В пучине собственных чувств

      Дрожь куноичи передавалась Дайсуке, он всем нутром ощущал её состояние и без колебаний крепко сжимал рукоятку куная. Он знал, что наступит день, когда его репутация окончательно опустится на дно, что чиновники сдадут его с потрохами, и был морально готов к этому.       Стоило Мико унять лихорадку, Дайсуке напрягся. Она внезапно схватила его за запястье и, развернувшись, замахнулась кулаком, но противник успел уклониться и, зайдя снизу, ударил куноичи по рёбрам. Завязался ближний бой, в котором Мико не собиралась уступать, но в конечном итоге Томура повалил предсказательницу на землю и схватил за запястья, не позволяя применить парализующую печать.       — А тебя неплохо натренировали в Корне, но этого недостаточно. Жалкая попытка. И ты жалкая! — плотная пелена накрыла здравый рассудок Дайсуке, а обжигающие слова вырывались из груди чудовищным потоком, отчего его бросило в жар. — Ты ж всегда бежала от проблем, не прикладывая ни малейших усилий, будто тебя это не касается! Ты совершенно бесполезна. Тебе наплевать на всё, кроме себя!       — Заткнись! Ты мне за всё заплатишь, ничтожество! Я убью тебя! — билась в истерике Мико, отчаянно вырываясь.       Она уже неоднократно пожалела, что связала с ним свою жизнь ещё в детстве, когда Дайсуке проявил инициативу стать друзьями, в то время как окружающие её избегали и опасались, считая ненормальной, отрешённой от мира. Дайсуке являлся для неё исключением из правил, но цена за дружбу, любовь и признание оказалась запредельно высокой. Она думала, что попросту не сможет вынести причинённой им боли и после всего пережитого это последняя капля. Хотелось зареветь, закричать во всё горло, но она понимала, что от этого ничего не изменится и легче не станет.       — Попытайся, раз смелая, — Томура склонился и добавил вполголоса: — будто это отменит суть моих слов.       — Я доверяла тебе, а ты ударил меня в спину! Но безнаказанным не остаётся никто. Даже если ты не умрёшь сегодня, ты будешь всю жизнь страдать, — с насмешкой и презрением бросила она, — вместе со мной.       Мико совершенно не интересовали причины и мотивы убийства, и она не хотела бы их выслушать сейчас, постараться понять и хоть немного успокоиться. Злоба со страхом лишь нарастали от воспоминаний, когда после смерти отца на протяжении практически двух лет Дайсуке помогал ей и бабушке, умело скрывая правду. А может, Мико настолько была поглощена скорбью и зациклилась на себе, что попросту не обратила внимания на изменения в его поведении.       Её передёрнуло.       И даже если это была очередная придурь неуёмных чинуш, которым теперь точно не мешает отправиться на тот свет, факт остаётся фактом: отец умер от его руки. И раз Дайсуке не удосужился прийти к ней и объясниться, найти выход из ситуации, то это уже исключительно его проблемы.       Дайсуке до боли сжимал её запястья.       — Ты никогда не могла прочитать меня и предсказать моё будущее, а теперь вдруг прозрела?       — Потому и не могла, что ты должен был перечеркнуть мою жизнь, забрав у меня всё самое дорогое.       — Да нет, просто ты слабачка. Другое дело твоя бабушка. Она-то многое видела, многое могла рассказать. Всё, лишь бы промыть мозги.       — Не смей! — пуще вскипела и дёрнула руками Мико, изрядно вымотанная своим плачевным положением. — Моя бабушка святой человек, она никому никогда не причинила вреда!       — Да, конечно… — рассмеялся Дайсуке. — И твой отец тоже. Всего лишь боролся за власть, переубивал кучу неугодных ему людей и промыл мозги жителям Мурасаки. И всё ради места в верхушке.       — Не правда! Он был… — голос дрогнул. — Он хотел мира! И делал всё для этого.       — Как же мало ты знаешь про Акиру! Он берёг тебя и не хотел вовлекать во всё это, потому что тебя и так с детства презирали и угрожали твоей жалкой жизни. И ты знаешь причины: вы отлично управляете сознанием людей, лишь стоит их убедить в том, что выгодно вам. И глупцы поверят. Потому вас так боятся и ненавидят. В ваших руках слишком много власти, и это следовало прекратить.       — Т-ты псих! Это чинуши тебе промыли мозги!       — Будешь отрицать всё, что я сказал?       — Да думай, что хочешь, мне всё равно, — прошипела Мико, пропуская слова Дайсуке мимо ушей и проклиная его болтливый острый язык.       — Вот потому ты и осталась одна, убегая от реальности и проблем. Постоянно прикрывалась безразличием, отказалась от моих чувств и помощи, возомнив себя самой умной и правильной. Ты эгоистка.       От зорких глаз Мико не ускользнуло сожаление во взгляде Дайсуке, что ввело её в ещё большее замешательство. Она сконцентрировалась на его чакре, пропуская через себя его волнение и отчаяние, и задрожала. Дайсуке вовремя понял и отпрянул, как напуганный котёнок, стараясь не терять контроль над собой. Мико поднялась и, будучи неуверенной в себе и своих желаниях, выставила руку с танто вперёд:       — Да, эгоистка, и предательство я не прощаю.       Дайсуке отчётливо видел, как она старается скрыть смятение и бушующую внутри тревогу, стойко держась. На секунду улыбка тронула его губы.       — Я не пощажу тебя, — сказал он, и рука опустилась в набедренную сумку.       Обратившись к танто, Мико отразила несколько летящих в неё сенбон и, вскочив на дерево, напала сверху. Дайсуке не долго блокировал жёсткие, уверенные удары кунаем — идеально заточенное лезвие танто скользнуло под рёбрами, но серьёзных увечий не нанесло. Томура ударил ногой в живот, заставив Мико согнуться от боли и стиснуть зубы. Воспользовавшись положением, Дайсуке схватил её за воротник, безжалостно припечатал спиной к дереву и встал плотнее.       — Ну, и что дальше? Неужели серьёзно намерена убить меня?       Мико только хотела сложить печати, как тут же получила по рукам и стиснула зубы.       — Даже не думай! — Томура демонстративно поднёс кунай к её свирепому лицу. — Продолжишь — тебе конец.       За спиной оппонента появился клон девушки и отвлёк его. Мико хватило нескольких секунд вырваться и сложить печати, но Дайсуке исчез с поля зрения. Она повернула голову правее: поблизости раздался взрыв. Мико чудом ушла от эпицентра, закрыв лицо рукой. Откашлявшись, она заозиралась в серой густой дымке и внезапно под левой лопаткой почувствовала разрывающую боль, мгновенно распространившуюся по мышцам спины.       «Чёрт! — занервничала куноичи, с трудом выдернув и выбросив окровавленный кунай на землю. Неприятное пощипывание, перебивающееся резью, добралось и до руки. — Нет, нет!»       — От этого яда не умрёшь, но следующий удар будет последним. У тебя ещё есть возможность уйти домой и забыть, будто ничего не было.       Забыть? Да он определённо спятил. Ни один здоровый на голову человек так легко не забудет предательство любимого. А ведь и вправду, она так сильно его любила, что раньше просто боялась признать это даже себе, а сейчас — было слишком стыдно и поздно. Любовь к Дайсуке, какой бы она ни была по наполненности и ощущениям, отныне потеряла всякий смысл и какое-либо право на существование.       Мерзко, тошно от самой себя и слабости, как результата её необъятных чувств.       Мико задрала голову: на упругой ветке стоял Дайсуке, чья излишняя самоуверенность выводила из себя. Она по-прежнему боролась со вторым «я», вторящим ей убить, отомстить за отца, но руки тряслись и не подчинялись. Однако справедливости ради она хотела ответить на последний удар, чтобы стереть с его лица мерзкую, по её мнению, ухмылку.       — Сегодня вторая годовщина, не так ли? Хочешь умереть в этот же день? — Томура спустился и встал ближе, наблюдая за трясущейся от ярости девушкой, вцепившейся в левую руку. — Странно, что ты ещё здесь, не похоже на тебя. Или всё-таки Данзо смог тебя перевоспитать?       Точка кипения была достигнута. Мико рискнула использовать не до конца изученную технику шаровой молнии и потерпела поражение: мощности и скорости сгустка энергии оказалось недостаточно, да и Дайсуке успел уйти и нанести ей урон.       Шикнув, Мико схватилась за кровоточащую рану на боку, набросилась на Дайсуке с танто без сожаления и в удачный момент смогла серьёзно ранить грудь.       Из ноющей глубокой раны сочилась кровь, что отвлекло Томуру на пару секунд. Мощный удар кулаком по челюсти подкосил его, но он не сдался и решил сравнять счёт, пнув Мико по ногам. Она пошатнулась и потянула его за собой — оба рухнули на землю вымотанные, потные и грязные, в потрёпанной униформе.       Переводящий дух Дайсуке повернул голову и встретился с разбитым взглядом, чья обладательница медленно складывала комбинацию печатей, всё ещё надеясь добить оппонента.       — Теперь ты видишь... что делает настойчивость, — вполголоса сказал он.       Мрак постепенно накрывал её сознание. Резерв чакры практически опустел. Мико коснулась его руки, так и не сумев что-либо ответить, и мгновенно провалилась в небытие.       Метка на обнажённом предплечье появилась и тут же исчезла.

***

      Кэтсу осмотрел лежащих без памяти Мико и Дайсуке и, заострив внимание на последнем, нахмурился. Присев рядом с куноичи, он нащупал слабый пульс на сонной артерии и перенёс напарницу подальше. Кэтсу желал избавить себя от этой ноши и ответственности, поэтому как можно скорее применил медицинское ниндзюцу.       Вскоре Мико закашляла и пришла в себя. Помутившийся взгляд едва ли мог распознать сидящего перед ней человека, лицо которого по-прежнему оставалось непоколебимым. Мико стиснула зубы и скривила лицо: мышцы ломило, а всё тело неистово ныло так, словно его не лечат, а пытают. Казалось, оно застыло как каменная статуя; однако, благодаря своей настойчивости, Мико всё же сумела пошевелить конечностями.       — З-зачем? — всё, что она смогла выдавить из себя, наконец поняв, что напарник пытается помочь.       — Приказ господина Данзо, — беспристрастно ответил Кэтсу.       — К-какой ещё... приказ?       — Не дать тебе умереть.       — Но ведь Дайсуке, — куноичи помотала тяжёлой головой, освежая последние события сражения, и ничего не понимала. — Он же отравил меня.       Поток зелёной чакры, обволакивающий руки Кэтсу, усилился. Он опустил глаза на почти затянувшуюся рану.       — Значит, повезло.       После минутного молчания Мико, наконец, набралась смелости и тихо спросила:       — Что с Дайсуке?       — Он мёртв, — Кэтсу намеренно вернул ей своё внимание и с нескрываемым интересом наблюдал за реакцией, которую ждал с самого начала.       Она упустила момент, когда позволила слезам скопиться и предательски покатиться из глаз; попытка остановить головокружительный поток затягивающих в пучину свежих воспоминаний благополучно провалилась. Вместе с тем в памяти вспыхнули наставления бабушки:       «В мести важен не результат, а процесс. Если ты убьёшь человека из мести, то всё быстро закончится. И что взять с мертвеца? Другое дело живой человек».       Кэтсу вскинул бровь, когда плач напарницы сменился отчаянным смехом, и с особым удовольствием добавил ложку дёгтя в без того переполненную бочку:       — И как только такая слабачка оказалась в Корне?       Эта фраза ударила её по голове с невероятной силой. Она перевела изумлённый взгляд на напарника и столкнулась с его — презрительным, острым и холодным до мурашек. Конечно понимания со стороны безжалостного убийцы Мико не ждала, но и сталкиваться с разрушительной волной упрёков не собиралась. Не хватало только соли на рану.       — Ч-что?       — Именно поэтому у шиноби, сражающегося в тени, нет прошлого и будущего. Есть только миссия, — констатировал Кэтсу, безусловно, считая, что правда на его стороне.       — Это не самое главное в жизни, — её брови нахмурились.       — А что важно? Твои пустые и бесполезные чувства? Ты только и делаешь, что страдаешь. Ты слабеешь, и это ни к чему не приводит, — Кэтсу и сам не понял, что его заставило высказать свою позицию. — Так зачем любить кого-то?       — Потому что без любви человек перестаёт быть человеком, — Мико присела, почти забыв о физической боли, и сурово заключила: — Я не хочу быть бездушной куклой.       — Не трать моё время — уходи из Корня, потому что с таким подходом к делу ты здесь не нужна!       Мико усмехнулась:       — Не дождёшься.       — Тогда вставай и докажи свою преданность господину Данзо. А оступишься…       — Сначала спас мне жизнь, а теперь угрожаешь? — она с трудом поднялась, сомневаясь, что накопленных физических сил хватит, чтобы добраться до дома.       — Была бы моя воля, бросил бы тебя умирать.       — Можешь оставаться подонком сколько угодно, — коротко улыбнулась она и миновала остолбеневшего напарника, перебирая ватные ноги.       Путь до Конохи казался ей бесконечным из-за слабости и ноющего непослушного тела. Мико не могла понять, почему Дайсуке обманул и не сдержал слово. Зачем пощадил?       Очередная уловка, а смысл? Какие он преследовал мотивы? Ответы на волнующие вопросы теперь точно не удастся получить, остаётся только догадываться и предполагать, а сил на рассуждения у неё совершенно не осталось. Борясь с головокружением и неважным самочувствием, Мико даже не обращала внимания на косые взгляды Кэтсу.       Погруженная в круговорот мыслей, Мико напрочь забыла о чиновниках и вспомнила лишь в кабинете Данзо поздним вечером, когда Кэтсу предоставил отчёт.       — Миссия выполнена, старейшины Мурасаки устранены, как и Дайсуке.       На имени бывшего товарища Мико вздрогнула и подняла потерянный взгляд на старика, сидящего в ожидании.       — Я его убила, — не своим голосом произнесла она, зависая где-то между суровой жестокой реальностью и тяжёлыми воспоминаниями. И несмотря на пелену, окутавшую мысли, они были настолько яркие, отчётливые и наводящие ужас, что руки в очередной раз её подвели, задрожав. Она также помнила последние секунды, как собиралась применить парализующую печать, чтоб допросить его, но не успела.       — Свободны, — бросил Данзо, оставшись удовлетворённым удачным исходом миссии и разбитым состоянием Мико, которая несмотря ни на что прошла первый этап — убила близкого человека, последнего в списке на сегодняшний день. Всё шло как надо.       Как только напарники покинули кабинет, Мико перегородила путь закрывшему за собой дверь Кэтсу:       — А почему сразу не сказал мне про них?       — Поменьше на своих чувствах зацикливайся, побольше о работе думай, — напомнил Кэтсу.       — Сам-то… бесишься вон, — из последних сил ухмыльнулась куноичи, словно уже победила.       Кэтсу нахмурился, заметив нездоровый румянец на её щеках.       — У тебя жар, — он прикоснулся ко влажному лбу и разозлился, потому что снова столкнулся с ответственностью за её жизнь.       — Ну и что? — Мико некрепко сжала его ладонь и опустила, но продолжала удерживать.       Раздражённый Кэтсу глубоко вздохнул и повёл её за собой. Мико, распрощавшись с равновесием, мгновенно повалилась на Кэтсу и уткнулась в грудь.       — Вот же обуза! — процедил он.       — Поспать надо, — пробормотала она, едва шевеля губами. На глупые споры и сопротивление сил совсем не осталось.       Кэтсу взял на руки беззащитное тело и поспешил избавить себя от этой участи в надежде не попасться другим на глаза.       Мико где-то в сознании на мгновение пропустила мысль о том, что готова провести ночь в его тёплых объятиях.       Стоило Кэтсу усадить девушку на мягкий диван в гостиной её дома, та заключила его шею в кольцо рук и потянула на себя. Возмущённый столь внезапным поворотом Кэтсу вырвался и, присев напротив, попытался уложить непослушное тело на подушку, мысленно бранясь.       Густой туман обволакивал разум куноичи и искажал реальность. Мико, в душе которой вспыхнул огонёк, сладостно улыбнулась и, положив горячую ладонь на щёку Кэтсу, подалась вперёд. Это лишь озадачило Кэтсу и не взволновало до тех пор, пока Мико не поцеловала его нежно, в то же время слишком глубоко и откровенно. Он и сам не понял, как ответил на мимолётную, ничего не значащую ласку.       Кэтсу знал, что её поведение обусловлено повышенной температурой и общим недомоганием, но не понимал, почему тело так не вовремя оцепенело. Окунувшись в неизведанное чувство, он позволял ей быть чрезмерно настойчивой. Её руки своевольно блуждали по его телу и не просто будоражили, а доводили до неистовства, отворяя запретные для Кэтсу двери. Откровенная попытка Мико добиться ответных ласк привела к тому, что Кэтсу запустил пальцы в рыжие волосы и притянул её к себе, полностью растворяясь в страстном поцелуе. Казалось, они оба потеряют сознание или сейчас, или во время жаркой ночи, а утром придут в себя, но будет поздно.       Подумав об этом на долю секунды, он понял и то, что её частое прерывистое дыхание, на самом деле, больше пугает, чем влечёт, ровно как и каждое движение её тела. Вовремя отпрянув от Мико, он очутился на ватных ногах. Переполненный нескрываемым ужасом, гневом и непреодолимым возбуждением, Кэтсу безрезультатно выравнивал дыхание. Страшно представить, что он впервые настолько потерял бдительность и рассудок из-за какой-то слабачки, которая с самого первого дня вызывала отвращение и даже ненависть. То ли из-за её пребывания в Корне и особого отношения Данзо к ней, то ли из-за её мировоззрения и прошлого, с которым она упорно не желала расставаться, то ли по какой-то другой причине...       — Дай-су-ке, останься… — произнесла разгорячённая Мико, удерживая Кэтсу за руку, вмиг застывшего на месте от неожиданности: эта ненормальная совсем спятила? Какой к чёрту Дайсуке?!       Кэтсу яростно вырвал руку, силком уложил отключившуюся Мико на подушку, ввёл инъекцию и, погасив свет, вылетел из дома.       Холодный освежающий воздух ударил в лицо. Кэтсу понял, насколько оно полыхает, и пуще злился на себя за опрометчивость и слабость.       — Три года изнурительных тренировок в Корне — какого чёрта! — он напоследок недоверчиво взглянул на окна её дома и поторопился уйти, надеясь забыть о случившемся, как о сущем кошмаре.       Утром после пробуждения Мико первым делом в непонятках осмотрелась, встав с дивана, приняла очередную волну боли в мышцах и спине и вспомнила о боевых ранах.       — Как же всё ноет, а! Дайсуке, скотина! — протянула куноичи, состроив страдающее лицо, и заметила спящего на другом конце дивана кота. — Как я дома-то оказалась?       Душ привёл в порядок мысли. Если ещё до водных процедур она планировала найти Кэтсу и всё выяснить, то после уже не захотела лишний раз напрягаться и отложила все разговоры на завтрашнее утро.       Птицы щебетали на солнце и успокаивали. Она нашла Кэтсу на полигоне и волнительно подошла со спины, в некоторой степени застав врасплох. Напарник нехотя опустил на неё холодный взгляд, на какой только был способен сейчас.       — Уже здорова? — в голосе мелькнула нотка недовольства.       — Да, уже лучше, — возникшая из ниоткуда неуверенность накрыла Мико, да и твёрдый взгляд стоящего напротив напарника давил на неё. Она даже боялась узнать о случившемся, но всё же решилась: — Ч-что произошло позавчера? Я плохо помню даже разговор в кабинете Данзо. И совершенно не помню, как оказалась дома.       Кэтсу едва заметно дёрнул плечом и непроизвольно опустил глаза ниже, на её губы. От одного только их вида его трясло и воротило. Пальцы похолодели и сжались в кулаки. Мико вопросительно всматривалась в его чуть исказившееся лицо, терпеливо ожидая.       — Пришлось отвести тебя, ты не могла идти, — Кэтсу старался максимально кратко описать ситуацию, усиленно подавляя воспоминания, которые, как назло, выплывали наружу настолько детально и красочно, что хотелось... убить её.       — Спасибо. За помощь в лесу и здесь тоже, — отведя глаза вбок от стыда, тихо поблагодарила куноичи, что даже немного успокоило его.       — Пришла на тренировку?       — Нет, мне надо на работу, но... — замялась Мико, — рука болит. Он ранил меня под лопатку, — она указала на место незажившей раны, повернувшись спиной, — яд использовал.       — И что? — безразлично бросил Кэтсу, прекрасно понимая намёк.       — Как что? Я работать полноценно не смогу.       — Заживёт, — он до последнего убеждал их обоих, что Мико справится и без него.       Она рассердилась:       — Если Айсаку заметит, а он заметит! начнётся допрос. И в госпиталь я пойти не могу, опять же начнутся лишние вопросы.       Напарник приблизился, чувствуя, как подкатывает злоба и потихоньку застывает комом в горле. Он рывком стянул кофту с плеч Мико и в наглую задрал футболку, на что получил укоризненный взгляд в ответ.       — Ты что делаешь?!       — А ты как хотела? — рыкнул Кэтсу.       Мико яростно дёрнула край футболки, прикрывая грудь. Сердце барабанило с бешеной скоростью то ли из-за смущения, то ли из-за повышенной нервозности.       Напарник глубоко вздохнул, с опаской коснулся мягкой кожи и провёл пальцем от лопатки до ключицы, чуть надавливая. Стоило Мико набрать воздуха в лёгкие и выдохнуть, тихо простонав, Кэтсу тут же заткнул её:       — Терпи!       Мико ничего не поняла, но попыталась расслабиться и довериться медику. Обнажённую спину обдавал лёгкий, едва ощутимый поток чакры. Кэтсу принципиально старался меньше смотреть, время от времени отворачивая голову, чтобы лучше концентрироваться на лечении, но ненавязчивый аромат её волос и размеренное дыхание только обострили воспоминания о глупом поцелуе. Одно дело полезла целоваться и настаивала на продолжении, а другое — назвала его именем своего бывшего, считая, что делает это с Дайсуке... Это ни в какие ворота не входило.       Кэтсу в неистовстве спустил её футболку и грозно бросил:       — Свободна! Температуры не было больше?       — Нет.       — Даю ещё два дня. Послезавтра с утра чтоб была здесь, — поспешил закончить диалог Кэтсу и ушёл.       Поджав губы, Мико вопросительно посмотрела ему вслед и неспешно побрела в центр деревни, надеясь погрузиться в работу с головой, как раньше. Раз не было возможности поделиться с кем-то скопившимися чувствами, значит, пришло время окунуться в манящую атмосферу кондитерской «Такаги», делая вид, что ничего не произошло.