Ради встречи

И вот после всех этих слов очень сложно было скрыть разочарование, когда оказалось, что все дело в украденной броши. Нет, понять было еще как можно — подарок, насколько я понял, возлюбленной. Это с человеческой стороны. Со стороны чистой логики понять было нереально. Чем так ценна эта брошь, чем? Почему она незаменима? Дело, насколько я понял, не в цене и не в редком легендарном камушке. Впрочем, о легендах-то как раз Урри упоминал, но как-то так вскользь… И то легенда была о каких-то там чудесах, о которых он отказался рассказывать. Да я и не хотел о них слышать. И так все вокруг нелогично в квадрате, добавлять этому ещё степень явно плохая идея. Но все это, как бы то ни было, не дает ответа на главный вопрос — зачем? Серьезно, кому могла быть нужна эта брошь? Слова клиента (хотя так странно называть этого человека клиентом) о том, что есть люди, которым лишь бы взять то, что плохо лежит, меня не вдохновляют ни капли. Раз ему важна брошь, он бы ее «плохо лежать» не оставил. — Послушай, просто она древняя, ее нельзя, в самом деле, заменить, а эти фигурки, или как их еще назвать, непременно бы понравились… — Вот именно эти Ваши фигурки доказывают, что брошь не может быть старинной, — не стал дослушивать я. — Кто же это в древности стал бы изображать черного кота? Кто? Да еще и лежащего на пере? По-Вашему, такое возможно? По-моему, нет. И либо Вы думаете, я еще наивнее, чем на самом деле, либо сами ошиблись. — Я не ошибся, — прищурился он, — и все, что ты говорил про доказательства, я знаю и сам. Лгать так глупо я бы не стал. Но мне, кстати, необязательно, чтобы ты мне верил. Просто найди брошь. Если думаешь, что это простая безделушка — думай, какая тебе разница, что искать, раз это работа? — Если бы я был дома, мне была бы разница, — заявил я, решительно, но после добавил почти безразлично: — Но Вы правы, тут мне неважно. Только вот я хочу знать, в чем мотив? Зачем похищать эту вещь, она не выглядит дорогой, мне кажется. И кто о ней знает? — Не выглядит для тебя. А знают о ней немногие. — Точнее? — нетерпеливо попросил я. Да, уже хорошо. Я не понимаю и вряд ли пойму здешних людей, раз они так хорошо разбираются в ценности странных брошек. Но ведь не все же! Значит, обязаны быть подозреваемые. А вообще, интересно, почему Урри пришел сюда? Нет, про дело я понял, но… но он, наверное, много лучше меня и любого другого робота знает, кто и как мог похитить у него что-либо. Значит, все должно быть не так просто. — Кто? — Ну, например, кто ее мне продал. Только этот человек далековато находится, — рассказал мужчина, отчего-то довольно и почти насмешливо. — А еще я, но мне толку нет ее красть у себя. Еще о ней знаешь ты, но слишком недавно, чтобы попасть под подозрение. — А еще? — заметив, что он не собирается продолжать, поинтересовался я. — Кто еще? — Никто. Точнее, из людей, которых я могу назвать — никто. А так, конечно, местные, которые рассказывали легенду и посетители лавки, где была брошь. Тебе от этого легче? Ты думаешь, кто-то из них так проникся вещицей, что потащился за мной аж сюда и исхитрился ее похитить в самом неудобном месте — в доме, хотя было столько шансов, хотя бы в аэропорту? — он замолчал, хотя и вряд ли потому, что ждал ответа. А что тут сказать? Ну, может, кто-то побоялся украсть, пока Урри был рядом, вот и дождался возможности, когда вокруг были только предметы. Хотя, все равно, это странно. — Ну, в таком случае, нет подозреваемых, нет фактов, потому что часть Вы явно скрываете, ничего нет, есть только преступление. А место преступления? А Вы не думаете, что просто кто-то нашел эту брошь? Даже, может, сама же Ваша… — я замялся, все же не зная, как ее назвать. Он сказал «подруга», но и по выражению его лица в тот момент, и по брошке… Кстати, а вообще, ну правда, неужели так важно подарить вещь? То есть, конечно, это бывает важно, а все-таки… Ну, впрочем, я слишком мало о них знаю, чтобы делать выводы. — Девушка? — Если бы она ее нашла, она бы ее никуда потом не дела, а положила на место. А больше брошь найти «случайно» никто не смог бы. — Вот, а отсюда вывод — лежала не на виду, — тут же подхватил я, — а перед этим Вы сказали, что украсть мог тот, кто любит взять, что плохо лежит. Вот признайтесь, Вы издеваетесь? Потому что не понимать всю нелогичность этих двух заявлений вместе взятых Вы можете едва ли. Я в такое не поверю. То есть, Вы водите меня за нос, несмотря на то, что ждете, что я раскрою, кто же совершил похищение. Зачем? — я строго, чуть ли не обиженно, посмотрел мужчине в глаза. Ну да, конечно, ему весело. А чего веселиться, если у тебя украли что-то ценное? Может, не было никакой броши и розыгрыш как раз совершенно обратный? — А я и не жду, что ты раскроешь, скорее, что поможешь мне это сделать. — А-а-а, — протянул я, — ну тогда все понятно. Почти. А если бы тут была, как Вы выразились «каменная рожа», то что? — То я бы взял ее за шкирку, притащил на место преступления и заставил искать следы. Все, что я сказал бы — пропала брошь, и показал бы где она была. Все. Но тебе так было бы неинтересно. — Так Вы мне, — я фыркнул, — рассказываете подробности по старой дружбе. Хорошо. Но почему все-таки, Вы так уверены, что кто-нибудь, ну очень полюбивший эту брошь, но не имевший денег раньше не приехал, не узнал о том, что Вы ее купили и не бросился в погоню, когда Вы уже были тут или на полпути? Ну вдруг? Он, например, проникся идеей с волшебными свойствами. — «Волшебное» свойство одно, и его бы мало кто понял, к счастью. Брошь не исчезнет. — Уже исчезла, — с усмешкой возразил я. — Да, н… Да! — вдруг воскликнул он, чуть ли не вскочив со стула. — Исчезла! — и во взгляде его было столько радости, столько безграничного счастья, что мне даже стало не по себе. — А ведь это мысль! — Какая? — Ты мне все равно не поверишь, — лучезарно улыбнулся он, — но я вернусь, если прав. — А если нет, тоже возвращайтесь, — тихо попросил я, отводя взгляд, — мне тут одному плохо. И скучно. А с Вами вот не соскучишься, — добавил я, подавляя смешок. Правда, с ним еще и перегреешься, если слишком долго общаться, как мне кажется. Впрочем, может он не всегда так много странных вещей говорит. Скоро мужчина ушел, оставив меня думать. Ну не могу же я так легко сказать себе: все, он ушел, плевать я хотел, как там это дело раскрывается. Впрочем, реально ли мне его раскрыть? Вот если отбросить логику, точнее, обычную логику… Нет, вернее сказать, отбросить убежденность в том, что чудес нет, можно предположить, что раз брошь не должна исчезать, то она оказалась в том месте, где Урри ее купил. Возможно, кстати, что до него были еще покупатели, и происходила все та же история. Интересно правда, за какое время. И что вообще за цель была у «волшебника» наделившего брошь таким «даром»? Бред. Тем более, не отправится же этот человек туда, где купил ее. Эх, а я даже не успел осмотреть место преступления. Да что там, я не успел выйти до первого поворота, за которым меня должны были совратить и убить! Это даже почти обидно... Но раз уж все так сложилось, могу ли я пойти к профессору? Хотя бы книгу попросить... Но тут, избавив меня от необходимости придумывать себе занятие, зазвонил телефон. Сняв трубку, я на миг забыл совершенно все на свете и застыл, скованный какой-то странной, болезненной и в то же время сладкой судорогой. — Эл, это ты? — это был голос Сергея. — Эл, ответь, времени нет! — Сережа… — с трудом проговорил я, и мне вновь захотелось расплакаться. Ну зачем он звонит, если хотел забыть навечно? Зачем? — Я-я, кто еще? Звонить сюда дорого, так что сразу: ты там, в офисе? — Так ты знал? — Ты там? — с нажимом повторил парень. — Там, — обреченно подтвердил я. Ну да, а чего я ждал? Нежных приветствий и добрых слов? — Никуда не уходи, девчонкам нужна помощь. — Помощь? — повторил я, но уже гудкам в трубке. — Девчонкам? А почему они едут ко мне? А почему… зачем мне звонил именно ты? — уже чувствуя влагу на щеках, продолжал бормотать я. Мне было неважно, что он не слышит. Я понимал, что он и не хочет слышать, потому что иначе использовал бы устройство и говорить можно было бы целую вечность. Впрочем, конечно, он занят. Это только мне нечего делать. Потом — я правда не заметил, когда, явился Рэсси, которому так не повезло попасть мне в руки. Толку нет жаловаться, ему особенно, но как можно молчать? Почему разлука все поменяла? Мне не было плохо от одного звука Сережиного голоса, от одного факта, что он говорит со мной, а теперь… и он был добрее, только иногда сердился, когда что-то неприятное случалось. Да, неприятное… он ведь сердился, говоря, что мне надо уехать. И он знал. Может, он и не хотел? И сейчас просто?.. — Ну вот, и этот рыдает! Да что за день?! — дверь распахнулась и меня буквально тут же наградили ледяным взглядом. — Эл, мне Светловой хватает, она аж идти не смогла, так еще ты! — З… Зоя? — не веря глазам, выдохнул я. Узнать её было не так и легко, она совершенно поменяла стиль в одежде, выросла, да ещё и отрезала свои вечные «баранки»… — О, надо же, единственный человек, который помнит мое имя! — издевательски воскликнула она. — Вставай, большой секрет шестого класса, ты нам нужен. Майку никто не успокоит, а действовать все равно надо! — Но что случилось? — отпустив Рэсси, поинтересовался я. Слезы почти тут же высохли — нашлось, наконец, мне применение. — И зачем вы приехали сюда, это же далеко? Кукушкина изобразила что-то вроде: «Да надоели мне этим вопросом все и вся», — и, схватив меня за руку, потащила к выходу из офиса. Что ж, надо надеяться, хоть теперь чем-то займусь. А то милые беседы это приятно, но не то… Остановиться нам пришлось только у машины, на заднем сидении которой и обнаружилась Майя. Надо сказать, выглядела она совсем не как обычно, а просто ужасающим образом. Круги под глазами, следы слез, слишком уж явные и, что хуже всего, совершенно ничего не выражающий взгляд. — Зоечка… Эл… — прошептала девушка, но так, будто говорила с какими-то давно ушедшими духами, а не нами. — Что случилось? — повторил свой вопрос я, но много мягче — Светловой явно не нужны были новые потрясения. — Случилась большая светлая любовь, причём посмертно, — ядовито объяснила Зоя, — был муж, которого как только не склоняли, а как умер — так суперпрекрасный был человек. Ну, а ещё за нами гонится какой-то псих, у которого есть её фотографии в не самом приличном виде. За то время, как девушка все это перечислила, Майя успела несколько раз напуганно вздрогнуть, а в конце даже резко обернулась, видимо, ожидая нападения. — А раз ты у нас детектив, ты должен нам помочь. Видишь, перед тобой прекрасная классическая дама в беде. Вот и спасай её. Хотя, от тебя даме ничего не добиться, я помню… — Слушай, хватит, — попросил я, — ты так спокойна, потому что сама не в такой ситуации. — Ну как сказать. Отчасти в такой, но у меня мужа нет и не было, и вообще меня никто почти не считал привлекательной, вот у меня и не было приключений, которые можно снять на камеру. Но у него, он говорил, на всю нашу компанию что-то есть, так что, Эл, ты тоже заинтересован в успешном исходе. — Даже если бы было не так, был бы, — нахмурился я. Что-то не сильно она мне сейчас нравится, хотя и выглядит, кажется, лучше. Впрочем, возможно, её ужасно все достало. Но как бы то ни было, нужно мягче относиться к чужому горю. — А теперь, раз уж все так сложилось, расскажи мне все подробнее. И, прошу, без сокрытия чего-либо, — припомнив недавнего клиента, закончил я.