Дом2 по-арийски. Второй сезон

POV Михаил. Ноздри наполнил незнакомый запах, от чего стало как-то не по себе. И темно, что не видно ничегошеньки. Куда я опять попал? Сон это или реальность? Или бред? Похоже, что сон. Один из череды подобных, что снились в те часы, в которые все же умудрялся поспать. Этот, кстати, не самый ужасный. Вполне себе гуманно, никто не орет и не шипит. Кровать, кстати, очень удобная, мягко так. Кровать? Нет. Не сон это и не бред. Только где это? Для квартиры как-то очень темно и прохладно. Окон, похоже, вообще нет. И как я переместился из своей квартиры сюда, не помню. Почему один? Или сон? Как-то жутковато здесь, пол ледяной, а из одежды на мне одни трусы. Брр. Так и околеть не долго. Но и здесь торчать не вариант. Может, это очередная ночная загадка. Ловушка, из которой надо выбраться любыми способами. Осторожно ступая, пытаюсь нащупать поблизости хоть что-нибудь: мебель, стены, какие-нибудь ручки или кнопки, нажав на которые, можно открыть дверь или проход. Нащупал что-то похожее на выключатель. Только он не рабочий, похоже. Не суть. Рядом с выключателем обязательно должна быть дверь, если, конечно, создатели этой загадки не усложнили задачу дополнительными элементами в виде нестандартной конструкции. Не усложнили. Дверь нашлась ровно там, где и должна быть. Дернул ручку на себя и дверь открылась. Тяжелая, зараза. Но на нытьё и придирки времени у меня нет. За дверью оказался коридор, освещаемый луной. Окна есть, значит не все потеряно, хотя бы видно что-то. Выглянув в окно, понял, что этот способ спасения не подойдет. Высоковато будет и внизу скалы. Жуткое зрелище. Пройдясь по коридору, увидел еще несколько таких же дверей, но все они закрыты. Вышел на небольшую площадку. Витая лестница с узкими высокими ступеньками ведет куда-то вниз. Даже не видно, что там и непонятно, стоит ли туда идти. Может быть, эта лестница ведет в подвал, где держат таких же любопытных идиотов. Но другого выхода просто нет. Боком ступаю на мокрые, покрытые какой-то растительностью ступени и чем ниже спускаюсь, тем холоднее становится. А вот и причина этому. Небольшая площадка и балкон. Неплохой вариант, чтобы передохнуть пару минут. Красивый вид открывается с этой стороны. Получше, чем в этом замке. Засмотрелся и не заметил приближение опасности. — Какого хрена ты сюда выперся? — чья-то рука легла на плечо. В эту секунду имел все шансы шлепнуться в обморок, но меня удержали. Когда сознание пришло в норму, отразил, что где-то уже слышал этот голос. Это точно. Без вариантов. Но как он сюда попал? end POV Миша — Попов, ты как здесь очутился? — Так же, как и ты, — ответил гитарист. — На самолете прилетел. А вот нахрена ты среди ночи поперся туда, куда местные и днем соваться не рискуют, я так и не услышал. — Сам не знаю. Проснулся, не понял, где нахожусь, решил, что очередной сон с задницей, из которой надо как-то выбираться… А где мы? — В одном замке, — уже мягче произнес Сергей. — Я тебе завтра все покажу. Прости, что напугал. Сам испугался, когда тебя не обнаружил. — Ничего страшного. Может, поищем более теплое место? — Как скажешь. *** POV Максим Серышев оказался хорошим собеседником, вопреки ожиданиям, воздержался даже от прекрасной возможности прочитать поучительную лекцию о том, как правильно относиться к случившемуся, не стал успокаивать и что-то обещать. Он решил поговорить со мной о творчестве. Кому придет в голову разговаривать с барабанщиком о творчестве? Максимум обсудить какие-то технические моменты, в крайнем случае, уточнить, не сильно ли фальшивит вокалист, и то в виде издевки. Привык уже к этому отношению и не думал обижаться. По сути ведь все верно. К своему позору про Серышева ничего толком не знаю, не говоря о чем-то большем. Ну вот теперь и узнаю. Отличный способ расширить кругозор. Через пару часов вернулся Кравченко, пригласил коллегу в кухню для разговора. Что там у них происходит? Где он был? Хотя какое мое дело, что у них? Никакого не должно быть. Не имею права лезть в их личную жизнь, в своей бы как-нибудь разобраться. Или забить уже. Будь, что будет. Но все равно беспокойно от чего-то. Кажется, что не о своем они там разговаривают, решают что-то. Мало мне того, что Холстинин с Дубининым возятся со мной, как с малым ребенком, от себя ни на шаг не отпускают, теперь еще и они… Зачем? Интереснее занятия себе не нашли? Или Петровича боятся? Так зря. Сам в состоянии за себя ответить. Сбежал гитарист? Мой косяк. Напугал, не оправдал надежды, да просто характером не сошлись, а про мои заскоки они в курсе. Так что бессмысленно кого-то обвинять. Ладно, пойду домой, не буду на себя внимание отвлекать. Ключи сами Петровичу отдадите, когда приедет. Так и скажите ему, что этот барабанщик ни с кем не уживется, поэтому и не стоит более на него время тратить. Бесшумно прошел в прихожую, обулся, накинул куртку. — Мась, ты куда, — крикнул из кухни Лекс. — За хлебом схожу… Про чай точно не поверят, а на хлеб, может быть, внимание не обратят. end POV Максим — За каким хлебом? — Лекс вышел в прихожую — Там еды на неделю хватит. Раздевайся и проходи в комнату. — Мужики, зачем я вам, — Максим сел в кресло. — Не хочу я вам мешать, и права никакого не имею. Можно, я пойду? — Нельзя, Мась, — Кравченко подошел к нему, одним движением поставил на ноги, расстегнул на нем куртку. — Ты здесь свой почти, а мы мимо проходили, можно сказать. Это во-первых. Во-вторых, прекращай этот детский сад. Взрослый мужик, а ведешь себя хуже ясельной группы. Чуть что сразу бежишь куда-то… Прекращай это. Тебе не идет. — Я не бегу, — попытался возразить Максим. — Угу. И как тогда это называется? — Лекс стянул с ударника куртку. — Перестанешь фигней страдать, и отношение к тебе изменится. Думаешь, Дуб с Холстом особый извращенный кайф ловят от того, что за тобой следить приходится? — Я их об этом не просил. — Мишань, я все понимаю, — Кравченко обернулся к товарищу. — Но я его стукну сейчас. Может, он хоть так поймет. — Сила есть, ума не надо, — Серышев вздохнул. — Тебе лишь бы стукнуть. Максим, пойдем в комнату. Нормально же отдыхали. И Леша к нам присоединится. Михаил увел Максима в комнату, Лекс ушел на кухню в очередной раз кипятить чайник. Разные причуды приходилось наблюдать за коллегами и друзьями, у одного Грановского непонятно что в голове творится, тоже любитель исчезать загадочным образом. Да у самого заскоки периодически случаются. Но чтобы так… POV Лекс Твою же дивизию, Грановский! За что? За какие великие косяки ты меня на это подписал? Вот не верю я, что не знал ты про эту особенность барабанщика. Рассказывал ведь тебе Холстинин. Сто процентов, что рассказывал. Молодец, пожалел мужиков, решил помочь. Все просто замечательно. Я здесь при чем? Почему я сейчас должен голову ломать, как его мозги на место поставить? И ладно бы только это… Провели бы разъяснительные работы, объяснили, как себя вести. В первый вечер можно было это сделать, под градусом оно вернее происходит. Нахрена этот цирк с переодеванием было устраивать? Только усугубили ситуацию. Эти двое тоже молодцы. За чаем они пошли… Сами не смогли с ним справиться, решили других попросить? Как же ты, Петрович, докатился до жизни такой, что даже философы твои тебе не помогли? И где ваше хваленое взаимопонимание в ритм секции? Что молчите? Нет. Конечно же, мне не трудно. И не жалко. Просто логику понять хочу. Но, видимо, не судьба. Значит, придется так разбираться. И силу к нему применять нет никакого желания. Ни моральную, ни физическую. Не последняя же скотина, тоже чувствовать умею. Ай, бля… end POV Лекс На кухне что-то разбилось, далее последовал непечатный комментарий по этому поводу. Влетев на кухню, Миша и Максим увидели Алексея пытающегося собрать с пола осколки чего-то теперь не классифицируемого. — Все в порядке, — уверил вокалист. — Сейчас уберу все. Твою… налево… — Давай я сам, — Максим принес веник. — Поранишься же… — Уже… Хрен с тобой, — Кравченко ушел в ванную. Спустя некоторое время, собрав и выкинув разбитую посуду, перевязав Лексу руку и приготовив чай, все собрались в комнате. Серышев и Кравченко на диване, Максим в кресле. Все молчат, каждый думает о своем. — Ну и что мы имеем в итоге, дети? — нарушил тишину Михаил. — Я-то при чем? К Удалову все вопросы. — Вопрос к обоим, — Серышев поставил кружку на стол. — Вы друг друга стоите. Но если ты настаиваешь, то начнем с Максима. — Я не хотел ничего плохого, — отозвался Максим. — И все еще согласен уйти и не мешать. — Ууу, — Кравченко вцепился в подушку. — Еще одно слово в этом направлении и я за себя не отвечаю. — Уймись, — Миша отобрал у него подушку. — Максюш, кто тебе сказал, что ты нам и вообще кому-то мешаешь? Я не помню, чтобы что-то подобное говорил. — И так понятно, — Утконос опустил глаза. — Третий всегда лишний. А барабанщики как проститутки: всем нужны, но никто их не любит. Да и не за что, вроде как. Все понимаю и претензий не имею. — Охренеть… Просто охренеть, — Серышев швырнул подушку в Лекса, встал, прошел к окну. — Не могу я его приложить. Но очень хочется. Очень. — Бейте, не стесняйтесь. Я заслужил. Лекс отшвырнув подушку, в два шага очутился возле Максима, за ворот поднял на ноги. Отвесив пощечину, отпустил, ушел обратно. Особого облегчения от этого он не получил. Если только небольшая надежда на то, что это вернет Максима в чувства. Максим сполз на пол. — Тише, — Михаил подошел к нему, взяв под руку, помог сесть на диван — Больше так не говори. Ладно? Это гадко звучит. И ты не проститутка, даже думать так не смей. Слышишь меня? — Да, — прошептал Максим. — Лед надо приложить, — откуда-то возник Лекс с полотенцем. — Не бойся. Я аккуратно. Присев на край дивана, осторожно приложил полотенце к щеке Максима. — Можно, я сам, — Утконос дотронулся до полотенца. — Конечно. Можешь лечь, удобнее будет. — Простите, фигню наговорил. — И никуда уходить теперь не собираешься? — уточнил Кравченко. — Нет. Один совсем озверею… Я посплю немного, можно? — Он еще спрашивает, — возмутился Кравченко. — Ты здесь можешь хоть на столе танцевать, хоть в караоке песни орать, если так захочется. Как Максим ни пытался заночевать на диване, друзья загнали его в спальню, сказали, что и кровать удобнее дивана в разы и спокойнее там будет, никто хождениями беспокоить не будет. Да и на диване им как-то больше нравится. Вот такие вот друзья мазохисты. — Зря я его так, — Кравченко наморщил лоб. — Не сдержался. Совсем с нервами беда. — Заметно. Мог бы легонько, чтобы в чувства привести. — Михаил забрал полотенце, унес в ванную. — Так синяк может остаться. А нервы лечить надо. И не так, как ты привык. — Как умею. Граныч покруче фокусы иной раз выдает. И по морде не врежешь, только хуже будет. — А ты, кроме как по морде, других способов не знаешь? — Серышев откинулся на спинку дивана. — Про разговорный жанр никогда не слышал? — Слышал. Вот сам и попробуй с ним поговорить. Не хочу больше об этом. Тоже спать хочу. — Как пожелаешь, деточка, — Серышев встал с дивана, раздвинул его. — Это кто здесь деточка? Серышев! — Ой, какие мы грозные. Выключив свет, улеглись на диване. Лекса пробрало и он решил излить Серышеву душу. Хоть кому-нибудь. Может, легче от этого станет. POV Максим Покрутив головой, почувствовал легкий дискомфорт. Но на сотряс не похоже, хоть и сильно приложил. А дискомфорт от перенесенного стресса, скорее всего. Но сам нарвался. Надо было за базаром следить, и не лепить все, что в голову взбредет. Стыдно-то как теперь. Фу… Мозги надо меньше людям выносить и рожу попроще сделать. И не бегать кругами. Никто ведь не выгонял, и никто не говорил, что мешаю. Даже намекнуть не успели, как я сам все себе решил, постановил и принял. Вот бы в работе так. Хотя не стоит. Мужики такой наглости не поймут. Сам не пойму. Теперь еще про синяк надо что-то придумывать или замазывать чем-то. Естественно, с такой красотой лучше не высовываться никуда. Болит, зараза. Что же у тебя, Кравченко, рука такая тяжелая? Ай… Ладно, что теперь об этом. К тому же на глаза попался телефон. Как выяснилось, спать я и не хотел. Организм чудит чего-то. Потыкав по экрану, нашел какую-то игрушку. Такая же, как у Житнякова, только уменьшенная версия. Блин, очки точно не помешают сейчас. В машине оставил, похоже, в бардачке. Мужики все бухтят, что не идут они мне, вот и решил не отвлекать на это их внимание. Телефон тоже не мой. Холстинин, похоже, оставил. Все не так как-то. Очки потерял, в тачке накрылось что-то, что сам понять не смог, но в итоге ее как-то спиздили вместе с документами. Страйк свалил, сам чуть на лестнице не околел по собственной же глупости. В итоге получил по морде. Зашибись, день прошел. Может, к лучшему, что так, но пока польза в этом не ощущается. Самое главное, что об этом и не рассказать никому, чтобы вопросы не задавали, на которые я ответить не смогу. Лекс с Мишей об этом трепаться не станут. Не в их интересах. Так проще. И от чего-то совсем грустно стало, захотелось поверить, что Лёха не сбежал, а ушел по делам. Могут же быть у людей срочные дела, о которых забываешь предупредить. Или не успеваешь. Вот и Страйк поэтому убежал. Сейчас придет, извинится, что не предупредил, расскажет, где был. Потом ляжет рядышком. Ай, размечтался… Сказочник хренов. Расслабься, Удалов, и отдыхай. Привыкнуть уже пора. И Петровичу с Алексеевичем тоже. Убрав телефон, закутался в одеяло. Холодно стало. end POV Максим — Ты бы слышал, как он мне тогда мозг выносил, — Лекс повысил голос. — Не ори! — Чего? — Заткнись, говорю, — зашипел Серышев. — Пришел кто-то. — Кто пришел? — Не знаю. Серышев прислушался к звукам доносящимся из прихожей. — Холстинин вернулся? — предположил Лекс. — Не похоже. Сейчас узнаем. Закрывшись одеялом, наблюдают за происходящим. Из прихожей появился Страйк, быстро скинул с себя одежду, подошел к дивану. — Упс, — подняв одеяло, увидел Лекса. — А Макс где? — В спальне. — Спасибо. Прости, что разбудил, — укрыв Лекса одеялом, пошел к спальне. — Стоять, — скомандовали из-под второго одеяла. Страйк вздрогнул и обернулся. — Что еще? — Да ничего особенного, — ответил Михаил, на пару с Кравченко скрутили Страйка и увели в ванную. — Дезинфекцию проводить будем. — Кого? Зачем? — Ну мы же не знаем, где ты все это время шлялся? — Лекс повернул вентиль. — А холодная вода всю заразу убивает. — Мужики, поимейте совесть!!! Ааа… — Страйк заорал, что есть дури. — Я как лучше хотел… — А получилось, как всегда, — Лекс добавил напор. — Получилось не совсем так. У него там что-то конкретно отвалилось, неделю чинить надо… — Что чинить? — Серышев отобрал у Лекса душ. — Ты поясняй, а то до нас плохо доходит. — Тачку Макса. Ааа, — гитарист вжался в ванну. — Вон даже бумажки показать могу. — Похоже, не сочиняет, — Лекс переглянулся с Мишей. — Похоже на то, — согласился Серышев. — А позвонить ума не хватило? Или записку написать. Так иногда делают. — Не хватило. Я ему сюрприз сделать хотел. Не подумал, что сложности могут возникнуть. — Леш, достаточно, — скомандовал Михаил. — Сюрприз он сделать хотел. Чай принеси горячий и халат. Лекс принес халат, вместе отвели дрожащего гитариста на кухню. — Я идиот, — вцепившись в кружку, сообщил Страйк. — Капитальный. Он сильно орал? — Вообще не орал. Себя только обвиняет во всем, чем можно, — Лекс, подлил ему кипятка. — И все по твоей милости. — Блин… А можно к нему сейчас? — Можно. Только тихо. — Спасибо, ребята, — Страйк вылез из-за стола, направился в прихожую. Забрав что-то из кармана, понес в спальню. — Так не за что, вроде, — буркнул под нос Лекс. Зайдя в спальню, сразу закрыл дверь, присел на край кровати. Максим спит, закутавшись в одеяло, только на щеке что-то похожее на синяк. Чуть сдвинув одеяло, едва ощутимо коснулся кончиками пальцев его щеки. — Лёша, — прошептал Максим, открыв глаза. — Ты вернулся? — Да. Прости, что задержался. И… — Что случилось? — Утконос выбрался из-под одеяла, обнял Алексея. — Ты дрожишь весь. — Да это ерунда. Я тачку твою в автосервис сдал, думал, быстро сделают. Сказали, что неделю минимум надо, — виновато опустил глаза. — А это из бардачка. Гитарист положил на кровать очки, какие-то карты и бумажки. — Лёха, блин, — Максим накинул ему на плечи одеяло. — Ну мог бы сказать, вместе бы с этим разобрались. — Хотел приятное тебе сделать… Прости. — Не надо извинятся. Просто предупреждай в следующий раз о своих идеях крупного масштаба. Хорошо? — Угу, — Страйк согласно кивнул. — Со щекой что? — Фигня. С косяком встретился случайно. — Максим поморщился. — Пройдет. Устал? — Немного, — Лёша завалился на кровать.

***

POV Прист Прижимая к себе Мишку, прокручиваю в голове, как сам перепугался, когда не обнаружил его в кровати. Сначала решил, что комнатой ошибся, но другие заперты. Сейчас понимаю, как был не прав, когда придумал этот сюрприз. Надо было хотя бы намекнуть, что замок будет, чтобы он хоть примерно понимал, где может оказаться. Сам бы, наверно, перепугался, если бы проснулся в совершенно незнакомом месте, никак не соответствующем существующим в сознании шаблонам. И неизвестно, куда бы самого понесло. Хотя, когда страшно, обычно пытаются спрятаться. Да хоть под одеялом. Это я хоть как-то понял бы. Но никак не идти искать приключения на пятую точку. И вот ведь странность, чувствует ведь, что без одежды и что холодно, пол ледяной, и все равно пошел куда-то. Не зная местности! Что же с ним творится, что за задница с лабиринтами, из которой нужно срочно выбираться? Посещала пару раз белка, но ничего подобного не приходилось наблюдать. Надо будет поговорить с ним об этом. И обязательно ему все здесь показать, разобраться с освещением и найти комнату поуютнее. В этой самому не по себе как-то. Грановский, похоже, именно эту под себя обустраивал. Так хоть бы табличку прицепил, чтобы остальные в курсе были. Мишаня жмется ко мне все сильнее. Ну что такое? Под одеялом тепло, вроде. Или опять снится что-то не то? — Мишань… Погладил его по щеке, убрал с лица растрепавшиеся волосы. Миша вздрогнул и проснулся. Опять оглядывается нервно. end POV Прист. — Миш, мы в замке, — напомнил Сергей. — В Трансильвании. Это далеко от Москвы. Никто нас не найдет, и не помешает. Можешь расслабиться. — Тут темно очень, — Миша сжал руку Сергея. — И холодно. — Это да. Завтра попрошу, чтобы в другую комнату нас переселили. Потерпи немного, скоро утро.