***
— Ну что, неужто поймали? — спросила Мильва у Талера, который сидел за столом в кабинете Русти, закрыв ладонями уставшие глаза. — Ага, — Талер посмотрел сквозь пальцы, затем отнял руки от лица и несколько раз моргнул. — Фенн — герой дня. Задержал и обезвредил. — Йенку? — Её, голубушку. — Скорее, сучку, — фыркнула Мильва. — Можно и так сказать. — Она нас с Силасом, как щенят, провела. Если бы не Фенн… — Все могло бы закончиться плохо, — сказал Талер. — Но, на счастье, и свое, и наше, сам потерпевший наконец сообразил, что дело его пахнет керосином, и решил оказать помощь правоохранительным органам в лице Фенна, просто позвав того на помощь, когда началась заваруха с первым сообщником. Кстати, кто это? — Ты удивишься. Седрик, — сообщила Мильва. — Опаньки! — Талер заскреб лысину. — Вот уж действительно странное сочетание. — Про сочетания давай попозже. С Йенкой-то что? — Истредд закопызился, стал на помощь звать. Да Фенн и сам услышал шум с улицы и зашел в палату. Тут они на месте с Истреддом договорились, что тот будет лежать, будто спать, а Фенн затаится в ожидании. Ну и вскорости, как только вы убежали, наша нобигательница и появилась. Забралась по лестнице, которую для нее чуть ранее любезно поднес и поставил Седрик, проникла в палату, тут Фенн ее и прихватил. С полным набором инструментов для заметания следов, отвода глаз и спихивания деяния со своей больной головы на здоровую Лютиковскую. В итоге Йенку сопроводили в отделение, а Фенна Русти латает. — Что? — удивилась Мильва. — Йенка — это вам не мирный, хоть и быстроногий Седрик. Сопротивление оказала. Билась отчаянно, не жалея ни зубов, ни ногтей. И несмотря, что она с виду субтильная, Фенн еле совладал — видимо стервозность и злобнючесть ей силы добавляют. И лягалась, и кусалась, и плевалась, и царапалась, ну и материлась, и обзывала, конечно, Фенна по всякому. В общем, контакту она сейчас все равно недоступна, поэтому мы решили, пусть посидит, охолонет, а мы адвоката ей пока найдем — все равно она его требовать будет. А чтобы времени даром не терять, я пока что потерпевшего послушаю, раз уж он — слава те яйца — снизошел до беседы. И еще заодно с Седриком покалякать бы желательно до того, как я к допросу Йенки приступлю, любопытно его версию послушать. — С Седриком может выйти облом, — покачала головой Мильва. — Он связь с Йенкой будет отрицать всеми способами и настаивать на том, что все задумал сам-один. Мы тут с ним побеседовали, пока к больнице шли. Рассказал он мне уже одну такую байку, наспех выдуманную, о том, что он в больницу пытался проникнуть, чтобы спирт украсть. И наверняка у него в загашнике найдутся еще истории, одна заяристей другой — будет тебя баснями кормить. — Новое дело, — досадливо поморщился Талер. — Седрика мне в этом деле только не хватало. И вроде все уже сошлось: Йенку нахватили на горячем, Истредд сотрудничать согласился, а тут внезапно откуда ни возьмись этот пятым колесом в телеге влез. И не проигноришь, потому что Йенка сто пудов будет упирать на факт его участия и на него вину сваливать. — При том, что сам Седрик ее явно выгораживает, — заметила Мильва. — Даже заявил пафосно, мол, сажайте меня, я готов. — Не за что его сажать, — хмыкнул Талер. — Ну, приставил эльф лестницу к стене, поднялся на пару-тройку ступенек — даже на административку тут нет, он же ничего не испортил, не сломал, не разбил и не украл. А то, что он побежал от вас — тоже ему в вину не вменишь. Да и сопротивления он не оказывал: поймали — пошел. — Да, Силас с него даже наручники снял, потому что он пообещал, что убегать не будет. — Ни хрена не понимаю, зачем Седрику выгораживать Йенку? — вздохнул Талер. — Ну я бы еще понял, если бы подозреваемой была Трисс… Стоп! — он хлопнул себя по лбу. — А ты говорила ему, о какой именно чародейке идет речь? — Нет. Но, Талер, это и так понятно, вся округа знает, кто у нас под подозрением. — Ну, Седрик по понятным причинам мог быть и не в курсе. — Да ну, быть такого не может, — категорически заявила Мильва. — Как будто он в абсолютном информационном вакууме все это время находился. Да ему за бутылкой та же Малена все новости прекрасно обсказала. — Да, к сожалению, предположение мое явно притянуто за уши, — посетовал Талер. — А жаль, оно так прекрасно объясняло бы самоотверженность Седрика. Ладно, оставим пока упертого эльфяру. Надо Истредда послушать. Кажется, он оценил все серьезность намерений своей бывшей любовницы и решил, что говорить в данной ситуации для него предпочтительнее, чем молчать.***
— Итак, — Талер посмотрел на сидящего в кровати Истредда. — Вы изъявили желание побеседовать. — Обстоятельства, вновь открывшиеся, меня заставили, — признался Истредд. — Я не думал, что Йен настроена столь решительно. А мне в нынешнем положении и состоянии рассчитывать не на что. — Это вы сейчас о чем? — осведомился Талер. — Не думайте, чужого мне не нужно. Я просто хотел вернуть себе свое. Деньги, которые я одолжил ей, продав дом в Аэдд Гинваэле и взяв под залог лаборатории. Срок выплаты залога скоро истечет. Как вы уже догадались, заплатить я не в состоянии, потому что Йен не вернула мне ни орена из того, что взяла. Мне даже не столько жаль дома, хотя стоил он приличную сумму, а вот без лаборатории я просто не могу, она — мое все. Я живу своими исследованиями. — Наверное, я сейчас задам вам глупый с вашей точки зрения, но вполне естественный вопрос: зачем вы пошли на такие жертвы ради Йеннифэр? Да, она вам не чужая, но… — В моей жизни было лишь две истинные страсти: моя работа и Йен, — сказал Истредд. — Я не думал, что сложится так, что одно я принесу в жертву другому, а жертва окажется напрасной — и я потеряю все. — Да погодите вы, срок залога же еще не вышел. Возможно, удастся все вернуть, — попробовал утешить Истредда Талер. — Может быть, надо было не сопротивляться, а дать ей закончить начатое, — будто не слыша Талера, продолжил свои рассуждения Истредд. — Так, по крайней мере… — Вот и здрасьте совсем! — перебил его Талер. — Ну еще вы до чего договоритесь такими темпами? Не, так дело у нас не пойдет. Попробуйте думать не о том, что потеряно, а о том, что осталось. А для этого давайте мы с вами вернемся к существу вопроса и будем беседовать по фактам. — Ну, давайте, — Истредд безэмоционально пожал плечами. — Тогда вопрос. А зачем Йеннифэр было нужно столько денег? Сумма, я так понимаю, ноликов об шести минимум, так? — Йен хотела стать матерью, но детей у нее быть не могло. Этот факт всегда очень ее расстраивал, и она постоянно искала средства, чтобы исправить эту ситуацию. — Денежные средства? — Нет. Точнее, не только. Средства — в широком смысле. В какой-то степени одним из средств выступал ваш местный герой-ведьмак Геральт. Впрочем, о нем вы уже спрашивали, а я этот вопрос ранее прояснял. — Надо полагать, ее участие в приснопамятном мероприятии по поимке Борьки-Золотника имело ту же цель — ребеночка уж очень хотелось? — поинтересовался Талер. — Да, — кивнул Истредд. — Ей повезло, что удалось остаться на свободе — это как минимум, а вообще, что у нее получилось убраться оттуда на своих ногах, хоть и не совсем в целости и сохранности, — проворчал Талер. — Но, видимо, горький опыт участия в сомнительных мероприятиях ничему эту дамочку не научил. — Я ведь вам уже сказал: Йен просто одержима идеей заиметь ребенка. А если она чего-то хочет, то, как правило, идет к цели напролом. — Вас это восхищает? — спросил Талер. — Ну-у… нет ничего удивительного, что нам нравятся в других те полезные качества, коими мы сами обделены. А у меня не было и половины ее целеустремленности. — А я, глядя на вас, этого бы не сказал. Что же касается Йеннифэр, вы просто путаете целеустремленность с ослиной упертостью. Вот как раз последнее качество ей действительно присуще и проявляется особенно ярко. — Пожалуй, с учетом случившегося, я не буду с вами спорить, — кивнул Истредд. — Да и мое восхищение, хоть и медленно, но верно сошло на нет, потому что я все-таки не до такой степени мазохист. И любовь, и терпение имеют свои пределы. — Ну да, пока она бездумно шла по головам, ради своих фанаберий ломая чужие судьбы, вы ей восторгались, а когда коснулось вас — пришло прозрение. Истредд лишь молча развел руками, подтверждая правоту собеседника. — Впрочем, мы отвлеклись, — деловито сказал Талер. — Обсуждение характера вашей былой возлюбленной — тема, конечно, интересная, но сейчас нам нужно обговорить более важные вещи. Йеннифэр попросила у вас денег в долг? — Ну, можно и так сказать. — Вот сейчас я не совсем понял, — опешил Талер. — Это как? — Она явилась ко мне и сообщила, что нашла того, кто реально может помочь ей с ее проблемой. То есть, вылечить ее от бесплодия. — С учетом ее возраста, звучит подозрительно. — Она сказала, что на этот раз все должно получиться, потому что тот, к кому она собирается обратиться за помощью, творит настоящие чудеса. Некий Гюнтер о’Дим — таинственная личность, который, по ее словам, берется за самые безнадежные дела — и помогает. Реально! — Прям исполнитель желаний. Джинн. — Скорее, черт, который требует душу за услугу, — невесело усмехнулся Истредд. — Разумеется, поначалу я не поверил в эту ее сказку о волшебнике-Гюнтере, но… Йен умеет уговаривать и умеет быть очень убедительной, если ей нужно. Она нарисовала такую соблазнительно-идиллическую картину нашего с ней совместного будущего, пообещала, что, осуществив свою мечту и став наконец матерью, оставит Геральта, вернется ко мне, и мы втроем: она, я и наш ребенок будем жить вместе долго и счастливо. — Почему ваш? Я так понимаю, проблема с бесплодием была не только у Йеннифэр? — Она так сказала, и я не стал вдаваться в детали, подумав, что, возможно, этот о’Дим сможет сделать так, что биологическим отцом ребенка буду я, даже пусть и не традиционным методом. И потом, у магов-мужчин в этом плане все менее критично, чем у женщин — до определенного возраста. — В итоге вы ей все-таки поверили и выложили денежки, так? — уточнил Талер. — Конечно, сначала я попробовал сказать ей, что нужно подождать, обдумать, взвесить, навести справки хотя бы об этом Гюнтере — вдруг он окажется шарлатаном. Да и ту сумму, что она требовала, я не мог просто взять и вытащить из кошелька, хотя человек и не бедный. — Но она, разумеется, сказала, что время не ждет и если не сейчас, то уже никогда. — Да, именно. Она убеждала меня очень эмоционально, я заразился ее энтузиазмом. Мы быстро провернули сделку с домом, получили деньги в залог за лабораторию — и Йен отбыла к Гюнтеру. — Надо полагать, с тех пор вы ее больше не видели. И вестей о себе она тоже не подавала. — Да. Я стал наводить кое-какие справки по своим каналам. И выяснил, что, помимо меня, она просила денег у некоего Краха ан Крайта — довольно влиятельного господина, проживающего на Ард Скеллиге, который, как выяснилось, тоже был ее любовником. Но тот оказался более прагматичным, и в заеме Йеннифэр отказал. У Геральта же по понятным причинам она денег и не просила — у него все равно их не было. Тем более, на него у Йен были другие планы: поскольку ан Крайт самоустранился от ее проблемы по всем параметрам, заявив, что не даст ни денег, ни свой биоматериал — так как не желает быть отцом кому попало и не имеет дел с проходимцами, к коим он безоговорочно отнес не только о’Дима, но и саму Йен, то она решила, что на роль отца идеально подойдет Геральт — причем, даже лучше, чем Крах, ведь ребенок-ведьмачонок — это эксклюзивно, стильно и оригинально. — Что-то меня аж подташнивает уже от этих чародеек, — скривился Талер. — А вы продолжайте, продолжайте, — попросил он Истредда. — Мое положение было отчаянным, — вновь заговорил чародей, — поэтому я задействовал свои связи, нашел-таки этого самого о’Дима и выяснил, что Йен сделала стартовый взнос, а потом исчезла в неизвестном направлении. Искать ее Гюнтер не собирался, потому что в качестве клиента она его больше не интересовала. Неудивительно, он ведь уже выжучил у нее некоторую сумму, причем отнюдь не маленькую, а лечить ее от бесплодия он изначально не собирался, потому что миссия эта была ожидаемо невыполнима, а Гюнтер, как я и подозревал, в итоге оказался просто ловким обманщиком. В общем, Гюнтер умыл руки и не желал больше слышать о Йен. А вот у меня выбора не было, поэтому я путем несложных расчетов вычислил, где она могла бы скрываться, навел справки относительно чародеек, проживающих во флотзамском районе — и конечно обнаружил пропавшую не состоявшуюся мать, которая благополучно проживала в Биндюге с ведьмаком Геральтом, его дочерью Цири и моими деньгами, не собираясь ни возвращаться ко мне, ни хотя бы вернуть мне деньги. — М-да, ситуация препаршивейшая, — признал Талер. — Я оказался в безвыходном положении, — развел руками Истредд. — Заявить на нее я не мог, потому что добровольно ссудил ей деньги, будучи в здравом уме, трезвой памяти и без всякого давления с ее стороны. Расписка, которую она мне дала, была по сути филькиной грамотой, потому что я проживал на территории Нарока, а она на данный момент находилась в Темерии. И кто бы стал во Флотзаме или даже в Элландере рассматривать гражданский иск из Нарока или высылать из Темерии к месту судопроизводства злостную неплательщицу частного долга? — Вы правы, никто, — согласился Талер. — Так что, мне ничего не оставалось, кроме как использовать против Йен ее же методы. Добровольно деньги она бы мне не отдала, значит нужно было ее заставить. — И вы вступили в сговор с Морвраном, чтобы заполучить Цири, а затем методом шантажа заставить Йен заплатить, то есть вернуть вам ваши деньги. — Я не видел другого выхода. И я бы, разумеется, не причинил Цирилле вреда. — Вы были так уверены, что Йен заплатила бы вам? — Мне казалось, она очень привязана к девочке. В конце концов, Цири была тем самым ребенком, которого Йен так хотела. И пусть она не была девочке настоящей матерью, но, при всей моей нелюбви к Геральту, я все-таки вынужден признать, что он изо всех сил старался дать Йеннифэр то, чего она так хотела — возможность иметь семью в лице любящих ее мужа и дочки. Ведьмак сделал для нее то, чего я не смог. Но она не оценила и его стараний. — А как вы думаете, почему? — неожиданно спросил Талер. — Я не знаю, — грустно покачал головой Истредд. — Эта женщина почему-то не умела быть счастливой, не умела радоваться, не знала, что значит испытывать благодарность, не ведала ни привязанности, ни любви. Она чувствовала себя вечно обделенной и несчастной, поэтому все, что она получала, принимала как должное, будучи уверенной, что мир перед ней в неоплатном долгу. Она так любила брать — деньги, чувства, внимание, любовь, заботу, тепло — все, что угодно… Но не могла ничего дать взамен. И при том, что ей всегда не хватало, всегда было мало, она не умела ценить то, что получала, и то, что имела. — Вы ведь не верили, что она вернет вам деньги даже ради Цири? — прямо глядя в глаза Истредда спросил Талер. — Нет. Но я знал, что она заставит своего ведьмака. А тот действительно сделал бы все ради дочки. — У вас был план, и был союзник, но что-то пошло не так. — Да все с самого начала пошло наперекосяк, — фыркнул Истредд. — Сначала влез этот Эредин со своим диким гоном на девчонку. Потом откуда-то вынырнул его папаша, который подействовал на Морврана как дихлофос на клопа. Местный мэр Лоредо на поверку и при ближайшем рассмотрении оказался просто редкостным уродом и идиотом — как это насквозь порочное, тупое и отвратительное существо сумело занять такой пост, совершенно не представляю. И это, как потом выяснилось, была лишь верхушка айсберга, потому что количество фигурантов и заинтересованных лиц росло как снежный ком. Я понимал, что увязаю в этом деле, как в ваших знаменитых кейрановских топях. И ничего не мог поделать. Когда несколько дней назад я получил от Йеннифэр предложение встретиться и обсудить наши дела, я — не поверите — был реально счастлив, думая, что дело все-таки сдвинулось с мертвой точки. — Ну, справедливости ради, оно действительно сдвинулось, — заметил Талер. — М-да. Правда, как всегда, не в ту сторону, что надо бы. — Как знать, — ухмыльнулся Талер. — Так что на самом деле случилось, когда вы встретились с Йен у Детского садика? — Да вы и сами примерно знаете. Я ждал ее минут около… десяти-пятнадцати. Она пришла, мы начали разговаривать, то есть я озвучил ей свои требования, а потом под каким-то предлогом она заставила меня отвернуться — и ударила по затылку чем-то тяжелым. Я упал, почувствовал, как мне разрывает болью бок… Очнулся в больнице. Вот, собственно, и все. — Почему вы не рассказали обо всем сразу? — Честно? Я не думал, что дело зайдет так далеко, а Йен окажется одержимой настолько, что всерьез захочет меня убить. — Ну, она решила, что расстаться с вами ей легче, чем с вашими деньгами. Неудивительно, я бы сказал. Особенно, с учетом суммы. В моей практике полно случаев, когда пытались убить и за меньшее. А уж для индивида, у которого святы и ценны лишь собственные хотелки, каковым и является Йен — это и вовсе единственно верное решение, перед ней даже вопрос выбора не стоял. — Да, все так и есть, — со вздохом согласился Истредд. — В целом. Но на самом деле с Йен все обстоит несколько сложнее. — Вы не все мне рассказали? — спросил Талер. — Все. На этот раз действительно все, как было. — Так в чем тогда сложность? — В Йен. В ее мотивах, в ее мироощущении, в ее отношении к тем, кто ее окружает, в ее понимании логики поступков, вещей и событий, в конце концов, в ее представлении о своем идеальном мире, где все будет так, как она задумала. — А, — коротко кивнул Талер. — Я понял. Да только все эти детали важны лишь для вас, потому что Йеннифэр вам не безразлична. А я в этой лирике не особо разбираюсь. Я ж простой деревенский следак. Только фактами оперирую. Да и криминальный элемент, с которым до недавнего времени приходилось иметь дело, был все как-то попроще, то есть благородных, строптивых, великомудрых да утонченных господарынь чародеек среди моих клиентов не попадалось. А как попались, тут и выяснилось, что ни аристократизма у них в манерах, ни ума в голове — пальцегнутие одно да пшик в сухом остатке. А стало быть и руководит ими всеми, а вашей Йеннифэр в частности, все то же, что и остальными закононепослушными товарищами — алчность, тщеславие, стремление к халяве, запредельный эгоизм, вера в свою исключительность и прицепом к ней — ощущение вседозволенности. Ничего нового и оригинального. Вот и выходит, что и побродяжка-перепитуля Малена, упершая водяру из сельмага, и угламуренная фифа-чародейка Йеннифэр, пытавшаяся убить сожителя-кредитора — одного поля ягоды, невзирая на разную цену вопроса, потому как мотивация-то у обоих одинакова. Ну разве что Малена хотя бы понимает, что воруя водку, делает что-то все-таки неправильное. А Йеннифэр, как мне показалось, да и из ваших слов это следует, свои действия по общепринятым критериям и оценивать не в состоянии. Типа, мой мир — мои правила, я сама себе закон, сама себе мораль. Я вас правильно понял? В этом заключается ее «сложность» и хитровыделанность? — Ну да, суть вы ухватили, — неохотно признал Истредд. — Все, что на стоит на пути к мечте, уберем, лишнее из своего идеального мира выкинем, а то, что не вписывается в придуманную систему ценностей — проигнорируем, — продолжил Талер. — А если все начнут так думать и сообразно своим измыслам действовать? Анархия наступит и хаос. А я — за порядок. Работа у меня такая — на страже его стоять. Вот поэтому, несмотря на сложновывернутую душевную организацию благородной госпожи Йеннифэр, я постараюсь таки воздать этой дамочке по делам ее, определив сию мечтунью в ее персональный идеальный мир — площадью два на два и с небом в клеточку.***
Войдя в кабинет Русти, в котором в ожидании следователя коротал время Седрик, Талер увидел эльфа, который с угрюмым видом сидел, притулившись в углу дивана. — Ну что, Седрик? — устало спросил Талер. — Какие черти понесли тебя в ночь-полночь во Флотзам, а? Вот что тебе дома-то сегодня не сиделось? — Это допрос? — - Седрик исподлобья посмотрел на Талера. — Не. Вопрос, причем, кажется, риторический. — У нас тут че, философский диспут намечается? — с вызовом спросил Седрик. — Какой, к хуям собачьим, диспут! Я устал и спать хочу, как гад! Так вот и придавил бы часиков восемь-десять. Так разве ж вы дадите? — Ага, прям с дуделками-перделками под твоим окном стоим и спать мешаем, — не удержался и съязвил Седрик. — Ты, Талер, чем пиздеть не по делу, лучше бы допрос уже начал. Глядишь — быстрей домой бы пошел. — Я бы тебя, если честно, вообще бы отпустил, — признался Талер. — Да вот не могу, потому как опасаюсь, что ты токо ногу за порог — и в леса подашься, а тогда мы тебя и с собаками не сыщем. А мне ведь и надо-то всего-ничего — задать тебе всего один важный вопрос. И услышать на него прямой и честный ответ. Так что, Седрик, давай, я тебя просто спрошу, а ты мне ответишь. Правду. И разойдемся по домам. — Ну, спрашивай, — милостиво разрешил Седрик. — Скажи, как Йеннифэр удалось убедить тебя прийти с лестницей к больнице сегодня ночью и попытаться проникнуть внутрь? — Йен?.. — брови Седрика удивленно поползли вверх, но потом он спохватился — и лицо эльфа вновь приняло прежнее выражение угрюмого недоверия. — Какая еще Йен? Талер, ты бредишь? Да я с этой стервозой чародейской за все время, что мы по соседству жили, и пары слов не сказал. А то я буду с ней о чем-то уговариваться! Еще чего ты выдумаешь? — Ну так какого рожна ты среди ночи в больницу лез? — Я уже Мильве сказал: за спиртом. Его попереть хотел. Выпить срочно надо было. — Понятно, — скривился Талер. — Сказки значит, баим. Про белого бычка. Точнее, конька, а то и единорога. На колу, сталбыть, мочало, начинай рассказ сначала. Ну так вот, нет у меня уже ни сил, ни времени песни твои слушать, кот Баюн ты наш! Так что, отправлю я тебя все-таки в отделение, переночуешь там, а к утру, может быть, в твоей голове хоть что-то прибавится.