Imagine Dragons - Gold
Кванте на вид можно было дать не больше пятидесяти пяти лет. В волосах наравне с серебристыми прядями мерцали золотые, создавая интересный контраст: природная седина как символ Дистрикта Два и выкрашенное золото как знак триумфатора. Немногочисленные морщины на ее лице говорили о годах суровой подготовки и огромном опыте за спиной; все знают, что миссис Майер долгое время после победы была не только ментором, но и тренером в Академии по подготовке карьеристов. И даже Арес, с которым она почти девять лет воспитывала трибутов, опасался жестокого характера женщины и справедливых, но чрезвычайно суровых нападок. Улыбка на этом лице была редким явлением, и многие говорили, что связано это с проблемами в семье: ее муж погиб больше десяти лет назад при неожиданном обвале в шахтах, а с единственной дочерью Кванта не общалась, разойдясь с ней во мнениях относительно Голодных Игр. Патриция, «опальная» дочь, с матерью не жила, предпочитая снимать квартиру в Дистрикте и работать в мэрии, но с уходом Кванты из Академии, заняла ее место. Несмотря на это, отношения между женщинами так и не наладились. И именно сегодня Майер взяла на себя роль председателя, окидывая всех собравшихся поистине тяжелым взглядом. Катон и Мирта пришли последними, плотно закрывая за собой входную дверь. В особняке Кванты превалировали золотые цвета и дорогие элементы декора; победительница явно старалась подчеркнуть свое состояние и значение в обществе. Грэйн, чей дом практически не претерпел изменений и был отделан спокойными сине-серыми тонами, недовольно морщилась от такого излишества. С Квантой они виделись всего пару раз, в Академии она, в основном, преподавала у юношей и брала под свою опеку лишь особо отличившихся студентов. Мирта не попала в ее группу из-за низкого роста и, по мнению самой Кванты, излишне хрупкой комплекции тела. Впрочем, пару уроков брюнетка умудрилась урвать и была вполне довольна своими результатами. Сейчас же Майер смотрела на нее не как на студентку или провинившуюся ученицу, нет. В ее взгляде сквозило презрение и разочарование: она явно не была рада, что из-за вольности одной девчонки количество победителей во Втором Дистрикте уменьшится, в лучшем случае, на одного человека. И уж явно Кванта будет выступать за их кандидатуры; Катон был ее любимчиком, но он тоже причастен к решению Президента. Поэтому Мирта совсем не сомневалась в вердикте этой женщины. - Итак, наконец, все собрались, и мы можем приступить к делу. – Прозвучал властный голос Майер. – Не стоит разводить здесь лишние дискуссии. Все слышали речь Президента и знают, зачем они здесь. Вечером мы должны предоставить мэру имена. И у нас есть два варианта: или открытым голосованием мы выбираем «трибутов» этого года, или кандидаты назовут себя сами. Есть добровольцы? Грэйн недовольно хмурится, но не решается высказать свое мнение. Она здесь не в тех правах, чтобы еще пререкаться с триумфаторами прошлых годов. В гостиной находились десять человек: у журнального стола в центре комнаты стояла сама хозяйка, рядом с ней в кресле расположился Арес, который безразлично оглядывал всех собравшихся. Мирту и Катона посадили на диван напротив Кванты, и теперь все победители могли прекрасно видеть эту парочку. За ними, словно немой страж, стояла Энобария и, Грэйн была готова поклясться, что ее ментор бросится на любого, кто хоть слово скажет в их сторону. Брута можно было найти в тени у противоположной стены; он плотно скрестил руки на груди и всем своим видом показывал, что не спешит высказываться. Доминик же занял позицию у выхода, чтобы в любом случае первым покинуть их зал переговоров; парень был абсолютно уверен, что быть выбранным еще раз ему не грозит. Алексис, молодая девушка на год с небольшим младше выше упомянутого Доминика, с пышной копной русых волос, загорелой кожей и яростным огнем в золотых глазах, стояла по правую сторону от дивана и была явно зла: то ли на Президента, то ли на победителей Семьдесят Четвертых, это еще предстояло узнать. Лайм была самой противоречивой гостьей: на ее лице было сложно что-то причитать, но Мирта не помнит, чтобы эта женщина вообще после своей победы на Пятьдесят Седьмых Играх играла активную роль в жизни Деревни Победителей и мире Голодных Игр. Уэйд, победитель предыдущих, Семьдесят Третьих Игр, многим запомнился по сцене жестокого убийства своего соперника: он раскрошил ему голову кирпичом в пустыне и даже не скривился. Парнем он был весьма целеустремленным, собранным и хмурым, одного возраста с Катоном, хотя с близкими друзьями или однокурсниками по Академии всегда был приветлив и дружелюбен. Удивительные контрасты, ведь он также был единственным чернокожим победителем от Второго. - Не думаю, что у нас тут есть желающие отправиться на Арену как можно скорее, - начинает Доминик, довольно усмехаясь. – Поэтому не будем тянуть время и.. Все понимают, что имеет ввиду парень. Голосование. Теперь каждый сам за себя. Придется выбрать двух людей, которые будут отстаивать честь Дистрикта в этом году. И искупят грехи Семьдесят Четвертых. Мирта хотела было вновь вызваться добровольцем, но ледяной взгляд Катона заставил ее смиренно сидеть на месте. Еще по пути сюда он ей запретил делать необдуманные поступки и посоветовал засунуть совесть куда подальше. Но Грэйн не могла отделаться от мысли, что ей придется сделать выбор. И против кого она будет голосовать? Выбрать Лайм? Которая уже столько лет и знать не хочет про Игры. Или мятежную Алексис, которая готова хоть сейчас голыми руками сокрушить Капитолий? Или, может, выбрать Брута? Чтобы он представлял их Дистрикт? По всей видимости, Катона одолевали те же мысли, хотя он и надеялся, что найдутся желающие. Но от Ван дер Гри и Грэйн сейчас ждали чистосердечного признания и слов, что они вновь отправятся в Капитолий, чтобы покончить с драмой Семьдесят Четвертых Игр. Ведь вина была на них. Катон бросил взгляд на напарницу и хотел что-то сказать, как произошло нечто незапланированное. - Я поеду. Все присутствующие обратили свое внимание на спокойного Ареса, который секунду назад твердым голосом сделал заявление. Мирта почувствовала, как ком подкатил к горлу, а на губах появилось уже привычное чувство горечи. Отговаривать его было бессмысленно, а терять близкого человека по своей же вине – еще глупее. - Что за бред! – кажется, Алексис больше не могла терпеть. – Они заставляют нас выбирать из своих же! А не пойти бы им к дьяволу? Мы уже заслужили славу для Дистрикта и не обязаны по второму кругу проходить через Игры, чтобы всем продемонстрировать свою силу! - Алексис. – В голосе Кванты звенят предостерегающие нотки. - Плевать. Я не собираюсь изображать радость и покорность судьбе. Что будет, если мы никого не выберем? Что сделает Капитолий? Они уже показали, на что способны – бить исподтишка. Сноу дал этим двоим победить, и сейчас неуместно перекраивать правила, чтобы вернуть Ван дер Гри и Грэйн на Арену. - Алексис. – Вторая попытка утихомирить победительницу, и снова провал. - Я не собираюсь голосовать и выбирать из наших же людей новых трибутов. И уверена, что другие Дистрикты меня поддержат! Вы думаете, в Первом иные настроения? А в Четвертом? А в тех дальних, где грязи больше, чем людей? Если мы поднимем волну протеста, ее будет уже не остановить и тогда.. - Алексис! – Кванта переходит на крик и, кажется, готова прирезать девушку. – Это – приказ Президента Панема. И если ты скажешь еще хоть слово – составишь пару Аресу на Квартальной Бойне. Девушка лишь метнула взгляд, полный ненависти, на Майер, но дальше призывать всех к мятежу отказалась. Это было крайне глупо с ее стороны, - думает Мирта, - ведь у этих стен есть не только уши, но и глаза с руками. А у Алексис подрастает младший брат. Если Сноу захочет ее угомонить, то найдет способы. Хотя тогда придется убить саму девушку, - уверен Катон, и эту фразу Грэйн читает у него во взгляде. - У нас есть юноша-трибут. Дело за малым. – Произносит Кванта, но даже в её голосе слышна дрожь после такой пламенной речи. – Добровольцы? - Давно я не выходила на Арену. Уверена, Капитолий соскучился, - слышит Мирта голос за своей спиной. Энобария выходит в центр комнаты, становясь рядом с Аресом, и намеренно не смотрит на своих трибутов. Тех, которых сейчас спасла от гнева Президента. Катон плотно сжимает челюсти, не в силах исправить эту ситуацию. Он никогда не хотел, чтобы один из его наставников погиб на Арене из-за его слабости. Брут вообще застыл, потому что, кажется, даже он не ожидал такого исхода. Мирта же была на грани срыва. Она откинулась назад и закрыла на несколько минут глаза, желая отвлечься. Иначе их всех ждала истерика не хуже, чем у Алексис. - Есть возражения? – Кванта явно удивлена таким поворотом событий, но мешать она не собирается. – Тогда поздравляю вас, в этом году трибутами от Дистрикта Два становятся Дескалион Арес и Хост Энобария. – А после намеренно добавляет: - Да прибудет с ними удача. На последних словах у Майер кривятся губы, и все победители в немой благодарности обращают свои взгляды на новых/старых участников. Мирте хочется кричать, как тогда в поезде во время Тура, но она и с места сдвинуться не может, лишь неотрывно смотрит на двух своих близких людей, которых уже, возможно, в скором времени не будет в живых. Сноу поступил очень умно. В любом случае Грэйн не смогла бы жить спокойно: что выиграв на Семьдесят Пятых, она бы потеряла напарника, что теперь теряет людей из своего же Дистрикта. Похоже, лучшим вариантов для нее было бы умереть. И желательно еще тогда, на Арене у Рога Изобилия. Алексис первой покидает яркий дом Кванты, а за ней незамедлительно уходит излишне расслабленный Доминик. Кванта разливает по бокалам прозрачную жидкость и протягивает сначала Бруту, потом Лайм, но она вежливо отказывается и, пожелав Аресу и Эно еще раз удачи, удаляется, стараясь скрыть сожаление в своем взгляде. За ней незаметно проскальзывает Уэйд, и Мирта думает, что так и не узнала его мнения. Не узнала, кого бы он назвал в качестве новых трибутов. Хотя чутье подсказывает, что его выбор пал бы на Доминика Бланшера. Они не очень ладили. На самом деле Грэйн уверена, что Кванта выставила бы их с Катоном кандидатуры, то же самое сделала бы и Алексис лишь из ущемленного чувства справедливости. Решения остальных остаются для нее тайной. Когда Кванта протягивает ей бокал с малым количеством алкоголя, то Мирта удивляется и сначала не понимает, что хочет от нее женщина. - Бери, - отмахивается Майер, - худшее уже позади. И прекрати так явно демонстрировать свои эмоции, не этому я тебя учила. Мирте хочется сказать, что Кванта ее почти не учила, но прикусывает язык, видя, в принципе, неплохое расположение женщины к ней. Если речь не заходит о выборе трибутов для новых Игр, то Майер вполне нейтрально настроена к дочери главы миротворцев Дистрикта Два. Грэйн залпом выпивает содержимое бокала и чуть ли не заходится кашлем, чувствуя, как в уголках глаз собираются слезы. Водка.***
Rag'n'Bone Man – Human
I'm only human after all Don't put your blame on me
- Их нет, - спокойно говорит Катон, сидя на крыльце у дома Ареса. – Я уже был у Энобарии, но там пусто. Вот и здесь наткнулся на тот же самый результат. Мирта кивает и присаживается рядом. Они быстро разошлись после того, как вынесли решение и выпили за него. Мирте было не по себе, и она скрылась в своем доме, решив вечером навестить ментора и Ареса. Но, видимо, Катон ее опередил. В очередной раз. - Это все неправильно, - тихо произносит девушка, смотря перед собой. – Они все ждали, что вызовемся мы. - Но мы этого не сделали. – Безразлично отвечает Ван дер Гри, которому совсем не хочется это обсуждать. – Разве ты не хочешь порадоваться тому, что нас миновала подобная участь? - Ура, - вяло произносит брюнетка и обхватывает колени руками. – Энобария нас учила. Она отстаивала меня у спонсоров. Она была с нами после победы. И это она была готова во время Тура лечь костьми за нас. И как мы отплатили ей за это? Отправили на Квартальную Бойню. Катон поворачивается в сторону напарницы, но не знает, что сказать. Ведь он думает о том же самом. - Арес играл мне тут роль заботливого отца. Давал советы, поддерживал и кормил, пока ты проводил время с Брутом. Он помог мне вернуться в строй после нашего триумфа и высмеивал все мои кошмары, чтобы я тоже могла смеяться над ними. Он мог спокойно опустить моего отца и заставить меня усомниться во всем на свете. Черт, Катон, ближе них у меня здесь никого нет. Я бы пережила, если бы пошел Бланшер или даже Уэйд. Я бы пожелала удачи Алексис или Кванте, но не смогу теперь заглянуть в глаза Энобарии. А что будет, если они погибнут? В лучшем случае вернется только один. И ты прекрасно понимаешь, что Арес едет туда не за победой. А чтобы вытащить Эно и вернуть ее домой. Как я смогу после всего этого просыпаться по утрам? Зная, что моя жизнь оплачена кровью. Было наплевать, когда мы сами убивали всех этих детей на Арене, ведь тогда мы сражались за собственную жизнь. Мы всегда были на чеку и знали, что, возможно, завтра утром уже не увидим рассвет. И что пушка в любой момент будет готова выпустить залп по нашей памяти. А сейчас? Ван дер Гри обнимает девушку и прижимает ее к себе. - Сейчас нам осталось сделать еще один выбор. Остаться здесь, предоставив Бруту и, скорее всего, Алексис возможность поехать в Капитолий. Или же самим стать менторами. Для наших учителей. И постараться сделать все возможное для Дистрикта Два на этих Играх. Ладони Мирты сжимаются в кулаки. - Мы не станем прятаться. Мы никогда этого не делали. Наша слабина сегодня – это последнее подобное проявление в моей жизни. Мы поедем в треклятую столицу и покажем всем, что даже идеальный Капитолий может ошибаться. Мы докажем им нашу силу и постараемся защитить тех, кто нам дорог. Хоть это и противоречит половине правил профи. Катон глухо смеется и целует Грэйн в макушку. Он и не думал оставаться в Деревне Победителей. Девушка сама себе не верит. Она уже не была той Миртой, которая год назад вызвалась добровольцем, и поехала на Игры, чтобы уничтожить всех соперников. Тогда у нее не было ничего, лишь собственные амбиции и желания. Сейчас же, сама того не подозревая, девушка нарушила устав Академии и пошла против своих же принципов: она привязалась. Пускай это победители, пускай такие же карьеристы, как и она сама, но здесь, во Втором, запрещено испытывать эмоции. Тут каждый сам за себя и должен быть готов в любую секунду отстоять собственные интересы. Сейчас же Грэйн волнуют другие люди. Она перестала думать только о себе, позволив эмоциями взять верх. Она переживала за других, испытывала муки совести за их выбор и совершенно не знала, что делать дальше. И это пугало девушку. Ведь тот образ, который она строила годами, разбился вдребезги. Кто эта незнакомка, которая планирует ехать в Капитолий и сокрушить его изнутри? Явно не Мирта Грэйн. И уж точно не дочь главного миротворца Дистрикта. - Почему ты не разрешил мне вызваться добровольцем? Знал же, что я хотела это сделать. Катон кивает и отвечает сразу же. - Конечно, я тебе запретил. Ты бы натворила глупостей, как обычно это делаешь. – Потом он молчит, раздумывая, говорить ли напарнице то, что знает. – Брут сказал мне сделать так: промолчать нам обоим. Я ведь тоже не хотел оставаться в стороне. Решил, что именно нам стоит взять ответственность за эти Игры. Но когда ты ушла из дома Ареса сразу после объявления Президента, мы начали обсуждать, что делать. И Брут сказал мне, что если я скажу хоть слово – он сломает мне челюсть. А если позволю сказать слово тебе – то закопает меня же на своем заднем дворе. Арес и Энобария были там, но я даже и подумать не мог, что они пойдут вместо нас. Думаю, что Арес почти сразу все решил для себя, а Энобария сделала такой выбор уже в доме Кванты, чтобы защитить нас. В очередной раз. И, честно, я чувствую себя паршиво. Ненавижу быть обязанным другим людям. А сейчас получается, что они ценой своих жизней выкупили мою судьбу. И то ли быть благодарным, то ли злиться на подобный исход, потому что я не просил их о такой милости. Я сам готов был расплатиться за наши ошибки. Мирта удобнее устраивается на плече у парня, ослабляя кольцо рук вокруг своих коленей. - На кого ты ставил? - Если бы никто не вызвался, я бы не согласился на голосование. Только этого нам не хватало. Позор для Дистрикта Два. Я бы стал добровольцем, наплевав на Брута. – Усмехается блондин. – Я понимал, что Доминик и пальцем не шевельнет, ведь он слишком любит самого себя, чтобы идти еще раз. Алексис была очень воинственно настроена, но в не то русло направила свой гнев. Кванте нечего терять, но годы уже берут свое. Лайм уже столько лет помогает твоему отцу управляться с миротворцами во Втором, что было бы странно, вернись она на поприще Голодных Игр. И как бы самонадеянно это не звучало, я был уверен, что Арес вызовется, чтобы уберечь тебя. Так что я ставил на него, надеясь, что наша прекрасная Алекс составит ему компанию. Грэйн качает головой и кулаком ударяет Катона в бок. - Все продумал. – Говорит девушка, слегка улыбаясь. – Должны были идти мы. Еще не поздно поменять имена. - Это не наша война, Мирта. Брут сказал, что мы не должны расплачиваться за все проблемы Панема. Система прогнила, дальние Дистрикты уже по горло сыты своей бедностью и серостью. Мы стали лишь поводом к их открытым протестам. И если ты помнишь, то Капитолий сам позволил нам выиграть. Ничего не мешало Крейну создать молнию, которая бы поджарила меня за секунду. Ведь победительницей должна была стать только ты. И то, что Сноу по собственной же глупости выпустил нас обоих с Арены, не обязывает нас участвовать в Квартальной Бойне. Хватит. - Не соскучился по бойне? – неожиданно спрашивает брюнетка, заглядывая в лицо Ван дер Гри. – По адреналину в крови, по погоне за жертвами? По чувству превосходства, когда убиваешь противника? Катон издает непонятный звук и смотрит на девушку, видя в ней отголоски прежней Грэйн. - Раньше я бы не задумываясь вызвался. Но эти Игры что-то изменили во мне. Да и ты сама это видишь, Грэйн. Они хотят шоу, а я не собираюсь играть по их правилам. Мне чертовски не хватает этих ощущений, ведь в этом весь я, такова моя жизнь. Но, повторюсь, идти у них на поводу я не собираюсь. Брюнетка кивает и понимает, что для нее никогда убийство не было священным ритуалом. Ей нравилось побеждать, а уж методы совсем не важны. Но возвращаться на Арену, учитывая, что в этом году соберутся победители прошлых лет, она не спешила. В этот раз будут не подростки, которые впервые увидели кровь, нет. В этот раз буду профессионалы и убийцы. Мирта облизывает губы, чувствуя зарождающийся интерес внутри. Может, стоит все-таки поменять решение? - Даже не думай, - отвечает Катон, словно прочитав мысли девушки. – Это в тебе говорит самолюбие, а не здравый смысл. Сиди на месте ровно. Чертов Ван дер Гри, - с гневом думает Грэйн, понимая, что в чем-то он прав. - Да-да, я тоже тебя обожаю, - смеется блондин, даже не смотря на брюнетку. Владеет телепатией, не иначе.