Отчего так в Биндюге березы шумят?

— Элихаль, это твоё? — Геральт указал на пузырек. — Нет, — активно замотал головой модельер. — Я не знаю, что это. И понятия не имею, как оно сюда попало. — Ну, насчет того, как попало, гадать особо не надо. Это Йенка флакон подложила, когда заходила вчера. Собственно, именно за этим она и явилась, — заметила вышедшая в холл Рианнон. — Надо отнести находку в экспертный отдел, — сказал Геральт. — Наверняка на флаконе остались пальчики. А Регис по остаткам жидкости в пузырьке определит, что в это снадобье намешали. — Кстати, а чьих «кистей», так сказать, произведение? — поинтересовался Лето, имея в виду наклейку. — Сейчас посмотрим, — бодро сказал Геральт. — Элихаль, одолжи мне перчатки резиновые. Я в них пузыречек этот осмотрю аккуратненько, чтобы отпечатки, которые там вероятно остались, не запортить. Элихаль незамедлительно выполнил просьбу ведьмака, и Геральт, натянув на руку перчатку, взял флакон двумя пальцами, поддерживая за донышко и пробку и поднес к глазам. — Универсальное лекарство от ликантропии, — прочитал он. — Также эффективно против клопов, тараканов, блох и комаров, — добавил он, расслеповав своим острым ведьмачьим зрением то, что было набрано мелким шрифтом под основной надписью. — Уже интересно. — Из чего состоит сие чудодейственное средство? — поинтересовался Лето. — Сколько ведьмачу, а такой унификации никогда не видывал. — Сварено на основе ведьмачьих формул, с применением магических заклинаний Альзура и Даэрхенны, по рецептуре древних скеллигских друидов, с добавлением трав, собранных дриадами Брокилона, и скреплено словами священной Литании Святого Григория — почетного адепта Ордена Пылающей Розы. — Ё-моё, — покачал головой Лето. — Все собрал. — Гремучая должно быть смесь, — усмехнулся Геральт. — Лично я бы поостерегся такое пить. Если там и правда собрано все вот это, от такой мощи не только клопы с тараканами сдохнут, а и жизнь на земле, коли хошь, иссякнет. — А кто автор сего творения? — поинтересовалась Рианнон. — Некий заслуженный мессир, великий магистр, доктор алхимических и биологических наук, почетный адепт тайных знаний и мистических практик Иаков Альдерсбергский, — Геральт прочитал следующую надпись на этикетке. — Говорит кому-то из вас что-нибудь это имя? — Говорит, — буркнул Лето. — Точнее громогласно вопиёт о том, что это стопроцентовый Эльтибальдычев клиент. — Погодите, это же предводитель тех блажных придурков, что уже несколько дней завывают дурными голосами на площади перед универмагом и входом на рынок, — припомнила Рианнон. — Зачем они завывают? — не понял Геральт. — Продвигают в массы свое учение, — пояснила Рианнон. — Что за учение? — Да пёс его знает, — пожала плечами эльфка. — И как идет продвижение? — Туго. Не проникается пока народ. — Ладно, попробуем на нюх, — с этими словами Геральт осторожно отвернул крышку пузырька и поднес его к носу. — Мята, — сразу отреагировал Лето, до которого тоже донеслись ароматы, проистекающие из открытого флакона. — Ага. Еще зверобой, белый мирт, липовый сбор, любисток… Интересно, — Геральт принюхался более тщательно. — Плоды берберка. — Пф-ф, — фыркнул Лето. — Вот именно, — посмотрел на коллегу Геральт. — Я бы сказал, нетипичные ингредиенты снадобья от ликантропии, а в сочетании — так и тем более. — А можно для нас, непосвященных, как-то разъяснить, — попросила Рианнон. — Любисток, вообще-то, широко используется как элемент приворотного зелья. Например, в сочетании с черным пасленом — классический вариант. А вот если заменить паслен на плоды берберка, эффект достигается несколько иной — это снадобье способствует увеличению сексуальной активности и улучшает потенцию. — Значит, Лютик глотнул из пузырька и возбудился? — уточнила Рианнон. — Судя по тому, что емкость практически пуста, так и есть. — От перевозбуждения он порвал Истредда? — Не складывается, — помотал головой Геральт. — Возбудился он вчера, а на Истредда напали сегодня. Да и вообще непонятно, зачем ему в этом состоянии кого-то рвать. Лютику совсем другое нужно было. И Истредд его вообще не должен был при таком раскладе интересовать. Скорее уж тогда Присцилла. — Да как сказать, — как бы между прочим заметила Рианнон. После этих слов в комнате повисла неловкая тишина. Геральт непонимающе смотрел на эльфку, Лето старательно делал вид, что его вообще все это не касается, а Элихаль и Присцилла, разом порозовев щеками, дружно уставились в пол. — То есть… Что? — Геральт обвел взглядом присутствующих. — Я, видимо, очень много пропустил, отсутствуя всего неделю. У меня такое чувство местами, что я вернулся в какой-то незнакомый мне Флотзам. Ни друзей, ни соседей прежними не нахожу. — Геральт, ты не подумай ничего такого, это пока что только слухи, — осторожно и издалека начала тактичная Рианнон. — Слухи о чем? — О Лютике и Элике. — В каком смысле? — все так же ошарашенно спросил Геральт. — Ну-у… в том самом. Якобы любовь у них. — Чё, правда? — Геральт повернулся к Элихалю. — Нет, — буркнул Элихаль, продолжая смотреть в пол. — Хотя… — он поднял голову и посмотрел на Геральта. — Не буду скрывать, мне бы очень хотелось, чтобы это было правдой. — Вроде Лютик никогда не подавал повода. Даже скорее демонстрировал совершенно обратные пристрастия. Откуда же слухи? — После того, как Элик в Кейране во всеуслышание заявил о своей ориентации, а потом половина Флотзама наблюдала, как он спешил на помощь Лютику, все сложили два и два и сделали соответствующие выводы. Тем более, внешность у обоих, мягко говоря, не мужественная, род занятий способствует, — разъяснила Рианнон. — Если еще узнают, что Элик плетет Люте рубашку, то считай все, — добавила Присцилла. — На Лютиной репутации можно ставить крест. Никому ничего он больше не докажет. — А оно надо? Доказывать? — пожал плечами Лето. — Зачем изображать из себя того, кем ты не являешься? — Для Лютика это важно, — сказала Присцилла. — Постойте, что-то я не успеваю то ли событиями, то ли за ходом ваших мыслей, — подал голос Геральт. — Лютик что, тоже ориентацию сменил? — В глазах жителей Флотзама — да. Только сам Лютик пока еще об этом не знает, — уточнила Рианнон. — На самом деле суть в том, что я ничем не могу помочь Лютику, — честно призналась Присцилла. — И никто не может, кроме, похоже, Элика. Ведь теперь уже любой во Флотзаме и окрестностях знает: от ликантропии избавляет только истинная любовь. А я таким сокровищем похвастать не могу. И обманывать ни себя, ни Лютика больше не стану. — Значит, так, — после небольшой паузы сказал Геральт. — С ориентациями и своими непростыми отношениями вы разберетесь меж собой потом. Элихаль, как наиболее перспективный кандидат для Лютикова исцеления, продолжает плести рубашку дальше. Кстати, Эля, сколько ты уже наплел? — Больше половины. — Сегодня к полуночи закончить сможешь? — Если надо… — Надо. Постарайся. Потому что есть у меня стойкое убеждение, что Лютик сегодня ночью опять придет под твои окна. И это верный способ его поймать и расколдовать. Конечно, я могу начать розыскные мероприятия и обшарить пригородную лесополосу в надежде, что он затаился и прячется где-то там. Даже скорее всего мне удастся его отыскать. Но в отсутствие действенного лекарства, которое сможет его излечить, толку в этом немного. Во-первых, я не знаю, какой побочный эффект имеет та дрянь, которую Лютик выпил. А в том, что его состояние изменилось, я не сомневаюсь хотя бы потому, что теперь он не носится с воем по улицам города, удирая от самого себя. — Вариантов, пожалуй, два, — сказал Лето. — Либо он примирился сам с собой, оставшись по разуму человеком, либо он все-таки окончательно озверел. — Вот-вот, — согласился Геральт. — Поэтому я могу его нечаянно спугнуть. И тогда розыски придется начинать сначала, только Лютик будет уже настороже, и задача его поимки серьезно осложнится. А при самом плохом раскладе он может на меня напасть. А поскольку, как я уже сказал, Элихаля и рубашки из петрушки рядом не будет, мне придется пускать в ход оружие. Но никто из нас ведь этого не хочет. — А почему вы думаете, что Лютик вновь объявится сегодня ночью у моего дома? — спросил Элихаль. — Немного расчета, а в основном, опыт и мое ведьмачье чутье. Надеюсь, оно меня и на этот раз не подведет. — А если все-таки подведет? — продолжил задавать вопросы Элихаль. — Тогда нас с тобой завтра ожидает экскурсия во Флотзамский лес, — невозмутимо ответил Геральт. — А пока сиди, плети рубашку и жди полночи и Лютика. — А вы? — с беспокойством поинтересовался Элихаль. — Я, разумеется, присоединюсь, но сначала нанесу визит вот этому чудо-зельевару, — Геральт указал на имя на этикетке. — Хочется расспросить его, как профессионал профессионала, так сказать, чем он руководствовался, когда составлял свое антиликантропское снадобье.

***

Талера, который отправился в лесхозовскую контору в надежде найти там Морврана, постигла неудача. Секретарша сообщила следователю, что Воорхис с самого утра уехал по делам в Элландер. На вопрос Талера, когда директор вернется, она лишь пожала плечами, мол, а кто ж его знает, хозяин — барин. Сомневаться в том, что секретарша за что купила, за то и продала, оснований у Талера не было. Правда, и гарантий того, что сам Морвран сказал ей правду, не было тоже. Поэтому Талер решил как бы невзначай поинтересоваться о местонахождении директора для начала в бухгалтерии, а потом зайти в лесхозовский гараж. Однако в бухгалтерии он наткнулся на запертую дверь, а выглянувшая из окошечка кассирша Иоля вторая (первой считалась Иоля, работавшая во Флотзамской больнице) сообщила, что Дуду с утра уехал с Морвраном в Элландер и вернется только завтра. После этого Талер вышел из конторы, спустился с крыльца и остановился в задумчивости. По всему получалось, что идти в гараж не было смысла. И если насчет Морврана у него еще были подозрения, то в непричастности к делу Дуду и его честности Талер не сомневался. — Чё, Морьку ищешь? Из задумчивости Талера вывел знакомый голос. Он повернул голову и увидел Эредина, который, по всей видимости, только что вышел из магазина, так как держал в одной руке довольно объемный пакет, а в другой — половину сдобного калача. Стоящая рядом с ним Габи старательно и сосредоточенно вгрызалась во вторую половину булки, не обращая никакого внимания на Талера. — И как ты догадался? — изобразил удивление Талер. — Только зря язык истреплешь, — с ленцой заметил Эредин, игнорируя риторический вопрос Талера и продолжая свою мысль. — Потому что на самом деле Морька — такой же лошара, как и этот Истредд. Его так же использовали и водили за нос, как и этого. И ничего стоящего он тебе все равно не скажет. — Ты, надо полагать, знаешь, о чем сейчас говоришь, — полуутвердительно-полувопросительно сказал Талер, быстро прикидывая в уме варианты дальнейшего развития событий. — Да сделай ты рожу попроще, — усмехнулся Эредин, от внимательного взора которого не укрылось хоть и слегка, но изменившееся выражение лица Талера. — Нет с моей стороны никакого подвоха. Я добровольно хочу помощь следствию оказать. Хошь спросить, с чего бы вдруг мне это делать? А я тебе скажу — из-за Цирьки. Потому что сам посмотри: из-за нее ведь весь сыр-бор загорелся. И Лоредо к ней внезапно тёмной страстью воспылал. И Истредд этот ею заинтересовался. А как ты думаешь, зачем? А затем, что он ее хитить собирался. А как ты думаешь, на кой ляд? Вот сто пудов, чтобы Йенку зацепить. Потому что она его, видать, хорошо на деньги киданула. А сама сюда сбежала, надеясь в нашей глухомани спрятаться и отсидеться. — Интересная гипотеза, — задумчиво сказал Талер, внимательно выслушав Эредина. — Это, я тебе скажу, хуже, чем гипотеза. Так все и было на самом деле. Помнишь, с чего начиналось-то? Лоредо начал подкатывать к Цирьке, конечно, в своем неповторимом стиле. А делал он это по подстрекательству Цинтии, которая старалась для Морьки. Он, ясно-понятно, хотел подставить Лоредо и выкинуть того из соискателей на пост мэра. А Цирьку Морька собирался передать этому самом Истредду. А вот теперь скажи мне, зачем Истредду Цирька? Или даже не так: откуда маг-затворник вообще знает о ее существовании? — Погоди, — замахал руками Талер. — Что еще за маг-затворник? — Ну Истредд же, — удивился Эредин. — А, ты ж не в курсе. Короче, был у нас с Морькой разговор на эту тему. Так вот, нашему лютому заговорщику даже настоящее имя своего подельника узнать не удалось. Маг этот представился как Радклифф. Но Моря с Циней навели справки и выяснили, что их сотоварищ назвался чужим именем. Они пошерстили доступные информационные ресурсы и опознать его все равно не смогли. Поэтому Цинтия и сделала вывод о том, что это какой-то отшельник, по каким-то причинам избегающий общения с коллегами по цеху, да к тому же еще и довольно возрастной. То есть, вероятно та же Филиппа или Шеала с Сабриной, или Йенка и могли бы его опознать по описанию. Но спрашивать своих товарок Цинтия застремалась. Вот и думай, чё это мага-отшельника, который сто лет сидел себе спокойно в башне и занимался своими колдунскими делами, вдруг понесло в наши ебеня за Цирькой? — Хороший вопрос, — признал Талер. — Но после самоустранения Лоредо Морврану уже не было нужды сотрудничать с Истреддом-Радклиффом. — О, здрасьте, — фыркнул Эредин. — А про Авика ты забыл? Точнее, про слухи, что он тоже будет баллотироваться на пост мэра? — Точно! Вот дурья моя башка, — Талер хлопнул себя ладонью по лбу. — В предвыборную гонку собирался включиться Аваллак’х. И Морька смекнул, что этого кандидата ему не перебить. Поскольку Цирилла на тот момент была твоей любовницей, он наверняка планировал воздействовать на Аваллак’ха через тебя, а на тебя — через Цири. Похищение и шантаж. Так? — Именно, — кивнул Эредин. — Но после показательной акции Цири на суде всем стало понятно, что между вами все кончено. И рычаг шантажа уплыл из Морькиных рук. Утратил, так сказать, актуальность. Морька мог захотеть выйти из игры. А Истредд, который не был заинтересован в потере союзника, мог попытаться принудить его к дальнейшему сотрудничеству, уже со своей стороны используя шантаж. Пригрозив, что расскажет об их договоре и планах… да хотя бы Геральту. Или анонимку тому же Исенгриму накатает. А можно и Винсенту или даже мне. Для Морьки это означало бы политическую смерть. О кресле мэра можно было бы сразу забыть. И тогда он решил устранить Истредда. Логично? — Если со стороны Морьки — вполне, — согласился Эредин. — Только на вопрос: на хрена Истредду-то Цирька все-таки сдалась, твои выкладки ответа не дают. А я уверен: если это узнаешь, найдешь того, кто напал на Истредда. — М-да, — Талер вздохнул. — В любом случае, предъявить Морврану мне сейчас нечего. На Цири напал Лоредо. Его подстрекала Цинтия. Связь этих действий с умыслом на то Морврана не доказана. Он отопрется — и я ничего сделать с ним не смогу. Ну, допустим, засвидетельствует Йорвет, что он встречался с Истреддом. Так это не преступление. Даже если Йорвет скажет, что слышал разговор. Они отопрутся или вывернутся, типа, мы ничего плохого в виду не имели, эльф просто не так понял. И все! Не взять мне за жопу Морврана. Во всяком случае, пока. — Хочешь получше узнать о делах Морьки? Потряси Кайлея, — посоветовал Эредин. — Он в Кейране на Морьку крысятничает. Поначалу-то он, конечно, расфордыбачится, но прижмешь его посильнее — распоется соловьем. Вот увидишь. — Хм, а это мысль, — обрадовался Талер. — Пожалуй, я воспользуюсь твоим советом. Только у меня вопрос. Эредин, я так понимаю, с Цири вас больше ничего не связывает? — Меня — нет. — Тогда почему ты мне сейчас все это рассказал? Ценная, между прочим, информация. Из Морьки я бы ее фиг вытянул. Своими методами. Твои — я не интересуюсь, какие именно — в данном случае более действенны. — Знаешь, используй я свои методы, у меня бы в три секунды все соловьями о своих делах запели. Но и времена нонеча не те. Да и Биндюга — не Новиград. Так что не боись, нет тут никакого подвоха. А рассказал я это тебе потому, что для меня всегда главным приоритетом были семейные ценности. А сейчас эта тема для меня стала особенно актуальна. — Вон что, — кивнул Талер. — Ну, семья — это да, семья для тебя — святое. Это все знают, — согласился он, глядя на свежеприобретенную семейную ценность Эредина Ольхова — Габриэллу, жующую калач и держащуюся за штанину отца в глубокой задумчивости: подергать ли его с требованием идти домой или — так уж и быть — позволить поболтать еще со смешным лысым очкариком о каких-то скучных взрослых делах. Однако Эредин уже и сам решил, что рассказал достаточно, и кивнул Талеру в знак того, что разговор окончен. — Ну что, давай сюда свою булку. Поехали домой, — обратился он к Габриэлле, а затем подхватил ее и усадил себе на плечи. Габи, собравшаяся было возмутиться из-за экспроприации булки, в момент забыла о еде, обозревая площадь с комфортной высоты Эрединова роста. Затем она устроилась поудобнее на широких отцовских плечах и тут же огласила окрестности боевым воинственным кличем: — Ууу! Я — страшный и злой дракон! Лечу в атаку! Для пущей уверенности Габи ухватилась за острые уши папаши, и тут ее светлую голову посетила новая идея: — Я — великий гонщик! Газ на полную! Би-бииип! Разойдись! Дай дорогу! А то задавлю нахрен… Ой! Пап, я нечаянно, сама не знаю, как сказалось. — Габи! Отпусти сейчас же мои ухи! — Эредин благополучно пропустил мимо своих страдающих ушей неподобающую реплику дочери, озаботившись более насущной для него проблемой. — Радь, я не буду сильно тянуть, — пообещала Габи. — Я не хочу больше играть в дракона и принцессу. Давай лучше гонки устроим. Я буду гонщиком, а ты — моей машиной. — Чтобы ты мне в итоге уши оторвала? Ну уж нет! — Ну Ра-адя!— заныла Габи. — Это же совсем не сложно. Вот так, смотри, я сейчас сделаю. Право руля! — скомандовала она, потянув Эредина за правое ухо. — Поворот на Лесную! — Габи, сейчас ссажу! Пойдешь пешком. — Ну, па-ап! — Мы весь дом перевернем с твоими гонками. — Мы его уже и так перевернули с драконом. И гонки можно во дворе устроить. — Тогда уговор: мы устраиваем гонки, но после обеда у тебя будет тихий час. — У-у-у! — недовольно заныла девочка. — Га-аби! — Ра-адя! Талер еще какое-то время смотрел вслед Эредину и Габи, наблюдая за локальным конфликтом интересов отцов и детей и попутно размышляя о пользе семейных ценностей, а затем повернулся и пошагал в сторону Флотзама.