1.
4 июня 2016 г. в 12:37
1.
Послушай.
— Всё будет хорошо, мой дорогой, — говорила мать Джона, проводя своей теплой, слегка огрубевшей рукой по его брови. — Ты отлично проведешь время. Заведёшь новых друзей и посмотришь мир. Это чудесная возможность.
Его комната была тёмной, свет попадал в неё через приоткрытые жалюзи, заставляя тени рассыпаться, словно мышей в свете фар проезжающих мимо машин. Он лежал на кровати, подтянув одеяло к подбородку, когда мать сидела рядом с ним. Часть его хотела заявить, что он больше не ребенок, и что нет больше нужды сюсюкаться с ним, но другая его часть чувствовала себя маленькой и испуганной, нуждающейся в материнских руках, поглаживающих его волосы, больше всего на свете. Он не видел её лица в темноте, но мог представить его выражение: доброе и слегка уставшее. Так оно и выглядело в последнее время, с тех пор как отец наконец перестал притворяться и ушел, воя среди ночи, а Гарри стала возвращаться домой за несколько часов до рассвета.
Он слабо улыбнулся, несмотря на то, что мама не видела его.
— Я знаю. Просто нервничаю.
— Это самый лучший шанс, Джон, — прошептала мама. — Ты станешь кем-то хорошим. Я знаю.
Джон сглотнул вставший поперек горла комок и кивнул. Он должен быть сильным. Он будет сильным.
Ради всех.
2.
Послушай.
Академия была похожа на что-то из снов.
Джон прочитал все брошюры и посмотрел картинки в Google, но ничто из этого не подготовило его к прибытию в кампус. Большое, величественное здание — хотя Джон склонялся к другому слову: замок, находящийся высоко на скалистом утесе, окруженный другими, более маленькими, зданиями. Серый камень, из которого построен замок, сливается с пасмурным небом, из-за чего выглядит туманно. Он сильно контрастирует с зеленым мхом и травой, разросшимися вокруг него, подёрнутыми легкой дымкой тумана. Всё от элегантных шпилей до кованых ворот выглядело старым и престижным. Гаргульи и статуи женщин с завуалированными лицами глядели на Джона пустыми, каменными глазами. Рёв волн и ветра гудел в ушах, ненадолго дезориентировав его. Он привык к вою сирены и лаю собак, но не к звукам темпераментного Английского Моря [1]. Воздух был наполнен солью и холодом, бодрил Джона и при каждом вдохе пощипывал нос. Джон слышал о том, что музыкальная академия Sonitum et Furore до своего превращения в учебное заведение была монастырем, но сейчас он действительно в это поверил. Он не видел ничего более торжественно красивого, чем эта академия.
Он поправил рюкзак на плече и оглянулся на машину. Его мама стояла у пассажирской двери, сцепив руки в замок; по её щекам тихо катились слёзы, пока два стюарда перегружали его багаж. Он осмотрелся, чтобы удостовериться, что рядом нет ни одного студента, а затем подбежал к матери. Она открыла свои объятия и крепко прижала Джона к себе.
— Я буду скучать по тебе, милый, — прошептала она.
— Я тоже, мам, — он крепко обнял мать, игнорируя пощипывание в глазах. Он отпрянул от нее и улыбнулся. — Я напишу тебе, когда обзаведусь друзьями. Соскучиться не успеешь, как я уже вернусь. — ложь отдавалась кислинкой на языке.
Что-то черное мелькнуло в зоне его видимости, и он незамедлительно повернулся.
— Ой, это я сам понесу!
Стюарды уже достали кейс из-под его кларнета с заднего сидения автомобиля и уже были готовы положить его поверх других сумок. Пожав плечами, они положили его на землю, позволив Джону подбежать к нему и поднять на руки за рукоятку. Он с любовью похлопал по кейсу, прежде чем снова повернулся к маме.
Она обняла его в последний раз и распрямила плечи, крепясь.
— Будь хорошим, Джон. Настолько хорошим, насколько можешь.
Он едва раскрыл рот, как стюарды, нетерпеливо кашлянув, направились к воротам, таща с собой его вещи без кейса для кларнета.
Джон поспешил за ними, но остановился, чтобы ответить матери.
— Хорошо, мам. Я обещаю.
Как только он переступил порог, он взглянул на арку, обрамляющую вход в кампус, и увидел девиз академии, выточенный в камне.
«Musicae Aut Mors».[2]
_______________________________________________
[1] В русском языке — Северное море.
[2] Musicae Aut Mors (лат.) — Музыка или смерть.