Рубикон

twenty one pilots - goner

Металлический Рог такой же, как на Семьдесят Четвертых. Гладкий, спаянный из пластин. Словно великий бог, он возвышается посреди ледяного плато и манит путников своим блеском – остался последний рывок, дерзайте. Вокруг ни постаментов для трибутов, ни отсчета в воздухе, ни припасов внутри – лишь ветер подталкивает игроков к заветной цели. Мирта впивается ногтями в ладонь и выдыхает – скоро начнется последняя бойня. Она знала с самого начала, что у нее никаких шансов. Победитель в этих Играх был известен до официального старта, а ставки росли каждую минуту – она была на третьем месте. Брут просил их держаться с Катоном вместе, и они провалили это задание. Брут говорил, чтобы она всегда слушала Ван дер Гри, но и здесь Мирта оплошала. Грэйн по сценарию распорядителей должна была дойти до финала, чтобы там красиво уступить победу Двенадцатой и заткнуть свою глотку навеки. И Мирта это знание приняла как данность, однако выйдя на Арену и вдохнув морозный воздух, поняла: сражаться она будет до самого конца, даже если нет никаких шансов на победу. Поэтому сейчас она закована в невидимые латы решимости и отчаяния – ее не испугать. Сумасшедшая Мейсон, которая на тренировке попыталась проломить Грэйн череп топором, недовольно на нее оглядывается; точно что-то подозревает. А Мирта лишь выжидает, выбирает удачный момент, чтобы атаковать, хотя понимает, что финал не может быть настолько простым. Где же подвох? Катон приглядывается и внутри рога замечает небольшой постамент. А на нем сверкает золотой венец триумфаторов. И его сегодня унесет с Арены Мирта. Он готов в этом поклясться. - Посмотрите на следы на снегу, - осторожно начинает он, привлекая внимание пока еще союзников, - вы же помните, что обычно вокруг Рога много бомб, чтобы трибуты не начинали Игры раньше времени? Во взгляде Эвердин недоверие, но ему наплевать – пускай они все думают как угодно. Если шагнут – то угодят прямиком в пропасть. - На наших играх смышлёный малец из Третьего вытащил их из постаментов и активировал вокруг Рога. Не кажется ли символичным? Вам белый цвет бьет в глаза, но я четко вижу эти метки – распорядители разложили последние ловушки в идеальной точности, как на прошлых Играх, и это по нашей с Грэйн милости. Мирта улыбается и внимательным взглядом проходится по снежному настилу; Катон оказывается прав. Во многих местах невооруженным взглядом видно провалы, а также небольшие углубления. В паре мест мерцают черными следами бомбы, спрятанные не так далеко от поверхности. Вот только Капитолий не даст им такого замечательного шанса: глупые трибуты могли бы броситься к короне и подорваться один за другим на минах, пока испуганная Эвердин смотрела бы на схватку. Еще удивительнее, что их разложили в знакомой Вторым последовательности. Может, это бутафория? И их хотят запутать, заминировав все остальное пространство? - И что ты предлагаешь? – выдыхает Финник, крепко перехватывая рукоятку трезубца. Это оружие выглядело абсурдно в условиях окружающего пейзажа; будто бы насмешка. - Я пойду первым к Рогу, и если мои догадки окажутся верны, то дальше вы сможете перейти по моим следам. - А что потом, красавчик? – с вызовом бросает Джоанна и кивает в сторону Мирты. – Будем сражаться по очереди? Или предоставим распорядителям шанс решать, кого разорвет по дороге, а кто окажется убитым тобой? Мирта сомневается, что при таких раскладах Ван дер Гри вообще выпадет шанс дойти до Рога; он хоть и фаворит в Играх, но не будущий победитель. Им обоим ехать в закрытых гробах обратно в Дистрикт. - У тебя есть другие предложения? – огрызается сын мэра и разводит руками. – Можешь попытать удачу и пойти первой, я возражать не буду. Или ты хочешь сразиться прямо сейчас? Его слова действуют искрой рядом с зажигательной смесью: каждый триумфатор за секунду хватает оружие и направляет его на соперника. Лишь Бити и Вайресс отхдят в сторону, предоставляя трибутам шанс разобраться друг с другом. Их поле битвы лежит в иных плоскостях. - Тише-тише, - звучит голос Хеймитча, но в нем нет уже тех спокойных ноток; ментор сам не представляет, как сейчас действовать. – Парень решил стать героем и первым приблизиться к Рогу. Это его решение, Джоанна. Если он подорвется – нам же будет проще, не так ли? Тогда я останусь одна, - усмехается про себя Мирта, не спуская глаз с топора Седьмой, острие которого нацелилось ей в голову. Тогда им будет проще меня убить, - логичный вывод, но Грэйн не собирается сдаваться. Даже если Катон погибнет через мгновение, она сделает все возможное, чтобы унести на тот свет как можно больше трибутов. И в первую очередь Примроуз Эвердин. Чтобы план Сноу забрался синим пламенем. А Панем утонул в гражданской войне. Пожалуй, на такую гибель согласна Мирта Грэйн. - Так мы договорились? – все таким же резким голосом спрашивает Ван дер Гри, и опускает меч лишь после того, как все союзники убирают свое оружие в сторону. - Дерзай, - хохочет Мейсон и отходит ближе к Финнику, будто бы он сможет ее защитить. У Грэйн много ножей, а оказать достойное сопротивление на заминированной равнине ей смогут немногие. Девушка буквально чувствует запах напалма и войны в воздухе, забивает мысли о скорой смерти поглубже – еще не время. Сначала она покажет себя. Катон подходит к ней и притягивает к себе, губами прикасается к волосам. Мирта бы могла съязвить в очередной раз или вырваться, но не позволяет себе подобных вольностей. Ей совсем не страшно, что Ван дер Гри через секунду может перестать существовать. Ее пугает, что совсем скоро он выпустит ее из объятий и их реальность вновь рухнет в пустоту. - Ничего не бойся, - шепчет он ей, мягко опаляет лицо своим дыханием и заглядывает в глаза, - и не двигайся, здесь повсюду бомбы. Последние слова он выдыхает ей буквально в губы, но не целует. Мирта боится дышать, когда он от нее отходит и приближается к собственной погибели. Их последний поцелуй состоялся словно в другой жизни – за пару часов до начала Квартальной Бойни – и уже тогда брюнетка понимала, что следующего раза не будет. Наверно, предчувствовала исход. А Катону будто бы ничего не грозит; он в последний раз оглядывается на Мирту и привычной самодовольной улыбкой распаляет себе уста – я помню все свои обещания – его слова ей, и парень делает первый шаг, убирая оружие в ножны. В эту секунду у Мирты в сознании смешиваются эмоции и разномастные события: боль от укуса, смерть Первых, белоснежный покров гор, лавины и кровь. Не отрываясь она наблюдает за действиями Ван дер Гри и напрочь игнорирует шум позади нее: наверняка, кто-то из трибутов решил подстраховаться и встать поближе, чтобы помешать ей ринуться к напарнику, когда он пересечет минное поле. Катон делает шаг, затем еще один, замирает. Вместе с ним останавливается и сердце Мирты. Он вспоминает расположение бомб на прошлой Арене, прикидывает расстояние и делает следующий шаг, не промахивается. Гнетущая тишина оглушает их всех, оцепенением прокрадывается в тела и не позволяет закрывать глаза. Оставшиеся в живых трибуты идут ва-банк и ставят они на троянского коня – высокомерного профи, мотивы которого трудно понять. Предаст или нет? Катон делает очередной шаг, и Мирту прошибает молнией. Она отчего-то точно знает, что следующее его движение будет правее и ногу он поставит в определенное место. Там темнеет корпус бомбы, но Катону, вероятно, ослепляет взор яркое солнце и под тем углом совсем не видно ловушки. Грэйн выжидает его действий всего пару мгновений и надеется, что тому хватит ума еще раз все осмотреть. Неужели он правда надеется на повторение истории? Но Ван дер Гри бездумно делает фатальный шаг, и крик Мирты стеклом разносится по воздуху: - Катон! Так кричала она, когда жестокий Цеп душил ее в своих руках и бил головой о металл, желая поскорее умертвить. Так она звала напарника на помощь, не желая умирать. В голосе у Грэйн вскрывается самая болезненная рана, и кровью она смывает ее здравый смысл. Дальнейшую цепь событий даже комментаторам Игр пришлось вычленять по кадрам, перематывая их несколько раз, чтобы убедиться в правдивости произошедшего. Цезарь скажет лишь одно: Увы, история очередных несчастных влюбленных оборвалась на наших глазах. Когда снег вокруг Катона занимается пламенем и взрыв разрывает пространство отчаянным гулом, Мирта бросается вперед. Она чувствует, как через секунду ее кто-то отталкивает в сторону, и падая, она выставляет перед собой руки; надоедливый трибут ухватывает ее за пояс. Во взгляде Ван дер Гри удивление и горечь; он ведь просил ее оставаться на месте. А через секунду – трибут от Второго Дистрикта тонет в огне. Мирта, кажется, кричит, но не слышит собственного голоса. Она падает и четко знает: сейчас под ее ладонями легко найдется мина. Через секунду на Арене происходит второй взрыв, колокольным звоном проходится он по памяти Мирты Грэйн. Возможно, последние мысли Катона Ван дер Гри ей не угадать, но свои она пытается запомнить до той самой секунды, когда ее мир заискрит звездной пылью и навсегда укроется мраком. Отец абсолютно разочарован ее поведением. И самое важное: Она так и не сказала Катону, что прощает его. Боль пронзает тело, волной проходится по внутренностям, сжигает сердце и устремляется наверх. А потом резкий вакуум забирает у нее душу. Мирта Грэйн слышит грохот, и это, наверно, пушка бьет по ней. А следом – конец. И никакого света в конце чертового туннеля. Лишь заслуженная тьма.