Ради встречи

Пора было вернуться в отель. В офис, вроде бы и следовало пойти, но я не чувствовал себя на это способным. Что бы ни сделал мистер Волли, сделать хуже, чем есть уже не сможет, мне кажется. Сергей смотрел на меня, все прорываясь заговорить, но так и не произнося ни слова. Я почти был благодарен ему за то, что он молчит. И всё-таки, мне хотелось услышать хоть слово. Услышать, чтобы вынырнуть с глубины оторванности и опустошенности. Да, профессор говорил, что «после» существует. Что нужно быть человеком, — просто быть человеком — чтобы в этом «после» быть счастливым. И я понимал, что профессор уж точно человек. Но от этого не было проще сознавать, что он скоро исчезнет. — Эл, — заговорил, наконец, Серёжа. — Я понимаю, что тебе теперь плохо, но мы не договорили. — Плохо — странное слово, — отозвался я. — Очень странное. Профессор собирается умереть, раз заставил тебя обещать. Но ты прав, мы не договорили. Что ты хочешь, чтобы я ей сказал? — Нет, Эл, нет, я не об этом, — запротестовал Серёжа, и тут лишь я понял, что мы и на шаг не отошли от больницы. — У тебя сейчас такой вид, что если ты еще и что-то скажешь грустное, никто не выдержит. А она особенно. Нет, я не об этом, я о мистере Волли. А точнее, о том, о чем он говорил. — А что здесь тебе непонятно? — пробормотал я, опуская голову. — Это не лучшая тема, — я взял его за руку. — Не мучай меня этим. Я знаю, что будут проблемы. Знаю, что он не оставит теперь меня в покое. — Эл, — тихо и даже смущённо выдохнул он, и мне пришло в голову, что он сам немного не уверен в том, что хочет говорить дальше, — я имею в виду, он говорил об этом человеке. — О мистере Урри? — догадался я. — Да, о нем, — Сергей вдруг показался мне расстроенным. Нет, даже обиженным. Интересно, он теперь скажет, что глупо мне вообще думать о существовании этого человека? Или что? Такое странное ощущение, что… — Я так понял, мистер Волли хотел похвастаться тем, что смог тебя удержать и поэтому ему было важно. Но почему это важно тебе? Он правда обещал помочь? — Он обещал прийти, — покачал головой я. Впрочем, в любом случае, уже не придёт. Не потому, что мистер Волли прав. Потому, что прошло слишком много времени. Что-то случилось, почти наверняка. И забылось, за неважностью. — И помог. Да, помог. Не так чтобы сильно, но мне хоть ненадолго стало легче. Но, Сергей… — я усмехнулся, подняв взгляд на больничные окна. Сложно… Сложно не думать об этом. — Тебе переживать не о чем, если тебе вообще пришло в голову переживать. — Мне только пришло в голову, что это немного странно. Последние годы я не видел, чтобы тебе был кто-то важен, — он не был теперь смущен, и потому я понимал, что дело совсем не в ревности. Нет. Да невозможна для него даже мысль об этом. Потому что он привык, и потому что я сам привык, что все совершенно и точно безальтернативно. По сути, безальтернативно и есть. Конечно, если приложить усилия, если постараться, всегда можно встретить кого-то. Но такого желания нет. — Это не новый человек, — заметил я. — Но сама ситуация новая. Для меня важен, в принципе, каждый, кого можно называть другом. Но я говорю еще раз: тебе волноваться не о чем. Не все такие, как мы. А ты ведь не считаешь, что мне хотелось бы поменять все только в пункте: «кто?»? Это было бы бессмысленно. Да и, если уж ты не против, я хочу сказать, — я постарался заглянуть ему в глаза, но в первую секунду Сергей отвел взгляд и лишь позже позволил мне это. — Мне ни в каком пункте ничего не хотелось бы менять, хотя все это и тяжело. Даже то, что ты теперь ее оставишь, не… — В том-то вся и беда, — Сережа вдруг с удивительной резкостью потащил меня прочь от больницы. Ну да, давно пора. Очень давно. — Ни ты, ни я, уже даже не можем нормально вернуться к тому, что было. Но и не вернуться тоже! Сколько же можно? Это уже невыносимо. Мне ведь и так перед тобой стыдно, — неожиданно добавил он, отвернувшись куда-то к домам. — За что еще? — поразился я. Вроде бы, он не сделал ничего такого… В конце концов, если он скажет о том, как все было шесть лет подряд, я отвечу, что мы оба были тогда вольны выбирать. Так что… — Помнишь, я недавно тебе звонил? — помешав мне закончить мысль, спросил Сережа. — Это было бы сложно забыть. — Ты мне поверил? — он мрачно хмыкнул. — Поверил, да? Что мне так жалко денег на звонок и что совсем не жаль тебя? Я не нашелся с ответом. Да. Да я поверил. Я прекрасно помню, как ужасно было после этого звонка. Как мне хотелось знать, зачем именно ему было мне звонить. — Ну вот, — продолжил Сергей, опустив голову. — А ведь это было не так. Ты знаешь, единственный человек, которого я до сих пор боюсь — и особенно в нашем с тобой вопросе боюсь — мой отец. И вот тогда он пришел. А я обещал, что позвоню. И время выходило. Глупо, но было очень страшно. Мне казалось, он узнает, даже если позволить себе единственную каплю доброты. Некоторое время мы шли молча, но наконец мне удалось произнести: — В таком случае, это мне стыдно. Потому что я поверил. Прости, — я улыбнулся, и Сережа на целых полминуты тоже. — И ты, — выдохнул он. — Хорошо, теперь, кажется, у нас нет в запасе того, о чем не говорилось, но что бы тревожило? — Сергей остановился. — Потому что если есть, лучше об этом прямо сейчас. Нас ждут довольно непростые разговоры и совсем не друг с другом совсем близко. — Не волнуйся, — успокоил его я. — В «запасе» ничего нет.

***

«Теперь. Будет. Этот разговор. Мне нужно будет все сделать, чтобы поддержать Сергея. Нелегко будет это видеть. Все-таки, несмотря ни на что, он успел привязаться к ней. А уж она, насколько я мог судить, еще сильнее. Им будет обоим больно. Обоим…» — Сережа! Катя обрушилась на него до того, как хоть один из нас успел что-либо понять. В итоге, Сергей чуть не полетел вниз по лестнице, от которой мы не успели отойти, и мне едва удалось его удержать (а уж точнее их удержать). Но девушка будто и не заметила этого. Она лишь прижималась к нему и крупно дрожала, громко всхлипывая. — Так, и что случилось? — обескураженно спросил Сережа. По ее рыданиям можно было подумать, что она все узнала о том, что он ей хочет сказать, но такое было исключено. — Катя? Если ты будешь рыдать, тебе не смогут помочь. — В комнате… — рвано выговорила она, но больше ничего не добавила. Догадаться было несложно, что там случилось нечто жуткое. Учитывая обстоятельства, там может быть что угодно. Вплоть до… вплоть до трупа. — Я посмотрю, — решил я. И тут же вспомнил: — Ведь там же Рэсси! Больше я на месте не стоял. Ворвался в номер, так, что нормальному человеку показалось бы, что со мной не все в порядке. Да я и сам не уверен, что со мной тогда все было в порядке. С каждой секундой я все больше чувствовал, что не найду там пса. Потому что «манекен» сказал, что Рэсси умный. Потому что его в который раз вывели из строя. Потому что… он что-то определенно и точно знал. У меня не было даже сил кричать, когда я увидел подтверждение своим догадкам. Под розеткой Рэсси не было. За такое время он не успел бы зарядиться. А даже если бы и успел, далеко бы не ушел, не оставив совсем никаких следов. Но с другой стороны, как его могли забрать? Если только выпрыгнули с ним в окно, но ведь мы на втором этаже. Кстати, окно… Я перевел взгляд на окна, и теперь лишь увидел, что одно из них разбито. Точнее, что в одном из отверстие. Если предположить… — Кто-то стрелял, — раздалось у меня за спиной. Они вошли в комнату, очень медленно, будто ждали, что произойдет еще один выстрел. — Но я не могу понять, во что попала пуля, в таком случае, — признался я, оглядывая комнату. — Ты выбежала отсюда сразу же, да? И где была дальше? — Я сидела с Зоей, — пролепетала Катя. — Она даже послала сюда Гусева, все осмотреть, но он ничего не нашел. — А Рэсси? Рэсси вы забрали? Или он ушел? Она лишь замотала головой, а потом в ужасе прошептала: — Меня хотели убить? — Может и нет, — твердо произнес Сережа. — Но будет лучше, если ты отсюда уедешь.