crime

В узком переулке был чётко слышен сигнал сирены полиции, он отражался эхом и перелетал от стены к стене. Возле жёлтой ленты, которой было огорожено место преступления, собралась толпа людей. Дождь лил сплошной стеной. Люди стояли под зонтами, был слышен гул дождя и шум от людских голосов. Из зонтов образовалась яркая стена. Дамы прикрывали рты ладошками, которые дрожали и бледнели так, что кажется ещё немного и все они разом упадут в обморок. История, переходящая из уст в уста, обрастала всё новыми, несуществующими подробностями и деталями. Среди этой массы людей только один молодой человек стоял без зонта. Он во всем чёрном и вымок почти до нитки. Волосы прядями спадают на глаза, но ему это не мешает, на голову накинут капюшон . Стоит, запрокинув голову. Капли дождя бьют по лицу. Руки молодого человека в карманах кожаной куртки, что накинута поверх толстовки. В толпе снова зашевелились. Подъехала ещё одна машина, хлопнули двери. Сквозь толпу начали пробираться двое. Один сверкал мягкой улыбкой и ямочками на щеках. У него светлые волосы и внимательные глаза с морщинками, чуть острый нос. Второй же более сбитый, с ёжиком коротких волос и рисунками на голове, сделанными с помощью машинки. Он широкоплечий и напоминает медведя. Стоящие возле ленты полицейские вытянулись по струнке и сразу же подняли ярко-жёлтую с чёрными буквами ленту. Двое прошли под ней, чуть пригнувшись. Казалось, что дождь их совсем не волнует. Среди людей в очередной раз пошли разговоры. По губам молодого человека пробежала ухмылка. Черты обострились и стали хищными. Лицо стало похоже на лисью морду. Люди косились на него, некоторые даже крутили пальцем у виска. Но парню было всё равно, он развернулся и, негромко насвистывая, пошёл прочь, расталкивая зевак, которые вытягивали шеи, стараясь рассмотреть и услышать то, что происходит на месте преступления. Молодой полицейский, стоящий возле ограждающей ленты, устало прикрыл глаза и стёр дождевую воду с лица. - Как дела, Шиндон? – Интересуется только что подошедший детектив у сидящего рядом с трупом судебного эксперта, который рассматривает кровь, что размазана по его желтоватым, резиновым перчаткам. После он стягивает их и собирает свои инструменты в небольшой чемодан. Тело, накрытое простынёй ярким пятном, выделяется на грязном фоне, кое-где простынь промокла и просвечивает. Мужчина оглядывает место преступления, окидывая его беглым взглядом. Повсюду суетятся работники полиции. Делают фото с яркими вспышками, которые слепят глаза. Расставлены таблички с номерами, показывающие основные улики, найденные на месте преступления. На самом деле улик не так уж и много. Итук качает головой и трёт виски. После расстёгивает свой белый плащ, подол которого испачкан мелкими брызгами грязи и дождевой водой. Лезет рукой во внутренний карман и извлекает из него довольно толстый блокнот в чёрной обложке, перетянутый резинкой. Его напарник раскрывает над Итуком зонт. Тот бросает взгляд через плечо и улыбается, второй детектив лишь кивает в ответ. Чонсу щёлкает кнопкой на ручке, глубоко вдыхает и вносит в блокнот сегодняшнюю дату с пометкой об убийстве. Шиндон откидывает простынь и Итук морщится, когда видит изуродованное тело. - Причиной смерти стало удушье, время смерти около двух часов ночи. Все остальные травмы были нанесены после смерти, я бы сказал, что все остальные заключения будут после вскрытия, но оно тут просто не нужно и без нас постарались. Убийца унёс сердце с собой. – Шиндон указывает ладонью на труп и усмехается, Итук поддаётся чуть вперёд, чтобы внимательнее рассмотреть их новое дело. Длинные пряди каштановых волос лежат на точеном личике. Из приоткрытого рта торчит роза, лепестки которой выкрашены во все цвета радуги. Грудная клетка вскрыта, рёбра, словно открытые дверцы шкафа, изнутри выглядывает уголок совсем маленькой музыкальной шкатулки, испачканной в крови. Топ некрасивыми лоскутами прилип к раскрытым рёбра, разрезан ровно посередине. Цвет у него отвратительный. Видимо был ярко-малиновым, по крайней мере, сейчас он потемнел от пропитавшей его крови. Под багровой тканью видны чашечки бюстгальтера вероятнее всего с пуш-апом. Детектив понятливо усмехается. На ногах длинные ботфорты без каблука. У девчонки худоба почти доведена до крайности. Ещё немного и анорексия. Слишком хрупкие запястья и выступающие под тонкой кожей рёбра. Под спиной у убитой насыпь из лепестков белых роз. Короткие шорты сидят довольно низко, оголяя тазобедренные косточки. Чулки плотно обхватывают тонкие ноги, выглядывают из ботфортов. В самом низу живота, с левой стороны возле тазовой косточки яркое пятно татуировки. Бабочка цвета индиго. Итук оглядывает девчушку и что-то в его голове не укладывается, мозг судорожно ищет ошибку. И он цепляется кое за что. На шее совсем незаметный, прикрытый широким, кожаным ошейником, кадык. Детектив тяжело вздыхает и качает головой. Видимо, всё не так уж и просто, как показалось вначале. - Жалко мальчишку, - Шиндон бросает это как-то совсем тихо и глухо, Итук неопределённо жмёт плечами, деталей слишком мало, чтобы судить. Но ему всё равно кажется, что телу, лежащему на грязном асфальте там не место. Слишком уж кукольная красота. Следует спрятать игрушку обратно в коробку. Детектив ещё немного шокирован тем, что их сегодняшний клиент – это парень, потому что не похож вот. Совсем. – Он работал тут недалеко. Здесь же клуб. Он то ли просто танцевал, то ли ещё и проституцией занимался. Там свидетель, который тело нашёл, - Итук кивает на слова старого друга и внимательно записывает их в свой блокнот. Шиндон умеет оперативно собирать информацию. После детектив захлопывает пухлую записную книжку и движется в направлении, указанном ему. Толпа зевак так и не разошлась, они смотрят. Передают друг другу что-то и кажутся заинтересованными в происходящем намного больше, чем в тот момент, когда Итук приехал сюда. Мужчина уверен, что дело почти висяк. Свидетелей нет, и не будет. Даже если они и есть, им наверняка заткнули вовремя рот. Чонсу оглядывается, ища камеру видеонаблюдения, но район настолько глухой, что её и в помине нет. Очередной маленький и грязный район, со своими правилами, мужчина уверен, что тем, кто здесь обитает, не нравится то, что копы здесь. Они бы и сами могли во всём разобраться. Недавно недалеко отсюда было совершенно ограбление. Расследование длилось чуть больше полугода, а после зашло в тупик. Так и осталось висеть глухарём. Итуку бы такого не хотелось. Начальство будет давить, да и рапорты придётся часто писать. На виски давит. Чонсу пинает камень, попавшийся ему на дороге, и останавливается возле ещё одной полицейской машины. Там, опираясь поясницей о капот машины, стоит ещё одна “девушка”. Пак уже ни в чём не уверен, впрочем, выглядит это создание точно как особь женского пола. Одето это создание в чёрное платье с длинными рукавами из сетчатой ткани. Разрез до середины бедра, из которого выглядывают тонкие ноги в светлых чулках и туфли на высоком каблуке лакированные. Длинные, рыжеватые волосы завиты ближе к концам. Между бледными пальцами зажата чёрная сигарета с золотой полоской. В волосах цветок, тоже роза с нежно розовыми лепестками. Искусственная. Губы, накрашенные липким, ярко-розовым блеском чуть приоткрываются, выпуская наружу густой дым, струя за струей. Возле фигуры густое облако никотинового дыма. Чонсу проводит аналогию с Абсолемом из “Алиса в Стране Чудес”. Мужчина морщится, в нос бьёт резкий запах сигарет. Сразу хочется отойти подальше, а вообще в идеале уехать отсюда. Домой и долго смывать с кожи этот противный запах жесткой мочалкой и обязательно закинуть в стирку всю одежду, потому что на ней тоже остался противный запах никотинового дыма. Итук делает пометку в голове о том, что нужно не забыть выстирать одежду после того, как он вернётся с выезда, придётся провести в душе пару часов, чтобы избавиться от въевшегося в кожу никотина. Это ещё одна из причин, по которой Пак не любит выезжать на дела в старую часть города. Его больше привлекают кровавые убийства в центре. Ну, или рутинная волокита с отчётами и бумагами. В центре только они были властью и законом. Здесь же среди узких, грязных улочек, где царит разврат, а ночных бабочек столько, что их невозможно пересчитать, слишком много разных факторов придётся учесть. К тому же, кому мог помешать этот мальчишка, бывший то ли одной из элитных ночных бабочек, то ли просто стриптизёром, наряженным в бабские тряпки, что его так хладнокровно убрали, оставив на розах в грязном переулке? Детектив подходит к тому, кто нашел тело и на данный момент является их единственной ниточкой к разгадке преступления. Чонсу глубоко вздыхает, на улице холодает, мужчина поднимает воротник пальто и думает о том, как следует начать расспрашивать обо всём, что произошло в этот вечер. - Все знали, что однажды этим всё и кончится. Звезда мисс Джексон давно погасла. И в последнее время мы могли наблюдать то, как она догорает и срывается с горизонта, чтобы обратиться в пыль. Удача тоже от неё отвернулась. – У этой особы грубый голос и детектив вполне может сделать вывод, что это тоже всего лишь выряженный в женские тряпки парень. Чонсу морщится, но ничем больше не выдаёт своей неприязни. Просто какой-то рассадник трансвеститов. Паку ничего не понятно, он хмурится и задаёт банальные вопросы, которые принято задавать в таких ситуациях по протоколу. - Да и Чан не очень будет грустить. Все знают, - парнишка поджимает губы, молчит недолго, а после будто поправляется, - видели, что он довольно долгое время уже трахает Тао. – Эта дива морщится и вдавливает носком своей лакированной туфли бычок сигареты в мокрый асфальт. Смачно сплёвывает и складывает руки на груди, обхватывает себя за плечи, переступает с ноги на ногу, потому что кожа покрывают мурашки. Лёгкое платье совершенно не спасает от холода. Уже ведь почти полночь, Итук примерно угадывает время, когда они выезжали на место, была половина десятого вечера. Чонсу устало щёлкает кнопкой на ручке, а после снова просит начать рассказ с самого начала. Только в этот раз не плавать вокруг да около. Рассказ всё равно не очень содержательный. Парнишка представляется, как Рен, и отказывается называть своё настоящее имя. Наотрез. Чонсу машет на это рукой и просто просит продолжать. Сейчас ему главное взять показания, со всем остальным можно будет расправиться и позже. Рен как всегда отрабатывал свою вечернюю смену в клубе. Вообще, он танцует, но время от времени берёт смены как официант, чтобы заработать побольше налички. В клуб ходят разные извращенцы, это ни для кого не секрет. У мисс Джексон была смена, с вечера она крутилась возле шеста, постепенно стягивая с худого тела одежду. На представление как всегда собралось посмотреть немало народу, среди них почти все являлись постоянными клиенты заведения. И размахивали деньгами, свистели и кричали что-то пошлое. Чонсу выясняет, что мисс Джексон не спала ни с одним из своих клиентов. Это просто не было нужно. По вечерам парень запирался в своей гримёрке и задушено рыдал в перерывах между своими номерами. Стирал со своего лица потекшую косметику, рисовал новые стрелки и снова шёл заводить публику. В этот вечер смена уже заканчивалась. У мисс Джексон было паршивое настроение. Последнее время она всегда была не в духе. Не любезничала и не откровенничала с коллегами. А наоборот, строила из себя холодную королеву, была конченой стервой. Публика была особо в восторге от этого образа. Мисс Джексон смотрела прищуренными глазами и сверкала усмешкой. После своего номера, как и всегда, по заведенной за последние две недели традиции, спустилась в зал и намахнула пару шотов с абсентом. После чего заметно повеселела. К ней подсел какой-то парень и совсем скоро они вместе скрылись. Скорее всего ушли из клуба. В этот вечер было слишком много работы, чтобы ещё следить и за кем-то из зала. Уже после того, как работа была закончена, проходя мимо безлюдного переулка, Рен заметил того парня, что набрасывал капюшон на голову и, насвистывая что-то весёлое, шел в сторону дороги. Предчувствие дёрнуло завернуть в переулок. А там уже и остывающее тело. - У меня до конца смены минут сорок оставалось, когда они ушли. – После пояснения Рена, Итук знает, что на всё убийца потратил совсем немного времени. - Что насчёт того парня? - Кажется, теперь у Чонсу и правда есть нить и если всё сложится хорошо, то потянув за неё, он выйдет прямо к разгадке. Пак – гончая, которой нужно сорваться с места сразу же, как только она напала на след, чтобы не упустить ни одной ноты этого букета. Но в ответ ему только качают головой. Даже начальной скорости нет, сорваться со старта никак. Совсем. - Было темно, - детектив кивает, соглашаясь с этим утверждением. На улице действительно темнеет рано. – Да и он был одет во все чёрное. Хорошее решение, чтобы не выделяться на общем фоне. Кто вообще запоминает одетых точно также, как и все вокруг, людей? В клубе есть видеонаблюдение. Внутри и снаружи тоже. Хозяину не нужны проблемы, если у вас будет ордер, то думаю, что записи вам отдадут. – Чонсу удовлетворенно улыбается, отмечая то, что работник клуба дал действительно хорошую идею. Но всё же расстраивает то, что ничего конкретного узнать не удалось. - Любовь всей жизни можете даже не искать, - парнишка усмехается. Детектив отрывается от своих аккуратных записей в блокноте и смотрит с ожиданием в лицо с девчачьими чертами. У Рена открытая усмешка и странный блеск в глазах, Чонсу чуть нервничает, постукивает ручкой по корешку своего блокнота. - Потому что в последнее время никого у неё не было. – Рен пожимает плечами и недовольно фыркает. – Малышка Бэкки была влюблена. И ни на кого не хотела менять эту свою первую, немного неудобную, почти что детскую любовь. А Чану на него плевать было. У него была куча других дел. Он всегда и в любой позе имел Тао, все это видели. Только Бэк предпочитал закрывать на всё это глаза, глупо отрицая всё то, что творилось у него под носом. Именно из-за этого у мисс Джексон и хромало настроение, потому что разругались они с Чаном в пух и прах. Тот даже грозил, что вышвырнет Бэка из шоу, если тот не отвяжется и не перестанет совать нос не в свои дела. Хотя, может быть всё из-за того, что Бэк вляпался в историю. Это тоже было бы не удивительно, особенно зная его взрывной характер. – Свидетель замолкает и больше не говорит ни слова. Чонсу захлопывает свой толстый блокнот, перед этим он сделал пометки на полях. Там аккуратным почерком выведено “Бэкки”, “Чан” и “Тао”, только что ему это даст пока неизвестно. Детектив потирает переносицу. Глаза болят, линзы ощущаются в них инородными предметами. Паку хочется домой, чтобы вытащить эти адские штуки и заснуть на свежем белье. Но вместо этого мужчина говорит о том, что следует прийти в участок и расписаться в протоколе за свои показания. Рен кивает и, звонко цокая своими каблуками с металлическими набойками на них, скрывается с места преступления за несколько минут. Всё также, не произнося ни слова. Чонсу оглядывается. Работники уж грузят тело в катафалк. Толпу зевак удалось разогнать. Всё, что было, они уже собрали. Остаётся только разрабатывать версии, которых на самом деле немного. Придётся снова купить просто колоссальных размеров банку с кофе и ночевать в участке, а возможно придётся обращаться за помощью в особый отдел. Думая об этом, детектив морщится и качает головой. Только бы до этого не дошло. Им ничего неизвестно о том, что произошло. Даже о том, кто умер в этом грязном переулке сегодняшним вечером. Настоящие имена в этом заведении никого не интересовали. Единственное, что это не оставляет сомнений это то, что здесь было убийство, а всё остальное под занавесом скрыто. Итук знает только то имя, на которое жертва отзывалась в этих кругах и больше абсолютно ничего. Ни возраста, ни адреса, ни фамилии. Остаётся, конечно, надежда на то, что свидетель придёт в участок и там из него будет можно выкачать больше информации, но это тоже сомнительно. Чонсу провожает взглядом некогда бывшие белыми, а теперь испачканные в грязи и с отпечатками подошв от чьих-то ботинок, лепестки роз. Детектив убирает блокнот обратно, во внутренний карман плаща и ерошит свои волосы, массирует кожу головы. Он кивает Канину, с которым они работают вместе уже более десяти лет, и движется к машине. Итук открывает дверь и в последний раз, оглянувшись, бросает взгляд на место преступления. Дверь автомобиля закрывается с негромким хлопком, раздаётся щелчок блокировки. В салоне тепло и легкий аромат цитрусовых. Кожа сидений скрипит от движений. Канин заводит мотор несколькими поворотами ключа. Автомобиль мягко трогается с места, растворяясь в темноте.