Обратный ход

— Кощей, — его окликает знакомый голос, звонкой трелью расстилающейся по лесу, — Подожди! Обернувшись, волхв замечает спешно нагоняющего его юношу. — Подумал, раз ты отправился один, стоит составить тебе компанию, — наконец догнав, произносит Иван со сбитым от бега дыханием, — Я бы с удовольствием погулял на празднике, — добавляет он, видя сомнение на лице мужчины, — В капище, конечно, прекрасно, но небольшое разнообразие не помешает. Да и хорошо мне будет показаться с тобой на людях, уверен, это увидят, кому нужно, — и он лукаво подмигивает волхву, подступаясь еще на шаг ближе с таким видом, будто это дело уже решенное, и Кощей не в полном своем праве развернуть его обратно в сторону капища. Иван ухватился за этот шанс так, как ухватываются за тонкий прутик, случайно попавшийся в руки и норовящий в любое мгновение выскользнуть. — А куда Кощей ушел? — невзначай интересуется он, подмечая, что волхв покинул дом не в привычной повседневной одежде, а в выбеленной особым образом, празднично расшитой рубахе. — Собирается на осенины в ближайшее поселение, — отвечает Плаша, размашистыми, сильными движениями растирающая в ступке травы, так, что весь стол вокруг оказывается запачкан. — Один? — «Да, точно…в яви же празднуют», — быстро сопоставляет Иван, воскрешая все давно забытые воспоминания об этом празднике. — Да, у меня девчонки слегли — надо было меньше бегать босыми по траве, — сетует ведунья, — Не большая беда, но лучше приглядеть. — А Ярослав? — Решил не идти, — пожимает плечами Плаша. «Хм…», — Иван ставит еще одну мысленную зарубку. И, хотя при следующей встрече с Ярославом, он вновь предстал перед ним с привычным всем в капище легким и безмятежным видом, мужчина предпочел свести на нет попытку Ивана обсудить произошедшее. — Не будем об этом. Хорошо, что ты нашел утешение, — коротко бросил волхв, быстро найдя повод вовсе не продолжать этот разговор, затеянный ведьмаком не столько, чтобы раскрыть завесу своих чувств, сколько, чтобы подобраться к чужим. «Что он имел в виду, под «нашел утешение?», — с недоумением думает Иван, не догадывающийся, что мужчина пошел за ним из леса и стал свидетелем короткой сцены меж ним и Кощеем. На это немое непонимание Ярослав не удерживает досадливого поджатия губ, предпочитая ретироваться прочь от поднимающего в нем слишком неопределенные чувства ведьмака. «Он специально держится на расстоянии», — подмечает Иван, почти кончиками пальцев ощущая отдаление волхва в течение последующих дней, — «Что ж…лишний аргумент к тому, что неровно дышит и…ревнует к Кощею? Или старается отогнать от себя даже мысль о подобном?». Те смущающие объятья, казалось бы, должны были сблизить его самого и верховного, но внешне ничего не изменилось. Быть может от того, что спустя пару минут, собравшись с силами, Иван все же отстранился от мужчины, заняв свои руки поднятием черепков с пола. — Иногда меня заносит, — коротко произносит он, направляя взор в пол и улыбаясь, и не замечая, как на лице Бессмертного проступает тонкое чувство — не то досада, не то флер разочарования, — Не бери в голову, мелочи. И лишь вечером, обронил, словно невзначай: — Ты…ты как-то успел узнать об этой…ммм…этом моем недопонимании с Ярославом? — Нет, — качает головой Кощей, — Просто ощутил, что тебе тяжело. Как много злости внутри. Не так важно знать, почему. «Быть может мне лучше сосредоточится на Кощее и не искать окольных путей», — думает Иван, коротко кивая волхву. От того и эту возможность упускать он не собирался, вопреки тому, что приходилось откровенно навязывать свою компанию. — Это, конечно, ужасно надоедливо с моей стороны, — добавляет он сейчас, озвучивая очевидное, и тем самым отчасти обезоруживая Кощея. — Ладно, — со вздохом произносит волхв, уступая чрезмерному воодушевлению на юношеском лице, — Все равно я не планировал там задерживаться. — А что это за поселение, недалеко, раз туда-обратно? — сразу деловито уточняет Иван. — Да, близкое. Туда сходятся еще несколько деревень, так что будет шумная толпа. Путь оказывается действительно недалеким — заночевав в лесу, к следующему утру они уже прибывают на место. Их встречают радостными улыбками, и, хотя Иван подмечает, что Кощей стремится скромно не привлекать к себе лишнего внимания, к нему сразу обращаются несколько пожилых мужчин, судя по одежде — старейшин общин. — Надеюсь, вы, верховный, найдете время и для разговора со мной, — эти теплые приветствия прерывает явно с трудом скрывающий недовольство голос. — Конечно, — обернувшись на говорящего, сразу отвечает Кощей, — Я тоже рассчитывал поговорить с вами. «Оборотень», — быстро резюмирует Иван, оглядывая снизу высокую и мощную фигуру незнакомца, что стоит поодаль от всех, скрестив руки на груди, с таким видом, словно дожидался явления волхва чуть ли не со вчерашнего вечера прямо на этом месте. Короткие серого цвета волосы, шрамы на ладонях, рост, больше, чем у среднего мужчины, и орехово-зеленые глаза, что при обращении должны отблескивать животным, желтым блеском. И ведьмак наблюдает, как Кощей, сказав несколько слов старцам, к их хорошо скрываемому недовольству, отправляется на разговор с оборотнем. «Да, он тут нарасхват…», — резюмирует он. — Вам нужна какая-то помощь? — произносит Иван, с улыбкой обернувшись на оставшихся вокруг него людей. Гостя, пришедшего вместе с верховным волхвом, не спешат нагружать работой, но юноша с легкостью вливается в подготовку к празднику — помогает принести воды, разобраться со столами, что становятся на поле длинным рядом. Но нет-нет да поглядывает вокруг в поисках Кощея. — Этот парень был очень недоволен, — произносит Иван, когда только спустя несколько часов вновь обнаруживает среди снующей туда-сюда толпы волхва, — он ведь оборотень, верно? Из тех, что перешли на сторону людей? — Да, — коротко кивает Кощей, на лице которого юноша успевает заметить глубокую задумчивость — не иначе как следствие долгого разговора с нелюдем один на один. — Они останутся на праздник? — уточняет Иван, что за время пребывания в поселении увидел еще несколько волколаков, но также сторонящихся общей суеты, явно ощущающих себя неловко и скованно. — Хотелось бы, но это слишком большой шаг, — не без тонкой досады отвечает Кощей. — То, что он вообще может прийти в людскую деревню, не скрывая истинного происхождения, еще и в осенины — уже немало, — парирует юноша. Упыри издревле с трудом делили земли нави с волколаками, а когда территории, и что уж говорить, еды на ней, стало меньше, дело усугубилось. Простой договор, породивший раскол и в нави, и в яви, и вызывавший немало раздражения у Змея — часть князей открывают свои леса для волколаков, позволяют им свободно жить и вольготно охотиться, а те оберегают земли людей от нападения иной, более склонной к пожиранию именно людской плоти нежити. — Таких, как он, осуждают в нави, верно? — Ну… — качая головой, протягивает Иван — Не сказать, что в темных землях чествуют перебежчиков, однако голод — сильный аргумент, и многие злятся в том числе от того, что этим волколакам живется сытнее, сам понимаешь. А еще ходят разговоры, что некоторые из князей используют их не только для защиты от упырей и голодных мавок, но и для того, чтобы припугнуть соседей особой, нечеловечески сильной и выносливой дружиной. Княжьи псы, — и по губам ведьмака пробегает короткая, но выразительная усмешка, — оставившие гордость, так их называют в итоге. — Мир не состоит из сплошного черного и белого, — нахмурившись, протягивает Кощей, находя взглядом волколака, покидающего, пусть и с корзинами еды, праздник до его начала, — И мы могли бы жить в куда большем мире с большинством существ по ту сторону яви. Если бы обе стороны уняли жажду власти. «Ярослав бы с ним не согласился», — хмыкает внутренне Иван, — «И едва ли бы захотел искать компромиссов с упырями. Или с полудницами. Или даже с ведьмами… А в смешении…легко потерять границу. И едва ли кто-то из нас или них готов пытаться быть лучше». — Да, — тем не менее, легко соглашается он вслух. — Ты действительно считаешь именно так? — нахмурившись, Кощей бросает на него быстрый взгляд. — А что? — вопросом на вопрос отвечает ведьмак, цепко всматриваясь в лицо мужчины. — Ничего, — ровным тоном произносит тот, к тому же отвлеченный кем-то из многих жаждущих получить его внимание. «Ему не понравился мой ответ, но что именно он хотел услышать?», — с досадой размышляет Иван. — Если бы я считал иначе, странно было бы мне искать защиты в капище, — добавляет он, когда мужчина, закончив разговор, вновь поворачивается к нему. — Да, — кивает Кощей, сразу переводя тему, — А ты чем занимался? — Как всегда, улыбался всем в округе и узнал все местные сплетни, — шутливо и не без весомой доли самоиронии отвечает Иван, подмигнув. — Времени зря не теряешь, — тонко усмехается Кощей. — Стараюсь, — парирует он с легкой улыбкой. Казалось, будто во всяком разговоре меж ним и волхвом пролегала нить, обретающая разную длину и степень натяжения, порой провисающая, а порой становящаяся острым канатом, неосторожная проходка по которому могла привести к чему-то неопределённо нехорошему — или определенно нехорошему, одним Богам было известно. Иван уже собирается открыть рот для следующей фразы, как боковым зрением замечает небольшую тень, имеющую очертание кота, и следует за ней поворотом головы. «Баюн?», — мелькает в голове юноши, и он с тревогой ловит себя на том, что не может убедиться в этом достоверно. Быть может, ему кажется? Обычному человеку едва ли удастся отличить обычное животное от древней навьей твари, особенно когда последняя маскируется под простого дворового кота. — Вань? — окликает его Кощей. — А? — Мне со многими еще нужно поговорить, так что, вынужден буду тебя оставить, увидимся уже на самом празднике, хорошо? — Да, конечно, — кивает он, и, дождавшись, когда Кощей отойдет, следует по следам животного, что, зайдя за ближайшую избу, усаживается на забор. — Не советую мне мешать. И помощи тем более не требуется, — выразительно произносит юноша, смотря прямо в желтые глаза. Кот, что до того невозмутимо лизал лапу, бросает на него всамделишно насмешливый взгляд, и поднявшись на лапты, в один прыжок оказывается на крыше, пропадая в тени печной трубы. «Конечно, приглядывают», — поджимает губы Иван, — «Надо продемонстрировать им, что дело двигается, чтобы не было вопросов». Тем временем подготовка к празднику набирает свои обороты, пока наконец он не открывается жертвоприношением. Толпа окружает идолов, стоящих на лобном месте в центре деревни, и пары юношей и девушек выносят к их основаниям корзины с урожаем. После, пройдя меж рядов почтенно склоненных голов, к Богам подходит Кощей, и окропив ладони в крови забитого предварительно животного, обмазывает этой кровью столбы с резными ликами. Прожилки дерева жадно впитывают кровь. «Такая честь маленькой деревеньке? Ладно, не маленькой, куча народу собралась, и все же…», — Иван, которому гостеприимно одолжили праздничную, расшитую рубаху, наблюдает за всем со стороны со спокойным любопытством. Будь он в шабаше — жертва была куда более кровавой, но и сила, к которой взывали ведьмы, малым не довольствовалась. После завершения обряда, что должен был расположить Богов и принести мягкую зиму, уберечь от мора и хвори, все жители и гости поселения собираются за длинным столом, застланным белыми расшитыми скатертями. На нем — самые щедрые угощения, лучшие хлеба, дичь и овощи. Кощея, как почетного гостя, разумеется, сажают во главе стола с другими старшими мужчинами, и Иван, чей глаз за время жизни в капище отчасти замылился, вновь подмечает, как неестественно молодо выглядит волхв в кругу седобородых старцев. После за столом затягивают песню, а потом начинается череда игр и танцев, в которые Иван легко вовлекается, утягиваемый руками новых знакомых, очарованных миловидной внешностью и дружелюбным характером. Но за всеми развлечениями о главном он не забывает. Спустя какое-то время выйдя из круга, юноша подходит к Кощею, что все это время сидел поодаль, наблюдая за широтой торжества со стороны. — Думаю, многоуважаемому волхву тоже стоит присоединиться к празднеству, — улыбнувшись, он протягивает ему руку, — войдешь со мной в хоровод? — Тебе не кажется, что ты слишком уж откровенно пытаешься меня соблазнить? — медленно произносит мужчина, подняв глаза от ладони юноши к его лицу и одарив глубоким, поблескивающим от пламени костра взглядом. Если Иван и теряется от этой фразы, то лишь на долю мгновения. — Да полно тебе, — коротко смеется он, поправляя норовящий сползти с головы венок, — Если бы я пытался тебя соблазнить, то делал бы это совсем, совсем иначе. Я просто хочу, чтобы ты разделил радость со всеми, а не пропустил все в сторонке, — и он, абсолютно ничем не смущенный, не отстраняется, продолжая так же улыбаться и нависать над сидящим перед ним мужчиной. — А меня ты спросить не хочешь? — приподнимает бровь тот, — Мне вполне комфортно тут. — Иногда дитя не хочет принимать лекарство, что мнит для себя горьким, — и подмигнув, Иван цепко хватает запястье Кощея, поднимая того с места притягивая к себе, — Впустите в хоровод верховного волхва! — задорно и звонко возвещает он на всю поляну. Разумеется, после этой реплики множество пар глаз сосредотачиваются на них, люди улыбаются, движущиеся круги размыкаются, пуская их в узор хоровода. Он двигается по спирали, что раскрывается и закрывается, пока наконец не замыкается финальным кругом. — Вот, а ты упирался, — улыбается Иван, когда этот рисунок хоровода закончен, и у них есть несколько минут передышки, — Хорошо же было? — Неплохо, — сдержанно отвечает Кощей, заправляя за ухо растрепавшуюся прядь темных волос. Но все-таки лицо его скорее довольное, чем недовольное — то выдает короткая и едва заметная улыбка в уголках глаз. «Словно крылья вороные», — думает Иван, скользя взглядом по темной копне. — Но мы прокружили последнюю возможность уйти. Скорее всего, придется заночевать здесь, — со вздохом резюмирует Кощей, бросая взгляд к горизонту, за который окончательно ушло солнце. — Так, то есть нам готовы предложить лучший дом, а ты предпочел бы отправиться в путь с очевидным намерением заночевать в лесу? — вопросительно приподняв бровь, протягивает Иван. — Сегодня теплая ночь, — парирует волхв, — Если останемся здесь, то утренние проводы могут растянуться в день, а так быстрее вернулись бы в капище, но кажется, уже слишком стемнело. — Ага, — кивает ведьмак, — Ты очень любишь быть в кругу людей, да? — искренне смеется Иван, на что Кощей неопределенно пожимает плечами. — Положение обязывает, — отмахивается он. Уйти в самом начале вечера — значит пропустить самую яркую часть праздника, сожжение снопа, большинство игр, прыжки через костер и разделывание главного и единственного блюда, что осталось нетронутым на пиру — большого, в ширину стола пирога, символизировавшего уходящее солнце. — Что ж, раз уж мы остались, — лукаво сверкнув глазами, протягивает ведьмак, — Давай продолжим веселье! И пусть оно торжествует короткую зиму, плодовитый год, — он тянется руками к венку из колосьев ржи и пожелтевших листьев, — и пусть во тьме зародится новый свет. — Пусть восторжествует солнце, — как положено, отвечает Кощей, наклоняя голову и позволяя водрузить на свою голову венок. — Тебе идет, — подхватив волхва за руку, Иван снова втягивает его в следующий хоровод, — Говорят, что с кем проводил солнце — с тем его и встретишь после зимы, так что, придется тебе и дальше меня терпеть, — с лукавой улыбкой добавляет он. — Боюсь, ты оставляешь мне мало выбора, — мягко усмехается Кощей, — Но был бы девицей — переселил тебя к Плаше, — ведьмаку достается лукавый и выразительный лиловый взгляд. — Да, ей в отличии от тебя, нравятся мои пироги, — смеется Иван, перехватывая другую руку мужчины и меняя направление движения. Ладонь к ладони — касание, что в другой момент сочли бы слишком интимным, но сейчас, в круге множества фигур, в нем нет ничего предосудительного. «Отличной идеей было увязаться за ним», — думает юноша, стремясь не разрывать контакта глаз. Он видит, как в лиловом взгляде прыгает отражение костра, и волхв так же не отводит взгляда от его лица. Теперь они двигаются в другом рисунке, позволяющем им провести несколько минут вместе, чтобы после поменяться парой, и потом вновь и вновь, пока рисунок танца уводит их друг от друга. «Все равно улизнул», — с улыбкой подмечает Иван, когда, выйдя из хоровода, не находит взглядом высокую фигуру. Деревенские девицы не особо желают отпускать пришлого и симпатичного юношу из круга, и все же, спустя несколько хороводов, ему удается вырваться под благовидным предлогом. Он выходит с поля, на котором разворачивается празднество, возвращаясь в пустующую сейчас деревню, с легкостью находя самую светлую и большую избу, что уступили для ночлега гостям. Но Кощея там нет, и Иван обнаруживает его в саду неподалеку, на сбитом снопе сена. Рядом лежит передаренный венок, и изящные пальцы в задумчивости перебирают украшающие его колосья. — Не спится? — Пока нет, — повернув голову к нему, произносит Кощей. — Принес тебе кусок праздничного солнца, оставил на столе, — Иван, не дожидаясь приглашения, присаживается рядом, — Конечно, тебе бы и так отложили, но сейчас — он самый вкусный, а ты, кажется, ничего особо не ел за общим пиром. — Спасибо, — коротко отвечает волхв. Какое-то время они так и лежат на стоге сухого, пахнущего сладостью трав сена, молча смотря на высокое ночное небо, усыпанное звездами. — Вань, — спустя какое-то время перерывает тишину волхв. — А? — Ты сказал, что если бы решил соблазнить меня, то делал бы это иначе. Как? Иван поворачивает голову, встречаясь взглядом с мужчиной. Их лица оказываются совсем близко друг к другу — на расстоянии чувства чужого дыхания. «Что бы я делал…», — размышляет он, всматриваясь в очертания лица, что прекрасно были видны в полнолуние, — «Вопрос из праздного любопытства?». Повисает молчаливая пауза, что в покрове ночи обретает особые оттенки. И имей Иван целью затянуть в свои путы кого-то другого, он бы уже прикрыл глаза, и осторожно подавшись вперед, оставил на чужих губах поцелуй — легкий, мягкий, как первое прикосновение снега к земле. А потом, отстранившись на долю секунды, лишь чтобы поймать взгляд напротив, превратил это касание в более терпкое и глубокое, уложив свои ладони на чужое лицо, прильнув ближе телом. Но не с Кощеем Бессмертным. Было бы слишком поспешно и неосторожно. «Он будто этого и ждет, снова проверяет меня?», — мелькает в Ивановой голове в ответ на тонкую, едва заметную улыбку на Кощеевых устах, — «Обойдется пока». — Не знаю, я об этом не думал, — он пожимает плечами, — Наверное, сломал бы ногу, чтобы дать повод таскать меня на руках, тут и там поддерживая, — и вновь переведя глаза на чистое звездное небо, он улыбается с искренней хитринкой, — Со сломанной ногой под чердак не заберешься, так что пришлось бы укладывать в свою кровать, помогать с перевязками… — Серьезно? Сломал бы ногу? — приподнимает бровь волхв. — Что не сделаешь ради хорошего соблазнения, — шутливо произносит Иван, потягиваясь на сене, — Но соблазнить можно лишь того, кто так или иначе хочет соблазниться, даже если скрывает это ото всех, в том числе и от самого себя. — Полагаешь? — Сестра всегда так говорит. — Ты никогда не называешь ее по имени, — задумчиво подмечает Кощей. «Потому что его нет», — хмыкает внутренне Иван, — «Всегда новое, вереница чужих имен, чужих лиц…». — Она не любит свое имя, — в итоге уклончиво отвечает он. — Вы были близки? — Не знаю, — неопределенно протягивает ведьмак, давя лезущую на губы усмешку, — Мы не сильно ладим, хотя и заботимся по-своему друг о друге. — И почему не ладите? — продолжает вопрошать Кощей, не сводя взгляда с юношеского лица. — Она считает меня слишком мягкотелым, а я не всегда одобряю все ее методы, — вздыхает Иван: «Что-то мы опять все обо мне, да обо мне…» — Кстати…хотел спросить. Когда я оказался у капища, была большая княжеская свадьба, и вообще-то, изначально Темный Князь надеялся, что там будешь и ты. Но тебя не было, хотя вроде бы, верховный волхв, и такое торжество, устроенное, к тому же, вашими усилиями. Я сначала думал, что это от того, что ты в принципе редко покидаешь капище, но на этот простой праздник в самую обычную деревню ты пришел лично, потратил целый день на разговоры, провел жертвоприношение…почему? — Не люблю всякие княжеские сборища, — коротко отмахивается Кощей, — Но важно держать связь с простыми людьми, понимать…что да куда. Особенно здесь, где нелюди и люди пытаются ужиться вместе без кровопролития. — И чем больше княжеское сборище, тем больше ты его не любишь? — в ответ волхв неопределенно пожимает плечами, — Они все просят выцыганить у Богов благословление именно для их войска и их княжества, верно? — Вроде того, — бросает Кощей, не внося в голос каких-либо ярких эмоций. «Есть еще что-то», — сощурившись, резюмирует Иван, — «Но всякий раз, как речь заходит о нем, едва ли слова лишнего скажет!». — Я бы хотел больше узнать о тебе, — напрямую произносит он, решив сменить тактику. — Да? И зачем же? — не без тонкой усмешки в голосе протягивает волхв, — Что бы легче было сдать меня Змею в конечном итоге? — Разумеется, — хмыкает Иван, кося быстрый взгляд на лежащего рядом мужчину, — Нет… Просто странно жить с кем-то в одном доме и не знать ничего более формальных регалий. — Можешь просто спросить, — произносит волхв, тем самым вызывая у своего собеседника хмык. «Будто так ты мне все и расскажешь…», — со вздохом думает Иван, вновь переводя взгляд на небо. — О чем ты думаешь, когда смотришь на звезды? О чем грустишь? — А смотря на звезды нужно обязательно грустить? — приподнимает бровь Кощей. — Нет, — качает головой ведьмак, — и все же? — Хм… думаю о тех местах, где видел звезды раньше, но в которые едва ли уже вернусь, — спустя паузу размышления отвечает Бессмертный. «Расплывчато», — подмечает юноша. — А тебе есть о чем грустить, когда ты смотришь на звезды? — Да, — кивает он, — Думаю о тех, кто не может их увидеть по той или иной причине. Ведь в темнице Елены Прекрасной окон не было. — Я ожидал другого вопроса, — спустя еще одну паузу добавляет волхв. — Какого? Нечто вроде — «Кощей, а не поделишься, в чем там твоя загадочная сила, почему ты так молодо выглядишь?» — протягивает Иван не без ноты откровенного, но беззлобного передразнивания, — А то для Князя Тьмы надо выяснить, удружишь мне? Оба не удерживаются от улыбки, что перетекает во взаимный искренний смех. — Я тоже хочу спросить тебя кое о чем, — произносит Кощей, всматриваясь в веснушчатые щеки, приподнятые улыбкой. — Вперед, — с энтузиазмом откликается Иван. — Какое твое лучшее воспоминание? — О…это что-то серьёзней, — он в задумчивости прикусывает губу, — Лучшее воспоминание… Это мелочь, конечно, но в детстве я как-то увидел на ярмарке игрушку — небольшого резного коня из дуба, и очень захотел. Было понятно, что за малое такое не выменять, и я стеснялся просить у матери. Но все равно, ходил и всю ярмарку норовил поглазеть на него, мечтательно вздыхая в процессе. И когда мы пришли торговать в следующий раз, я уже не обнаружил его на прилавке, чуть огорчился, думал — кому же он достался… А когда пришли домой, мама подарила его мне. — Мило, — роняет Кощей, и в его тоне нет пренебрежения или насмешки, но так вежливо отзываются, когда не хотят обидеть, но едва ли считают произнесенное собеседником значимым. — Нет, слушай до конца, — цыкает Иван, вновь призывая собеседника ко вниманию, — Так вот, я был очень-очень рад, и разумеется, таскал этого коня с собой везде, спал и ел с ним, носил и на речку, и в лес, и на ярмарочные дни. Пока в один день не обнаружил, что потерял. Сбился с ног, искал, но нигде не было. Расстроился ужасно, и из-за коня, и опасался, что матушка будет ругать — я не знал, сколько в итоге она отдала за него, но подозревал, что много. Поэтому несколько дней делал вид, что просто не хочу играть с ним, пока меня не спросили напрямую, и я, не выдержав, ударился в рев и все рассказал, ожидая какого-никакого наказания за свою рассеянность. Но его не было, мама просто утешила меня. И тогда я понял, что мало иметь — нужно уметь не терять. Но еще лучше, когда рядом есть человек, который поймет твою ошибку, — «Жаль только потом забыл этот простой урок», — мысленно подводит черту Иван, — Так вот, как я признаюсь ей, весь зареванный, а она обнимает меня, вместо того чтобы отчитать за невнимательность — это лучшее воспоминание. Этот резной конь давно истлел в его памяти — осталось лишь убеждение, что лучше игрушки у него не было. Зато теплые руки, скользящие по голове, мягкий поцелуй в темя, ласковые ладони, утирающие слезы — все до сих пор ощущалось как наяву большим и светлым чувством облегчения в груди. — Не плачь, солнце, будет другая игрушка, — шепчет Елена ему на ухо. — Я п-п-ла-чу, — он пытается успокоиться, но голос все равно дрожит, — Потому что мне обидно, что ты купила для меня, а я потерял! — Полно тебе, — отстранив его мокрое лицо, женщина целует кончик припухшего носа, — Главное, что себя не потерял. — А твое лучшее воспоминание какое? — отмерев от воспоминания, произносит Иван, перевернувшись на живот и подперев подбородок рукой — так куда лучше видно лицо Кощея. — У меня его нет, — спокойно произносит тот. — Ответ «не хочу говорить» тоже принимается, если что, — мягко усмехается юноша. — Нет, правда. У меня есть…приятные воспоминания, но ни одно из ни я бы не назвал лучшим. — Значит, ты никогда не был счастлив? — Иван искренне хмурится, — «Не похоже, что он лукавит…ведь мог выдать что угодно, к примеру, день, когда Боги выбрали его в верховное служение, чем не лучшее воспоминание?» — Звучит слишком категорично, — Кощей мягко улыбается, но Иван готов поклясться, что видит в уголках этой улыбки тонкий флер не то печали, не то размышления,— Завтра встанем рано, чтобы к ночи быть у капища, поэтому лучше лечь пораньше, — волхв поднимается на ноги, отряхивая налипшую на рубаху солому, — Доброй ночи. — Доброй ночи, Кощей, — отвечает Иван, уложив подбородок на сложенные локти и одаривая мужчину взглядом исподлобья, — Надеюсь, о сегодняшнем дне у тебя будет хорошее воспоминание, пусть даже и не претендующее на звание лучшего. Кощей отвечает ему кивком и удаляется в сторону отведенной для дорогих гостей избы. «Скрытный, просто ужас, стоило затронуть что-то хоть сколько-то личное, сразу сбежал», — вздыхает Иван, вновь откидываясь спиной на сено и уложив ладони на затылок, всматривается в небо, — «Ничего, еще будет дорога обратно, разговорю его…». Утром мужчина поднимает его ни свет ни заря, и прогулявший весь остаток ночи Иван послушно поднимается, но даже умывшись холодной колодезной водой, не вполне просыпается. Большинство жителей и гостей поселения еще спит, и их провожает лишь несколько старейшин, что напоследок заводят с Кощеем долгую беседу, в течение которой тот внимательно и терпеливо слушает все просьбы и пожелания, и только после этого они отправляются в обратный путь. Иван, зевая бредет за волхвом, щурясь от утреннего солнца, что пробивается сквозь ветви деревьев и таща за собой корзины с дарами, переданными капищу. — Стой, — в один момент мужчина резко останавливается, и он, споткнувшись, почти упирается в его спину. — Что-то не так? — ведьмак оглядывается, но не видит вокруг ничего, что могло бы вызывать тревогу, но взор волхва, пристально всматривающейся в лес, явно был более зорок. — Иди в сторону капища, это тебя защитит, в случае чего, — и сняв со своей шеи один из оберегов, Кощей одевает его на юношескую шею, — Я задержусь. — Хорошо, — поколебавшись, кивает юноша, касаясь кончиком пальца причудливого выреза на дереве. Волхв направляется в противоположную от него сторону, туда, где они шли совсем недавно и где, казалось бы, не было ничего опасного или странного. Иван же, вновь оглядевшись, послушно следует в направлении капища, пока, спустя минут десять ничем не омраченного пути, нечто с глухим шуршанием не пролетает над его головой. Задев его крылом, на ветку неподалеку приземляется знакомая ему сова с ярко-желтыми глазами. «Ах вот в чем дело», — хмыкает ведьмак. — Она хочет что-то передать? — сделав шаг к кивнувшей птице, юноша замечает привязанные к ее лапе сверток. Стоит ему развязать шнурок, как сова с громким уханьем распахивает крылья, слетая с ветки и поднимаясь ввысь. «Хм…», — развернув льняной сверток, Иван с немалым удивлением обнаруживает короткую записку и то, что едва ли ожидал получить обратно в ближайшее время Воспользуйся с умом. У тебя мало времени. Не оставляй у себя после. «Что Яга снова затевает? Наверное, ее дух он и унюхал», — Иван морщится, с сомнением перебирая меж пальцев кожаный шнурок, — «Ничего конкретного, используй с умом…может, в моем случае это значит не использовать вовсе». Вздохнув, он бросает взгляд в чащу леса, будто выискивая блуждающего где-то там волхва, в после переводит свой взгляд на алый камень, заключенный в цепкие металлические лапы. Очевидно, ведьма подкидывала ему шанс. Или все не так просто? Может ли Яга знать, что он пошел на куда больший риск, чем предполагалось изначально? «Дело движется медленно… Но есть риск попасться, он сильный колдун. А с другой стороны…наконец-то можно будет покопаться в его подноготной поближе. И быть может, хорошо, если он ее увидит, это впишется в легенду о мстительном шабаше». И, поколебавшись еще несколько мгновений, он со вздохом стягивает с запястья браслет со светлыми рунами, снимает с шеи данный волхвом оберег и вешает их на ветку повыше, чтобы не затерялись в траве. И только потом надевает на шею кулон. Сочленение металла ложится на кожу привычным ощущением, приносящим прохладу. Иван касается украшения кончиком пальца, и после короткой вспышки к его ногам падает копна золотых локонов, одежда оседает на ставшей меньше и хрупче фигуре. После такого перерыва это снова чувствуется болезненным — будто сотня костей разом ломается и вытягивается, но Прекрасная, вновь явившая себя миру, едва ли морщится — лишь вытягивает вперед руку, вглядываясь в молочно-фарфоровую кожу, что множит солнечный свет, мягко переливается нежным сиянием. Напевая тонкую мелодию, дева быстро стягивает с себя юношеское тряпье, не без усилия воли складывая его аккуратно, стараясь не сильно помять — еще пригодится, когда придется оборачиваться обратно. Но была бы воля — просто порвала бы эти невыразительные одежды, но нужно заботиться о легенде и сохранить то, в чем Иван мог бы вернуться в капище. Оставшись обнаженной, ведьма потягивается, и подхватив прядь волос, быстро прокручивает ее меж пальцев. За доли мгновений из-под белых рук выходит золотая нить, что сплетается в простое платье. Простое, да не простое- ткань легкая, невесомая, искрящаяся в преломлениях солнца — не столько прикрывающая стройные изгибы, сколько подчеркивающая. Жаль, рядом нет ни зеркала, ни реки — она бы с удовольствием полюбовалась своим отражением. «Что ж, Кощей, я иду искать!», — усмехается ведьма, и глубоко втянув ноздрями воздух, направляется по следу. Она нагоняет свою жертву быстро, подступая к нагнувшемуся к земле мужчине со спины. Шаги ее неслышны, и обнаружить теряющуюся в лучах солнца фигуру тоже непросто. «Ага…», — улыбнувшись, ведьма предвкушающе постукивает ноготками по дереву. Оглядевшись, она проверяет, нет ли кого-то еще рядом, и кажется, они одни в этом залитом утренним светом лесу, а значит Темной Матери действительно отчего-то захотелось заманить волхва прямо в лапы Прекрасной. Локоны, что и так стелются до травы, растут дальше, неслышными змеями двигаясь по земле. — Здравствуй, дорогой верховный волхв, — произносит ведьма, и с тихим смешком пряди волос золотых гибкими и сильными путами обвивают лодыжки Кощея, резко натягиваясь и утаскивая его вниз. Еще мгновение — и такие же обвивают руки, цепко скрепляя их над головой, — Давно мечтала познакомиться с тобой поближе, — сладко, на распев произносит она, выходя из тени и опускаясь на землю и нависая над распятым на траве мужчиной.