Рубикон

озера - акула

Мирту рвет черной кровью несколько часов к ряду, и Финник говорит, что таким образом из нее выходит яд; просто так рассосаться он не может. Взгляд Грэйн по-прежнему затуманен, но она отталкивает Катона от себя и отходит куда-то в сторону, не желая сидеть у костра с другими трибутами. Мирте откровенно херово, потому что ее нутро – разъеденное кислотой месиво, а из всех припасов остались только ножи. Она вытирает лицо снегом, топит его в ладонях и пьет, а после плотно заворачивается в пуховик и опирается на какой-то валун; через три часа будет светать, и она не успеет замерзнуть. Сон нисколько не облегчает ее страданий. С утра к ней подходит Хэймитч и строго говорит, что либо она остается здесь одна, либо засовывает всю свою злобу и гордыню куда подальше и продолжает подъем с ними. За его спиной виднеется Ван дер Гри, и во взгляде у него Мирта улавливает беспокойство; чертов слабак. Но подыхать девушка пока не собирается, поэтому кивает и соглашается на временный союз. Мирта находится примерно в центре импровизированной шеренги, перед Примроуз и Бити, и вяло раздумывает над тем, пнуть ли ей впереди идущего Катона. Он тихо разговаривает о чем-то с Финником, но с маршрутом не прогадывает: Грэйн держит путь под контролем. В любом случае до Рога им осталось не так далеко, значит, можно потерпеть общество этих триумфаторов, а в финале перерезать им глотки. Так будет даже проще, ведь Мирта уверена наверняка: Катон не станет на нее нападать, вероятно, даже будет защищать от Финника и Джоанны, поэтому шансы на успех вполне себе улыбаются. Грэйн по-прежнему мутно. У нее тени под глазами и осунувшееся лицо; Цезарь точно не раз посочувствовал ей в прямом эфире. Хотя бы живая – говорит она себе и не спрашивает, как так вышло, ведь мрак был совсем рядом, тянул к ней руки и ухватывал за сердце. Мрак почти забрал ее, поглотил и расщепил, но потом резкий луч прорезал треклятое царство – и она открыла глаза. Если что-нибудь важное, то они ей сами расскажут. Возможно, сама девушка переборола отравление, а они ее просто нашли без сознания. (Мирта не допускает мысли, что Финник и Катон могли спасти ей жизнь) Примерно в полдень они подходят к развилке. Одна дорога уходит вниз, по левую сторону обнимая обрыв; другая – идет наверх. Солнце золотом рассыпается по белоснежному покрову, слепит глаза, но Мирте привычно; она часто бывала в горах, ходила с отцом или достойно тренировалась в Академии. Теперь ей это кажется совсем далеким и нереальным: Дистрикт Два, отец-миротворец и каждодневные тренировки, на которых она забывала себя. Стоило ли оно того? Мирта Грэйн, как и все прочие, попала в Академию в шесть лет, и с этого момента знала – однажды она окажется на Играх. Мирта Грэйн билась каждый день, не боялась встречать угрозу, сражалась до последнего и сквозь сломанные ребра и пальцы оттачивала мастерство. Кванта не оценила ее талантов, поведясь на неприметный рост, но Арес ей лишь ухмыльнулся – «используй каждую возможность». Мирта держалась на тренировочных матах до самого последнего мгновения, даже если проигрывала. Она думала, что на Играх будет проще, там ведь двадцать никчемных детей. И увидев трибутов Семьдесят четвертых, девушка лишь рассмеялась. Покрепче сжала любимый нож и приняла тот факт, что самым страшным ее противником станет либо Катон, либо Цеп – кто доживет до финала. Те Игры оказались забавной. Квартальная Бойня же идет под флагом черного пепла. У Мирты на одной чаше весов – одичавший Ван дер Гри, который резко начал ратовать за непонятные права, и ядовитый Сноу, который не смог удержать страну в порядке, выпустив профи с Арены; на другой же – стальной отец, идеалы Академии и собственный образ, выкованный за пятнадцать лет, - несгибаемая личина. Мирта не хочет меняться, не хочет слушать все эти слова про Президента, ей не до дальних округов. Мирта хочет жить и возноситься над остальными, забрать все награды и златые венцы. Катон язвительно говорил про ее узкий кругозор, пытался вразумить, а потом бросил. Не сказал ни слова, заключив странный союз и предав Первых. Он бы не спас Кашмиру и, возможно, не помог бы Блеску, но его все равно не было рядом. Он шел вместе с Джоанной Мейсон и Хеймитчем Эбернети, сделав все свои ставки. Он никогда не рассчитывал на Мирту. Грэйн тошно не от того, что Ван дер Гри ее бросил или что-то там не сказал. Ей муторно, потому что Катон ее начал менять, переворачивать изнутри, обнажать в ней другого человека. Катон ее жить практически учил, за руку брал и вел в нужное направление. А потом, словно в насмешку, выбрал иную сторону и иных людей, решил сыграть по-другому, оставив Мирту на распутье. Ту Мирту, которая изначально не хотела перемен. - Вам не кажется, что выбор второй тропы слишком очевидный? – подает голос брюнетка, устав от метаний недо-союзников. Практически все решили пойти по верху, лишь Катон и Хеймитч заподозрили неладное. Грэйн скрестила руки на груди и наблюдала, не сдаваясь даже под напором недружелюбных взглядов. - Нижняя тропа проходит у обрыва, - резонно замечает Бити. - А на верхнюю могут спустить лавину, - парирует Мирта, едва усмехаясь. Давай, попробуй меня переиграть. Мейсон держит топор в руке, ни разу не отпуская его с того момента, как Вторая пришла в себя, и Мирте это кажется забавным: неужто ее боится? Примроуз смотрит волком, и это тоже часть трагикомедии. Неужели Грэйн действительно собралась переубеждать этих людей, если уже сделала свой выбор? - Мы можем разделиться, - неожиданно предлагает Финник. – Если что-то пойдет не так, то другая группа точно услышит и придет на помощь. Или же вернется к развилке и пойдет правильным путем. Если мы попытаемся все вместе, то предоставим шанс распорядителям убить нас разом. Мирта сомневается в правильности решения, но вторая тропа ей все равно не нравится: уж слишком привлекательным этот вариант выглядит. Трибуты, побежавшие вниз, подальше от гор, погибли почти сразу. А ведь не самое глупое решение было. - Мы с Миртой пойдем по низу, - говорит Катон и оглядывается на напарницу; откровенно сказать, Грэйн такой вариант не слишком устраивает. - Нет уж, викинг, - вмешивается Эбернети, - вы с подружкой можете сговориться, а мне ты обещал дойти до вершины единым союзом. - Так чего же вы берете к себе профи, если им не доверяете? – вяло интересуется Мирта, пожимая плечами. – Мы можем сговориться и всех вас убить – это правда. А можем погибнуть, пока вы идете по правильной дороге к Рогу. Гарантий никаких. Катон закатывает глаза, ведь Мирта нисколько сейчас не облегчает ситуацию, лишь накаляет ее и выводит из себя триумфаторов. Ван дер Гри прекрасно понимает, что девушка все равно поступит так, как ей будет удобно, а сейчас просто развлекается, подливая масло в огонь. - Грэйн, ты пойдешь по низу с Вайресс и Бити, - берет на себя лидерство Финник и подходит ближе к Джоанне, - а мы второй тропой. - Ни за что. Со мной пойдут Двенадцатые, или иначе делиться вообще не будем. Президенту нужна моя голова на серебряном блюде, а тут уж извини, в фаворитах Эвердин. Она будет моим залогом на успех. Тем более что вдвоем с ментором мы сможем ее защитить, а вас троих хватит на гениев. - Я тебе никогда не доверюсь, - цедит Примроуз и плотно сжимает губы, - ты убила мою сестру. Ты убила Китнисс. Мирте хочется взвыть и бросить глупую девчонку прямо здесь. Она понимает ее мотивы, но также удивляется непроходимой тупости и нежеланию принять реальность: на Играх приходится вступать в альянсы и делать так, как не нравится. Мирту крайне раздражала компания Диадемы, она ей не доверяла и всегда чутко спала с ножом наготове, но они координировали усилия и старались действовать сообща. - Дело не в доверии, Эвердин, - грубо отвечает Грэйн, хотя не сильно хочет пререкаться с малявкой. – Мы все в одной лодке сейчас, а так как трибутов почти не осталось, то мы – основная мишень. Если разделимся, то и распорядители разобьют очередную угрозу на две части. Но если мы пойдем одной дорогой, то огребем так, что в живых останется лишь самый удачливый. Я колесо фортуны проверять не собираюсь, так себе занятие. Постоять за себя мне несложно, ты прекрасно видела мое выступление на прошлых Играх. Но если мы как бы в одной команде, то извольте меня не бросать на растерзание зверю, ведь Сноу такую возможность ни за что не упустит. Если же вдруг решите, что я вам не нужна и отправите одну по этой тропе, то не удивляетесь потом, что я первая приду к Рогу и разорву вас в клочья, потому что знаю прекрасно горы и умею управляться со многими видами оружия. Я не могу сказать точно, по какой дороге надо идти, но для себя выбор уже сделала. Поэтому вы либо дальше играетесь в союз и идете со мной, либо рискуете нарваться на последствия. Утром Хеймитч ей предлагал союз, а сейчас Мирта фактически угрожала – «либо я с вами, либо против вас». И на лице Примроуз, хоть все еще и виднеется презрение, но проступает понимание. Хеймитч кивает и говорит что-то умиротворяющее, даже пытается пошутить, но брюнетке все равно – своего она добилась. Прощаться ей не с кем, поэтому она сразу же направляется к первой тропе. Ван дер Гри перехватывает ее всего лишь на секунду, чтобы сказать: - До встречи наверху. И отходит к своей группе. Мирта никогда не славилась предчувствием и интуицией, но понимала простую вещь: финал близок, а значит ей несдобровать. Даже если она угадала с дорогой, то Президент найдет возможность, как дотянуться до Второй. Пускай сейчас она дерзит и набирается сил – потом будет глотать кровь и задыхаться. Осознают это и остальные. - Пойдешь первой, - кивает ей Хеймитч, и Мирта не спорит. Эта небольшая победа приободрила ее. Тропа в какой-то момент также начала уходить вверх, что стало для союзников приятной новостью. С левой стороны простиралась пропасть, с правой – высился горный камень, поэтому они спокойным мерным шагом шли перед, надеясь побыстрее преодолеть этот участок. Солнечные лучи не добирались сюда, поэтому их путь проходил в легкой тени и колючем морозе, что отбивало охоту разговаривать даже у Двенадцатых. Мирта не расслаблялась; такая тишина является неотъемлемой частью гор, однако слишком много испытаний выпало на ее участь, чтобы вести себя беззаботно. На Арене не бывает просто. Грэйн надеется, что дороги рано или поздно вновь пересекутся, и они встретятся со второй группой. Идея разделиться была хорошей, но поступили они так из соображений, что в итоге все-таки воссоединятся. - Не нравится мне эта метель, - первым произносит Эбернети, когда ледяная буря начинает набирать обороты. Туман налетел будто бы за секунду и вдали, где только что виднелся поворот, теперь осталась лишь плотная стена. Мирта останавливается, потому что не собирается рисковать: в такую погоду нельзя идти вперед, есть все шансы разбить голову о дно какого-нибудь ущелья. Снег вихрился в воздухе, забивался под капюшон и царапал лицо, а порывы ветра разрывали пространство, отталкивая трибутов к краю. Грэйн жестами показывает прижаться к склону горы и покрепче запахнуть ворот пуховика; остается лишь ждать. Мирте сложно сказать, прошел ли час или десять минут, прежде чем в конце тропы показалась тень. Она мрачным обелиском выделялась на фоне белоснежного тумана, но пока не двигалась; словно бы чего-то ждала. Вторая достает несколько кинжалов из чехла и сжимает лезвие в руке – сражаться будет до конца. Здесь не самая удобная локация для схватки, но девушка готова защитить себя, чтобы закончить начатое. Внезапно вокруг них, словно отовсюду, начинают раздаваться голоса. - И что ты будешь делать? – мужской, насмешливый и самоуверенный. Голос, как и слова, принадлежат Ван дер Гри. - Катон? – кричит в пустоту Мирта, но ответа нет. Вихрь окружает их, отрезает от внешнего мира и погружает в искусственную пучину. Следующим эхом отдается женский голос; одно слово. Слово, которое произнесла когда-то Грэйн. - Прощай. Будто бы птицами оно кружится вокруг трибутов, атакуя их, а тень так и не сдвинулась с места. Двенадцатые ничего не понимают и смотрят на Мирту так, будто бы она во всем виновата, ведь в воздухе звучат лишь два голоса – ее и напарника. - Победа или смерть, - наперебой льется песня дуэтом, оглушает игроков, и Вторая не знает, как прекратить эту пытку. Все фразы были сказаны год назад: в финале Семьдесят четвертых Голодных игр. Когда они убили Китнисс Эвердин. Тень снимает с плеча лук и натягивает тетиву, целится сразу в троих. И именно в эту секунду Мирта все понимает: перед ней призрак, перед ней прошлогодний трибут от Дистрикта Двенадцать. Прямиком из ее кошмаров, чуть ли не из преисподней. За прошедшие месяцы Мирта стала умнее: первой бросаться она не собирается; все еще помнит про обрыв с левой стороны. Однако наблюдая за призраком, девушка упустила свой тыл. - Ты убила ее, - хриплым голосом повторяет вновь Примроуз и скидывает с головы капюшон. Во взгляде у нее огонь. В зрачках отражается война. Мирта практически видит, как тело девушки наполняется яростью, как та поднимается и готовится к атаке. Детское лицо непривычно искажается жестокостью. Что-то здесь не так, - кажется Мирте, но времени разбираться нет – Примроуз Эвердин, словно одурманенная, настроилась убивать. Догадки, одна за одной, озаряют сознание Грэйн. В ледяном вихре замешан дурман, наркотик, который и спровоцировал галлюцинации. Удивительно, что все трое видят одинаковые фантазии, но в Капитолии специально для Игр могли разработать любую мерзость. Дело в другом – неукрепленный организм Примроуз принял на себя большую дозу, а значит ее сознание практически выключено. Она, несомненно, нападет, а ступор ментора сыграет девчонке на руку; останавливать ее не будут. Мирта не видит у Двенадцатой оружия, очевидно, она хочет просто задушить противницу. Грэйн ухмыляется. Давай. Президент допускает прямо сейчас роковую ошибку. Как только Эвердин бросится вперед, Мирта наперерез отправит кинжал и также побежит навстречу. Прим увернется крайне предсказуемо, а когда поднимается на ноги, то Мирта уже будет там, чтобы убить ее. Ментор погибнет следом, он пустым взглядом смотрит на дорогу, будто бы не верит, что в том конце их действительно ждет девочка-сойка. Если все так и сложится, то Вторая не будет ждать другую группу – сразу пойдет к Рогу. Вдвоем с Катоном они разделаются с остальными участниками, Мирта даже знает, что возьмет психопатку Мейсон на себя, и от этих мыслей ее душа воспаряет в небеса. Неужели распорядители решили вновь подыграть профи? Мечта о победе становится близкой, протяни руку и хватай. Осталось лишь убить Двенадцатых и в очередной раз стать лучшей. Мирта слегка нагибается вперед, занимая правильную позицию. Здесь ее стихия. Не лес, не вода – снежные горы, и они принимают хозяйку. Мрачные призраки Грэйн не страшат. Три. Два. Один. Примроуз бросается вперед, Мирта в азарте распахивает глаза, обнажает усмешку, словно оружие. Готовится бросить кинжал. Вновь использовать обманный маневр. Лети, глупая пташка, на мой огонь. Догорай. Когда Эбернети ухватывает Эвердин за пояс и тянет на себя, крик пронзает метель. Девчонка вопит, вырывается и все проклинает Мирту, которая раздраженно фыркает и убирает кинжал в чехол. Момент упущен. Все складывалось слишком идеально, чтобы произойти на самом деле. Сноу подразнил ее мечтой и, словно у котенка, забрал леску, оставив недоумевать. Грэйн приближается к Двенадцатым, бегло осматривает мечущуюся по снегу малявку. - Пара оплеух – и как новенькая. Дурман не держится долго, равно как и снежная буря. Вместе с ней в воздухе тает и загадочная тень, не оставляя после себя ни следов, ни лука со стрелами. Прим смотрит в ту сторону, надеясь еще раз увидеть сестру, но там больше никого. Мирте смешно. Она терпеливо ждет, когда напарнички очнутся, и идет вновь по заданному маршруту, не оборачиваясь назад. Свой шанс она на сегодня уже упустила, а Эвердин больше не наберется смелости, чтобы напасть. Можно спокойно продолжать подъем. Остается ждать следующего часа. Проигрывать Мирта Грэйн не собирается. - Что произошло? – вырывается у Второй, когда они встречаются (все-таки да) с другой группой. Те снегом отмывают кровь с лица и шеи, переговариваются, но, похоже, почти не слышат друг друга. Бити одной рукой умывает Вайресс, второй – сжимает ее ладонь, будто бы стараясь аккуратно привести в чувство. Катон, завидев Мирту, отделяется от остальных и подходит к девушке, оглядывая ее с ног до головы. Проверяет, все ли с ней в порядке. - Высокое давление, - кратко сообщает он ей, - а у вас? Ван дер Гри практически возвышается над мелкой Грэйн с такого-то роста, и пускай в его голосе максимум напускного безразличия, но во взгляде она видит совсем другое. Видимо, их ловушкой был резкий скачок давления, за которым и последовало кровоизлияние из ушей. Вряд ли лопнула барабанная перепонка, вероятно, повреждена она или же слуховой проход. Мирте хочется прижаться к Катону, обнять его крепко и забыть на секунду об обиде, о том, что они не разговаривают и выдерживают нейтралитет. Ей хочется вновь услышать его голос, полный эмоций, и почувствовать тепло к себе. Катон никому не открывается, лишь ей и то несколько раз. Мирта скучала. Поэтому гонит от себя паршивые мысли и вновь соблюдает дистанцию. - Искусственная буря, распыленная вместе с наркотиком. Катон усмехается и почти протягивает ладонь к ее лицу, как рядом возникает Джоанна. Она сделала это специально, Грэйн знает и даже немного злится, ведь самодовольное выражение на лице Седьмой говорит само за себя. - Бити оглох на одно ухо. Вторые лишь безразлично переглядываются, ведь это совсем не их проблема, но Катон сдержанно кивает и упирается взглядом вдаль. Мирта следит за его траекторией и застывает на месте. - Добро пожаловать в финал, - спокойно произносит брюнетка, смотря на сверкающий Рог Изобилия. Он металлическим богом возносится впереди и манит путников к себе, словно оазис в пустыне. Добрались, - даже как-то равнодушно думает Грэйн и оглядывается на спутников. Когда же придет конец союзу? Эта же мысль посещает каждого, поэтому самые слабые трибуты выглядят растерянными. Глупцы. Кто из вас будет первым? Катон едва дотрагивается до ее пальцев и тут же отступает, будто бы прикосновения и не было. Он дал ей таким образом понять, что будет на ее стороне? Мирта не знает, но видит свою цель. Семьдесят пятые Голодные игры закончатся максимум через час. Так, вперед?