***
— Значит, Йеннифэр приходит к Лютику, дает ему флакон с зельем, заверяя, что оно излечит его от ликантропии, Лютик пьет это, превращается в оборотня — настоящего, а не страдающего раздвоением личности, затем нападает на Истредда… На живушку выглядит логично. А в деталях — не сходится, — покачал головой Талер. — Как мы знаем, маленькая Габи видела Лютика в момент, когда он пил зелье. И было это в промежутке времени с пятнадцати до шестнадцати. Потому что именно в это время в садике проводился рисовальный конкурс. Вопрос, пока остающийся без ответа: какого рожна Лютику приспичило переться к детскому саду, если он мог спокойно выпить зелье у себя дома? Вторая зазорина в нашей на первый взгляд стройной теории: Лютик обратился вчера, а на Истредда напали сегодня. Так вот, эти два события могут быть связаны, а могут и не быть. И третье, ну, конечно, такое себе, но не дающее мне покоя обстоятельство: ведь Лютик и Йен недолюбливали друг друга? — Это мягко сказано, — усмехнулся Геральт. — И тут вдруг Йен заявляется к Лютику, дает ему лекарство и инструкции, и он — что характерно — безоговорочной ей верит и делает все, что она ему велела. Не странно, нет? — Странно. И даже очень, — согласился Геральт. — Лютик, при всей своей кажущейся безбашенности, простоте и безалаберности — довольно недоверчивый тип. То есть он обходит по широкой дуге тех, кто, как он думает, способен ему навредить, причем иногда он бывает даже излишне мнителен и подозрителен. Ну, а что касается Йен, тут у него были все основания сомневаться в ее бескорыстии и добрых намерениях. — Значит, либо она как-то смогла убедить его в том, что надо выпить зелье… — Либо это зелье дал Лютику кто-то другой, — закончил мысль Геральт. — Именно так, — согласился Талер. — Место же имеет значение, потому что именно там было совершено нападение на Истредда. И это стоит считать за отправную точку. — Потому что место встречи изменить нельзя. — Точно, — щелкнул пальцами Талер. — Истредду была назначена встреча, поэтому он должен был прийти именно на ту лужайку рядом с садиком. И поэтому же на нее вытащили Лютика. — Но чем объяснить разницу в один день между появлением там Лютика и нападением на Истредда? — задумался Геральт. — А вот этого я пока понять не могу, — пожал плечами Талер. — Возможно, в плане преступника что-то пошло не так. — Если это Йен, то ничего удивительного, — невесело усмехнулся Геральт. — Ее планы даже в теории не отличались логичностью и стройностью, а уж когда она начинала претворять их в жизнь, то у нее все шло настолько наперекосяк, что получаемый ею результат неизменно выходил противоположным ожидаемому. — Итак, если подвести итог: у нас есть потерпевший — чародей Истредд, возможный подозреваемый — оборотень Лютик, который за день до событий ошивался на месте происшествия, и заинтересованное лицо — чародейка Йеннифэр, которая являлась вероятно в прошлом — но это не точно — сожительницей чародея Истредда и которая навещала Лютика в его доме за несколько дней до нападения. При этом чародейка Йеннифэр ранее никогда не наведывалась к Лютику в гости и испытывала личную неприязнь к данному гражданину. Истредд же — тут уж как ни крути — девяносто девять и девять процентов из ста прибыл сюда из-за Йеннифэр. — Но десятую долю ты все же оставляешь для другого варианта, — заметил Геральт. — Да. Потому что с наибольшей вероятностью предполагать и знать наверняка — вещи все-таки разные. — Я тут подумал: а не навестить ли мне Элихаля, — предложил Геральт. — Следы оборотня как-никак видели у его дома. Сомневаюсь, что на наш район напала эпидемия ликантропии. А посему, территория рядом с жилищем Элихаля — это то место, где Лютик был вчера ночью. Учитывая, что больше никаких заслуживающих доверия сведений о его местонахождении у нас нет, почему бы не покараулить его у ателье — вдруг он снова решит наведаться в гости к Элихалю. Они ведь, насколько я помню, теперь друзья. — Ну-у… да, — несколько замявшись ответил Талер. — Я не понял. Что? — спросил Геральт, в недоумении глядя на Талера. — Думаю, тебе лучше поговорить с самим Элихалем, — поспешно сказал Талер. — А лично я планирую нанести визит Морврану. У меня есть к нему кое-какие вопросы, хотя я и не уверен, что в данный момент он захочет на них отвечать.***
Лето, стоящего на балконе второго этажа дома и ателье Элихаля, Геральт заметил издали. Ведьмак глядел вниз, и с кем-то спорил. Приглядевшись, Геральт рассмотрел и оппонента — тощего и нескладного субъекта, стоящего перед закрытой дверью и, судя по всему, испытывающего непреодолимое желание попасть внутрь. Элихаль же и сам Лето явно имели намерения, совершенно противоположные желанию субъекта, и впускать его в ателье решительно не собирались. Но если Лето отстаивал неприкосновенность жилища Элихаля спокойно и в дипломатических выражениях, то его оппонент уже начал терять терпение и озвучивал свои намерения на повышенных тонах. Присмотревшись получше, Геральт узнал в нервном субтильном субъекте Зигфрида — столичную звезду сыска и незадачливого соперника Эредина Ольхова в борьбе за благосклонность Тамары Стенгер. «Херово», — промелькнуло в голове Геральта, с тоской подумавшего, что прежде чем добраться до Элихаля, ему предстоит каким-то образом преодолеть настырное препятствие в лице папенькиного сыночка, играющего в великого сыщика и вечно сующего свой нос куда не следует. «Что ему тут надо? Прибежал на запах сенсации, как заправский папарацци? Видимо, горе-следачонок, обосравшись с делом Лоредо, для расследования которого его сюда прислали, теперь всеми силами старается реабилитироваться в глазах столичного начальства, и поэтому лезет куда его не просят. А унять зарвавшегося мальчишку не дает возможности его «звёзднопапочный» иммунитет. Вот же гадство!» — Я вам в десятый раз приказываю: откройте немедленно дверь! — вопил тем временем Зигфрид. — А я вам в такой же десятый раз отвечаю: уходите отсюда, — спокойно парировал Лето. — У вас нет никакого права входить в дом без согласия на то его хозяина. А Элихаль высказался однозначно и категорически: видеть вас у себя он не желает. И говорить с вами ему не о чем. И я не понимаю, почему это никак не доходит до вас? Если вы не прекратите свою осаду, мы полицию вызовем! — Вы не имеете права препятствовать мне в проведении расследования! Я — официальное уполномоченное лицо, — Зигфрид поднял вверх удостоверение и угрожающе потряс им. — Вас никто не уполномачивал, — невозмутимо ответил Лето. — И нечего махать передо мной своими «корочками». У меня, к примеру, тоже есть удостоверение о том, что я — ведьмак. Я же не сую его всем под нос по любому поводу. — Вы — ведьмак, а я — следователь прокуратуры. — Ну так и идите в свою прокуратуру. В Вызимскую. Там и расследуйте дела. А у нас во Флотзаме и свой следователь, и свой прокурор имеются. Вы, уж извиняйте, к нам и нашим делам отношение имеете как не пришей кобыле хвост. — Я провожу частное независимое расследование! — Вы не имеете права проводить частное расследование, являясь официальным лицом. Вот выйдете в отставку — тогда проводите сколько вам угодно. Или вас уже из прокуратуры попросили, а мы не в курсе? — Вы тоже не имеете права участвовать в экспертных мероприятиях, однако ваш местный деревенский детектив Талер вовсю привлекает вас и прочих ведьмаков к осмотру мест происшествий, нарушая тем самым инструкцию и протокол. — И снова вы неправы, — ответил Лето. — Талер, в отличие от вас, законы знает досконально, вплоть до сносочек и поправочек мелким шрифтом, а одна из них, касающаяся непосредственно Флотзама и Горс-Велена, гласит, что в данных районе и области с учетом их специфики как раз допускается и даже настоятельно рекомендуется привлечение ведьмаков в качестве экспертов в делах, относящихся к компетенции местных правоохранительных органов. Так что как раз я со своей ксивой имею и право, и даже обязанность здесь находиться, а вы — нет. — Я сейчас же позвоню в Вызиму и добьюсь отмены этой коррупционной поправки, которая дает простор кумовству и местничеству. А еще прикрывает головотяпство самих сельских сыскарей, которые сами с преступниками самогон распивают. — Вперед и с песней, — одобрил намерение Зигфрида Лето, пропустив мимо ушей большую часть его обличительной тирады. Зигфрид с возмущением резко повернулся на каблуках и едва не столкнулся с Геральтом, который в это время подошел к дому и слышал все, о чем они говорили с Лето. — Еще один! — прошипел Зигфрид. — Ишь, развелось тут вас… — Кого? «Монстров оных, натуре противных, ведьмаками именуемых, ибо суть они плоды мерзопакостного волшебства и диавольства. Это есть мерзавцы без достоинства, совести и чести, истинные исчадия адовы, токмо к убиениям приспособленные»? Это хотел сказать? — с нехорошей злой усмешкой поинтересовался Геральт. — Все вы тут… — буркнул Зигфрид, обогнув ведьмака и быстрым шагом направляясь в сторону центра города. — Жаловаться побежал, — сказал Геральт, глядя ему вслед. — Да пошел он, — отмахнулся Лето. — Достал, скотина тупая упертая. Веришь, полчаса с ним препирались. И все вот так, ни о чем. Я ему — стриженое, он мне — пареное. Что у пацаненка этого в голове — совершенно мне не понятно. — Спермотоксикоз, — развел руками Геральт. — От него все идеи завиральные и идут. Он мне рыцаря Пылающей Розы напоминает из темных веков, как о них в летописях пишут. Такой же баран твердолобый, набитый догмами от ушей до пят и с хроническим недотрахом. Отсюда и злость. Практически политическая. — Ага, еще добавь золотопогонного папашу и столичную спесь — и получим катастрофу районного масштаба, — добавил Лето. — Впрочем, хватит про этого придурка. Надо девчонкам сказать, что осада снята. — Девчонкам? — не понял Геральт. — К Элику подружки пришли, Рианнон и Приска. Поддержать его в трудную минуту. Ну, а чё, норм. Правильно, так настоящие друзья и поступают. Ты ведь уже наверняка знаешь, что тут ночью случилось. — Да. Поэтому и пришел. И сначала хочу послушать, что ты об это думаешь? — А что тут думать? Это оборотень, — развел руками Лето. — Тут к бабке не ходи. — Лютик? — Давай я дверь открою, и ты внутрь зайдешь. Тогда и поговорим, — сказал Лето уходя с балкона.***
— Я думаю, его привлек запах петрушки, из которой Элик плел рубаху, — высказал свое предположение Лето. — Тогда логично было бы предположить, что на этот запах сбежались бы все оборотни, находящиеся поблизости, если бы их было… ну, вероятно двое. — Теоретически да, — согласился Лето. — Практически же — сам понимаешь, много условностей. — Ты-то сам как думаешь, кто это все-таки был? — прямо спросил Геральт. — Я теперь не сомневаюсь в том, что Лютик. Неоткуда тут взяться никакому другому оборотню. Даже если Лютя и успел кого-то цапнуть. А вел он себя нетипично, потому что выпил ту хрень, которую ему в качестве лекарства подсунули. — Эх, найти бы тот флакончик… — размечтался Геральт. — Кстати, — ведьмак повернулся к модельеру, — Элихаль, а к тебе вчера кто-нибудь заходил? В гости или в ателье? — Погодите, я вспомню. Гостей вчера у меня не было точно. А из посетителей… Утром Фимка Горготунья привела внука на стрижку. Ближе к обеду зашел Скален, принес брюки отрезать по росту и подрубить. Сразу за ним пришел Хаттори, забрал скатерть, а после обеда — Гарвена, сделала заказ на полотенца и салфетки. А буквально перед самым закрытием сюда заявилась — ни в жизнь не поверите — королева Биндюгинского гламура высокородная госпожа Йеннифэр, — имя чародейки Элихаль выговорил с нескрываемым отвращением. — Я был несказанно удивлен, так как обычно она отзывалась о моем заведении в исключительно уничижительной форме, каждый раз заявляя, что даже проходить мимо моего ателье — ниже ее достоинства. С вашего позволения, я не буду повторять выражения, которые она при этом использовала. Вероятно, эта женщина просто не умеет говорить ничего, кроме оскорблений, глупостей и нецензурщины. Так вот, вчера она почему-то решила изменить своим принципам и таки переступить порог моего заведения, видимо, считая, что оказывает тем самым мне великую честь. Уж не знаю, что за чудище сдохло во Флотзамском лесу, коли ей припала охота здесь появиться. — И ты ее впустил? — спросил Геральт. — Разумеется, — кивнул Элихаль. — Несмотря на наши с ней, так скажем, натянутые отношения и внеурочное время ее визита. Поскольку отказать в обслуживании потенциальному клиенту на основе личной неприязни — это признак непрофессионализма. Правда, дальше приемной я ее не пустил. Не решился. Все-таки ее репутация… Говорят, эта дама исключительно зловредна, а также нечиста на руку. В общем, я предложил ей присесть и подождать в холле, дал журналы с моделями одежды для просмотра, а сам вышел, чтобы принести образцы тканей — она пожелала ознакомиться с фасонами и материалами, чтобы заказать платье. Но когда я вернулся, ее уже не было. — А кресло, в котором она сидела? — заинтересовался Геральт. — Пойдемте, я покажу, — Эилхаль поднялся и прошел в приемную. — Вот, пожалуйста, — он указал на мягкий, обитый кожей диванчик рядом с небольшим столиком, на котором аккуратной стопкой лежали журналы. — Ага, — Геральт присел на диван. — А тут есть ячеечка. Ты разрешишь? — спросил он Элихаля, берясь за ручку. — Конечно. Геральт выдвинул ящик, заглянул внутрь и увидел то, что втайне и надеялся найти — лежащий поверх стопки бумаг небольшой пузырек с яркой наклейкой.