///
Сердце вновь часто ударяет по рёбрам, зрачки расширяются, пропадают всякие мысли, и голова идёт кругом. — Куда пойдёшь утром? — разговоры будто бы подруг здесь считались нормой, будто бы так и надо. Разговоры ни о чём. Ни с кем. Зачем-то. — Домой, — ни у кого из них не было другого дома, кроме этого, но они делали вид, будто он существует. Они навсегда застряли в этом страшном коконе.///
Страшно вспоминать о Бэкхёне, страшно гадать, вернулся он уже домой или нет, не трогает ли его их «семья», всё ли в порядкеВсё хорошо. Бэкхён рядом сейчас. Мы выберемся.
— Я бы хотел начать снимать комнату, — Бэкхён заговорил, щёлкая зажигалкой. Колёсико прокрутилось, открывая выход огню. И лёгкие наконец раскрываются. Бэкхён может дышать. — Не могу больше жить в этом месте. — Скоро мы переедем, обещаю, — Минчжу знала, что им придётся работать как проклятым, чтобы сделать это, и понимала, что так просто они от «семьи» точно не убегут, ведь кто будет выполнять поручения по дому, кто будет ублажать Чондэ, кто… От мыслей о последнем по спине Минчжу прошлись мурашки. — Надо что-то менять уже, — здравая мысль в голове, и Бэкхён затягивается, путаясь в других. Опять множество вопросов. Как менять? Возможно ли это? Смогут ли они убежать от всего?.. — Скоро мы уедем отсюда, да. — Чувствуя, как пальцы Минчжу на его талии чуть давят, он устало выдыхает. — Всё будет хорошо. Не может же всё постоянно быть так плохо, правильно? Бывают черные полосы в жизни, бывает очень, очень-очень плохо, но должно наступить хорошее время. Бэкхён находил в этом что-то смешное порой, но ведь всё так и должно быть — за чёрной полосой рано или поздно должна следовать белая. Должна же? Бровь очень болит после очередного удара, её неплохо рассёк кулак отчима, но Бэкхён уже почти не обращал внимания на это больше. На всю эту боль. И ту, что тело на части рвёт, и ту, что внутри. Не обращал, потому что вся жизнь пропиталась ею. Минчжу резко зажмурилась. Снова начало давить на грудь, воздух выбился из лёгких, а потом кашель. Опять глотку раздирало, и Мин проклинала мир за то, что позволяла Бэкхёну видеть это сейчас. Он не должен. Нет. Не должен узнать обо всём. И… Юношеские руки поглаживали её по спине, пока она стучала себя кулаком по груди и пыталась справиться с собой, с кашлем, пока надеялась, что всё закончится быстро. И через минуту она уже сидела ровно, слабо улыбаясь брату, хотя его обеспокоенный взгляд совсем не радовал её. Она вновь позволила увидеть Бэку то, о чём он не должен знать. Бэкхён понял, что с Минчжу что-то не так. Он… — Минчжу, то, что ты кашляешь, это… — начал разговор, надеясь, что тот наконец состоится. Чёртову кучу раз Бён пытался поговорить с ней об этом, но она либо молчала, либо уходила, в худшем случае говорила тихое: «Я не хочу об этом говорить», которое разбивало что-то в сердце Бэкхёна вдребезги. — Это не то, о чём следует волноваться, — девушка резко встала, хватая брата за ладонь и куда-то ведя. — Пошли домой./ / /
Очередная ночь, очередная работа — её вновь используют, а она больше не против. Всё как всегда — без особых прелюдий, полуприкрытые глаза, поддельные стоны (чёрт, Мин не предполагала, что она хорошая актриса), чужие руки, делающие её ещё более грязной, и деньги. Новый затяг и желание сдохнуть.Ничего больше не держит.
Снова звонок от Бэкхёна. Минчжу смотрит на экран телефона. Пять пропущенных. Она не ответит, нет, не сейчас. Перед глазами вновь мелькают его синяки, этот жуткий ушиб под ребрами справа, синяк на плече и совсем прокуренный голос. А ведь когда-то был мелодичен. Боже, что же эти люди сделали с Бэкхёном…Господанетгосподанетгосподанет
/ / /
— Мин, я хочу уйти, — Бэкхён сплюнул кровь изо рта, смотря на грязноватое зеркало в их комнате, стоя спиной к Минчжу. Опять ему вмазал отец. — Не знаю, куда, но так больше не может продолжаться… — Мне тоже хотелось бы, — губ девушки коснулась улыбка, — но некуда, Бэк. Ты сам понимаешь… — она устало вздохнула. Пальцы Бэкхёна сжались в кулаки, и он резко зажмурился, встречая свою ладонь с зеркалом. Всего одна трещина. А на сердце их больше. — Разве мы не можем… — Бэкхён осекся, услышав резкий кашель сестры. Та согнулась пополам, раскрывая глаза и заходясь жутким кашлем. Очередной приступ, очередной симптом, очередной выдох смерти в её глотку. Минчжу говорит Бэкхёну не волноваться. Но в тот момент его сердце треснуло во всех местах — никогда раньше Мин не смотрела на него так…/ / /
Снова всё как-то слишком больно. Почему в последнее время в ней начала просыпаться совесть? Мин не знала. Но опять всё слишком паршиво, да ещё и клиент попался не самый приятный — оставил на шее засос такой силы, что синяк точно даже через месяц не сойдёт, и задницу исцарапал грязными ногтями.Грязная, грязная, грязная, грязная, какая же ты грязная, какая же ты…
Закрывает глаза. Вдох-выдох. Нужно отвлечься. Забыться. Выдохнуть. — Дыши, Мин, — разговоры с самой собой не новы для неё. И порой помогают. — Всё хорошо. — Похоже, она перестала бояться этих слов. Ненависть в сердце утихала, совесть медленно переставала долбиться в сознание, и наконец можно дышать. И тогда Минчжу снова стала изучать бордель, вернее нет, свой дом. Наблюдать, исследовать, запоминать. Вот комната, куда приходят обеспеченные люди надолго. А вот комната для тех, кто ищет развлечение на несколько часов. А это… Длинный коридор, справа находится дверь. Минчжу никогда не смотрела в его сторону. Сейчас непривычно пусто здесь. Она «отработала» и освободилась слишком рано, никто не заметил, как эта бабочка упорхнула прямо сюда, и сейчас глаза Минчжу исследовали всё вокруг. Душно. Не слышно никакого пения птиц. Кажется, здесь нет вообще ничего. Только в груди что-то болело, и на этот раз физическая боль сильнее — очередной спазм. Минчжу поняла, что не хочет умирать так быстро. Кабинет заставил разгораться интерес. Девушка огляделась по сторонам, боясь быть замеченной, но, не увидев никого поблизости, осторожно нажала на ручку двери. Та поддалась. И Мин вошла. Темно, но чуть заметный свет от фонарей с улицы из окна помог различить предметы. Стул и стол с кучей разных бумаг. Она коснулась одной и пробежалась взглядом по строчкам. Имена девушек и юношей, которые предоставляли здесь соответствующие услуги. Мин нахмурилась и снова оглянулась, понимая, что здесь она точно не должна быть, но… Сердце замерло, когда взгляд остановился на небольшом чемодане под столом. Чёрный, лакированный, красивый и притягивающий взгляд — о, да, в этом месте любили показать это, то, как здесь всё роскошно. Хотя все знали истину. Мин снова оглянулась и, не заметив никакого движения в дверях, рискнула, потянувшись за чемоданчиком. Он был достаточно тяжёлый — она поняла это, пододвинув его к себе поближе за ручку. Сидя на коленях, Мин распахнула вещь. И сердце чуть не остановилось. Деньги. Господи, как много денег… План возник быстрее, чем она успела его осознать. Руки задрожали, чемодан удивительно тяжёлый, взгляд лихорадочно бегал вокруг, в груди нарастала паника, но нужно…Успокойсяуспокойсяуспокойсяуспокойсяуспокойся
Тыдолжнатыдолжнарадибэкхёнарадинегорадинего
Всёбудетхорошовсёбудетхорошовсёбудетхорошовсёбудетхорошовсёбудетхорошо
Она не могла вернуться «домой», нет, Бэкхён не должен видеть её сейчас, Мин слишком грязная, слишком уставшая, нельзя, определённо нельзя, и её ищут, надо возвращаться, никто не заподозрит её, всё будет хорошо, хорошо, нужно только переждать ночь, и тогда… Путь обратно заставлял мысли путаться. Что Минчжу натворила? Что же делать? Нужно бежать, так почему ноги ведут её к пристанищу бабочек? Слёзы снова покатились из глаз. От счастья или горя? Что она чувствовала? Слишком много. Мин не могла понять, ничего не могла понять. Совесть пожирала её — она должна спасти себя и Бэкхёна, но на уже ни на что не годится, ей осталось недолго, врач ведь не обманет, а Бэкхён должен быть счастлив, она не смогла его спасти, вытащить из этого ужаса, поэтому надо что-то сделать, надо… Ветер бил в лицо, ни капли не заставляя мысли успокаиваться. И снова в комнате среди других девушек — вокруг заметный кипиш, люди явно ищут какую-то пропажу, «бабочки» не понимают, в чём дело, и только Минчжу пытается унять дрожь в руках и осознать, что же натворила… Что теперь будет с ней, с Бэкхёном… Они ведь не тронут его? Не тронут?!.. Туалетная комната душит сигаретным дымом, в кармане сломанный карандаш с клочком помятой бумаги, появление слов с участием «ВИЧ» и каким-то бредом, взгляд цепляется за валяющийся в углу комнаты шприц, и всё складывается удачно. Для неё, для Бэкхёна, для всех. И бабочка наконец падает, окончательно потеряв свои крылья…/ / /
Всё стало ясным сразу. Но Минчжу уже нет в живых, от этого мусора нужно просто избавиться. В багажнике холодно. Красивые волнистые волосы совсем спутались на лице девушки. Её больше нет. Простая подворотня, уголок, где грязные баки с мусором, шприц рядом с трупом, перевязанная жгутом рука. Телефон исчез из кармана бескрылой бабочки. И её больше нет…/ / /
Всё решилось быстро. Неотвеченный вызов, беспокойство Бэкхёна, поиски и… Случайность? Судьба? Ведь он нашёл её сам. Тогда рухнуло всё. Рухнула надежда, рухнула вера, рухнул весь мир. Перед ним бледная Минчжу, волосы спутаны, пульса нет, она мертва. Его Минчжу мертва. — Мин… — голос дрожал. В груди болело. Руки тряслись. Ноги подкашивались. И дышать невозможно. Это всё шутка. Ничего не произошло, Мин сейчас дома, Бэкхёну всё это лишь кажется. Всё хорошо с ней. Она не мертва. Нет. Перед ним другой человек… Но рыдания, вырвавшиеся из глотки, подтвердили то, что всё это правда. — Мин, Мин, Мин… — держал в своих руках, укачивал, выл и плакал. Нет, Бэкхён рыдал. Перед глазами из-за слёз плыл весь мир. В висках жутко стучал пульс. В руках Бэкхёна — его мёртвая сестра. Минчжу больше нет. Она мертва.М е р т в а.
— Я должен был… — целовал её лоб, целовал её щеки, целовал её холодные губы. Не мог осознать. Слишком больно. Больно. — Должен, должен… Если бы только он знал… Прошли минуты? Часы? Сутки? Недели? Бэкхён не знал. Время навсегда остановилось. Как и его сердце. Оно больше не бьётся. Как и сердце того, ради кого он и продолжал проживать эту чёртову жизнь. Сердце Минчжу больше не бьётся. Ветер замораживал руки и всё тело, но Бэкхён не чувствовал. Ничего больше не чувствовал. Чувства наконец испарились. Он ничего не чувствовал больше. Просто смотрел на лицо сестры, смотрел и смотрел, смотрел и смотрел, и…/ / /
Показания даны. Тело изнывало от усталости, но Бэкхён не мог спать. Он не мог спать больше. И вернулся домой, потеряв всё, что у него есть. Тогда началось самое интересное…