Однажды на Рождество

      Миллс брела по пустынной улице Сторибрука, смотря в небо. Все люди уже сидели по домам с родными и близкими, и украшенный город остался один на один со своим Мэром. Генри был у Белоснежки и Принца, а Реджина, пообещав зайти немного позже, решила прогуляться в одиночестве. Канун Рождества. Прошёл ровно год со смерти Эммы, а Миллс так и не пришла сегодня в склеп. Она хотела, но боялась, что может сорваться снова и это, пожалуй, не то, чего хочет Реджина.       Пока Реджина гуляла по улицам, она заметила то, чего не доставало в городе. Снег. Никакое Рождество не может пройти без снеговиков и ледяных горок, но погода в этот раз не вознаградила Сторибрук обильными снегопадами или бурями. «Если у меня нет праздника, то это не значит, что у других его не должно быть», — решила Миллс и, подняв руки к небу, выпустила обильный заряд энергии, создавая облака, что в тот же миг начали сыпать на город огромное количество больших пушистых хлопьев. Через минуту, создав достаточное количество облаков, чтобы укрыть город снежным одеялом, Миллс опустила руки и принялась создавать ледяные горки и фигуры на главной площади. Реджина чувствовала, что делает нечто доброе, и от этого ей становилось легче. Вскоре на улицах появились жители города, радуясь первому снегу. В снежки играли и дети, и взрослые, а завидев большие ледяные горки, семьи поспешили взять ледянки и опробовать новые развлечения.       Во всём этом снежном сумасшествии почти никто не замечал Реджину, и она радовалась этому — ей просто нравилось наблюдать за счастьем на лицах людей, которых она когда-то делала несчастными. Но долго незамеченной остаться ей не удалось. — Реджина, — донёсся до чуткого слуха Мэра мужской голос. Миллс обернулась и увидела перед собой Робина с сыном Рональдом. — Иди поиграй с друзьями, — попросил отец, на что мальчишка убежал в неизвестном направлении. — Робин. Счастливого Рождества! — Да. Спасибо. И тебе. — Реджина уже собралась уйти, чтобы вновь скрыться в толпе, но Гуд остановил её, взяв за плечо. — Постой! — Да? — Миллс развернулась, пытаясь всем видом показать, что не настроена для разговоров. — Послушай, я подумал, может ты захочешь провести Рождество со мной и Роландом? — получив в свой адрес взгляд Злой Королевы, вор поспешил оправдаться. — Это может быть странно, но ведь уже год прошёл со смерти Эммы, и ты двигаешься вперёд, вот я и подумал… — Что именно он подумал, он не сказал, так как Реджина, подойдя почти вплотную к Гуду, уже собиралась придушить его, но потом опомнилась и слегка отклонилась. — Если ты, вор, думаешь, что приглашать женщину на свидание в годовщину смерти её жены — хорошая идея, то я тебя огорчу. — После этих слов Миллс исчезла в фиолетовом тумане и появилась в склепе возле гроба. — Твою мать, Свон! Год назад ты обещала, что ты скоро приедешь, и мы увидимся! Ты - чёртова лгунья! Я ненавижу тебя! — Миллс упала на колени перед гробом любимой и заплакала. — Чёрт, Эмма! Я ненавижу тебя всем сердцем, ненавижу настолько, насколько люблю. Зачем ты обещала мне всегда быть рядом? Зачем? Уже прошёл грёбаный год, как тебя не стало, а мне не легче. Я так скучаю по тебе…       Сил у Реджины почти не осталось, происшествие с Гудом, кажется, отняло последние. Поэтому она позвонила Дэвиду, попросив забрать её. Через двадцать минут Мэр уже была у себя дома и пыталась уснуть. Но в эту ночь Морфей не желал забирать Реджину в свои объятия, и женщина лишь за пару часов до утра провалилась в неспокойный сон.         После того, как Дэвид привёз Реджину домой, он съездил за Генри. Поэтому парень успел положить свои подарки для мамы под ёлку и с утра понёсся в комнату Реджины с радостным криком «Счастливого Рождества!». Миллс, заснувшая лишь пару часов назад, крепко обняла сына, не желая открывать глаза. Миллс-младший пытался выбраться из цепкого захвата матери, но тщетно, поэтому он начал щекотать её. Со смехом, но Реджине всё же пришлось отпустить сына, который за руку потащил её вниз к ёлке, чтобы открыть рождественские подарки.       Генри разбирался с дроном, что мать купила ему на Рождество, отставив все другие подарки, и носился по квартире, на камеру рассказывая обо всём доме, пока Реджина готовила праздничный ужин. — Мам, что готовим? — парень приблизил дрон к сковороде. — Привет, Генри, — в камеру улыбнулась Миллс. — Не думаю, что тебе что-нибудь скажет название, но это — Боккончини, — улыбнулась Миллс. — Да, мам, мне это ничего не дало, но главное, что вкусно. — Генри улыбнулся. — Тебе помочь с чем-нибудь? — Было бы неплохо. Переоденься, помой руки, и марш ко мне. — Хорошо, мам, — парень поцеловал мать в щёку и, выключив подарок, побежал наверх.       К пяти часам всё уже было готово, и стол ломился от различных яств. Генри и Реджина, вымотанные и уставшие, рухнули на диван, позволяя ногам отдохнуть. К восьми должны были прийти гости, и значит, что у Миллсов есть три часа заслуженного отдыха. Реджина сказала сыну, что хочет немного отдохнуть, и отправилась в свою комнату. Бессонная ночь и продуктивный день сказались на Королеве, и уже через десять минут, даже не сняв одежды, Миллс уснула. Ей снилась Эмма, которая всё время повторяла: «Забери меня, забери меня, забери меня…».