Ради встречи

— Иди ко мне, Элек, — позвал профессор, едва я только показался в дверях палаты. Мне оставалось только послушаться. После рассуждений о преступлении было приятно оказаться рядом с ним. Во всяком случае, так безопасно. И от профессора не приходится ожидать враждебности. От Рэсси, конечно, тоже, но Рэсси все-таки совсем другое дело. — Сядь. Нет, ближе. — Зачем? — растерялся я, приблизившись насколько это только было возможно. Профессор не ответил, а только пристальнее посмотрел на меня. Потом зачем-то протянул руку… я не ждал прикосновения, особенно к губам, и однако оно последовало. Последовала и все та же боль, какая была, когда я брал Рэсси на руки. Я тут же отстранился. Ну да, Эля говорила, что до конца клеймо не снято. Теперь мне ясно, в чем это выражается. В каких-то отдельных участках тела будет все тот же эффект. — Больно? Значит, мне не кажется? — нахмурился учёный. — Элек, что с тобой? Что случилось? Откуда это? — Что откуда? Вы про что? — Давно ты видел себя в зеркало? — вздохнул он, чуть ли не с жалостью глядя на меня. Вот этого только и не хватало. И здесь, здесь, в месте, где все так спокойно, пусть и грустно, проблемы! Что же еще может быть не так? — Давно, — беззвучно признался я. Мне и не хотелось смотреть в зеркало с тех пор, как Сережа вырос. А особенно теперь, когда он еще и далеко. Потому что себя я все равно увидеть в отражении не мог. Как ни старался напомнить себе, что в реальности нельзя смотреть в зеркало и постоянно видеть в нем другого человека, я продолжал узнавать именно Сережу в том, кто смотрел на меня с зеркальной поверхности. Даже мне казалось, что это именно его выражения лица, а мои совсем другие в миг, когда я смотрю. — А что такое? — Лучше сам посмотри, — посоветовал профессор. Пришлось мне выйти в коридор — зеркало было только там. В первый миг я не заметил ничего примечательного в своем виде. Все как обычно, даже, на удивление, мне ничего не мерещится. Видно, потому что я поверил, что мне важно сейчас увидеть себя. И, спустя несколько мгновений, я правда понял, что так и есть. Профессор не просто так коснулся именно губ — они чуть заметно темнели по краям. Выглядело это даже так (если внимательно всматриваться), будто кто-то ткнул маркером в ткань и она окрасилась. И не так, чтобы чисто в месте нажатия, но и по краям. И вот именно это «по краям» расползалось полупрозрачной сеткой вокруг моих губ. Интересно… И почему это так? И как это профессор рассмотрел с такого расстояния и так быстро, если обычно он даже крупные вещи может не увидеть? — Так что же? Элек, откуда это? — Я и сам хотел бы знать, — ответил я, приближаясь к кровати. — Но как Вы увидели? Почти ведь незаметно… — Мне почему-то это бросились в глаза. И что, у тебя нет совсем никаких предположений о том, что это? — На самом деле, есть, — проговорил я, морщась. Опять вспоминать ту ночь. Профессору рассказывать… просто стыдно. А не рассказать теперь будет странно. Раз ему уже известно, что случилось нечто нехорошее, нехорошо будет скрывать, что именно. От этого будет лишь хуже. Говорить мне было нелегко, однако я себя заставлял. В итоге, историю с клеймом я профессору передал. Ученый слушал молча, только вот по его взгляду было очень хорошо видно, насколько эта история ему не нравится. — Да, — закончив, добавил я, — а ведь Эля и есть та девушка, которую я должен был найти. Хоть это хорошо, правда? Только это бесполезно. — Должен был найти? — переспросил профессор. — Зачем? — я не успел ответить, а он продолжил: — Ну что ж, молодец, раз уж нашел. Но скажи мне… зачем тебе было говорить с иллюзией? Нет, я очень хорошо понял, что ты знал — это иллюзия. Но, Элек, раз так, зачем? Тебе настолько не хватает Сережи? Я замер, не сводя взгляда с создателя. Разум отказывался выдавать ответ. А зачем было нужно говорить с иллюзией? Танцевать? Просто затем, что казалось — можно. И ничего страшного. И это не… да, глупо, раз сам Сережа давно не со мной, но все равно, делать что-то подобное с кем-то другим для меня было бы как измена. Но зачем вообще нужен этот самый кто-то рядом? Зачем? Просто… просто потому что тут слишком плохо. Дело не в потребности быть в тесном контакте с тем, кого любишь, а в потребности просто-напросто успокоиться, отдохнуть от всей этой давящей действительности. — Мне хотелось уснуть и уйти от действительности, — прошептал я, не поднимая взгляда, — мне хотелось, а он это позволял, потому что именно он доказывал, что все не по-настоящему. Мне было так легче. То, что он делал вид, что является Сергеем лишь давало дополнительную уверенность в том, что все неправда и что бояться нечего. Но это вовсе не значит, что я… Что я настолько скучаю по Сергею, что готов… — но закончить фразу мне все не удавалось. — Мне сложно объяснить. Иллюзия Сергея, ненастоящий он, который будет рядом, который будет говорить, что я нужен ему — мне самому не нужен. И в то же время, эта иллюзия была важна. Какое-то время профессор ничего не отвечал, серьезно и пристально глядя на меня. Потом он громко вздохнул, взял меня за руку. — Элек, а… ты все время, пока не здесь, проводил один, в том офисе? — Ну, еще рядом был Рэсси и иногда приходил мистер Волли, и совсем редко были клиенты… Трое, — отчего-то ощущая себя виноватым, перечислил я. — Но, в основном, мы были с Рэсси. — Но Рэсси же ты отпускаешь гулять, — вспомнил ученый. — Отпускаю… — А себя? — Не имею права. Меня заставили пообещать, что я исполню все пункты договора. Вслух пообещать. И ведь Вы знаете, — я горько усмехнулся, — ложь для меня недопустима. — Мальчик мой, я знаю, что ты однажды от меня сбежал совсем не для того, чтобы потом оказаться в такой клетке, — едва ли не строго ответил профессор. — И я знаю, что очень непросто оставаться человеком, когда ты совсем не живешь. Если бы ты любил свою работу — одно, но этого нет. И это чужое место, где у тебя почти нет знакомых. — О, знакомые у меня тут есть… Их даже не так и мало. И Майя с Зоей, и Чижиков, и скоро приедут Макар с Вовкой, и Сергей приедет… Боюсь, это не совсем то, чего мне не хватает. — Да, именно так, — с готовностью согласился профессор. — И именно поэтому, вот сейчас иди на улицу. Если этот город не может тебя успокоить, то беги дальше, беги — скорость позволит тебе оказаться настолько далеко, насколько ты захочешь, и при этом не нарушить обещание. — Но если так, мне Вас придется оставить, — прошептал я, на что профессор улыбнулся, очень грустно: — Элек, я не помню вчерашний день. Время от времени мне почему-то кажется, что ты пропал. Время от времени мне приходит на ум эта девушка, которую я тебе велел найти, и тут же о ней забыл. И точно так же я забуду то, что происходит сегодня. И если ты пойдешь сейчас, завтра ты появишься, и я даже ни слова не смогу сказать об этом. Сложно было принять решение. Слова профессора вовсе не казались хорошей причиной уйти, скорее даже наоборот, но я буквально видел, что остаться он мне не позволит. Только ведь на улице мне не лучше, даже отчасти не лучше! Но если правда бежать, далеко прочь… тогда не захочется возвращаться, как не хотелось и просыпаться. Слишком сложно отказываться от чего-то более яркого. И вот сейчас эта идея… а как потом я буду с памятью о том, что я мог, просто-напросто мог убежать, как? И неужели мне мало всего, что касается Сергея? Нет, неужели мало? По-моему, больше, чем достаточно. Только это не дает мне права заставлять профессора так волноваться. Он ведь предлагает мне это, несмотря на то, что ему здесь еще хуже, чем мне. Просто у него нет никакой скорости и возможности выйти отсюда нет тоже. — С… спасибо… — с трудом проговорил я. — Хорошо… я пойду. Пойду… Но вернусь. Слишком много времени там, для меня добром не кончится. Это уже проверено. — Тогда я буду тебя ждать, — согласился профессор.