— Ну вот и как это?
Первым, что я услышал, была эта фраза, произнесенная Сергеем. Последнее меня обрадовало и обнадежило, несмотря на сердитость и бесконечное возмущение в голосе парня. Ведь обнимал-то он меня все равно совершенно мягко.
— Это случайно вышло. Можешь не допытываться, просто кое-кто ошибся, больше ничего.
— Просто ошибся? — в Катином голосе я еще никогда не слышал столько яда.
— Естественно, кое-кто ошибся, — язвительно заговорила Зоя, — на самом-то деле, Эла хотели просто угробить. Или угробили, откуда нам знать? А Светлову так точно, иначе она бы вернулась.
Позволить всем остаться с мыслью, что меня «угробили», я не мог, и потому заставил себя пошевелиться. Вышло плохо: я лишь слабо потерся щекой о ткань Сережиной одежды, так что он мог этого и не ощутить, и не смог даже немного приоткрыть глаз. Но сдаваться было никак нельзя. Не мог меня сломать простой удар по клейму!
— А кто-нибудь знает, куда она могла пойти-то? Давайте поищем ее, а не будем шутить про убийства, — Корольков почему-то говорил очень близко и будто бы с трудом.
— Ну, Эл был в курсе. Но он так удачно в отключке.
Теперь мне еще больше хотелось доказать, что я все слышу и нахожусь в сознании. Я даже смог сжать Сережину ладонь (до этого она просто лежала в моей).
— Не совсем в отключке, — тут же с мягким смешком заметил Сережа. — Я вот сегодня еще утром его видел, и из-за клейма он был почти без сил. А ты сказал, что со всей дури по нему ударил, конечно, ему еще хуже, чем утром было. Но, по сути, Эл с нами.
— Кому от твоего «по сути» легче? Нам нужно, чтобы он мог помочь. А так… так, это неважно.
— Да у него все скоро пройдет, — пробормотал Чижиков. Хорошо хотя бы то, что ему стыдно. Только вот недавно, на улице, стыдно ему точно не было, когда он окончательно довел меня до отключения.
— Молчи, подозреваемый номер один, — слишком весело для таких слов произнес Гусев. — Ну так, а сделать можно что-то? Ты ж сделал утром так, что все прошло, — видимо, обращаясь к Сереже, добавил парень, неуверенно.
— Утром ему было не настолько плохо, это раз. А два, я ничего не сделал, просто рядом сел и все. Так что сейчас я понятия не имею, что можно сделать. Если что-то правда можно сделать… — добавил он, уже тихо, почти что себе под нос, так что другие могли и не услышать. Но я слышал, и это печальное выражение, с которым Сережа произнес последнюю фразу казалось самым страшным из всего, что я слышал за последнее время.
— И он так надолго останется? Бедный ребёнок… — то, как Катя это сказала, то, как опустила ладонь мне на лоб, и просто то, что она назвала меня ребенком, мне совсем не понравилось. Не нужно мне это… сейчас необходимо совсем другое. Не жалость и даже не сочувствие, а уверенность. В том, что все получится. И дело не в том, что мне хочется считать себя взрослым. О нет, дело в том, что ребенка несправедливо отправлять в такие обстоятельства, в том, что если я ребёнок, Сергей преступник — ведь то, что мы сделали, никак нельзя делать с детьми, — в том, что ребенок это тот, кому достаточно спрятаться за спины взрослых, чего я седлать никак не могу.
— М, не называй так, ему не нравится, — почти смеясь попросил Серёжа. Интересно было бы узнать, как он понял это. Но ведь, на самом деле, не так это странно. Связь никуда не пропала, хотя мы и пытались от нее отказаться. Это совсем немного смешно. Наверное, потому-то ему и весело.
— Так-так, заседание клуба нянечек-экстрасенсов объявляется закрытым, — вмешалась Зоя, совершенно недовольным тоном. — Самое время об этом думать. Очнется — тогда можно еще обсудить. А пока — оставьте. Лучше спросите Рэсси, где этот самый магазин находился, он же с Элом ходил, должен знать, — добавила она, требовательно.
— А где этот самый Рэсси, хотя бы есть?
И вот этот вопрос заставил меня все-таки прийти в себя. Во всяком случае, глаза раскрылись сами собой. Ведь Рэсси не шел с нами обратно! И как я умудрился не заметить? Ну да, слишком увлекся историей с их роботом…
— Рэсси… — звука почти не было, но хоть слово вышло, а не Сережино имя, как совсем недавно. Лишиться возможности говорить мне бы совсем не хотелось. — Рэсси с нами не шел… а если?..
— Нам не до паники, — тут же перебил меня Гусев. Вовка, который, как оказалось, стоял совсем рядом, кивнул. — Охота изначально не на Рэсси, а на Майку. Куда она могла пойти?
— В магазин живых кукол, — выдавил из себя я, глупо улыбнувшись ему. Такое у меня нехорошее чувство, что адекватный детектив здесь кто угодно, кроме меня самого. А это совсем нездорово. В конце концов, нанят был именно я, а… — Если хочешь, я даже могу сказать, что он находится под гербом города. А на гербе, — тут я не сдержал нервного смеха, — серебряный мальчик с собакой.
— Так, ясно, знания есть, а нормальности нет, — вздохнула Зоя, — вы двое здесь жили, знаете, где это? — она пристально посмотрела на Смирнова и Чижикова, стоявших рядом.
— Знаем. Ну только не проси объяснять, можем проводить.
— Ну нет, мне не нужно «можем», — рассердилась девушка, — мне нужно «могу». Вдвоем вы нас не поведете. Мы разделимся. Счастливое семейство Сыроежкиных проследит, — тут она метнула на нас (ну, а так же и на Вовку, он же рядом стоял), колючий взгляд. Да уж, нелегко это, наверное, пытаться всех держать под контролем и постоянно крутиться. Хотя, она этому еще в школе научилась. Мастерство не пропадет даром, — чтобы второй не сбежал.
— Слушай, а тебе не кажется, что ты берешь на себя слишком много? — не выдержала Катя. — Распоряжаешься так, будто имеешь какую-то власть.
Зоя недолго молчала, но по ее улыбке было заметно, что вопрос ее не удивил и не поставил в тупик.
— Да. У этой власти два названия: «готовность взять ответственность» и «серьезное отношение к делу». Они тесно связаны. И, в отличие от пустой болтовни, приносят результат. Идемте, — резко закончила она, направляясь к двери.
В итоге, в номере нас осталось четверо: Сергей, Катя, Витя и я. Теперь, наверное, можно было чуть-чуть расслабиться. Когда все в сборе и все всех подозревают, атмосфера получается очень уж неуютная. А сейчас… ни Сережу, ни его жену я подозревать не могу. Просто ей это незачем. А ему… тут я даже объяснять не стану. Не поверю и больше ничего. Может, это и глупо, для кого-то. Что до Вити… здесь мне сложно судить. Я едва ли очень объективен. Их робот так и не идет у меня из головы. Поэтому мне и кажется, что они могли и до такого дойти.
— Теперь вставай, — вдруг заговорил Сережа. — А то ты все-таки тяжелый.
— Но ведь я не на тебе сижу, — рассеянно заметил я, все же отстраняясь. До этого я просто как бы облокачивался на него. Наверное, пока не пришел в себя, действительно давил неслабо. И это еще неизвестно, как нелегко ему было просто в момент, когда меня сюда притащили. Кстати, знать бы еще, как меня сюда притащили.
— И давно вы с нашим Рыжиком в этом городе? — не ответив мне, обратился к Вите Сережа.
— Не то чтобы очень, — уклончиво отозвался тот, — но, во всяком случае, Эл приехал позже, — и он странно взглянул на меня. Потом, после некоторой паузы, прозвучал вопрос, который давно стоило задать: — Но я думал, у вас дочь. А вы здесь и, видимо, без нее.
— Долго, что ли, оставить с бабушкой? — пожала плечами Катя. Странно видеть такое спокойствие. Разве она не видит, что им не было смысла так спешить сюда? По сути, она могла не приезжать. Не знаю насчет Сергея. Возможно, я бы просто не встал, если бы не его появление. — Мы были уверены, что у нас нет ни одной лишней секунды и что лучше ребенка с собой не везти. Это, кстати, правда: здесь бы с ней было непросто. Дети острее реагируют на всеобщее недовольство друг другом. И мы считали, что Эл…
— Вы ошиблись, — перебил ее я, но так тихо, что нормальным «перебиванием» это было не назвать. — И так спешить… В это место спешить странно. Ничего хорошего здесь вас не ожидает. Этот город и эта страна — они совершенно чужие. Добавьте к этому ситуацию и получите самые ужасные выходные из всех.
— Судя по всему, мы-то как раз ни капли не ошиблись, — возразил Сережа. — А с этими «выходными» мы справимся. Начнем с Рэсси и того, что с ним стряслось.
— Подозреваю, что с ним стряслась самая банальная вещь: он разрядился. Только не могу представить, как умудрился не заметить. В любом случае, стоит проверить у входа в их офис, — я кивнул на Витю. Странно было, конечно, говорить при этом «их», но ведь они там с Чижиковым работают. Так что, это почти логично.
— Ну пойдём, проверим, — легко пожал плечами парень. — Нам ни к чему отключенный он у порога. Особенно, если он весит хотя бы наполовину так, как хозяин.
— Ой, да нет, Рэсси легкий, я с ним запросто до гаража из школы добежал, — тут же вспомнил Серёжа и даже очень весело улыбнулся. Ну да, это ведь о таком далеком, но хорошем времени. Хотя именно тогда я впервые попал в этот город. И впервые сбежал из него. Нужно верить, что получится и второй раз тоже.
— Между прочим, — оживилась Катя. — Ведь у вас тогда были такие штуки… Серебряные. Может, ты его просто позовешь? Вдруг он и не отключался?
— Ты знаешь про устройства связи? — поднял брови я. Это не было главным в данной ситуации, но я не смог сдержаться. При ней мы их не доставали, кажется. Не говорили об этом. Откуда?.. Как?
— Я рассказал, — успокоил меня Серёжа. Хотя, нельзя сказать, что это совсем уж успокаивающе звучало. Зачем рассказал? Когда? Впрочем, наша история никогда не была тайной. Но отчего-то мне так хотелось думать, что она не знает и что вообще никто не знает из посторонних. Только ведь она не посторонняя, наверное… Для него. А для меня — сложно сказать. Я часто, очень часто, был у них дома, почти жил с ними, но особенно сблизиться с ней не смог. Да и не пробовал.
— Так попробуешь позвать его или нет? — повторила предложение Катя. Что ж, было бы странно отказаться. Рэсси правда мог еще куда-то побежать. Только вот он бы предупредил. А с другой стороны, точно так же можно сказать, что я бы заметил, если бы он свалился без сил. Кто-то из нас в любом случае что-то не то сделал.
Попытка дозваться провалилась. Рэсси мне не ответил (зато я понял, что у Сергея устройство тоже с собой). Придется идти туда снова, что не очень-то здорово.
— Главное только записку оставить, а то Зойка нас убьет, — громко фыркнув, заметил Смирнов.
— А она не слишком много на себя берет? — тут же нахмурилась Катя.
— В нашей ситуации — нет, не слишком. Кто-то в самом деле должен взять на себя ответственность. Неприятно, когда командуют, но теперь без команд будет хуже, — слишком уж серьезный Сережин тон даже немного напугал меня. А ведь он прав… но все-таки, с такой строгостью… он говорил подобным образом совсем редко, и не помню ни одного раза, чтобы это были приятные обстоятельства.
— Кстати, а не быстрее мне будет сбегать? — пробормотал я, чтобы прервать тишину.
— Ага, опять рухнешь где-нибудь по дороге, вот и будет тебе «быстрее».
***
Пути я почти не заметил. Как и Рэсси на пороге. Потому что последнего там и не было. Нет, он явно не остался лежать здесь. Так что, куда он мог пропасть сказать слишком сложно. Не могу представить… Рэсси… неужели, он пропал навсегда? Да нет, этого быть не может. И откуда сразу такая мысль?
— Знаешь, наш робот иногда творит странные вещи, — вдруг заговорил Витя.
— А как его зовут? — поинтересовался я. Мне не хотелось знать про странности их робота, потому что они могут вовсе и не показаться мне странностями.
— Понятия не имею, — пожал плечами парень. — Никак не зовут, для всех. Только кое-кто вечно дает ему имена, постоянно разные.
— Ты его второй раз называешь «кое-кто», — отметил Сережа. — Почему? Что, имя до сих пор остается тайной, покрытой мраком? Нет, правда, как его зовут? Все школьные годы звучала только фамилия.
— Диалог зациклился на именах… Женя его зовут. Ну и что, стало тебе легче от того, что ты знаешь? Мы же Рэсси ищем. И я хотел сказать, что наш робот мог его утащить внутрь. Надо проверить. Но если входить, то тихо и не всем сразу. Мне даже интересно, чем он занят.
— Меня так тянет сказать, что это жестокое вторжение в личную жизнь… — чувствуя себя неожиданно жалким, признался я. Мне сложно представить, что было бы, если бы кому-то постоянно хотелось подсмотреть, чем я занят. — Ваш робот только выглядит ненормально, а ведь сам он… м…
— Да-да, конечно. Нет, пожалуйста, войди, посмотри, а потом утверждай, — предложил Витя, щелкнув замком. — Иди.
Понятно, что я тут же оказался в комнате. И в тот же миг увидел и «манекен», и Рэсси, лежащего на полу рядом и подключенного к розетке. Робот мягко гладил его по спине, постоянно вздрагивая.
— Зачем ты это делаешь? — вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать. Если он испугается, то не ответит. А при таких хозяевах, любящих подкараулить, еще как можно пугаться неожиданных появлений и вопросов.
Однако, испуга в роботе я не заметил. Он поднял на меня глаза, слабая улыбка коснулась его губ.
— Нравится. Это вредит, больно, но нравится. Это хороший пес. Умный. Умный…
— Да, — кивнул я, присаживаясь около него. Мне было жаль «манекен», и я помнил, что клеймо можно снять, помнил, как это делается. Так почему не попробовать? Почему не помочь? — Слушай, но сколько тебе можно это выносить? Я могу…
— Не нужно, — не дослушав, покачал головой он. — Хозяева рассердятся, а меня, кажется, все равно скоро уничтожат. Нет смысла.
— С чего нам тебя уничтожать? — видимо, ни один из нас не заметил, как в комнате появился Витя. — Что за глупости? — ответа не было. Наверное, я бы тоже не стал говорить, если бы мне задали такой вопрос, притом голосом говорящем именно о том, что уничтожить очень даже могут.
— Вы поставили ему клеймо просто так, из прихоти, — напомнил я. До боли важно было хоть как-то хоть немного вступиться за него. Впрочем едва ли мое мнение сейчас будет важно. — По-моему, вполне логично опасаться, что вы продолжите в том же духе. Уничтожение вполне себе вероятная вещь. После клейма, наверное, хуже ничего и не найдется.
— Эл, ты всю жизнь теперь будешь нас клеймом попрекать? — поморщился Смирнов.
— Да. Вас и каждого, кто поступил так. Каждого, кто считает, что роботов нужно строго контролировать и мучить. Ты скажешь мне, что нечего доставать людей из-за машин. Но это ты видишь их машинами, это они показывают себя тебе машинами. Правда тебе неизвестна. Я сам был одним из них, сказать вслух, что ты вообще-то не просто вещь, не так просто. Пойти против хозяина, даже доброжелательного, заявить, что ты не одна только программа и тело — о, это может казаться невыполнимым. А что говорить о таком же поступке, если хозяева такие, как вы?
Парень тяжело вздохнул, возведя глаза к потолку.
— Зануда ты… Мы вообще за Рэсси пришли. Бери его и пошли отсюда. Мне эти митинги неинтересны. Еще распалишь сознание, он нам завтра в еду подбросит какую-нибудь гадость.
Мне даже стало смешно от такого предположения. Да уж раньше я начну помогать тому, кто делает эти фотографии, чем «манекен» сотворит что-то подобное. И вообще, как им его не жаль? И почему его так жаль мне? Вот ведь это не просто так, в нем есть что-то, что буквально заставляет меня переживать. Вот именно о нем. Дело не в том даже, что он робот. В конце концов, если бы я хотел помочь роботам, я бы захотел вступить в организацию того, рыжего.
— Этого не будет. Что ж, пошли. Только прошу тебя, ну если клеймо вы не снимете, то хотя бы не мучьте его слишком сильно. Пожалуйста, — я встал, взяв Рэсси на руки. Придется его дозаряжать в отеле или в офисе. Сейчас он еще не включится.
— Ой, да это ты не мне говори, я его и не трогаю, почти, — отмахнулся Смирнов, но я не слишком-то ему поверил.
***
На обратном пути мы вели какие-то странные, вялые разговоры о прошлом и настоящем. Кто-то обязательно замолкал, терял мысль, не понимал, о чем речь… В общем, коллективная беседа у нас не выходила. Может быть, потому что коллективом мы и не были. Витя слишком давно уехал и мне был теперь чужд, Катя, хотя и очевидно хорошо ко мне относилась еще до моего отъезда, к сожалению, близкой никогда и не была — я боялся ее или, точнее, того, что мог открыть ей, — а Сергей… Сергей был слишком близок, чтобы говорить с ним нормально. Именно это могло нас выдать. Если только слова Гусева уже не выдали. Не могу утверждать, что у всех был подобный список причин «не вступать в долгий, конструктивный разговор», но ведь если бы не было, они бы прекрасно общались, чего на деле вовсе не происходило…
