Цепь

Унизительный инцидент в убежище Фенриса и две ночные вылазки лишь с мечом да бутылкой вина показали эльфу, что есть в словах Хоук некоторая доля правды. Определённо, расслабленность и лёгкое головокружение от алкоголя были такими же приятными, как и его вкус, но крайне пагубно сказывались на боевых качествах лириумного воина. Подтверждением этому служили два новых шрама, что появились на теле после этих прогулок. Они-то, как это ни странно, и помогли поставить точку в образе жизни, который он вёл. Правда, принять решение – это одно дело, другое – воплотить его в жизнь. Трудней всего было понять, как именно это сделать. Создатель, как же просто и удобно было раньше! Можно было снимать комнаты в тавернах, а ночью, когда настойчиво донимают требованиями оплаты, выпрыгивать из окна и убегать прочь. Перебираться из одного города в другой, по пути воруя еду у торговцев или деньги у зазевавшихся богатеев. Прекрасный и лёгкий способ, с одним лишь требованием – нигде нельзя оставаться надолго. Здравый смысл твердил, что когда-нибудь один из проворных торговцев схватит его за руку и поведёт к страже. Убийство невинного человека средь бела дня на людном рынке сразу же приведёт его или на виселицу, или в руки к Данариусу. Раз он остался в Киркволле, необходимо жить, не привлекая внимания стражи, а для этого необходима законопослушность и деньги. Та сумма, которая досталась ему после похода на Глубинные тропы, давно была растрачена: что-то перекочевало в чужие карманы в ходе карточных игр, что-то пропито и потрачено на еду. Ему требовалась работа и чем скорей, тем лучше. Как показала практика, и аферисты, и горожане, платящие за работу, желают видеть не помятого пьяницу, а кого-то посерьёзней. Однако, за проведённые здесь годы он так и остался тенью, странным эльфом, которого все, начиная от Варрика и заканчивая зеваками, называли «мрачным». Да и у кого он может найти работу, требующую его навыков? Есть возможность поработать на Миирана, предводителя «Кровавых Клинков», но Авелин многое рассказывала о работе, которой их снабжали весь тот год, что они отрабатывали свой «пропуск» в город. Убивать из-за дрязг аристократов или подпольных делишек работорговцев и воров желания не было. Конечно, вместе с заданием не получаешь подробную характеристику жертвы. Кто знает, праведна она или по вечерам проливает кровь андрастианских младенцев. Имя заказчика тоже не раскрывается, но всегда можно сложить цель и место и получить результат. Собрав воедино все доводы и личные домыслы, Фенрис решил, что с Клинками ему точно не по пути, хотя было жаль – платили они немало. Контрабандисты же сами никогда не предложат лириумному эльфу работы – слишком уж он бросается в глаза. Хотя, если быть честным, есть у Фенриса человек, который может подкинуть работёнку. Варрик вечно твердит ему, что может помочь, познакомить с кем нужно, найти лазейки. И, хоть он напрямую эльфа ещё не обманывал, нельзя забывать и то, что гном – тот ещё плут и баечник. Если работа хороша и на ней можно нажить золотишка, то почему он не предложит её Хоук? Дело не во времени – Хоук всегда найдет час-другой. За отсутствием умений тоже не станет – каждый в их компании обладал таким количеством уникальных навыков, что можно было называться хоть универсальной армией, хоть очередной гильдией воров и убийц. Единственный вывод, который сразу напрашивается – дело не из тех, которые одобрит Хоук. А что входит в этот список? Убийство невиновных, кража у нищих, работорговля, шантаж, разжигание конфликтов и другое, что, впрочем, не по нраву и Фенрису. Но это одно «но». Другим подводным камнем служат осведомители торгового принца, из-за которых и он сам, и Хоук, и вообще вся их компания порой попадали в неожиданные обстоятельства. Простой просчет, немного дезинформации и вместо шайки непутевых головорезов – пещера с тал-васготами. Из всего этого Фенрис делал один вывод – ему пока что лучше работать с Хоук. Да, они не сходились и никогда не сойдутся во взглядах на магов и магию в целом, он будет считать её никудышным воином ближнего боя, но… Демон её побери! Если с Хоук немного безопасней, чем в одиночку, если она всегда рада предложить ему работу и их интересы чуточку совпадают - это не значит, что он доверяет паршивому магу больше, чем гному. «Нет, и не стоит обманываться» Он просто работает на наиболее удобного нанимателя и получает неплохие деньги. Без особо катастрофических последствий. Хотя попутчики… нет бы пойти на задание в компании Ваэля и Изабеллы! Ну, хотя бы Авелин! Магесса вечно таскает с собой или одержимого, или малефикаршу, или обоих разом, даря Фенрису «драгоценную возможность» слушать чушь и нытьё. И бредни самой Хоук, заодно. Сейчас, например, она занудно расписывала, какой именно камень на этой проклятой Создателем дороге у какого Архидемона в заднице находился и как именно был извлечен на белый свет непутевыми Серыми Стражами. - Не может быть! – выдыхает Хоук перед городскими воротами. - Ты потеряла золотой? – участливо уточняет Варрик. - Я потеряла счет времени и суммы, которую должна сапожнику. Но мы наконец-таки дошли до этого растреклятого, будь он неладен, города, - девушка закидывает на плечо сумку с добычей, которую они вынесли из загонов близ Костяной Ямы. Богатой добычи – Хоук аж сутулится под её весом, хотя в их маленькой компании её сумка легче всех остальных. - Вот ты сейчас распинаешься, а нам потом жить в проклятом тобой городе, - медовые интонации в голосе Андерса можно черпать ложкой. - Я прямо вижу наше всеобщее «долго и счастливо», - лестницы, ведущие далеко наверх, превращали магессу в несносное существо. – Мы все сдохли, и Мередит в кресле Наместника. - А нынешний, подхватив сына подмышку, пойдет в пеший поход к тал-васготам? – Варрик всё мотает на ус, романист этакий. - Ну, - поправляет Хоук сумку, с надеждой смотря на двери «Висельника», приближающиеся с каждым шагом. – Когда-нибудь город сведет его с ума, и он окончательно потеряет голову. А с ней и корону, и кресло наместника. После того как они свалили добычу в люксе Варрика, у девушки появилась новая «цель её жизни» сего вечера… добраться до поместья, потом до своей комнаты и, в конце концов, рухнуть на кровать, забыв обо всем на свете. - Так, Варрик, безделушки на твоей совести. Продать, кому надо, поделить, раздать. Ты же у нас как-никак гном, - пожалуй, больше всего в Варрике Хоук любила то, что он «необычный гном». В то время как его сородичи могли втюхать даже самую глупую мелочь любому покупателю, Варрик этой работой не занимался принципиально. И магесса припоминала ему это при каждом удобном случае. – А, ещё… завтра ничего не планировать, а то, что запланировано, закончить до вечера, - девушка закатила глаза, всем видом давая понять, что ей и самой не нравится то, что она скажет. – Мама снова жаждет видеть доблестных героев, что помогли нам вернуть владение, титул и всю эту чепуху. Званый ужин. Форма одежды отсутствует. Форма отсутствует, не одежда. Все приглашены, всем передать. Изабеллу прислать ко мне часа на два раньше – платье подберем хотя бы колени закрывающее. - Сначала длинное скромное платье, а потом что? Церковь вряд ли примет её в сёстры, - хмыкнул Варрик. А потом, видимо, вспомнив о времени – Всё, идите уже, смотреть на вас тошно, - подталкивая в спины, Варрик выгнал из люкса Андерса, Фенриса и Хоук. Андерс был со спокойной душой отправлен в свою лечебницу – Хоук с компанией так изящно и неотвратимо прошлась по Клоаке, что ребятам из Общества пришлось спешно передислоцироваться на кладбище. Жители Верхнего Города, терроризируемые несколькими мелкими отрядами одной и той же банды, пока только мечтали о подобном счастье, поэтому девушка и эльф шли вместе. Фенриса это и досадовало, и оскорбляло одновременно – неизвестно даже что больше. Бандиты всегда нападали группами от пяти до десяти человек, но не всегда организованно и слажено. Хоук, трезво оценивающая возможности соратников, должна была понимать, что эльф с этим отребьем справится без проблем. И Фенрис, в свою очередь, тоже не обманывался – для магессы разборка с такими противниками как в партию «добродетели» с Изабеллой поиграть. Ну, не исключены те или иные ранения, но её особняк, в котором каждый шкаф до упора забит лечебными зельями и припарками, находится практически в центре вселенной. Если быть точнее, в центре Верхнего Города, так что добраться туда от любого перехода не составит труда. К чему же тогда этот цирк, который устраивает девушка, стоит остальным из их компании разойтись? Она каждый раз уговаривает Фенриса пройтись по Верхнему Городу вместе, несмотря на то, что идут они в абсолютной тишине и, порой, на почтительном расстоянии друг от друга. Хоук вечно прикрывается фразами об «организованном отпоре неорганизованной преступности», но никогда не говорит, что же это за блажь на самом деле. Они добрались только до торговой площади, когда Фенрис внезапно прервал молчание. - Хоук, я считаю… - А я пою ферелденские матерные частушки, прыгая на одной ноге, - перебила его девушка. – Но не будем в такой поздний час хвастаться своими жизненными достижениями. - Я серьезно… - Дак и я! Ты бы только видел… - …серьезно хочу поговорить. «Несносная женщина» - Боюсь, я не вижу в разговоре смысла. Я знаю, что ты скажешь, Фенрис, но я настаиваю на твоём присутствии. - Да какого демона…? - Праздности, Фенрис, демона праздности, - снова перебила эльфа девушка. - Всей компанией наедимся от пуза и отправимся в сладкую негу его лап, пойдя наперекор воли Создателя, - Хоук на секунду взглянула на злое лицо Фенриса. – Ладно, никаких демонов, только домашние пироги, тушеное мясо, моченые яблоки и немного непонятной, но вкусной ерунды. Шумная компания и вино в разумных пределах. - Ты не помнишь, как прошел прошлый такой «ужин»? – остановился Фенрис, мрачно глядя на девушку. - Ооо, Ушастик, я помню. Ещё как помню… В то утро Фенрис просиживал штаны в «Висельнике», коротая время в компании Изабеллы и долийки. Сыграть партейку-другую с пираткой всегда было увлекательно – попробуй угадать, где она тебя обдурит. Но та, к сожалению, в последнее время почти всюду таскала с собой Мерриль. Особого удовольствия Фенрису её присутствие не приносило, но в играх с Изабеллой она была хорошим сдерживающим фактором. Во-первых, у отступницы никогда не было на руках внушительной суммы, поэтому пиратка, ради своего «котёночка» соглашалась на ставки поменьше, дабы не закончить игру через кон-другой. Ну, а во-вторых, Фенрис тоже не мог похвастаться горами золота, так что и для него это было способом не остаться без штанов раньше времени. А играть «на желания» не соглашалась даже Мерриль. Ну, хоть чему-то жизнь её учит. То утро было крайне неудачным для Фенриса, несмотря на все благоприятные обстоятельства. Эльф умудрился проиграться в пух и прах и Изабелле, и отступнице. От полного позора его спас Варрик, пришедший с «делом на тысячу золотых». Правда, эльф не понимал, для чего нужно было идти за Хоук, но его возражений никто не слушал. Заходить за ним позже в «Висельник» также никто не собирался, поэтому Фенрис, вспомнив о проигранном золоте и о том, что платят ему не за красивые глазки, а за выполненную работу, пошёл с остальными за магессой. К дому Хоук Фенрис старался не приближаться в принципе, а уж тем более, когда они выкупили имение в Верхнем Городе. Старые стены с фамильными гербами напоминали ему дома Тевинтера. Ощущение не заглушали даже гирлянды из веток вечнозеленых деревьев, заботливо развешанные матерью Хоук, и виноградные лозы, ползущие по стенам. Все равно этот дом был пропитан старой магией, как не пытайся это скрыть. Порог дома Фенрис переступил, подталкиваемый Варриком. - А, господин Тетрас, - на пороге их встретил гном, которого Фенрис видел в экспедиции. Кажется, ещё тогда они нашли его сыночка, за что отец благодарил их по сей день. Гном неуклюже поклонился вошедшим. - Хоук дома? Или нам предстоит увлекательная прогулка по задрипанным ущельям? - Нет-нет, сейчас, - гном, удалился в соседнюю комнату, где дал волю связкам, сообщая о прибытии «благородных гостей». Фенрис, как и все остальные, зашел вглубь комнаты. Предчувствуя долгие расшаркивания хозяйки дома и Варрика, он присел на небольшую лавчонку у стены. С занятого им места открывался широкий обзор на внутреннее убранство поместья: холл, библиотеку, не сокрытую сейчас за дверью, лестницу на второй этаж, подвальный люк, чаще всего застланный ковром, и несколько дверей, о назначении которых Фенрис не знал. Да и не интересовался, по большому счету. - Да, мам, Варга я выгуляю обязательно, - судя по голосу, Хоук приближалась к ним. Фенрис ещё не понимал, откуда конкретно, поскольку голос звучал все громче, но обладательницы видно не было. Дверь оказалась практически рядом с эльфом. Она была настолько идеально подогнана под стену, что ему захотелось потрогать поверхность – так уж она была похожа на камень. Дверь точно делали не из эстетических соображений, и открывалась она или механизмом, или серьёзным усилием, поскольку ручки или кольца на ней не было вовсе. Хотя, казалось бы, чему тут удивляться - во всех старых домах полно потайных комнат, которые не обязательно были подвалами для ритуальных жертвоприношений. В той же башне Данариуса кухня была спрятана за хитроумной дверью, а в столовую еда приносилась через потайной коридор в несколько десятков метров. Вероятно, чтобы отравители не поработали над кушаньем, сколь бредовой не казалась эта идея. Но одно дело подобные трюки в домах сбрендивших на перестраховке тевинтерских магистров, а вот у Хоук… Фенрис задался вопросом, какие ещё секреты скрывает этот дом и какие из скелетов появились здесь при магессе. А Хоук, тем временем, показалась из-за двери. Казалось бы, Фенрис видел её множество раз, но именно сейчас она вызвала в нём небольшое замешательство. Он привык к женщине, которая достала его до печенок, пытаясь доказать, что маги хорошие, «если уметь их готовить». К забрызганной кровью недовоинше, размахивающей мечом как городской недоумок листовками «власть – горожанам, приезжих – вон». К магу, убить которого чесались руки уже не первый год. Но видеть Хоук в домашнем платье с косынкой на голове, под которую убраны короткие волосы – то же самое, что смотреть на летающего бронто. Что-то в этой картинке не клеится. Хорошо хоть чернильный рисунок на её лице никуда не делся – как ещё распознавать в этой домохозяйке привычного человека. - А, так вы и есть «благородные гости»? – рассмеялась Хоук. – Я-то думала, что ко мне семья наместника пожаловала. - Хоук, да ты женщина! - удивленно воскликнула Изабелла, отвлекаясь от прочтения писем на столе. Отступница только громче рассмеялась. - Не поверишь, Изабелла, сама каждый раз испытываю ужасное потрясение, - сняв косынку, она взъерошила волосы рукой. – И чем реже мама заставляет меня заниматься домашним хозяйством, тем спокойней моя жизнь. - И много у тебя таких платьев? – пиратка обошла девушку кругом, оценивающе осматривая крой. - Тебе, вероятно, мало моих писем и коллекционного оружия? – наигранный взгляд в потолок, заменяющий небеса и Создателя. - Решила покуситься на самое дорогое? Впрочем, - взмахнула Хоук рукой. – Вы же не попялиться на меня пришли? – она посмотрела на Варрика. – Кого на этот раз уби… - девушка услышала шаги матери и заткнулась. - По дороге, Хоук, по дороге. Но дело того стоит. - А, твои друзья, Мариан, - мать Хоук вышла к ним из той же комнаты. Фенриса аж перекосило, но он смолчал. – Знаешь, порой я начинаю думать, что ты меня стесняешься, дочка, - с укором сказала женщина, - и стараешься свое стеснение прикрыть моей неблагодарностью. «Хоук стеснительна? Какого ж Архидемона несёт эта женщина? И в чем ещё она заблуждается?» Вообще, смотреть, как Хоук слушает нотации и смиренно при этом молчит – потрясающе редкое зрелище. Сегодня праздник? Мать Хоук меж тем продолжала. - Три года ты только и рассказываешь, что о своих друзьях, но даже не потрудилась меня с ними познакомить лично. Это отвратительное поведение, юная леди. «Юная леди? Она так и сказала? Юная? Леди?» - Я требую, чтобы ты сегодня же пригласила всех своих друзей к нам на ужин, - безапелляционным тоном заявила женщина, меж тем с улыбкой осматривая присутствующих. Взгляд её, правда, ненадолго задержался на Изабелле. Ну, да, правила приличия, хорошие манеры... платье Изабеллы. – Я надеюсь, я доступно излагаю? - Конечно, мама. Если тебе так хотелось видеть толпу беснующихся проглотов, уничтожающих годовые запасы еды и питья за один вечер, я могла бы каждый день водить к нам всю публику Нижнего Города. Тебе стоило только сказать, - чуть ли не пропела Хоук елейным голосом. На что сразу же получила строгий ответ матери. - Не толпу проглотов, а людей, - и тут же поправилась, - и эльфов, и гномов, что помогли нам вырваться из ужасного положения. Своих друзей нельзя называть проглотами, - она улыбнулась гостям. – Я буду рада видеть вас всех, если вы, конечно, сами того пожелаете. - Премного благодарен за приглашение, монна, - галантно отозвался Варрик, а, сраженная домашней обстановкой и невиданной щедростью, Мерриль и вовсе только восторженно попискивала. Хоук в очередной раз возвела глаза к потолку и, предоставив гостей самим себе, ушла к себе в комнату. Они вышли из особняка только через полчаса. Собирать быстрей все свои побрякушки, флакончики с зельями, припарки и присыпки, коими её в избытке снабжали Андерс и Элеганта, отступница просто не умеет. К тому же, вытащить неразумного пса из прохладной каморки – целая наука. - И, предупреждаю, я совершенно не хочу слышать комментарии о нашей замечательной сценке, - несчастным голосом сказала Хоук. – И, желательно, о деле мне сейчас тоже ничего не говорить. Давай, Варрик, приведи меня туда, куда нам надо, покажи пальчиком на того, над кем должен свершиться правый суд, и всё. Прогуляемся в прекрасной тишине, слушая звуки природы и завывания моей псины. - Мне кажется, ты преувеличиваешь драматичность момента, Хоук, - добродушно отозвался Варрик. – Мне, например, бесконечно нравится идея собраться всем вместе где-нибудь, помимо моего люкса. - Это потому, что потом не тебе убирать ошметки еды и разбитые кружки? - Для этого в «Висельнике» есть Нора. - А, да. У тебя все просчитано, - кисло улыбнулась. – Порой я начинаю жалеть, что я не грозный тевинтерский магистр с кухаркой, полотерами и целой армией слуг. Ледяной голос Фенриса заставил девушку очнуться и вспомнить, что любое сказанное слово будет использовано против неё. - Я не приду. - Создатель! – Сегодняшний день войдет в историю рассказов Варрика, как день максимально частого возведения глаз к небесам в поисках справедливости Всевышнего. – Хотя нет, не Создатель. Просто Фенрис. Ты же должен уже понять, что серьезна я только с торговцами, когда хочу надуть их на пару золотых! - Твой пустой трёп заботит меня в последнюю очередь, - отрезал эльф. – Пока он не подкреплен действиями. - Ну, так, а чего ты, дружок, не собираешься приходить на «посиделки у Хоуков»? - Я тебе не дружок, - огрызнулся он. – И именно поэтому не приду. Твоя мать хочет видеть твоих друзей. Я им не являюсь. - Незнакомый суровый дяденька, - пропищала тонким детским голоском Хоук. – А ты кушать умеешь? - Чего? – Фенрис не столько не оценил, сколько просто опешил от такого перехода. - Кушать ты умеешь? Про «пить вино» не спрашиваю – это я и без тебя знаю. Но что насчёт еды? Рагу, жареное мясо… чем там вы, эльфы, питаетесь. Может быть роса, собранная в третий день пятого года с лепестков розы долины Безмолвия? - Хоук, - удивленно воскликнула долийка. – Но ведь росу нельзя есть. Её можно, если очень постараться, выпить. Или умыться ею. Но не скушать. - Спасибо, Мерриль, скажу маме, что можно без росы. Так что, Фенрис? «Да что она себе позволяет?» - Ты издеваешься? – эльф уже бесился. Сейчас он больше был похож на взъерошенного дикого зверя, а Хоук лишь улыбалась, глядя на него. - Да лучше б издевалась, право, - устало вздохнула девушка. - Понимаешь ли, в отличие от меня, мама – воспитанный человек. А воспитание, знаешь ли, такая отвратительная вещь, которая никому не нужна, но если есть, то - всё. Мама видела тебя уже слишком много раз, чтобы сейчас опомниться и принять за простого попутчика. Она тебя пригласила и будет ждать. Если ты не придешь, простыми вопросами никто не отделается - ни я, ни ты. И тогда она, следуя своей воспитанности, в лучшем случае пришлет меня к тебе с целой тележкой еды. В худшем – сама наведается. Тебе оно надо? – ответ был ясен по лицу Фенриса. – Вот и я думаю, что не надо. Поэтому, если тебе не претит еда, приготовленная не мною и абсолютно без магии, просто приходи и поешь, в той же компании, в которой ты это делаешь в «Висельнике», только алкашей из Нижнего Города будет поменьше. Никто не будет требовать от тебя прилюдного восхваления моей персоны. Да и в душу мама, без настойчивых требований, не лезет. - Она сказала «если пожелаете», - упорствовал эльф. - А, не обращай внимания, - отмахнулась девушка. - Обычная мишура, которую говорят воспитанные люди, не имея этого в виду. - И что мне помешает выставить любую из вас, приди вы ко мне? - Ушастик, ты плохо знаешь ферелденцев, - покачала головой Хоук. Создатель свидетель, как же она бесила его этим прозвищем. «Настырные, наглые, плодящиеся как паразиты, несносные люди. Вечно лезут не в свое дело и громко орут об уязвленной гордости, как только им наступят на ногу. Что там знать?» Как оказалось, он, и правда, плохо знал ферелденцев. Они закончили маленькое «Большое» дельце Варрика буквально за пару часов, после которых Хоук сразу же их покинула, рассказывая что-то о встречах, планах, личном интересе... Фенрис же, расставшись с пираткой и гномом у «Висельника», снова засел в захваченном имении. Мысль о приглашении на ужин совершенно не желала выходить из головы. «Нужно было отказать уже тогда, когда мать Хоук это предложила. Сказать, что не приду. Ведь столько поводов… К черту повод! Я не хочу идти. Я не должен отчитываться. Я ничего не обещал. Я вообще ничего не сказал… а стоило бы». Хоук настырна и любит добиваться своего. Совершенно непонятно, правда, чего она хочет добиться, заставив его придти. Их отношения ни в одном из аспектов не поменялись. Когда она помогала магам избежать Круга, он бесился и ругал её и незадачливых «спасенных» почем свет стоит. Вслух, не откладывая в долгий ящик. А уж любую попытку применения магии в свою сторону он принимал с лютой злостью и огнем в глазах. Ему уже пора смириться и унять безумное бешенство и раздражение, вызванное обычной ненавистью ко всем магам и к ней в частности. Пора сменить эти чувства на что-то более осторожное, как то спокойное наблюдение за опасностью и способность находить удовлетворение в любимом занятии, пускай и с подобными напарниками. Но не получалось. Хоук все ещё вызывала в нём бурю эмоции. Фенрис мерил шагами маленькую комнату, пиная всё на своем пути. Он пытался понять, зачем матери Хоук устраивать этот ужин для тех, кого она не знает. То, что они околачиваются рядом с её дочерью, абсолютно не значит, что они такие же, как Хоук. О чем ривенийке, гномьему жулику, капитану стражи, долийке и Серому Стражу говорить с женщиной, которая изо всех сил изображает из себя благородную даму? Единственный, с кем она может попытаться найти общий язык – наследный принц, но общих разговоров у них, разве что о погоде. Ну, может быть, есть ещё особые, великосветские темы, да и то на короткий разговор. Как она не понимает, что это не будет «приятной посиделкой». Изабелла будет сдерживаться, дабы при Леандре не сболтнуть что-нибудь об их с Хоук проделках в «Розе». Долийка по жизни только и делает, что порет восторженную чушь, и сегодня вряд ли поведёт себя иначе. Авелин может говорить только об общественном порядке и спокойствии. Сам Фенрис светские беседы никогда не вёл и вести не собирается. Как и не собирается рассказывать о себе женщине, которой не хватило ума отдать двух дочерей-магесс сразу в Круг. Хотя, стоп, он же вообще не собирается туда идти! При чём тут темы для разговоров? Эльф уже не понимал, о чем его мысли… к чему ведут его желания. Да это просто смешно! В последнее время он только и делал, что соглашался на чужие предложения и терпел вмешательство в свою жизнь. Но сейчас-то ситуация совершенно иная. Согласиться с тем, что принесёт тебе выгоду, будь это золото или достижение своих целей, это одно, а просто идти на поводу чьих-то желаний – совершенно другое. И, при этом, он так старательно приводит самому себе убедительные, как ему кажется, аргументы, что… Фенрис уже не знал, «Что». Что вокруг происходит и что творится конкретно с ним. Что ему делать. Кто бы подсказал ответы на все эти вопросы – самому-то найти их не получается. Нет, определённо, спроси он Хоук, она бы ему ответила. Да так ответила, что только успевай выбирать. Проблема в том, что её ответы его не устраивают. Если быть честным, почти все слова Хоук его не устраивают просто потому, что это её слова. Возможно, скажи кто-то другой что-то подобное, он бы прислушался. Но, увы, чаще всех с ним разговаривает именно она… и Фенрис плюётся, огрызается и шипит, но не слушает. Но и в этой блестящей логике что-то сбилось. А что именно… что ж, вероятно это уже не так существенно, раз он стоит на пороге особняка Хоук и лишь немного запинается, переступая ту черту, после которой разворачиваться и уходить будет бессмысленно. Сейчас в доме всё иначе, чем было днём. В гостиной теперь стоит огромный стол, аккуратно сервированный, хоть и не по правилам этикета: вместо фамильных сервизов - большие деревянные тарелки; а тонкие изящные бокалы, подобные тем, в которых Фенрису обязывалось подавать вино гостям Данариуса, были заменены объёмными кружками. Стояли миски с какой-то закуской, но «хозяек» рядом не было видно, а значит, основные блюда пока ещё не готовы. Камин, досыта накормленный дровами, заставлял забыть о том, что на улице сыро и промозгло. Рядом с источником тепла, оккупировав ближайшие из расставленных в беспорядке кресел, сидели Варрик и Изабелла, обсуждая кинжалы и арбалеты. Когда разговор затрагивал луки, слышался голос Ваэля, восседающего на огромном резном кресле, как на троне. Тут же, прямо на полу, на почтительном расстоянии друг от друга, расположились Мерриль и Андерс. Подстелив под себя подушки от кресел, они пытались довести до изнеможения мабари, прикармливая его кусочками сухого мяса, утащенного со стола. Стоило Фенрису выйти из тени дверного проема, его тут же подозвала Изабелла. - Фенрис, зайка, скажи-ка… Зачем пиратке понадобилось его мнение о том, что есть кинжал, а что – меч, неизвестно. Но она, особенно вместе с Варриком, могла разговорить и мертвого. Эльфу того и надо было, чтобы отвлечься от противоречивых мыслей. Прошло совсем немного времени, когда послышались спорящие голоса Авелин и обеих Хоук. Судя по тому, что в руках у каждой было по нескольку тарелок с едой, выходили они с кухни. Женщины расставили источающие соблазнительные запахи блюда на стол, после чего мать Хоук рассыпалась в приветственных словах, обрушивая их как водопад на всех без исключения. Фенрис был немного удивлен, поэтому момент, когда речь закончилась и они уселись за стол, в памяти практически не запечатлелся. Кажется, мать Хоук что-то спрашивала у каждого, передавая им блюда, накладывая в тарелки странные белые кружочки, от которых валил пар. Доверив резать мясо Себастьяну, она все равно зорко следила за ним и направляла каждое его движение. Эльф даже не замечал, как наполнялась его тарелка, хотя сам он этого не делал, так же как и не просил сделать это кого-либо. Глаза бездумно бегали по лицам сидящих за столом, где-то краем сознания отмечая их действия, иногда выцепляя из их речей отдельные слова, подмечая улыбки. Он вынырнул из серого тумана, только когда боковым зрением заметил над своей тарелкой тонкую руку, что-то туда подсыпающую. Собственные рефлексы всегда срабатывали быстрее мысли, потому, прежде чем возмутиться или даже посмотреть, кто это, он схватил руку за запястье и крепко сжал. И только потом заметил безгранично удивленное лицо матери Хоук. В висках застучала кровь. «Зачем ей меня травить? Для этого Хоук заманивала меня сюда? Отравить? Усыпить и отдать Данариусу?» Другую тонкую руку, но уже с кухонным ножом, он перехватил уже с другой стороны. Он счел это за нападение и крепче сжал руки, погружая стальные когти в кожу. Фенрис услышал такие одинаковые голоса с двух сторон. Только один судорожно вздохнул от боли, а второй очень тихо, но отчетливо сказал: - Отпусти мою мать, - и обладательница голоса попыталась передвинуть нож ближе к его шее. Фенрис посмотрел на Хоук. Спокойная. Твою же мать, она всегда спокойна. Только глаза холодные и темные, как никогда. Костяшки пальцев побелели, сжимая рукоять. Да что эта недовоинша могла сделать ему подзатупленным кухонным ножом? Вот если бы в ладони переливался огненный шар, стоило бы беспокоиться. Сейчас же достаточно держать нож подальше от шеи и глаз. - Фенрис, лапушка… - даже ироничная интонация не скрывала удивления Изабеллы. Она, сидевшая напротив, помахала ручкой перед его лицом, привлекая внимание. И, как только добилась косого взгляда в её сторону, показала какой-то горшочек. – Это приправка. Ну, да, кислая. Не хочешь кислого, можем медом залить тебя по самые ушки. Или патокой, ммм? – хихикнула воровка. – Может отпустишь ручки-то? – подал голос Варрик, видя, что слова Изабеллы, хоть и успокоили свечение клейм, но, в остальном, эльф так и не двинулся. – Крови и мяса хотят все, а эта милая женщина как раз его и раздает, - постукивал он ложкой по полупустой тарелке. Прошло несколько секунд, прежде чем он отпустил сначала мать Хоук, а потом уже её саму. По запястью Хоук тонкими струйками текла кровь, местами смазанная его хваткой. Леандра же, как освободила руку, ушла куда-то в другую комнату. «Что я на… что я здесь делаю? Не стоило идти… я говорил!» Он тут же попытался встать, но его дернула вниз рука Хоук. Как только он шлепнулся обратно в кресло, она положила руку на его плечо, не давая встать снова. - Сиди уже, герой… - и, убрав руку, ушла вслед за матерью. Следующую попытку встать и уйти, пресекла уже Авелин. - Фенрис, тебе, как минимум, стоит извиниться, прежде чем уходить. - За что я должен извиняться? - ощетинился эльф. - Действительно, - взвился Андерс. – За что ему извиняться? Он животное и ведёт себя соответствующе, - презрительный взгляд на замерцавшие клейма эльфа. Фенриса разозлила ещё и целебная магия, отголоски которой донеслись до него из соседней комнаты. «Не могут, как нормальные люди, просто перевязать рану». - Заткнись, одержимый! – хищный оскал снова приподнявшегося эльфа. - Не смей меня так звать, псина бешеная! – тут встал и Андерс, покрываясь свечением, как камень трещинами. Они вполне могли броситься друг на друга и через стол, сметая все на своем пути. - Эй вы, фонарики голубые, угомонитесь, - Хоук успела и мать полечить, и себе раны подлатать, и вернуться в комнату. – Светопреставление устроите потом. Сейчас, будьте добры, сесть и спокойно уже поесть, - а Андерсу, казалось, того и надо было. Продолжая искоса презрительно смотреть на Фенриса, он сел обратно. Вот уж кто псина. Правда, куда послушней. – Фенрис, - Хоук вздохнула, смотря на напряженно стоящую фигуру, не спешившую успокоить свечение клейм. – Тебя никто травить не собирается. И, уж поверь, если я в бреду на это решусь, маму я в это впутывать не стану. - Я не люблю, когда мне что-то подсыпают исподтишка, - зло выпалил Фенрис. - Я знаю, - кивнула она, - а вот мама не знала. И вряд ли она подозревала, что тебя тут кто-то может хотеть отравить. - Ну, знаешь ли, Хоук, этот… - начал было Андерс. - Заткнись, одержимый. - Помолчи, Андрес, - неожиданно вместе с Фенрисом сказала Хоук. Эльф удивился и, украдкой глянув на девушку, увидел на её лице странную ухмылку, которая, впрочем, быстро исчезла. Она как-то устало потерла лоб. - Так ты только и делаешь, что подпитываешь его ненависть к магам. Фенрис может заблуждаться и пусть заблуждается, если хочет. Зачем так яростно с ним спорить и каждый раз доводить чуть ли не до драки? Он же не Мередит, заносящая над тобой печать усмирения. Просто смирись с этим, Андерс, и перестань пытаться задавить его своей обаятельностью, - последнее слово Хоук произнесла с особой интонацией. Даже показала тонкими пальцами кавычки. – Хотя бы потому, что твоё заблуждение ничуть не лучше и, заметь, оно тоже имеет право на существование, - она тряхнула головой и тяжело вздохнула. - Создатель, ребята… давайте просто проведем вечер, как будто всё нормально и мы просто ужинаем. Без попыток включить в список блюд вырванное сердце и без растопки моего камина манифестами о свободе магов. Правда же, давайте просто поедим. Мама старалась, мучилась перед печью, я старалась, засовывала свой любопытный нос в каждый котел. Даже Авелин приготовила такую вкуснятину, что будь я мужиком - женилась бы! Я вам обещаю, все это очень вкусно, но есть это нужно горячим, - и она взмахнула рукой, будто отгораживаясь от всего, что было до этого, и уселась за стол, наконец-то накладывая себе еду. На все ещё стоявшего Фенриса магесса старалась не обращать внимания. Но, так как он не двигался ни на выход, ни обратно за стол, видимо решая для себя, как быть и что делать, Хоук подняла на него глаза. – Фенрис, прошу тебя, садись. Рёбрышки на твоей тарелке, кажется, хотят быть съеденными только тобой, - Мариан улыбнулась так, как умела вся их семья – не только губами, но и всем лицом. Вокруг глаз очертились лучики, которые, когда она состарится, превратятся в глубокие морщины, красящие скорей мужчин, чем женщин. - Твоя мать...? – не то, чтобы ему было интересно. Фенрис, несмотря на произошедшее, почему-то хотел остаться, но, будучи все ещё уверен, что это неправильно, искал любой предлог уйти. Он и не понял, с каких это пор ему нужны предлоги и причины. Раньше он просто делал то, что хотел. Что же теперь? - Она сейчас придет. Кажется, нам наконец-то принесут выпивку, - Хоук подмигнула Варрику, который тут же восхитился мудростью ферелденских женщин. Фенрис вздохнул и сел в кресло. Его самого исход вечера, в котором он разворачивается и уходит из этого дома, перестал устраивать. Дело было не в вежливости – упаси Создатель! – нет. Эльф присмотрелся ко всем сидящим. Они все были пока не в своей тарелке, как буквально, так и фигурально. К еде никто не притронулся, да и обычная разговорчивость не вернулась – долийка вообще замолчала, робко переводя взгляд с Изабеллы на гнома. Варрик, кстати, был единственным, кто, казалось, трепался так же безмятежно, как и всегда. Вернулась мать Хоук, неся в руках кувшины. Прямая спина, вежливая улыбка, невозмутимый вид. «Старательно изображает, что ничего не произошло или решила забыть?» Гости разлились соловьем, расписывая запахи и обстоятельность ужина. Зажурчал эль, разливаемый по кружкам, наконец, застучали ложки и вилки, цепляя яства. Дразнящий запах еды, ставший сильнее, наполнял рот слюной. Вечер, и правда, стал похож на ужин в «Висельнике». Почти все замолчали, пережёвывая, кусая, глотая и только иногда выдавливая из себя отдельные слова. И только когда первая волна голода была удовлетворена, завязалась какая-то беседа. И с этого момента Фенрису снова показалось, что они не в кабаке, а за завесой Тени. Очень странной завесой. На этот вечер стоило придти хотя бы только для того, чтобы увидеть, что не только у медали есть обратная сторона. Изабелла, забывшая о пошлости напрочь, с видимым удовольствием рассказывала истории о местах, в которых успела побывать. Откуда-то выкопалась история о золотой статуе в честь Героя Ферелдена, орлесианских шелках и неком конфузе на королевском приеме. И ни одного неприличного намека или бранного слова. Долийка, рассуждающая о животных и цветах лесов, где они с кланом останавливались, тоже была… хм, довольно мила. Принц, без конца хваливший мабари, рассказал о гончих, что содержались в замке, и конюхе, который поссорился с псарём именно из-за собак. Авелин, конечно же, рассуждала о законах и рассказывала о боевых гарнизонах близ Остагара. Даже Андерс, поведал немало интересного о Герое Ферелдена. Фенрис, изрядно подвыпивший, как и все остальные, тихо получал удовольствие. Особенно, когда одержимый, в третий раз попытавшись сделать Хоук комплимент, получил неожиданную реакцию, заставившую его, наконец, заткнуться. - Мариан, тебе стоит перестать играть в воина, - доверительно сообщил маг. – Скакать с мечом, укрывшись железками… Платье идет тебе куда больше. - Тебе тоже, Андерс, - рассмеялась девушка, осматривая облезлые перья на его мантии. - Видимо этим ты и руководствовался. - Это магическая роба, - буркнул одержимый, нахмурив брови и переключившись на свою тарелку. – И я, вообще-то, в штанах. Странно, но все те, кто увлеченно слушал принца, умудрились не пропустить и этот разговор и сейчас тихо хихикали, а Изабелла ткнула отступника локтем в бок, подмигивая. Лишь Леандра неодобрительно посмотрела на дочку. Всех ли взрослых людей продолжают учить жизни и поведению их родители? Они просидели так до глубокой ночи. Казалось даже, что скоро должно взойти солнце. Хозяек дома уже занимали «последними словами». Когда эльф пытался уйти, не попрощавшись, в дверях нарисовывались препятствия в виде мабари или толпящихся напарников. Поэтому он остался почти самым последним и самым жаждущим уйти, когда услышал тихий оклик матери Хоук. - Мессир Фенрис, могу я отвлечь Вас на минутку? – спросила женщина, стоя у камина. Фенрис напрягся. Мессир… отвлечь… «Ну, и чего она хочет?» Скорей всего, именно того, от чего он хотел уйти как можно скорей. «Извинений?» Хотя, в чем проблема. Подойти к ней и послушать – можно. От этого, пока, никто не умирал. А что-то ей говорить – абсолютно не обязательно. Фенрис развернулся лицом к женщине и подошёл на два шага. Достаточно. Чем больше расстояние меж ними, тем лучше. - Я хотела бы извиниться перед Вами… Она что-то ещё говорила. Про то, что ей следовало учесть что-то там, спросить, чего «мессир» хочет, а чего нет, не решать за него, что-то ещё… Фенрис дальше слушал вполуха. Стоп, это ведь она сейчас перед ним извиняется! И, судя по тону, не требует от него подобного. «У них вся семейка чокнутая?» - Нет… ничего… - сбивчиво отвечает он, скорей не услышав конец тирады, а поняв инстинктивно, что она закончилась. – Я пойду… лучше пойду. Он разворачивается и, ничего не понимая, уходит к себе в особняк. «Да, Хоуки все, определенно, чокнутые» В своём убежище ему отчетливо захотелось спать и ничего более. Чрезмерно сытый ужин, вино… он слишком расслабился. А ведь его в любую минуту может поджидать засада «мальчиков Данариуса», как любила выражаться Хоук. Но глаза слипались помимо собственной воли, а каждый шаг по лестнице давался с трудом. Эльф поставил двуруч у стены и, как был, завалился на кровать. Он только успел обнять подушку, подстелив её под голову, как по клеймам пробежало и быстро утихло свечение. Созидание. Опять Хоук со своей Охранкой. Vashedan эти маги! - Ты не помнишь, как прошел прошлый такой «ужин»? – остановился Фенрис, мрачно глядя на девушку. - Ооо, Ушастик, я помню. Ещё как помню… - Видимо нет, раз зовёшь на ещё один. - Да ладно тебе. Нельзя приготовить пирог, не пролив молока. Теперь мама знает, на что идет и какая у тебя тонкая душевная организация, - усмехается магесса. - Почему ты так хочешь, чтобы я пошел? – не унимается эльф. В голосе нет уже злости, просто непонимание. «Зачем тебе это нужно, женщина?» Хоук замолкает, рассматривая ступени под ногами. И только через некоторое время усмехается, поднимая на него глаза. - Мы так хорошо расселись в прошлый раз. Очень симметрично. Без тебя место будет пустовать, - нахальная улыбка при таких серьезных глазах. Твоего же демона! – Это внесет дисгармонию в такое уютное устройство мира. Сможешь сделать мне одолжение? Ну и покормиться задарма немного. - Ты невыносима, - вздыхает эльф, трогаясь с места и поднимаясь выше по лестнице. - Да, тут ты прав. Мне говорили, что я невыносима… ни из одной двери. Так же как и неотразима… нет дома такого зеркала, в котором полностью отразится моя наглая морда, - она вещала ровно до дверей своего поместья, у которых остановилась, глядя в спину уходящему эльфу. – Фенрис, ты же придешь? Он отвечает только через два шага. Главное не останавливаться, чтобы не наговорить лишнего. - Приду. - Славно! Ждём тебя завтра, до заката, - звук её голоса сливается со скрипом старой двери. Фенрис лишь тихо хмыкает. Он более чем уверен, даже больше, чем в прошлый раз, что из этой затеи не выйдет ничего хорошего. Если плохого не случится. И согласие своё он дал… Демон его знает, почему он согласился. Может быть, чтобы сейчас Хоук отвязалась. Может быть, чтобы убедиться, что он может только портить такие «маленькие уютные посиделки». Убедить её, что не стоит докучать ему подобными приглашениями. Однако, если быть до конца честным, было что-то в этом. Если откинуть большинство неприятных и неуместных воспоминаний, прошлый ужин был... интересным. Маги не жаловались на свою ужасную и нелепую жизнь, пиратка показала, что умеет быть не только пошлой… Они все были другими, оставаясь, при этом, собой. Один лишь вечер показал, сколько он не знает о тех, с кем он проводит большую часть своего времени. Это было столь же пугающе, сколь интересно. У каждого из них были свои тайны и свои радости. Каждый из них мог притвориться кем угодно или снять ту маску, которую носит постоянно. Всё ещё не признаваясь себе в том, что ему там просто понравилось… понравился этот уют и спокойствие, он уже решил для себя. Он придет. Точно придёт. И будет делать то, что обещал Хоук ещё три года назад. Наблюдать за ними.