просто холодной, а какой-то ледяной, в то время как под кожей словно бежало раскалённое до бела пламя. Горящие изнутри лёгкие, мешали сделать даже самый крохотный вздох. А мысли путались в плотном дурманящем тумане… Мужчина коснулся пальцами тонкой, загорелой кожи мальчишки. Пен был прекрасен. Его мягкий, плавный изгиб нешироких плеч, замутнённые наркотиком, ставшие из голубых почти синими, глаза… Тонкие, длинные светлые ресницы, испуганно дрожавшие. Совсем чуть-чуть пухловатые губы нежно розового цвета, напоминающие лепестки розы… Острые локти и длинные, стройные ноги… Да, мальчик был просто чертовски красив! И сейчас Пират ни с кем не собирался делиться этим невероятным мальчишкой! Питер уже давно стал его слабостью, его страстью, его одержимостью… - Питер… Питер Пен… Ты будешь моим. Будешь принадлежать только лишь мне одному… Я заберу твоё сердце и разобью его на тысячи мелких осколков… И ты никогда не сможешь собрать его воедино, и никого не сумеешь полюбить… НИКТО не сможет стать важен для тебя! Ты останешься моим вечным пленником, Питер Пен… только моим. Контролировать себя, когда по тобой лежит невероятно соблазнительный и пока ещё невинный мальчик, такой чувственный и доступный, - было попросту невозможно. Да и не нужно. Кто же знал, что такая яркая ненависть может обернуться таким неконтролируемым страстным желанием? Правильно говорят: «от ненависти до любви»… С трудом отгоняя дурман, спутавший мысли, Питер находит в себе силы ответить. - Я улечу. – Его слабый, хрипловатый голос звучит уверенно, на сколько это вообще возможно. - Ты разучишься летать. Ты станешь взрослым. А взрослые не летают. Собрав последние силы, Питер дерзко ухмыляется, глядя мужчине прямо в глаза. - Нет. Уже нет… Ветер УЖЕ в моих жилах. Я-Ветер… Я-Воздух! Ты ничего не сможешь с этим сделать! Пират удивленно посмотрел на мальчишку, а потом начинает смеяться. - Вот и проверим твои слова. В глазах пирата пылает насмешка и торжество. Он рад что выбрал несколько иной путь мести. Убить врага конечно приятно, но ещё приятнее его использовать и унизить. Афродозиак лишил парнишку возможности защищаться, оставив лишь непреодолимое желание покориться. И Джеймс точно знает, что когда утром Питер проснётся, и вспомнит произошедшее, он будет чувствовать себя весьма прескверно. И даже не столько физически, сколько душевно… Проигнорировав протестующий всхлип, мужчина стащил с Питера оставшиеся на нём обрывки его «одежды из листьев» и раздвинул в стороны худые мальчишечьи ноги. - Будет больно. Но ты ведь не боишься боли? – улыбка пирата не сулила ничего хорошего. И даже притворное сочувствие, мелькнувшее в его глазах - не могло обмануть. Джеймс поцеловал Пена, заглушая его возмущённый возглас. Здоровой рукой он гладил нежную кожу, проводя ладонью по талии и спускаясь до бедра. Умело лаская мальчишечье тело, он довольно ловил срывающиеся с нежных губ стоны. Как бы не пытался Питер бороться, предательское тело его не слушалось, а лишь сильнее прижималось к врагу, выгибалось и стонало под его умелыми ласками. С каждой секундой жар в низу живота становился невыносимее. Тело молило о чём-то, безусловно очень важном. Том, что помогло бы избавиться от этого мучительного жара. Погода на зачарованном острове, чувствуя состояние Хозяина Нетландии, потеплела. Вечерняя прохлада сменилась удушливым теплом. Не смотря на внезапно потеплевший воздух вокруг, стальной крюк оставался обжигающе холодным. Его сверкающее лезвие медленно скользило по коже и каждый раз когда холодный метал, касался разгорячённой кожи, Питер не мог сдержать стон. Запутавшись в своих ощущениях и устав бороться, мальчик решил довериться телу, хотя подозревал, что потом об этом наверняка пожалеет. Обняв руками шею пирата, он неуверенно коснулся губами его губ. Мужчина, удивлённый, что парень всё же проявил инициативу, ответил не сразу, но когда он углубил поцелуй у Питера захватило дыхание. Столько страсти, животной силы, власти… Этому нельзя было не подчиниться. Ладонь до этого ласкавшая бедро, переместилась на спину, тем самым сильнее прижимая друг к кругу два тела. Желание и жар буквально сводило с ума и доверившись телу, которое точно лучше Питера знало что надо делать, мальчик шире раздвинул ноги, прижимаясь к мужчине так близко, как это только возможно. Вдруг тело пронзила резкая боль и солёные слёзы брызнули из широко раскрывшихся глаз. Хоть Джеймс и сказал, что будет больно, но Питер не ожидал что НАСТОЛЬКО. Не затрудняя себя тем, чтобы хоть как-то подготовить мальчишку, пират резко вошёл в него, наваливаясь всем весом и прижимая к земле. Не задумываясь о ощущениях жертвы, мужчина начал двигаться в резком, рваном ритме безжалостно вколачиваясь в нежное и хрупкое тело. Питеру же оставалось только глотать текущие из глаз слёзы и болезненно вскрикивать каждый раз, когда боль становилась особенно сильной. Было больно, было страшно… Если бы Питер мог сейчас говорить, то он бы взмолился… он бы умолял прекратить эту пытку, обещал бы что выполнить всё что угодно, лишь бы эта боль прекратилась! Но к сожалению из его гола вырывались только судорожные всхлипы и хриплые вскрики. Ничего сделать Питер не мог. Приходилось смиряться и неумело подстраиваться под ритм, чтобы хоть чуть-чуть, но уменьшить боль. Она не исчезла совсем, но теперь она не столь агрессивно терзала юное тело. А в ритмичных, повторяющихся раз за разом движениях, даже было что-то приятное. Однако боль хоть и стала слабее, но никуда не делась, поэтому стоило вспыхнуть хоть искре наслаждения, как безжалостное пламя боли тут же её заглушало. Эмоции и чувства превратились в страшный коктейль, разрывающий душу. Боль… крохотная искра наслаждения… боль… Словно метод кнута и пряника, в котором кнута всегда больше, да и ощущается он сильнее… Вздрагивая от каждого нового толчка, Питер с ужасом понимал, что начинает получать странное удовольствие от разрывающих его тело болезненных движений. Крича и плача, он в то же время упивался этими ужасными ощущениями. И полностью подстроившись под этот бешенный животный ритм уже сам, начал сильнее насаживаться на насилующий его, значительных размеров, член. Но вот движения становятся более резкими и сильными и не выдержав, пират изливается прямо в свою жертву, и Питер, чувствуя как чужая сперма бешенными толчками заполняет его, кончает следом. *** Когда Питер просыпается, в Нетландии уже ярко светит солнце и щебечут утренние птицы. Просыпается в полном одиночестве. Тело болит так, что невозможно пошевелится. Питер точно знает, что сможет взлететь, если захочет, но вот желания летать нет. И вряд ли вернётся в ближайшее время. На душе паршиво и горько. И даже не от того, что ноет истерзанное тело… нет. Болит душа. Потому что он снова ОДИН. Совершенно. Ему даже не надо пытаться подняться в воздух, чтобы посмотреть на остров с высоты и увидеть… Потому что он точно знает, что в бухте возле острова больше НЕТ пиратского корабля. Он недавно снялся с якоря и уплыл куда-то в Неведомое. И Индейское поселение пусто. Ибо индейцы в отличии от Пиратов, никогда и не были живыми людьми. Творения магии, созданные чтобы отогнать скуку… Нетландия пуста. Он остался Один. Без друзей. Без врагов… Никому не нужный ребёнок, обречённый на вечное одиночество.