Owl in the City

      — Вот такие дела.       Киёхару замолчал и подвинул ближе запотевший стакан. Из апельсинового сока торчала ярко-розовая трубочка с гофрированным ананасом посередине. Вся эта аляповатость была Мори слегка не по душе, но во рту пересохло от долгого рассказа, и, с наслаждением сделав глоток, он вновь посмотрел на Анну.       — Неужели всё так и было… — девушка сидела, подперев подбородок рукой, и смотрела на прохожих сквозь стеклянную стену. Кафе в кислотных цветах открыли совсем недавно, и Киёхару никогда бы сюда не зашёл, если бы Анне чем-то не приглянулось это место.       — Не знаю, — он тоже бросил взгляд за окно, но не увидел там ничего интересного. — Это то, что я слышал и видел. А как оно на самом деле, мы, наверное, никогда не узнаем. Думаю, это и к лучшему.       — Да, наверное, — Анна провела по стеклу пальцем и добавила. — Удивительно. Все эти люди идут кто куда и понятия не имеют, что происходит у них под носом.       Киёхару пожал плечами.       — Ну, узнали бы они, и что? Повозмущались бы для приличия, а через десять минут забыли.       — Но мы-то не забудем, — девушка повернулась и склонила голову слегка набок. В её чуть прищуренных глазах блестела улыбка. — А что будет потом?       — Потом? — переспросил Киёхару. Он вдруг понял, что засмотрелся и слегка завис. Анна вдруг показалась ему необычайно красивой, было ли тому виной какое-то особое выражение лица или же удачное освещение, но эта мысль не желала покидать голову.       — Да. Со всеми нами дальше.       — Кто знает, — Киёхару допил сок и, усмехнувшись, добавил: — Надеюсь, больше ничего такого не будет.       Тогда, в две тысячи третьем, Киёхару не сказал больше ничего. Они с Анной ещё некоторое время посидели за круглым столиком, а затем отправились каждый по своим делам. Но если бы кто-то задал ему подобный вопрос через много лет, Киёхару ответил бы, что в Токио уже мало кто помнит об этой странной истории.       Спустя полтора года Хайде попал под поезд. Полиция объявила инцидент самоубийством, но сложно было поверить, что этот человек так легко решил расстаться с жизнью. Простившись, Ясу уехал куда-то на Окинаву, как он сам сказал, "жить в хижине и ловить рыбу".       Ватару вдруг открыл в себе талант писателя. Пристроив своего непутёвого брата к добродушной и небедной невесте, он переехал в Киото и целиком посвятил себя творчеству. Романы с броскими названиями продавались на ура, и скоро экстравагантного писателя стали узнавать на улицах.       Сам Киёхару занял у Имаи денег и открыл музыкальный магазин. Место стало довольно популярным благодаря хорошему расположению и милой девушке с розовыми волосами за прилавком. Здесь часто проводили автограф сессии начинающие группы, а как-то раз даже заглянул ставший до неприличия известным Мияви.       Казуки удалось остаться в полиции. Не без помощи со стороны Имаи он смог обставить всё в свою пользу и даже получил премию. После того, как состоялся суд и дело закрыли, Юуто занял место Бё, а Казуки перевёлся обратно в отдел наркоконтроля. Там он чувствовал себя гораздо лучше и через некоторое время смог отправить набившего всем оскомину Аоя за решётку до конца его дней.       Около половины людей из руководства Мацуба-кай также получили сроки, и, умирая, Имаи со спокойной душой передал дела своему заму.       Манабу же так и не нашли. После того, как он покинул квартиру, где его в последний раз видел Казуки, о нём больше никто никогда не слышал. Внезапно появившись в городе, он незаметно исчез, будто ночная птица, промелькнувшая силуэтом на фоне луны.