Враг твой

      Дополнительных материалов в письме оказывается предостаточно — я даже навскидку понимаю, что мне понадобится не один рэл на их обработку. А ещё потребуется какой-то переходник, чтобы информацию из галлифрейского кубика перегнать в скарианский компьютер. Но об этом я подумаю позже, сейчас есть более актуальная проблема. Наскоро пробежавшись по наиболее интересным заголовкам, я разворачиваю парочку изображений, пока малоформатных, к сожалению — большие кубику не под силу. Не знаю уж, чего стоило Ривер поймать сфероид в кадр так близко, но можно хотя бы его разглядеть. Вот только разглядывать там нечего, гладок, как гакс. А второй снимок, новая галактика, приютившая Скаро и почти ставшая родной, просто подбадривает и придаёт нужный заряд активной злости. Ну не могут далеки отдать столько кропотливого труда неизвестным, как там это слово… А, халявщикам. Да и ракурс на снимке красивый, почти фронтальный. Видно, насколько правильно мы выстроили рукава спирали, какие они чёткие, как мало в них дикого, первобытного хаоса и сколько логики и структуры. Первый астроном из далёкого будущего, предположивший её рукотворность, получит от меня приз — несколько лишних рэлов жизни.       На этом месте, не дав мне мысленно поиронизировать и поглумиться, появляется Таша Лем. Я с неудовольствием отмечаю, что она даже не потрудилась переодеться, лишь оттёрла лицо от грима. Папесса останавливается в проёме коридора и, оперевшись предплечьем о косяк, разглядывает голограмму.       — Это та самая галактика?       — Следует сверить мои данные с данными, полученными от Ривер Сонг, — говорю нейтрально, даже не думая отвечать на вопрос. Да, мне придётся изрядно помучиться, чтобы сохранять такой тон в общении с низшим существом. — Нерешённый день делит Вселенную на две равноправные версии, и неизвестно, с какой в итоге столкнулась профессор.       — А мы не можем туда направиться и посмотреть, если это машина времени? — хмыкает Таша.       Простая, как гайка. Я бы тоже хотела, чтобы вот так запросто взять и слетать.       — У нас нет компенсатора парадоксов. Далеки пока не владеют этой технологией, а без неё нас просто разорвёт между двумя версиями Вселенной. Пока я прокладываю курс до Скаро, в ближайшую возможную дату.       — Скаро? — с отвращением переспрашивает Таша.       — Далеки тоже отрицательно относятся к Сол-3, — давя желание обернуться и взглянуть ей в глаза, отзываюсь я. — Если не хочешь, чтобы я демонстрировала моё отношение к твоей родине, придержи при себе твоё отношение к моей.       — Просто я полагала, ваша планета уничтожена, — Лем медленными шагами подходит ко мне, прищуривается и, скрестив руки на груди, глядит на яркую спираль юной галактики.       — Ни в Войне Времени, ни в огне сверхновой, — отвечаю я, подгружая ещё одно фото из коллекции Ривер, совершенно точно из архива. — Так называемые кочевники, — сдержать визуальное проявление улыбки удаётся, но она всё равно прорывается в голосе. Ещё бы, моя рожа занимает едва ли не четверть снимка. — Профессор немного ошиблась, это был проект далеков Новой Парадигмы, и он уже закрыт.       Папесса пристально глядит на фото, потом на меня, потом опять на фото, но комментарии оставляет при себе, хотя в глазах мелькает много чего нецензурного.       — Твоя одежда не поместится в скафандр, — замечаю. — Причёска тоже.       Лем слегка мотает головой, мол, отвяжись, но начинает неторопливо выковыривать шпильки из пучка — я ведь выдернула оттуда только опасные. Любопытно, а как она решит техническую задачу с платьем?       Поднимаюсь и иду на склад за скафандрами. Хорошо, что у меня есть целых два запасных. Один мне, один Таше, один на всякий аварийный случай. Нет смысла рисковать с посадкой на планету, я лучше открою коридор где-нибудь в районе орбиты. Он вызовет меньше искажений, чем полноценная материализация, да и стрелять проще по крупной цели. Машина времени сама по себе крошечная, но две женщины — это ещё меньше. Может быть, у нас будет несколько рэлов, чтобы оглядеться. Я должна знать, в каком состоянии планета после уничтожения нашего флота, насколько сильно ей досталось в процессе боя. Высокотемпературный луч в несколько миллионов градусов — это не шутка.       Выгребая со стеллажа скафандры, успеваю порадоваться, что они не имеют индивидуальной подгонки под фигуру. Их и было-то всего два типа, с единственным различием в виде размера: у парней побольше и пошире, а у девушек поменьше и поуже. Многослойная защитная ткань обладает тем же свойством сжиматься, что и одежда, но, в отличие от последней, эластичная, поэтому автоматически подгоняется под любое тело, которое в неё втиснули. Таше, конечно, лучше бы мужскую версию, с её-то ростом, но девчоночью тоже можно натянуть.       Вернувшись в рубку, обнаруживаю, что мои знания о двуногих хоть и обширны, но далеки от совершенства. Никогда бы не подумала, что одним движением руки можно разделить платье на верхнюю и нижнюю части посредством застёжки, а не повреждений шва. Таша прямо-таки демонстративно стряхивает юбку и делает шаг ко мне, протягивая руку за скафандром. Сразу видно представителя общества с нерациональным устройством и подчёркнутым неравенством. Наверное, я даже смогу перевести свою мысль с даледианского на низший:       — Не разбрасывай вещи, здесь нет прислуги, чтобы подбирать мусор, — оповещаю, не спеша отдавать защитный комбинезон. Если Лем сейчас не осадить, потом так и поведётся. — Роботы-уборщики уничтожают любой неавторизованный объект, пролежавший в неположенном месте более скарэла. Особенно на полу.       Папесса отпускает мне ядовито-ироничный взгляд, мол, вот как? Но не пререкается, подбирает юбку и скрывается в коридоре — очевидно, отправилась в каюту, потому что в консольной негде пристроить одежду. Кстати, надо будет вон в том простенке сделать отсек для скафандров, чтобы каждый раз на склад не бегать. Там как раз нет ни аппаратуры, ни важных кабелей, место отведено под резервный коридор — знание об этом всплывает в мозгу словно само собой, спасибо гипнопедии.       Сбрасываю плащ и защитный пояс, влезаю в комбинезон, плотно облекающий тело и при этом не сковывающий движений. Пристраиваю шлем, задвигаю лицевую пластину и активирую светофильтр. Теперь голова снаружи выглядит непрозрачно-чёрным монолитом, но изнутри шлем абсолютно бесцветный и настолько не бликующий, что кажется, будто на голове ничего нет. Надеваю пояс с кобурой обратно и, усмехнувшись про себя, любимый плащ. Объём скафандра вполне позволяет этот фортель, да и выглядит результат пристойно и, между нами, очень опознаваемо. Главное, в карманах ничего не оставить — улетит гулять по орбите. Но кубик я вытащила, расчёска лежит в каюте, утренние витаминки слопаны ещё до визита в Мейнфрейм; остались только очки, но их можно положить на консоль: на самом деле, уборщики не выползут, если их специально не вызвать. Пока проверяю, хорошо ли вытаскивается пистолет и нормально ли с ним коннектится кабель электропроводки от ладони, возвращается Таша и берёт с виду мешковатый комбинезон. Интересно, чья амуниция ей досталась? Для обеспечения экспедиции отдельно стараться никто, естественно, не стал, просто взяли со склада скафандры прототипов. Свой-то я сразу узнала, с него никто подгонку не убирал, да и лежал он прямо сверху. А у остальных все параметры обнулены, и уже не угадаешь, в чей комбинезон Лем сейчас пытается влезть — то ли Дельты, то ли Фиты, а может, и Дзеты.       — И… Как этот мешок…       — Уплотнение под шеей. Сожми. Потом надень шлем и проверни до щелчка. Скафандр предложит запомнить твои параметры. Мысленно это подтверди.       — Не уверена, что прочту по-даледиански, — фыркает Таша и тут же вздрагивает от неожиданности, когда бесформенный мешок вдруг плотно обхватывает и сжимает её тело.       — Он не будет писать, — подчёркивая последнее слово, отвечаю я. — Ты просто поймёшь, что системе от тебя надо, и ответишь «да» или «нет».       Будто не она почти тысячелетие с наносистемой в организме протаскалась! До чего тупы эти недоразумные животные…       — Тебе помочь со шлемом?       — Пожалуй, да, — отвечает папесса, задумчиво крутя в руках бесцветную сферу. Принимаю у неё шлем и легко надеваю. Хорошо, что комбинезон натянулся. Из-под опускаемого стекла доносится: — А я не задохнусь в этой штуке?       — Нет. Система жизнеобеспечения рассчитана на пять суток автономной работы для таких, как ты, тем более с неполным подключением. Для таких, как я, она проработает в три раза дольше, потому что у нас с ней симбиоз. Идём.       — Он ещё что-то от меня хочет, — жалуется Таша через пару шагов к выходу.       — Вероятно, принимает за ошибку отсутствие оружия, — тут же предполагаю я причину возможной встревоженности системы. — Сейчас это будет исправлено.       Приходится связаться с микрокомпьютером её скафандра и объяснить, что мы действуем соподчинённо, я — старший по званию и решаю, кто будет вооружён, а кто нет. И во всех сомнительных вопросах обращаться ко мне, а не к своему «пилоту». Заодно повышаю Таше биологическую защиту, ведь гуманоид менее устойчив к агрессивной окружающей среде, чем далек-прототип.       Подхожу к консоли и активирую уже настроенный коридор. И естественно, корабль немедленно даёт понять, что мы делаем что-то не то: введённый Контролёром алгоритм защиты вполне себе работает. Игнорирую мерцание аварийной подсветки и предупреждаю:       — Таша Лем. Там, куда мы отправляемся, очень опасно. Территория захвачена противником, его возможности неизвестны. Так что держись как можно ближе к точке выхода.       — А что с освещением? — вот не ленится задавать вопросы…       Беззвучно хмыкаю, пользуясь непроницаемостью шлема.       — Мы слишком близко к Дню Сумерек. Контролёр Времени встроил сигнал тревоги в бортовой компьютер. Это просто предупреждение, что мы окажемся в опасной зоне.       — Мы сможем разговаривать в космосе?       — Так же свободно, как и здесь. Обычно коммуникация ведётся через патвеб, но тебе он недоступен, и, кроме того, противник умеет его взламывать. Поэтому между нами налажена персональная связь на основе компьютерной телепатии. Кроме того, в нашем распоряжении язык жестов. Я знаю двадцать четыре тысячи семафоров, используемых в глубоком космосе низшими расами в различные временные эпохи. Расчёт показывает, что нам с тобой, как существам, появившимся на свет приблизительно в один период времени, этого будет достаточно. Идём.       Не дожидаясь очередного вопроса, выхожу из-за консоли и топаю на выход. Папесса, миг помедлив, следует за мной и всё-таки продолжает интересоваться глупостями:       — Как это — в один период времени, если ты из Новой Парадигмы?       — По вашему летоисчислению, я активирована в пятидесятом веке.       — Заливай!.. Новая Парадигма не признаёт старых далеков, это знают все, кто не полный дуб.       — Подробности тебя не касаются, — нет, это невыносимо. Как меня-то окружающие терпели, с таким шквалом вопросов?!       — Мы теперь в одной лодке…       — Это. Не твоё. Дело, — отчеканиваю, перебивая её на полуслове. — Сейчас будет вы… — коридор резко сменяется космосом, — …ход из темпорального коридора.       Висим над Скаро на средней орбите, между первым и вторым радиационными поясами. На первый взгляд, с поверхностью планеты всё более чем в порядке, только мне непонятны обширные белые участки, которых раньше не было. Таша сделала слишком сильный шаг, приходится поймать её за руку, чтобы не улетела далеко от точки коридора. Из-за этого и меня смещает в ненужную сторону, но пока включать движок и корректировать наше положение в пространстве я не спешу, это может привлечь сфероиды, если они где-то поблизости…       Они не просто поблизости.       Солнечный свет, и без того урезанный светофильтром, вдруг окончательно перекрывается чернотой, и буквально над самыми нашими головами проплывает слегка приплюснутая туша чужого корабля. Вывод: стандартный радар не годится против этой гадости. Невольно сжимаю запястье папессы, и её ладонь тоже стискивает мою руку. Мы замираем, как два грызуна, на которых упала тень хищной птицы, инстинктивно стремимся слиться с окружающим пространством. Главное, не шевелиться и не переговариваться, пока сфероид не скроется за горизонтом или не исчезнет в гиперпространстве. Но он не делает ни того, ни другого, а идёт на снижение чуть впереди, едва нас не зацепив. Даже сквозь защиту и два скафандра я чувствую испуг Таши, да мне и самой жутко настолько, что почти не дышу. Это с корабля, на экране, чёрное чудовище кажется небольшим. А когда перед самым носом проплывает монолит диаметром в сто двадцать леров, мало уже не кажется. Безмолвное чудовище в десять раз больше того сфероида, что хакнул катер, и тех, что атаковали императорский флот - похоже, у противника все корабли на один лад, как и у нас. Рационально. Ещё бы знать, как они устроены и где у них слабые места.       Когда сфероид проходит через нижний радиационный слой, его на несколько мгновений охватывает голубоватое сияние — похоже, это форсированная защита, и нам повезло гораздо больше, чем я думала. Столкнулись бы — сгорели, как угольки. Таша вдруг дважды сжимает моё запястье, потом ещё раз дважды, явно стремясь привлечь внимание. Перевожу взгляд. Большим пальцем свободной руки папесса показывает в сторону Южного полюса Скаро. Ага, вижу! Ещё один сфероид, прямо над восстановленным Полярным хребтом. А если аккуратно поглядеть по сторонам? Ага, ещё два! Нет, три… пять… Мама-радиация, да их тут уйма! И все стягиваются к планете… Рассчитать траектории!       В следующий момент понимаю, что это не просто посадка или что-то такое. Они стремятся занять чёткую позицию относительно поверхности планеты и друг друга, явно выходя на низкие геостационарные орбиты. Если соединить все видимые точки отрезками, можно предположительно получить красивый многогранник со сложным названием «пентагональный гексеконтаэдр», следовательно, сфероидов девяносто два, по числу вершин. Зачем им это? Они хотят каким-то образом уничтожить Скаро? Скаро?!       Стискиваю свободный кулак. Главное, вторую руку на автопилоте не сжать, а то придётся собирать Таше раздробленное запястье.       — Что они делают? — нерешительно спрашивает папесса, уловив моё напряжение.       — Информация отсутствует, — цежу сквозь зубы.       Зрение улавливает какое-то изменение в самих сфероидах. Выделяю участок на шлеме и даю приказ приблизить изображение. Теперь мне видно, как самая нижняя часть таинственных кораблей раскрывается цветком. Серебристые стрелы срываются из каждой сердцевины, но это не оружие. Это…       И вдруг я понимаю. Понимаю раньше, чем вижу результат. Пусть технология другая и мне неизвестная, но сфероиды делают то, что я просчитывала в мозгу в последние декады. Для них, очевидно, не имеет значения, в каком порядке работать, или для их техники, восстанавливающей рельеф, необходима атмосфера. Сфероиды бомбят Скаро тысячами и тысячами кубов замороженных газов. А белые зоны, замеченные мной ранее, — это, несомненно, водяной лёд, который чужаки уже успели натаскать перед восстановлением атмосферы.       — Что это? — переспрашивает Таша.       — Процесс чернового терраформирования, — отвечаю тихо и сама поражаюсь ревнивой ненависти, льющейся из каждого слога. — Реконструкция водной и воздушной оболочки. То, до чего мы не успели дойти. Они восстанавливают Скаро. Но зачем?       Неужели всё-таки кочевники? Меня буквально трясёт от смеси ненависти, отвращения и ужаса. Ведь кому, кроме нас, нужен этот оплавленный взбесившейся звездой булыжник, когда вокруг целая галактика пригодных для освоения планет? Но сквозь эту злобу, этот страх прорезается очень трезвая мысль: если нами до сих пор не занялись, то это не значит, что нас не заметили. Пора мотать.       Таша снова сжимает моё запястье:       — Смотри, спутник.       Перевожу взгляд на горизонт, куда указывает большой палец папессы.       — Фалькус, — и почему я не удивлена? Ещё несколько рэлов назад бы оторопела, увидев его целым и невредимым, а сейчас осталась лишь злость, профессиональная боевая злость. Приближаю изображение и замечаю голубое пламя над горизонтом запретной луны. То самое, которым бьют сфероиды. Ближе, ещё ближе, на максимально возможное приближение! Ага, вон они, трое, почти невидимые из-за расстояния. И отсвет… Лучи не достигают поверхности!       — Да-а, — злорадно шиплю я вслух, не удержавшись.       — Что — да?       — Обратное триольное поле, необратимая защита. Они не могут пробиться на Фалькус, несмотря на всё совершенство своего оружия. Форт продержится, пока хватит мощности генератора, — отвечаю. Немного приврала по необходимости. Дезинформация всегда эффективнее прямого отрицания или блокировки памяти. Секретная лаборатория и информационное хранилище? Нет-нет, что вы, простой сторожевой форт. — Жаль, на планету не успели поставить щит, смогли бы сохранить хоть часть флота.       — А что, далеки без флота? — теперь и в голосе Таши Лем звучит неприкрытое злорадство. Но мне не до шуток.       — В текущей обстановке тебе надо вернее оценивать последствия тех или иных событий, — отвечаю. — Сфероидам потребовалось около полутора земных минут для того, чтобы уничтожить императорский боевой флот. Подумай, что они могут сделать в других временах с другими цивилизациями и оцени серьёзность предупреждения Ривер Сонг.       — Блядь, — ёмко отвечает папесса. Сейчас нецензурщина даже не вызывает внутреннего отторжения, настолько она по делу, хотя мне не по вкусу грубая речь. Я бы предпочла спокойный и сухой деловой тон, а не непечатные эмоции.       — Надо отступать, пока нас не засекли, — я отдаю приказ компьютеру простроить маршрут обратно к точке коридора, потому что нас непременно отнесло в сторону. Так оно и оказывается. Таша слишком сильно оттолкнулась на выходе, нам придётся вернуться леров на пять, и хорошо, если за это время мой гравитационный движок не успеют засечь и отследить…       — Обернись, — голос папессы звучит неожиданно тихо и хрипло.       Разворачиваюсь, и у меня перехватывает дыхание.       Сфероид. Прямо за нашими спинами. Подкрался, гад, незаметно. И сколько сзади провисел — папа-трансгенез его знает. И что самое скверное, бортовой компьютер вдруг выкидывает предупреждение об изменении курса. Но я даже двигатель не успела включить. Нас притягивает… Или смерть об защитное поле, или плен! Ну уж нет…       — Таша Лем. Нас обнаружили и, похоже, хотят взять живыми, — говорю я осипшим от волнения голосом. Кажется, сфероид сделал одну маленькую ошибку — оставил нам коммуникацию. Сам себе злобный магнедон.       — Портал далеко? — спрашивает папесса. В правильном ключе мыслит!       — Слушай мою команду, — отзываюсь, притягивая её к себе как можно плотнее. — Де-е-ержись!!!       И на полную мощность активирую наши с ней гравидвижки. Контракторный луч немного уводит нас в сторону от нужной точки, но она всё ещё между нами и сфероидом, и если очень повезёт, силы двух скафандров хватит, чтобы влететь по нужным координатам. Пусть противник считает, что мы пытаемся вырваться из луча вбок, и его корректирует, главное, чтобы мы попали прямо в темпоральный коридор!..       …Лежим в обнимку в псевдопространстве Времени и пытаемся прийти в себя после приключения и перегрузок.       — Ну, знаешь, — выдыхает Таша без тени высокопоставленной спеси, — это была оцинкованная жесть.       — Подтверждаю…       Сейчас даже чудовищно малое расстояние и плотное соприкосновение с гуманоидным существом не вызывает отвращения. Главное, что мы живые. Нет сомнений, что нас тихо просканировали и оценили. Вопрос, зачем мы им потребовались, ведь сфероиду хватило бы одного залпа в спину, чтобы избавиться от шпионов.       — Слушай, надо на корабль, и рвать отсюда когти, — Лем кое-как поднимается на четвереньки, выворачиваясь из-под моей руки. — У них ведь тоже машины времени, так?       — Подтверждаю, — повторяю, вставая следом.       Она права, задерживаться нельзя. Мы, конечно, перемещаемся не по Вихрю, но сколько врагу потребуется времени, чтобы смекнуть поискать не классический темпоральный пробой, а коридор? Через сколько времени сюда влезет круглая чёрная туша или её экипаж, если он вообще существует?       — Тогда… Бежим, — Таша вцепляется в моё запястье и тянет за собой.       — Не старайся, ты всё равно не соответствуешь параметрам Доктора, — отзываюсь я, хотя это пустая трата слов. Надо сосредоточиться на деле, поскорее закрыть текущий коридор и раскинуть полноценный темпоральный лабиринт для самозащиты.       Влетаем в корабль — я уже впереди и почти волоком тащу за собой папессу, потому что моя скорость передвижения оказывается значительно выше. Первым делом бросаюсь к консоли и блокирую портал, в который действительно пытается втиснуться нечто громоздкое. Теперь разбросать защитную сеть, зациклив участок опасных коридоров сам в себе. Если во время блокировки что-нибудь от сфероида попало в систему измерений нашей машины времени, оно окажется в безвыходной ловушке.       — Мы только что лишили себя выхода в нужную дату, — сообщаю Таше, стаскивая шлем.       — Глупо, — отвечает она, неумело разыскивая защёлки.       — Возможно, — отзываюсь, нимало не досадуя. Да, это было неразумно и уводило меня в сторону от задания, но я не могла больше мучиться неизвестностью относительно нашей планеты. Кроме того, я теперь чуть лучше представляю возможности врага. Он опасен, но не всесилен. — И всё же, зачем им Скаро? Непонятно… Может, талы выжили?       Выдав эту мысль вслух, внутренне холодею — такой расклад и впрямь возможен. Они ведь недоразвившийся подвид того же вида, что и далеки. И агрессивность у них врождённая, почти такая же сильная, как у нас. Может, мозги на место встали или эволюция вперёд дёрнула, а драться не с кем — все далеки куда-то делись? Вот и рванули в поход против всех, а тут и мы объявились, в качестве самой лакомой цели.       — Талы? Им же плевать на всё, кроме пацифизма, — изумляется Таша, выпутываясь из скафандра.       — Они со Скаро, — силясь не выдать своё презрение и к блондосам, и к словам папессы слишком ярко, отзываюсь я.       — Считаешь, этим всё сказано?       — Этим всё сказано, — с четверть рэла оцениваю необходимость продолжать и всё-таки добавляю: — У вас есть пословица, которая хорошо их характеризует — «шило в мешке не утаишь».       В ответ на лоб влезают обе брови над карими глазами:       — Далек, который изъясняется пословицами? С тобой становится всё интереснее.       А вот теперь я снова хочу её убить, поэтому приходится перевести тему:       — Тебе нужен инструктаж, как пользоваться каютой?       Таша резко выдыхает, словно бы от такого резкого переключения на другой разговор, смотрит на меня слегка ошалело, но потом кивает:       — Пожалуй, да. Я так и не поняла, где там что находится.       — Идём.       Я показываю ей, как открыть шкаф для личных вещей и как пользоваться душем, а она явно что-то обдумывает, привалившись к косяку и скрестив руки на груди.       — Послушай, Венди, — о, меня наконец-то назвали по прозвищу, а не «далек»? — зачем ты путешествуешь одна, на машине времени Новой Парадигмы? У меня в голове не укладывается ни это, ни твоё поведение, ни твои познания в области земной культуры.       Что ж, почему бы и нет? Мы теперь команда, и первое испытание показало, что далек и человек могут при желании работать вместе и на равных даже без посредничества Хищника.       — У меня приказ правительства — разыскать Доктора и попросить его о помощи. Я общалась с ним некоторое время, ещё когда была далеком. Он пытался меня перевоспитывать посредством двулетней ссылки на Землю прошлого, — ну как тут удержаться от кривой ухмылки? — Впрочем, у него не вышло. Но сейчас, когда атакованы и Новая Парадигма, и Галлифрей, у нас нет выбора, кроме как искать помощи у самой страшной силы Вселенной.       — Самой страшной? — так же криво ухмыляется Таша.       — А ты его не боишься?       Улыбочка обтекает.       — Боюсь, — помолчав, соглашается Лем. — Но не его, а того, что он с собой всегда приносит и даже сам не понимает.       — Понимает, но бежит от ответственности, — тихо отвечаю я, прищурившись. Несколько мгновений мы с папессой глядим друг на друга, и я понимаю, что она сейчас убедилась — я действительно знаю Доктора. Не издалека, не по рассказам, а лично и близко. Те, кто с ним встречался и общался, всегда друг друга прочтут даже по глазам. Кажется, Таша Лем начинает немного мне доверять. Ну, насколько для такой, как она, вообще возможно доверять такой, как я.       Папесса отводит взгляд и без улыбки, почти грустно, фыркает:       — Далеки, зовущие Доктора на помощь…       — Это не первый случай, — отвечаю ей спокойным голосом. Ведь это действительно так. — Я даже собственным фоторецептором видела, как Доктор звал далеков на помощь. У нас всё взаимно — и вражда, и сотрудничество. Как сказано в вашей древней земной книге: «И право, не знаю, что их ведёт — ненависть или любовь».       — «Не всякому судьба посылает в дар такого отличного врага, такого лестно убить!»,* — подхватывает Лем следующую строку. О как… Теперь и я чувствую к ней маленькую капельку расположения. Ну, ровно такую, какую далек вроде меня может испытывать к неудавшейся марионетке вроде неё. Возможно, я поступила не только логично, но и правильно, взяв Ташу Лем на борт.       — Хорошо, как мы намерены его искать? — папесса проходит внутрь каюты и принимается раскладывать вещи из саквояжа по шкафу. — И кстати, как насчёт подушки и одеяла? Или хотя бы пледа?       — Я тебе показала, как регулируется температура и влажность в твоём личном помещении, — непонятно, что ей ещё надо для комфортного сна.       — Я, конечно, монахиня, но не далек, чтобы довольствоваться настолько спартанскими условиями, — отрезает Таша, потом вглядывается в моё лицо и отчего-то хмыкает. — А, прости. Эти различия менталитета… Ты ведь в колбе выросла и взрослой оттуда вылезла? Вот у тебя и нет рефлекса уютно кутаться в пелёнку.       Это меня окончательно запутывает, я даже готова головой потрясти.       — Но ты тоже не ювенильная особь. Не понимаю. Объясни-и?       — Это сложно. Но без одеяла я буду чувствовать себя очень… как это по-вашему, некомфортно. И изголовье неудобное.       — Поменяй ему конфигурацию. Я тебе показывала, как настроить параметры койки, — противно чувствовать себя тупой, как десантура, но я и вправду не понимаю, чего этому существу не хватает. Удобная каюта, всё продумано и эргономично, а где вдруг некомфортно — переделывай не хочу. Но нате вам, какие-то капризы.       — Различия менталитета, конфликт культур, — хмыкает папесса. — Ты просто не можешь понять.       Чушь, далеки всё могут понять, если постараются!       — Иллюзия защищённости? Рефлекс прятаться под одеяло? — немного нерешительно предполагаю я.       — Ну, как-то так, — согласно кивает она.       — Это не жизненно необходимая потребность, — подвожу я итог.       — Зато антистрессовая, — ультимативно отвечает Лем.       — Синтезатор лекарств в твоём распоряжении, — отрезаю и выхожу из каюты. Мне надо сделать ещё какое-то помещение, где мы с ней могли бы проводить советы в комфортных условиях и на большой дистанции, не менее двух вытянутых рук. Ходовая рубка всё-таки предназначена для перемещений во времени и пространстве, а не для планёрок. Далеки никогда не путают тёплое с мягким. И ещё надо как-то приспособить корабль к существу, плохо знающему даледианский. Я уже забыла, каково это — круглосуточно жить с низшими и плотно с ними общаться. И как всё непросто с наличием посторонних на борту, особенно если они не далеки!       — Эй, — Таша высовывается следом за мной в коридор. — А почему ты не рассматриваешь вариант, что эти шарики просто воспользовались наличием развитой инфраструктуры в системе Скаро? Ну, разнесли флот, а остальные объекты зачистили вручную и воспользовались материалами, которые вы успели туда подтянуть. Это проще, чем разыскивать по всей галактике пригодные для колонизации планеты.       Оборачиваюсь. Признаться, даже досадно, что ей первой в мозг пришло столь простое объяснение, а я, как обычно, закрутила слишком сложно и прозевала очевидный факт. Вот, девушка, ты и обзавелась своим собственным пятилетним советником.       — Да, — соглашаюсь. — Это действительно логично. Возможно, так и есть. Хотя на Скаро уже отсутствуют полезные ископаемые, но противнику мог потребоваться какой-то координирующий центр без производства.       Папесса слегка надменно хмыкает, мол, знай наших, и вновь скрывается в каюте. А я дистанционно подгружаю себе чертежи корабля и ищу, куда вписать штабное помещение. Когда Лем соизволит выплыть из своей каюты, оно уже должно быть завершено и заточено как под совещания, так и под приём пищи, чтобы не есть на ходу. Значит, и синтезатор лучше туда передвинуть. Удобно, когда корабль состоит из отдельных блоков, которые можно переставлять и крутить как угодно. Заодно и ячейки для хранения скафандров делаю, и переходничок от письма к компьютеру.       Через двенадцать скарэлов мы сидим за столом в новеньком, как с конвейера, помещении и смотрим друг на друга сквозь разноцветье развёрнутых голографических экранов.       — И как ты намерена искать Доктора, капитан Венди? — повторяет свой вопрос Таша, но её голос уже не настолько насмешливо-ироничен, насколько был вначале, когда мы садились за анализ информации из письма.       — В первый раз я его просто вызвала по передатчику, — принимаюсь я рассуждать вслух. — Скарианский сигнал в широком диапазоне привлёк внимание Хищника и разбудил в нём любопытство, потому что раньше далеки так не поступали. Но сейчас его невозможно ни разыскать, ни вызвать обычным путём. То ли он как-то защищается… То ли что похуже. Галлифрей тоже не может его найти, поэтому и было принято решение отправить меня в свободный поиск, как наиболее знакомую с Хищником. А чтобы не было ограничений во времени, дали темпоральный корабль.       — Значит, надо установить, где галлифреец болтался в последнее время, — замечает Таша.       — Это совершенно очевидно. Но в письме Ривер Сонг такие данные отсутствуют, а она бы непременно их приложила. Следовательно, археолог не справился с задачей.       — Тогда нам нужно нанять какого-нибудь Шерлока Холмса, потому что я, например, не детектив и ловить Доктора не умею, — разводит руками папесса.       Шерлока Холмса?.. В мозгу со скоростью молнии сверкает одна ненормальная идея. А вдруг Доктор действительно навещал старых друзей перед решительным броском в бой, он ведь исключительно привязан к одной очень странной компании?       — Я знаю детектива, который, предположительно, сможет нам помочь, — усмехаюсь визуально, самым краешком рта, прожигая взглядом холодно-пристальные глаза Лем. — Как ты относишься к викторианскому Лондону?