***
На следующий день после ритуала Гарри поглотил вейлу и, пребывая в отличном расположении духа, принялся проводить тестирование завершенного в мае ритуала. Гарри начертил нужные символы на полу ритуального зала, расположенного возле темницы, и прежде чем разбудить пленника-мага (магглы не подошли бы — им нечем запускать обряд), обработал его сознание, сделав того послушной марионеткой. Жилистый желтокожий волшебник с черным ежиком волос сел в центре круга, где по обеим сторонам находилось два спящих обычных человека. Гарри будто раскаленным железом выжег инструкцию в сознании волшебника и тот принялся проводить ритуал. На первых порах все шло как нужно. Пленника-мага охватило синее сияние, похожее на пламя, когда он прочитал длинное заклинание, но стоило ему вонзить два ножа в жертв, как все пошло наперекосяк. Вокруг троих участников ритуала заструился черный дым и воздух наполнился смрадом экскрементов. Секунда — и от тела пленного волшебника осталась только кровавая кашица. Гарри был спокоен. Он не ожидал, что первая попытка окажется удачной. Более недели ему понадобилось, чтобы довести ритуал до ума. Однако в первый же день он нашел важную ошибку в расчетах. Жертвами не могут быть магглы. Для ритуала годятся только волшебники. Это немного опечалило Поттера. Ведь в ходе экспериментов он перевел практически всех заключенных, забранных им из Австрийской тюрьмы. Когда ритуал наконец-то прошел как нужно, Гарри не решился сразу же использовать его на себе. Лишь повторив его еще четыре раза на разных волшебниках и не найдя никаких отклонений, он с грустью заметил, что у него осталось всего семь магов. Из них лишь пятеро шли на будущее поглощение. Благо, все мертвые волшебники подарили еще и знания, перенесенные в Книгу Памяти для дальнейшего изучения. Поттер взял день на отдых. Он решил дождаться, когда душа вейлы полностью переварится, во избежание неучтенных факторов.***
Вокруг фигуры Поттера, сидящего на коленях, словно торнадо, кружилась магия. Рисунки на полу сияли фиолетовым, а трупы магов превратились в пепел, который, повинуясь невидимой воле, повторил контуры символов. Перед Гарри лежала раскрытая на середине Книга Памяти. Черные длинные отростки, похожие на водоросли, присосались к рукам Поттера. Они, казалось, пульсировали в такт сердцебиению. Вскоре магия утихла — время, отведенное Гарри на пребывание в ином виде сознания, подошло к концу. Он открыл глаза. В них сверкали пурпурные искры. Его разум еще не отошел от пережитого. Не было слов в человеческом языке, чтобы объяснить то, что он ощущал. Слишком страшно. Слишком странно. Много «слишком»… Однако, грубо говоря, Поттер смог объяснить… если такое слово уместно… магии смерти, кто хозяин. Отростки, прикрепленные к его рукам, повинуясь ему, вернулись в книгу, исчезая с глаз. Подняв ладонь, он на одной воле создал шар, похожий на сжатую фиолетовую молнию, и улыбнулся. Некроэнергия была всё так же холодна, как самый лютый мороз, но для Гарри она казалась очень приятной. Приручение прошло успешно. «И лишь треть отведенного мной времени всего понадобилось, — подумалось ему. — Это хорошо. Позволило изучить иное сознание и даже немного привыкнуть к нему».***
Вышло так, что за время проведения опытов, Гарри ни разу не взглянул в зеркало. Его так поглотило создание ритуала, что он в этот период не обращал внимания на окружающий мир. И решив вопрос с магией смерти, Поттер первый раз за это время увидел свое отражение. Чтобы, словно одурманенный, быть не в состоянии отвести от себя взгляд. Когда Гарри только вселился в это тело, то неосознанно его улучшил. Ведь даже ухоженная дурнушка кажется симпатичной, когда ее кожа чистая и без изъянов, а волосы сияют здоровьем. А привлекательный парень из-за попадания стал красивым. Из-за этого Хагрид и посчитал при первой встрече, что Гарри очень похож на мать. Впрочем, отсутствие характерных круглых очков, которые носил Джеймс, тоже внесло свою лепту и сделало его менее похожим на отца. К тому же еще и под влиянием новой души черты изменились в лучшую сторону. Правда, это происходило постепенно и завершилось за неделю до первого Рождества в этом мире. Гарри даже в некотором роде порадовался, что Дамблдор проверил его кровь (благо преподавательский контракт запрещал причинять вред ученикам) и не только ее, чтобы удостовериться в его личности. О чем Поттер узнал из памяти Снейпа. Впрочем, можно было и не переживать об этом. Изменения были не настолько кардинальными, чтобы их невозможно было списать на естественное взросление. Поскольку часто довольно трудно предположить, как ребенок будет выглядеть во взрослом виде. Хорошенький малыш может вырасти уродливым человеком, как и наоборот. А самое забавное, если быть до конца параноиком, что чем обширней багаж знаний по магии, тем больше разум рождает правдоподобных теорий, способных пояснить, почему ребенок-волшебник мог внешне поменяться. И тем проще себя убедить, что в этом нет ничего особенного. Потому что, на самом деле, такие изменения не являются неслыханными. Существовал так называемый «спящий метаморфизм», когда до года он относительно активен, а лишь потом «засыпает». В том возрасте малыши могли копировать образ своих родителей и делать его практически перманентным — в чистокровных семьях это не редкость. Изредка под действием очень сильных эмоций и стихийной магии преображение, приобретенное в детстве, слетало, и проявлялась истинная внешность. Подобное было невозможно только после достижения волшебником половой зрелости. Тогда изменения, произошедшие в младенчестве, закреплялись навсегда. А бывало под действием стихийной магии, что когда ребенок всем сердцем желает стать красивее, он менялся. И такие перемены оставались на всю жизнь и бывали, как правило, у сильных магов. Гарри сходу вспомнил две теории, которые невозможно как доказать, так и опровергнуть. Если, конечно, не найти в памяти нужный момент. По этим причинам ему было легко подвести Дамблдора под нужные выводы относительно отсутствия шрама в форме молнии. Поттер догадался, что при вселении он не только душу мальчика поглотил, но и крестраж. Так вот, та версия, которую озвучил директор, вполне могла произойти с бывшим хозяином тела. При условии, естественно, если бы Гарри любил свою тетю, и та отвечала бы ему взаимностью. Под действием магии крови, усиленной чувствами, крестраж мог уничтожиться. Чем качественней душа, тем лучше внешность. Волдеморт являлся ярким примером, доказывающим данную аксиому. Он становился уродливей с каждым новым крестражем, снижая объем души. Правды ради, обезображивание — очень длительный процесс. Нужны годы, чтобы увидеть неприятный результат. Если бы защита крови на самом деле оказалась виновницей смерти части сущности Волдеморта, то рассеивающиеся излишки энергии души повлияли бы в лучшую сторону на облик Гарри. И эффект был бы таким же, как при его вселении в это тело с постепенными изменениями. Так вот после поглощения вейлы его и так красивые черты стали идеальными, нечеловечески совершенными. «Я, кажется, переборщил в потакании своему тщеславию», — Гарри насильно подавил в себе эмоции. Его разум снова обрел ясность. Перестав любоваться собой, он сосредоточился и направил свою волю, не используя магию, на изменение цвета глаз. Будто с неохотой, они сменили свой окрас с зеленого на лазурный. «Отлично», — подумалось ему. Далее он попробовал изменить цвет и длину волос — успешно. Поэкспериментировал несколько часов, пока не научился с легкостью управлять своей новой способностью, он попробовал использовать человеческое преобразование. Без палочки, он почерпнул немного магии и направил ее на руку. С довольством Гарри наблюдал, как та приняла вид кошачьей лапы. «По субъективным ощущениям теперь раза в четыре проще изменять свое тело, — отметил он. — Не зря я поглотил вейлу». Вернув руке привычный вид, Гарри без промедлений съел душу метаморфа Рихарда.***
Месяц — столько ему понадобилось, чтобы полностью освоить метаморфизм. И первым делом он изменил внешность на ту, которая у него была до поглощения вейлы. С небольшим улучшением. Его можно списать на взросление или баловство косметическими зельями. Гарри не собирался представать перед другими в своем новом идеальном облике, как бы его не одолевал соблазн. Способность очаровывать он тоже приобрел. И как приятный бонус немного усилил свои ментальные способности. Гарри не хотел вспоминать, сколько раз он спотыкался, падал или менял цвет волос без своего на то желания, когда осваивал метаморфизм. Но оно того стоило. Теперь маг мог держать любой образ. И не важно, в сознании он при этом находился или без него. Не обошел его стороной соблазн вернуть себе тело из прошлой жизни. Ему он не противился. Рассматривая себя прошлого, выглядящего как Сандавира, он оставался равнодушным. Его новое тело больше нравилось Гарри. То ли магия разума так хорошо на него повлияла, то ли привык… ему было без разницы. Возвращаться к былому он не хотел. Кроме метаморфизма он осваивал науку создания волшебных палочек. Гора испорченного материала — результат первых двух недель. Однако через день после того, как Гарри освоил метаморфизм, у него получилось создать первую волшебную палочку. Из бузины и жил сердца дракона. Не шедевр, зато рабочая. Следующие три недели Гарри провел у Дурслей — нужно было обновить кровную защиту. Свое четырнадцатилетие он отмечал под крышей их дома. Разобрав подарки от друзей, знакомых и Сириуса, он ответил на все поздравления — большинство из них написали в созданном им в конце второго курса блокноте (Гарри не забыл подарить такой же Блэку для связи), но некоторые прислали сов. Дурсли также расщедрились на презенты. Петунья посчитала, что полное обновление гардероба — лучший подарок. Впрочем, она была права. Гарри вытянулся за несколько месяцев до метра и семидесяти шести сантиметров, а почти вся имеющиеся одежда на его биологический возраст смотрелась на нем нелепо. — Как тебе идет зеленый, Гарри, дорогой, — причитала тетя в магазине. Судя по румянцу молоденькой симпатичной продавщицы, пристально рассматривающей Поттера в новых джинсах и изумрудного цвета приталенной футболке, она была согласна с Петуньей. А Гарри не испытывал ни малейшего намека на раздражение. Без влияния магии смерти он находил все это забавным. Даже когда Петунья наряжала его как куклу, войдя в раж. И Поттер со спокойствием отметил слежку за ним (как писал Корвин, Министр не распрощался с надеждой поймать Блэка и выделил авроров, чтобы те присматривали за Гарри), не чувствуя злости. Было так приятно ощущать эмоции, как раньше, без усиления и навязывания их некроэнергией. Ему не было надобности даже контролировать чувства. До этого момента он в полной мере не осознавал, как на него давила ситуация с магией смерти. «Не верится, что раньше я воспринимал нынешнее состояние, как данность», — подумал Гарри, стоя на кассе и наблюдая, как Петунья оплачивает покупки. — Наверное, стоит возвращаться домой, — произнесла тетя, будто только что очнулась. Она наконец-то заметила сколько пакетов с одеждой держал Гарри в руках. — Не возражаю, — улыбнулся Поттер продавщице, наблюдавшей за ним. Просто так, без желания заводить более близкие отношения. Слишком она была юна. Та опустила взгляд, поняв, что ее разглядывания заметили. Покинув магазин, они поймали такси и вернулись на Тисовую улицу. Когда Гарри раскладывал покупки, в двери робко постучали. — Войдите, — сказал Поттер. Дверь открылась, впуская Дадли. — Мама зовёт ужинать, — выпалил он. — Хорошо, я скоро спущусь, — сообщил Гарри. Однако Дадли не спешил уходить. Он неловко переминался с ноги на ногу, что с его габаритами выглядело смешно. Поттер подавил усмешку и спросил: — Ты о чем-то хотел поговорить? — Нет… То есть да, — еще больше смутился Дадли. — У Малькольма родителей нет дома. Мы решили замутить вечеринку. Будет весело. Девочки там… даже пиво… — протараторил на одном дыхании он. — Заманчиво, — улыбнулся Гарри, вешая последнюю новую рубашку в шкаф и закрывая его дверцы. — Но откажусь. Удачно вам повеселиться. Услышав отказ, Дадли немного расстроился. — Я, вообще, давно хотел тебе сказать, что магия — это круто, — неожиданно сказал Дадли. — И извини меня за то, как я вел себя в детстве, — и протянул руку. — Забыли, — пожал протянутую ладонь. — А теперь идем вниз, а то тетя будет недовольна, если горячее остынет до того, как мы его попробуем. — Ага. Точно, — кивнул Дурсль и улыбнулся.***
За неделю до Чемпионата мира по квиддичу Гарри отправился проведать Сириуса, предварительно договорившись о времени с помощью записной книжки. Поттеру нужны были сведения о Регулусе и крестраже. А дом Блэков — еще не проверенная зацепка. Гарри воспользовался мантией-невидимкой, чтобы его слежка не догадалась, что он покинул дом. Пройдя квартал, наслаждаясь прохладой вечера, Поттер аппарировал в Лондон. Площадь Гриммо, двенадцать он нашел быстро. Гарри поднялся по каменным ступенькам на крыльцо дома, чьи стекла, казалось, никогда не мыли, а стены с облезшей черной краской могли вызвать лишь жалость. Поттер постучал с помощью чудом сохранившегося дверного молотка из серебра — он был уверен, что без магии тут не обошлось — в форме извивающей змеи. Дверь со скрипом отворилась, и Гарри шагнул внутрь. Его встретила полутьма. Света от старинных газовых рожков, висящих на стене, едва хватало, чтобы осветить прихожую и дожидающегося его Сириуса. Рисунок ковра на полу был затерт от времени и множества ног, переступивших порог этого дома. Пахло пылью и гниющим деревом. Обои, некогда шикарные, ныне были ободраны, а кое-где частично отклеились. Люстра и подсвечники, имевшие схожесть со змеями, являлись лишь декорацией — света они не давали — и нуждались в чистке от паутины и густого слоя пыли. Портреты, украшающие стены, висели криво вдоль всего длинного коридора. — Атмосферно, — понизив голос, прокомментировал он, снимая мантию-невидимку и затворяя за собой дверь. — Привет, Сириус. — Здравствуй, Гарри, — шепотом поздоровался Блэк. — Рад, что ты не забыл соблюдать тишину. — Твоя мать до сих пор нотации читает? — спросил Поттер. Крестный весьма часто жаловался на портрет своей мамаши в переписке по зачарованому блокноту. И на то, что он не мог его снять, ибо та еще при жизни применила на изнанку холста заклятием вечного приклеивания. — И орет, — кивнул Сириус. — Пойдем на кухню. Это одно из немногих мест в доме, выглядящее более-менее прилично. Я сам от скуки там убрал… частично. — Сомнительное украшение, — заметил Гарри, проходя мимо отрубленных голов домовых эльфов, свисающих со стены. Сириус проследил за его взглядом и горько улыбнулся: — За это нужно благодарить дорогую тётушку Элладору. С неё началась семейная традиция обезглавливать эльфов-домовиков, когда они становились слишком стары, чтобы носить чайные подносы, — пояснил он. — Вот Кричер — домовик моей покойной матушки — только и мечтает к этим присоединиться, — махнул рукой на уродливые головы. — Спятил он давным-давно, — добавил Сириус, двинувшись дальше. — Уборкой не занимается, а только гадости обо мне бормочет себе под нос. — Давно домовик тут живет? — поинтересовался Гарри, спускаясь по узкой каменной лестнице. — Сколько я себя помню, — ответил Сириус. — Я полагаю, дом защищен от чар надзора? — спросил Поттер, войдя в мрачное, как и весь дом, помещение. Кухня, на первый взгляд, не изобиловала мебелью и утварью. У большого очага находились сковородки, ковшики и котелки, свисавшие с потолков. Дверца буфета сливалась со стеной. А посредине стоял длинный дубовый стол и множество кресел. — Обижаешь, — фыркнул Сириус, отодвигая деревянный стул и усаживаясь на него. — С моей стороны было бы опрометчиво не спросить об этом, — ответил Гарри и достал из кармана ящик из дерева, размером со спичечный коробок. — У меня для тебя подарок, — сообщил он Сириусу, садясь за стол. — Что это? — с любопытством спросил Блэк. — Оборотное зелье, — Поттер поставил коробку на стол. Палочка, будто из воздуха, появилась в его руке. Взмах — и коробка приняла свой истинный размер, превышающий уменьшенную форму раз в пятьдесят. — И волосы маггла на первое время, — добавил Гарри, открыв крышку, чтобы Сириус смог разглядеть содержимое: не меньше ста склянок и пакет с обрезанными темными локонами. — Ого! — выпалил Блэк и его глаза лихорадочно заблестели, в предвкушении реализации открывшихся возможностей. — Не сидеть же тебе взаперти, словно в тюрьме. Однако не злоупотребляй. Раньше Рождества новую партию не получишь, — предупредил его Гарри. Часть зелий, которые были сготовлены им ранее, он отдал Сириусу. Все равно с приобретенным метаморфизмом ему оно уже практически без надобности. — А чего так? — не слишком опечалился Блэк. — Ингредиенты не самые дешевые и доступные. Готовится долго. Да еще нужно выкроить время, чтобы его сварить, — пояснил Поттер, подвигая ящик к крестному. Гарри подумывал поручить изготовление Оборотного зелья для Сириуса Фэй. Оно у нее хорошо выходило. — За деньги не переживай, — имел совесть смутиться Блэк. — Я тебе дубликат своего ключа от сейфа дам — золота там полно. — Хорошо, — не стал отказываться Гарри. — Когда займемся Фиделиусом? — спросил Сириус. Использование этих чар на доме они обговаривали в переписке. Блэк наложит заклинание, а Гарри станет Хранителем Тайны. — Завтра. До этого тебе не помешает поспать, — Поттер обратил внимание на то, что Сириус с момента ухода из Хогвартса не прибавил в весе, и на уставший вид. Крестный бодрствовал всю ночь. Тот сам обмолвился об этом сегодня утром в переписке. — Хорошо, — согласился Блэк. — Если возникнут проблемы со сном, — произнес Гарри, вытаскивая еще одну коробку из рюкзака, но поменьше раза в три, и передавая ее Сириусу. — Возьми зеленую бутылочку отсюда. Она поможет выспаться. — Спасибо, — поблагодарил он и поинтересовался: — Чем желаешь заняться? — Ты рассказывал о неплохой библиотеке, — напомнил Гарри. — Ну, ты точно сын Лили, — в который раз заметил Сириус. — Так же помешан на книжках. — Не отрицаю, — не стал спорить Поттер. — Давай я тебе сначала весь дом покажу? — предложил он. — А потом засядешь в библиотеке. — Не возражаю, — поднялся Гарри. — Только не забывай про осторожность. Заметишь что-то подозрительное — не забывай применять диагностические чары, — сказал Сириус, вставая. — Я видел, как мастерски ты их используешь. Не хуже меня, — добавил он. — Все настолько серьезно? — проявил любопытство Гарри. — Лучше перестраховаться, чем быть проклятым, — пояснил Блэк. — Кто ты и куда дел Сириуса? — насмешливо спросил Поттер. — Ну, знаешь, мне тоже свойственно благоразумие, — возмутился крестный. — Иногда, — добавил он, подумав. — Когда я о нем вспоминаю. Проговорили они до вечера, пока Сириус не уснул на диване, утомленный бессонной ночью. Гарри еще и чар не пожалел, чтобы тот наверняка не проснулся до утра, и неслышно — магия ему помогала — направился к существу, чье присутствие он ощущал на кухне. Спустившись вниз по лестнице, Гарри зашёл в помещение и услышал бормотание, исходящие из буфета: — Мерзкая неблагодарная свинья, разбившая сердце моей хозяюшке, притащила непонятно кого в дом… Господин недостоин стереть грязь с обуви своей матери, ох, бедная моя госпожа, как бы она плакала, если бы увидела, что Кричер ему служит, ох как она его ненавидела, как он её разочаровал… Поттер без слов открыл дверцу буфета, предварительно проверив ее на наличие вредоносных чар — несколько пришлось снять, и не разглядывая скорченную фигуру домовика, сразу же лишил его сознания. Прислуга обычно знает и замечает больше, чем могут себе представить хозяева. Гарри надеялся, что Кричер даст ему сведения о судьбе Регулуса. Или хотя бы перечень людей, которые могли бы помочь в его дальнейшем расследовании. Ведь, кроме Нарциссы, Поттер уже встречался со всеми живыми близкими родственниками младшего брата Сириуса, которые не были в Азкабане. Присев на корточки рядом с уродливым эльфом, чей срам прикрывала серая набедренная повязка, Гарри прикоснулся к его голове и проник в память домовика. …Через полчаса Гарри держал в руках медальон Слизерина, лежа на кровати в комнате, подготовленной для него Сириусом. «Я убрался тут немного, — говорил Блэк во время осмотра дома, когда они зашли в помещение, декорированное в зеленой гамме. — Раньше здесь жил мой брат… Если тебе не нравится, можешь выбрать другую или все тут переделать». Не ожидал Поттер, разглядывая как зеленые камни, выложенные в форме буквы «S», мерцали под светом луны, что крестраж Волдеморта окажется у домовика. Темный Лорд воспользовался Кричером по воле Регулуса для проверки надежности защиты той пещеры, где Гарри нашел поддельный медальон. Волдеморт не думал, что эльф выживет. А тот, исполняя приказ хозяина, вернулся и рассказал о крестраже. Регулус заменил настоящий медальон на поддельный и умер в пещере, напоследок приказав Кричеру ничего не говорить об этом его семье и уничтожить осколок души Тома. У домовика, естественно, не получилось оставить даже царапину на медальоне… Многие годы крестраж находился рядом с эльфом, медленно портя его и так не сахарный характер. Гарри, забрав крестраж, оставил в памяти Кричера программу, которая со временем убедит того быть лояльным только к Сириусу и Поттеру, пользуясь лишь тем, что уже было в голове у домовика. Того весьма впечатлила победа годовалого младенца над Темным Лордом. И с Сириусом можно было наладить отношения. Домовик был скорее обижен на сына хозяйки, чем реального его ненавидел. Да и чувства к другим членам семьи Блэков Поттер приглушил. Со стороны Гарри и Сириуса всего лишь требовалось просто проявить немного вежливости, чтобы программа заработала. Воспоминания о крестраже Гарри полностью уничтожил. Не нужны они Кричеру. А вот сейчас Поттер думал: есть ли часть души Риддла или нет? У него в планах был зельевар, но ради Темного Лорда можно было отложить… Приняв решение, Гарри приступил к поглощению.