Героин

      Прошла неделя с той ночи, когда мы с ним потрахались и разошлись, грубо говоря. Попрощались не на дружеской ноте, хотя бы для того, чтобы потом я имела смелость написать ему сообщение. Впрочем, даже если бы имела смелость, гордость и всякое прочее, все равно тупила, о чем писать. Что можно написать тому, кто просто использовал меня так же, как презерватив, который он оставил у меня на полу в гостиной? Ничего!       Наверное, из-за таких обстоятельств я должна была бы впасть в депрессию, сидеть дома и игнорировать окружающий мир, который вообще-то не виноват в том, что я оказалась такой легкодоступной дурой, при первой же возможности раздвинувшей ноги перед несовершеннолетним нахалом, а потом, на третий день, бессовестно признавшей, что ни о чем не жалеет. Ну вот не жалею я, что переспала с ним, несмотря на то, что он обошелся со мной так. Мне, наоборот, еще больше захотелось завоевать его. Раньше я просто страдала от неразделенной любви, в которую в один день верила, в другой — отрицала, но в ту ночь я поняла одно окончательно и бесповоротно — я люблю его. Я хочу его. А о том, что это невозможно, и речи не будет. Я сделаю так, чтобы он попался на мой крючок. Ну ничего, воспользовался и бросил? Ушел так, будто не вернешься? Посмотрим, Ку Чжунэ, сколько раз ты будешь звонить в мою дверь и в конце нагло потребуешь запасные ключи.       Сейчас он в Китае. У них там то концерт, то запись нового шоу. Я уверена, он измотан, поэтому пока его трогать не буду, но и держаться в стороне — тоже нет. Есть у меня одна идея, как пересечься с ним так, будто это чистая случайность. Воля директора, что ли. Думаю, это должно прокатить, потому что наш господин Ян не может игнорировать такое великолепие, как и Табло-оппа. Первым делом нужно сломить его, а потом он и сам без YG все решит и устроит.       Я уже выпустила миниальбом и сейчас занимаюсь его промоушеном, но особую важность имеет второй альбом, который будет содержать несколько синглов с участием других артистов, и вот я думаю, что будет просто великолепно, если этот самодовольный пуп земли со своим умопомрачительным вокалом скрасит мой альбом. Может, еще и клип снимем? Нет, это кажется глупым и невозможным, но…       — Оппа, можно же так сделать? А? — смотрю я на Табло, усиленно вкладывая силы и эмоции в мой щенячий вид.       Мы находимся в студии и обсуждаем запись моего второго альбома. Я очень благодарна ему за то, что он считается с моим мнением и принимает все во внимание. Именно поэтому я предложила свою идею включить в альбом Чжунэ. Это скорее всего эгоистично, потому что в первую очередь я думала не о том, что его голос необходим альбому. Он необходим мне. И пока для меня это единственная быстрая возможность встретиться с ним.       — Ха И, у тебя столько идей. Почему мы сами не догадались? Думаю, это отличная задумка. Этот парень потрясающий, у вас обоих мощный вокал. Не думаете, что это будет словно взрыв мозга? — он оборачивается к остальным членам Epik High. Я тоже.       — Это хорошая идея, но разве у iKON не забитый график? Сможет ли он выкроить время на запись?       Сомбэннимы переживают насчет его графика, и тут я тоже заволновалась. Не из-за того, что он не сможет согласиться и я буду лишена возможности увидеть его, а из-за того, что это может быть лишней нагрузкой для него. Разве он не устает, пока летает из страны в страну по концертным турам и пашет по шестнадцать часов в тренировочном зале с группой? Пока я слушала мнения старшеньких, на меня накатила волна злости на себя. Как я могла думать только о себе? Разве это любовь? Когда я готова ради своих утех потревожить его альбомом, в котором его участие абсолютно необязательно? Господи, насколько низко я пала. Я беспокоюсь о нем. Беспокоюсь о себе. Что я делаю?       Под предлогом, что мне нужно немножко проветрить голову, я ухожу из студии и направляюсь на второй этаж, где имеется потрясающий автомат с потрясающим выбором кофе. Беру какао и отхожу к креслам у огромных окон. На улице идет дождь. В такую несносную погоду многие предпочли бы сидеть дома, укрывшись теплым одеялом, и смотреть телевизор с очередной чашкой кофе. Но такое счастье принадлежит отнюдь не всем людям. Не таким, как я, работающим днями и ночами ради мечты, запершись в глухих стенах подвала. Но в этом и есть смысл жизни. Для меня. И для него тоже, полагаю.       Глупо отвлекать его из-за одного непонятного вечера и моей девичьей жадности. Поэтому лучше сообщить оппам, что мою идею можно отложить на потом.       — Онни-и-и-и, — голос Сухён, полный радости и веселья, вывел меня из моего глубокого раздумья.       — Сухёна, — обрадовалась я, увидев её, почти летящую ко мне.       — Онни, куда ты пропала? Почему ты не пишешь мне? — она закидала меня спешными вопросами, расставив руки в стороны, намереваясь обнять.       Я поставила нетронутый стакан какао на маленький столик рядом с креслами и обняла её.       — В последнее время я головой ушла в запись альбома и промоушен, как понимаешь. Сухёна, ты не представляешь, как я валюсь с ног вечером, — отвечаю я ей, скрыв основную причину моей внезапной отреченности от своих обычных жизненных дел и развлечений.       — Ах, онни, я так скучаю. Мы так давно никуда не выбирались вместе. Давай поужинаем в ресторане YG?!       — Хорошо, — согласилась я на предложение, заставив её довольно заулыбаться.       Мы договорились встретиться вечером в восемь часов, а до этого оставалось еще пять часов, поэтому я вновь вернулась к работе. Я выкладывалась с максимальным усилием, чтобы не допустить даже крохотной мысли о нем, ведь Табло-оппа сообщил мне, что созванивался с менеджером и с Ханбином насчет Чжунэ, и они сказали, что надо подумать, но скорее всего не получится. И я думаю, что правда ничего не получится. Они просто не стали резко отказываться из-за приличий, а потом через несколько дней перезвонят и сообщат, что нет, и снова попросят прощения. Все понятно. Но я не буду отчаиваться. Если суждено, то мы как-нибудь вновь пересечемся, все-таки в одной компании состоим. А пока я лучше не буду спешить, а просто подожду. Буду работать, гулять, встречаться с друзьями и размышлять на глобальную тему «Как завоевать Ку Чжунэ?». Уделю целый час и всю ночь последнему.       Вечером, как договаривались, мы с Сухён поужинали вместе. К нам присоединились Хёки и Ханна. Я была рада провести приятный вечер с друзьями, не вспоминая о нем. Они отвлекли меня от проблем и хорошенько развеселили, рассказывая всякое о пережитом во время репетиций и записей песен. После ужина мы немного погуляли в парке, где обычно по ночам мало кто шляется, а потом разошлись, пообещав, что в скором времени вновь соберемся.       Как только вернулась домой, я решила принять долгую тёплую ванну. И обязательно при свечах, чтобы расслабляло. Это помогает. Я все подготовила и только собралась зайти в ванну, как позвонили в дверь. Я удивилась, даже насторожилась. Кто может наведаться ко мне в такое время? Пока я дошла до входной двери, успели позвонить несколько раз. Кто бы это ни был, он нетерпелив. Я сначала взглянула через глазок и не поверила своим глазам. Моему удивлению не было границ. Ко мне пожаловал ублюдок собственной персоной. Весьма привлекательный, твою же мать!       Что он забыл у меня?       Я не решаюсь открыть дверь, хотя разве не об этом я мечтала? Чтобы он пришел ко мне? Еще раз. Снова и снова. Но именно в этот момент, когда он стоит за дверью, чёрт побери, за моей дверью, я сомневаюсь. Сомневаюсь, что всё это правильно. С самого начало все было неправильно. Мои чувства. Влечение к нему. Одержимость. Назовите, как хотите. Это все, возможно, было неправильно, а та ночь — ошибкой, и если сейчас я впущу его к себе… Это тоже будет неправильно? Но я ведь не знаю, зачем он пришел. Может, хочет извиниться за прошлый раз? Поговорить и выяснить все? Поставить точку или еще что… Не знаю. Он вновь нажимает на звонок и не отпускает. Раздражен. Ну да, это же Ку Чжунэ. Он не терпит, когда к нему не подбегают с первого раза. Он стоит тут достаточно долго, и скоро соседи начнут интересоваться, какого хера этот парень торчит у моей двери, а я не открываю ему. Тётушка Ким из соседней квартиры видела, как я возвращалась домой. Она выгуливала собаку и поднималась на лифте вместе со мной. Кто-кто, а она точно посмотрит в глазок чисто из любопытства.       Я молча открываю дверь. Он смотрит на меня сверху вниз оценивающе и не спешит здороваться. Нахал.       — Чего пришел? — я тоже неприветлива, к его сожалению, если он ожидал другого приема.       — До меня донесли, что ты, нуна, сильно скучаешь по мне, — он самодовольно ухмыляется. Впрочем, как всегда в своем репертуаре.       Сволочь такая. Догадался, значит.       — Оу, малыш, с каких это пор ты веришь слухам? — протягиваю, отрицая вышеуказанную его причину прихода ко мне.       Я впускаю его домой, чтобы соседи наконец вздохнули свободно и пошли спать по кроваткам, а не смотрели в глазок. Мне уже не отвертеться от слухов. Лишь бы все это не перешло в скандал.       — Ну, Ханбин-хён не интересуется сплетнями, так что твоя попытка увернуться успешно провалилась, — он проходит в гостиную и медленно прохаживается, осматривая все вокруг, и этим нервирует меня.       — Ты про твое участие в моем альбоме? Так вы же отказались. Зачем приперся?       — Нуна, ты разве не знаешь, что я не могу отказать тебе? Я пришел порадовать тебя лично! — он улыбается. Твою мать! Как бы я хотела хоть раз расплющить эту самодовольную улыбку.       Он располагается удобно на том самом кожаном кресле, где неделю назад трахал меня. Какое не долгожданное воссоединение. Наверное, воспоминания нахлынули. Горячо все-таки было. В свою очередь я не спешу садиться. Я вообще категорически не расположена вести с ним разговоры. Даже мои воинственно сложенные на груди руки кричат об этом.       — Хм, спасибо! Мог бы просто отправить сообщение. Думаю, твои царские пальчики не сломались бы, набрав несколько слов, — как так вышло, что сейчас я более чем раздражена? Чем? Его присутствием? Нахальностью? Или может тем, что меня, чёрт побери, всё устраивает. Что он вот так вот нагло заявился посреди ночи и завладел моей гостиной? Господи, он всем собой заполняет пространство, сузив мою огромную, между прочим, гостиную до одного себя. Невозможно сконцентрироваться на чем-то другом. Например, на… Я же говорю, невозможно.       — Ты опять не в духе? Помнишь, чем все закончилось в прошлый раз, когда ты слегка… слегка ли это было? — он прикидывается, будто размышляет о чем-то сложном. Боже, его лицо — это целое искусство. Столько различных эмоций. Вот бы я умела так искажать свое лицо, а то все вокруг твердят, какая я безэмоциональная сучка. — Ты всегда такая? Или только со мной? — интересуется он. Чёртов засранец, разве он не знает, что во всех моих невзгодах рядом с ним виноват именно он и ничто больше.       — А ты догадайся! — я удаляюсь на кухню. В горле пересохло.       Чёрт бы его побрал. Откуда он взялся на мою голову? Зачем приперся? Хотя нет, я догадываюсь почему. Ему понравилось владеть мной и захотелось еще. Засранец гребанный, знает, что я дышу к нему неровно, и пользуется этим. Думает, что я опять раздвину ноги перед ним? В первый раз я с ума сошла. Шарики откатились в сторону. Но в этот раз, сладенький, я не отдамся так быстро. Заслужи, скотина несовершеннолетняя!       — Уходить не собираешься? — если я до этого была неприветлива, то теперь более чем. Мне это уже не нравится. Он нарывается, а я держусь. Это пока, а чтобы я не сорвалась, он должен уйти. — Спасибо, что согласился и удостоил меня чести самолично сообщить об этом, но теперь тебе пора уйти.       Что-то в нем меняется. Он больше не озорничает и не улыбается. Это мне тоже не нравится, но пусть в этот раз он тихо и мирно катится к херам, пока я не потеряла рассудок.       — Красивый халат. А что у тебя под ним? — и это то, что он говорит с таким серьезным лицом? Нет, ну господи, я готова взорваться нечленораздельным матерным словарем. Никак иначе.       — Так, ты, чёртов несовершеннолетний ублюдок, перестань кривляться и выметайся из моего дома. То, что я обезумела один раз и раздвинула ноги перед мальчишкой, не значит, что я повторю это еще раз. Так что подними свою наглую задницу с моего кресла и иди домой! — выпаливаю я.       С ним надо пожестче. Не стоит нянчиться и ходить перед ним на цыпочках, склонив голову. Я не настолько безрассудна, чтобы превратиться в игрушку.       — Это уже второй раз, когда ты обзываешь меня мальчишкой, нуна, — он недоволен. Быть может, рассержен, а может, и злится. Одно понятно — он собирается заставить меня сожалеть о своих словах.       Он встает с места, и я тут же напрягаюсь еще больше. В животе все сворачивается и пульсирует узелками. Я чувствую себя крохотным и бессильным существом, которого вот-вот раздавит великан. Он серьезен как никогда. Расслабленно шагает в мою сторону и при этом не отрывает от меня взгляда. И это пугает одновременно и возбуждает. Я делаю вид, что меня ничто не волнует, а это трудно. Очень трудно, когда на тебя надвигается воплощение чего-то, что выше всего.       — Нуна, ты ведь не девочка маленькая. Перестань притворяться, что я не интересую тебя, — я вжимаюсь в стену, хотя нет — это он вжимает меня. Почти. Между нами заметное расстояние где-то в десять сантиметров, но такое ощущение, что он стоит вплотную ко мне.       — Да? Откуда такая уверенность? — еле выдыхаю я. Это опять происходит. Опять заполняет, забивает собой все пространство. Душит меня всем собой. Запахом, голосом, дыханием, всем, чем можно обезоружить меня. Вскружить голову и завладеть.       — Ты знаешь… — шепчет он мне в ухо. Горячо и влажно, отчего разум начинает плавиться.       Он касается моей шеи кончиками пальцев и проводит ими вдоль неё, медленно спускается вниз, а у меня грудь вздымается то ли от волнения, то ли от возбуждения, то ли от нехватки воздуха. Не знаю, что сильнее. У меня мурашки по коже от его прикосновений. Мне стоило бы убрать его пальцы с моей кожи, оттолкнуть его и отойти на безопасное расстояние, но я не могла. Я не хотела. Впрочем, существует ли такое расстояние, которое держало бы его от меня подальше? Как глупо и нелепо, что в собственной квартире я не могу найти ни единого уголка, который можно было бы посчитать безопасным.       — Я сомневаюсь, что у тебя под халатом есть белье, — его голос до невозможности хриплый и низкий. Я не в силах возразить ему. Это безумие, это очень глупо. Глупо, что я желаю, чтобы он убедился в своих словах. Развязал слабый узел пояска и убедился, что я голая, возбужденная и готовая опять раздвинуть перед ним ноги.       — Под ним действительно ничего нет, — говорю я, пристально смотря на него.       Это был вызов, чёрт побери!       — Но… тебе ничего не светит! — лёгонько толкаю его в грудь, и он, Господи, все-таки имеет манеры, делает шаг назад и выпускает меня из плена. — В прошлый раз я допустила ошибку, напившись, но в этот раз, как видишь, трезва и адекватно мыслю. Поэтому, герой-любовник, ищи себе подстилку в другом месте!       Боже, какая я молодец! Переборола свои инстинкты. Чудо!       — Хм… — он негодует.       Наверное думает, где ошибся. Я вижу, как он хмурится резко и также резко расслабляет лоб, а потом смотрит на меня молча, и я могу уверенно сказать, что выгляжу так, словно говорю: «Что-то еще?». Откидывает голову назад и изучающе рассматривает потолок гостиной так, будто там есть что-то интереснее, чем под моим халатом.       — Я думал… — его взгляд возвращается ко мне, и тон у него дохрена уверенный, как минуты три назад.       — Ты неправильно думал, — говорю я, чтобы не дать ему снова вернуть себе контроль надо мной. Я не отважусь контролировать его, потому что он неконтролируем. Непокорный. Бунтарь, одним словом. Таких, как он, невозможно контролировать. Приручить. Обмануть. Приманить в свои сети. Но… я хочу попробовать. Хочу его приковать к себе. Но для этого я должна контролировать саму себя.       — Хорошо! Я тогда пошел, — говорит он и направляется в сторону входной двери.       Как-то быстро он сдался. Хм?! Он приехал ко мне посреди ночи, рискнув, что его могут заметить, получил отказ от меня, хотя ожидал жаркий секс, и уходит, как будто ничего страшного не произошло? Так легко? С его короной все в порядке? Мужская гордость не задета? Это же Ку Чжунэ! Быть не может того, что он легко со всем соглашается, принимает и не обсуждает. Ему что, плевать было? Так, я думала, что это я одержала верх, но оказалось, что нет. Ему тупо наплевать на меня. Получается, я отказала ему и теперь он пойдет к другой? Я не сомневаюсь, есть у него несколько цыпочек, где-то ждущих его. Покорно, блядь, ждущих, если предположить, чего он ожидал от меня. Он думал, что раз я там что-то к нему испытываю, то покорно, заметьте, покорно, приглашу его в дом и позволю ему трахать меня. Сколько захочет и как. Господи, я хочу посмотреть в глаза тех сучек, которые наградили его чувством господства. Он привык к тому, что все получает. Но… с одной стороны, разве он не захочет заполучить то, что не покорилось ему? То есть меня? Не захочет ли он завоевать меня, чего бы это не стоило? Если да, то я на правильном пути.       Я выхожу в холл, не знаю, зачем. Может, проводить его? Сказать «Пока» или может тупо закрыть дверь. Я выхожу, а его уже нет. Ушел. Он не шутил. Правда ушел. Без проблем. И почему это меня расстраивает?       Он ни сказал ничего, что дало бы мне надежду. Надежду на то, что у меня есть шансы быть с ним. Как пара. Он ушел и тем самым лишил меня надежды, а ведь до того она у меня имелась. Думала, что, быть может, он пришел ко мне не только из-за секса. Согласился записать песню, хотя график у него забитый, пришел ко мне глубокой ночью, хотя мог бы отправиться домой вместе с ребятами и отдохнуть. Он мог бы поехать к одной из своих знакомых и хорошо провести время, но он приехал ко мне. Ни к кому другому. Ко мне. А я что? Отшила его. И что получила в результате? Ничего.       «Больше всего я ненавижу людей, которые дают мне ложные надежды. В отношениях то же самое» — говорила я однажды.       А он даже ублюдком не оказался. Не стал дарить мне ложных надежд. Он никогда не делал ничего, что заставило бы меня надеяться. Это я сама обманывала себя. Накручивала себе что-то там и надеялась, глупая. Если честно, он поступил, как мужчина. Не стал обижаться, материться или злиться, как сделал бы мальчишка. Не стал даже смеяться, ухмыляться истерично, типа: как смели ему отказать. Он держался достойно, когда получил отказ. Может, это было впервые, а может, не в первый раз. Это неважно. Важно то, что он поступил правильно.       Я рискнула думать, что я женщина, потому что старше него, а он — мальчишка. Грёбанный мальчишка, возомнивший себя центром мира. Но в итоге оказалось, что он мужчина, а я глупая девочка.