Сердце Некомы.

       Найру Тсукико стоит застенчиво около доски и отвечая на вопросы, невольно ищет глазами помощь в классе. Биолог буквально пытал девушку своими вопросами и специально задал задание на уровень выше. Куроо было интересно наблюдать за её поведением, но, решив, что менеджера в беде бросать нельзя, парень жестами показал ответ. О Боже… Облик этой девушки, её неумение скрыть рвущиеся наружу чувства, её удивленные и счастливые чёрные глаза — всё это сразу пленило его. Сердце Куроо забилось сильнее. — Повторю еще раз, Найру-сан — грозно сказал учитель химии и биологии, поворачиваясь к девушке. — Ровно через десять дней я проведу контрольную работу. Я надеюсь, что ТАКОГО, как сегодня, не повториться. — Он посмотрел на волейболиста и снова взглянул на Тсукико.        У доски Тсукико всегда отвечала только по сути вопроса, ни слова больше (хотя порой и молчала как рыба). Училась хорошо. И, как догадывался Тетсуро, при желании могла бы учиться еще лучше. Просто не хотела привлекать внимание, и намеренно выполняла все задания спустя рукава. А ведь самая обычная девушка, думал Тетсуро. Поболтать бы с ней о том о сем — глядишь, и подружились бы. Да что говорить, на всем белом свете, наверное, нет ничего сложнее. Шанс разговориться в воздухе витал, но никак не превращался в реальность. А ему хотелось, чтобы она улыбнулась ему и рассказала что-нибудь о себе. Обычные секреты из жизни обычной девушки. Наверняка из этого и родилось бы что-то еще. Бог его знает, что именно. Только она по-прежнему не проявляла к нему ни малейшего интереса. Если Тетсуро вдруг оказывался с нею бок о бок, и бровью не поводила. Даже в его сторону не смотрела. А ее сияющий взгляд, так поразивший его когда-то, будто навеки угас. Конечно же, дело в Кичиро Иоши. Чем я хуже? — задавался вопросами парень. Что же случилось между ними тогда, в заброшенном складе? Может, ему это просто приснилось? Но ведь пальцы Тетсуро по-прежнему помнили ее тепло… Слишком много неразрешимых загадок подкидывал ему этот мир.       Стоял ясный сентябрьский день, за окном висело высокое небо с перистыми облаками. В этот осенний день должен был состоятся очередной тренировочный матч с академией Фукуродани.       На волейбольной площадке Куроо становится самим собой. Именно тут он может не сдерживаться и выпустить на волю необузданную, пугающую силу. Мощный блок Куроо пугает и завораживает одновременно. И этот мяч, отскочивший от блока обратно на игровое поле, радует самолюбие спортсмена. Сильный и темпераментный новичок, Куроо Тетсуро, на площадке вызывал гордость и восхищение. Кажется, что Ясуфуми Нэкомата уже присмотрел следующего капитана команды. Определенно — Куроо прирожденный лидер, настоящий капитан, на которого можно положиться в трудную минуту. На какую-то долю секунды менеджер представила, каким он должен выглядеть в глазах других девушек. Крепкое телосложение, четко очерченный выразительный рот, прямой нос, впалые щеки, гордая посадка головы, красивый разрез глаз, наполовину прикрытый челкой. Большие, сильные руки красивой формы, ровные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Самоуверенность в крови — он с ней родился и считал ее чем-то само собой разумеющимся. Ах да, еще глаза! Ясные, спокойные, таящие насмешку и уверенность, но в любом случае они не были глазами животного. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Заблокировав очередной мощный спайк Бокуто, Куроо простонав от боли, резко хватается за руку и просит заменить его. — Черт, — протягивает Куроо, приземляясь на скамейку рядом с Найру. — В такой важный момент! Чертов закон подлости! Чертовщина! — Не унимался брюнет. — У чёрта и своих до чёрта, — проговорила девушка и открыла аптечку. — Небольшой вывих и уже пошла деформация сустава, необходимо вставить на место. — Делай что считаешь нужным, Тсукико, — буркнул брюнет и ощутил упругое сопротивление и адскую боль при попытке согнуть или разогнуть палец. По телу девушки прокатилась горячая волна. Тсукико попыталась напомнить себе, что ненавидит его, что соперничать они начали еще с поступления, но не смогла. Не смогла возненавидеть, не смогла потушить огонь в ее сердце. Хочешь не хочешь, а приходится выбирать что-нибудь одно. Но прямо сейчас я восстанавливаю человеку его суставы. Прилагая все усилия и концентрируясь до предела. Как странно, думала она. Уж так я устроена, и никуда от себя не деться. Если вижу, что вышли из строя чьи — то мышцы и суставы, делаю все, чтобы привести их в порядок. Найру изо всех сил пытается облегчить его боль и вспоминает одну уловку. — Не дергайся, ты и так много сделал. Я полностью уверена, что благодаря твоим блоком теперь ребята смогут выиграть. Ты просто молодец, не думай, что ты подвел их. Эти слова как по маслу подействовали на Куроо и его напряжение ослабло. Тсукико именно это и нужно было — полное расслабление. Крепко схватив его за руку, девушка за долю секунды вправила вывихнутый палец и тут же подняла глаза на волейболиста. Брюнет ни пикнул, лишь судорожно вздохнул и прищурил глаза. Казалось, он накапливал боль где-то в глубине горла и просто сглатывал ее, как воду. Сейчас глаза Куроо не пылают ни уверенностью, ни наглостью, как во время игры, но теплятся каким-то невероятным огоньком. Сердце Тетсуро готово было покинуть грудную клетку, когда она держала его за руку, вернее перевязывала её. Ему вдруг нестерпимо захотелось узнать, что она сделает, если он возьмет и придвинется к ней ближе: начнет штурм или позволит довести ее до безумства? Потребность выяснить это пьянящим вином бродила у него в крови, пока все его мысли не были заглушены громкими девчачьими возгласами, вызванными мощной подачей капитана команды. — Кичиро-семпай! Посмотрите сюда! Кичиро-сан! Толпа галдящих поклонниц Иоши перекрикивала даже группу поддержки старшей Фукуродани. — Кья! Он посмотрел на меня! — Нет! На меня! Раздражению Куроо не было предела. Он то и дело кидал испепеляющие взгляды в сторону поклонниц Кичиро и на самого капитана. — Вот ведь! Вся слава досталась ему! — Сиди молча, Куроо — девушка невольно сжала руку, в которой находилась ладонь центрального блокирующего. — У аса Фукуродани слишком сильная прямая атака и вот так подставляться под нее — слишком опрометчиво. Связочный аппарат и суставы кистей рук не предназначены для таких нагрузок, и в результате произошел вывих фаланги. — Ревнуешь капитана, а, Найру? — ехидно улыбнулся спортсмен, пропуская мимо ушей слова девушки. — Тупой кошак, о чем ты думаешь во время матча? — девушка невольно сжала его руку и продолжила: — Неважно, тренировочный это матч или официальный, относись к игре серьёзней! Команда у них пока что неслаженная, но благодаря постоянным мощным атакам с переднего фланга, им удалось выбить нас из обычного ритма. Вот и результат, — сказала девушка и нежно погладила его руку. — Теперь недели две точно играть не сможешь. Удивившись, он заглянул ей в глаза. По телу Тетсуро галопом промчались мурашки. Он не мог поднести к глазам руку, но наверняка там краснели следы от ее ноготков. Сердце все еще стучало как бешеное. Странное чувство из грудной клетки исчезло, но вместо него внутри поселилась сладкая и щемящая боль. Тетсуро понял, какая огромная сила таится в этой девушке. Да, она вставила ему палец на место, но дело не только в этом. Через ее ладонь ему передалась необычайная сила духа. Мощная энергия, которую эта девушка тщательно скрывала. Ладошка Тсукико, поглаживающая его руку, была настолько нежной, что левая ладонь ощущала ее еще как минимум неделю, а память о ней сохранилась у Тетсуро на всю оставшуюся жизнь. Пока Куроо находился в трансе, команда Некомы одержала победу во втором сете и выиграла матч. — Молодец, — как всегда без каких-либо эмоций проговорила Тсукико и подала капитану полотенце. — Ты хоть чуточку порадовалась бы. Ради дедушки — проговорил спортсмен и направился в сторону раздевалки. — Тупой Иоши! — выругалась девушка и, повернувшись на сто восемьдесят градусов, пошла прочь. — Как будто ты не знаешь, чего мне стоят эти эмоции, — обиженно пробубнила Тсукико, но капитан уже не мог услышать ее слов. Медленно переодевшись, Иоши опустился на скамейку. Закрыв глаза, он попытался вспомнить, какой была Тсукико три года назад. Она ворвалась в его жизнь, как вихрь, и ее задорный смех изменил всё. Ее глубокие черные глаза лучились от счастья, затянутые — порой небрежно — в хвост длинные волосы смешно топорщились на макушке, а губы постоянно улыбались. Она часто смеялась. Не потому что была глупа и беззаботна, нет. Просто она умела радоваться жизни, и от этого лицо ее было таким счастливым, что оставалось только завидовать. Время остановилось. Воздух погустел, становилось нечем дышать. Всякая связь с людьми и предметами вокруг оборвалась. Исполинская волна накрыла Иоши с головой, наглухо изолируя от всего мира, но сознание работало ясно. Все чувства обострялись. Страха не было. Но глаза не открывались, хоть убей. Веки словно заперты на замок. Окружающие звуки слышались все слабее. И наконец — в который уж раз! — на экране сознания выступала темнота. Кожа покрывалась испариной. Тело бросало в мелкую дрожь. Сердце, колотясь все быстрее, чуть не выскакивало из груди. Темнота приходила ему без каких-либо предварительных симптомов и остаточных ощущений. Не стучась. Где бы Кичиро при этом ни находился — в электричке или перед исписанной формулами доской, в школьной столовой или посреди волейбольного матча, как сегодня, — темнота вставала перед глазами, точно цунами, беззвучная и такая неотвратимая, что немели конечности. После долгих размышлений пришел к выводу: что это побочное действие допинг-препарата. Если в такую минуту с ним рядом оказывался кто-то еще, Кичиро делал вид, что у него закружилась голова. Главное — переждать, пока не отпустит волна. Он доставал из кармана платок, прижимал к губам и застывал на месте как каменный. Если успевал, махал собеседнику рукой — ерунда, мол, не стоит беспокоиться. Иногда приступ заканчивался секунд через тридцать, иногда длился дольше минуты. Но все это время перед его мысленным взором была одна лишь тьма. Звуков не слышно. Он различает только слабое биение своего сердца. Смотри сюда, — говорит ему кто-то из этой темноты. — Смотри только сюда. Ты здесь, ты никуда отсюда не денешься.       На сей раз приступ затянулся дольше обычного. Как всегда, Иоши закрыл глаза и, прижимая к губам полотенце, просидел, как каменный, со стиснутыми зубами. Сколько времени прошло, он не знал. Об этом можно было лишь догадываться по общей усталости тела. Благодаря препарату он смог вытащить Некому из трудной ситуации в матче. Сегодня его измочалило как никогда прежде. Открыть глаза удалось далеко не сразу. Сознание уже требовало пробуждения, но мышцы и внутренние органы протестовали. Как у медведя, случайно выпавшего из спячки среди зимы. — Иоши! — позвал его кто-то. Голосом размытым и далеким, точно со дна колодца. — Да что с тобой? — звучало все ближе и ближе. — Ты живой? Наконец он открыл глаза. Уперся взглядом в правую руку, сжимавшую край полотенца. Убедился, что мир пока не рассыпался на молекулы и что сам он, Иоши, все еще в этом мире находится. И хотя конечности еще плохо подчинялись сознанию, в том, что это его рука, можно было не сомневаться. В горле пересохло. Иоши протянул руку, взял бутылку с водой и выпил сразу половину. Выдержал небольшую паузу, допил до дна. Сознание постепенно возвращалось куда положено, чувства приходили в порядок. Вернув опустевшую емкость, он вытер губы полотенцем. — Прошу прощения, — сказал он. — Теперь все в порядке. И, взглянув на собеседника, удостоверился, что перед ним — именно связующий Некомы, а не кто-либо другой. Голоса окружающих людей зазвучали отчетливо. Волейболисты испуганно смотрели на них — дескать, что происходит? Неподалёку, точно патруль, с озабоченным видом маячил тренер Наое. Явно беспокоился. Иоши поднял голову и, поймав его взгляд, улыбнулся. Все в порядке. Не о чем волноваться. — Это что у тебя такое? Ты болен? — спросил один из спортсменов. — Ерунда, — ответил Иоши. — Иногда голова кружится. Неприятная штука, но ничего страшного. Собственный голос пока еще казался ему чужим. Хотя в нем уже угадывались знакомые интонации. — Не дай бог, тебя так во время официального матча прихватит, — сказал Куроо, глядя Иоши прямо в глаза. — Мало не покажется. Переодевшись, Иоши дождался, пока все покинут помещение, и сразу же извлек из кармана брюк коробочку с таблетками. Трясущимися руками он открыл коробку, судорожно вытащил пару штук и закинул в рот. Парень скользнул взглядом по часам на руке. Кичиро вдруг почудилось, будто воздух сделался странно разреженным. Он быстро окинул взглядом раздевалку. Очередной приступ? Он достал из кармана платок, вытер со лба испарину. — Куда же я его положил? — задумчиво произнес Куроо и зашел в раздевалку. Подняв голову он увидел Кичиро с коробочкой в руках. — Я смотрю тебе мало сигарет, да? Кичиро-сенпай. Парень просто сидел и не шевелился, пребывая в абсолютном шоке. — Что это? Кокаин? Эфедрин? Может Экстази? — Не, говори ей, я все равно скоро покину Некому. Куроо почувствовал, как по венам начинает разливаться напряжение, оно наполняет руки и ноги. — Если учитывать тот факт, что нас могут не допустить на соревнования из-за тебя, то тебе нужно исчезнуть до официального матча. Касательно Найру: менеджер обязана все знать. Это будет для нее очередным ударом. — Ударом? — Она по уши влюблена в тебя. Как она лепечет: Иоши то, Иоши се! — Кичиро Иоши пристально смотрел на него несколько секунд, потом вполголоса выругался: — Я думал, что именно тебя эта сучка не сможет прибрать к рукам. Обойдя разделявший их стул, Куроо протянул руку и взял Иоши за грудки с такой силой, что ткань на вороте капитана затрещала. — Похоже мои слова не дошли до твоего сознания. Так вот, Тсукико, — отчетливо проговорил Тетсуро, — красивая и умная девушка. И меня страшно раздражает, когда кто-то говорит о ней в таких выражениях, которые ты позволил себе употребить. — Что же, если твои слова — правда, то я с легкостью могу сказать, что ничего, кроме жалости к этой девке, не испытываю. Центральный блокирующий заводится с пол-оборота. Кипятится. Его лицо искажается в гримасе ненависти. Ярость сковывает его тело, отравляет мозг. — Не ты первый, не ты последний, — Кичиро ухмыльнулся. — Я никак не могу понять, что там у нее есть такое уж необыкновенное, что превращает мужчин в мокрые тряпки. В следующее мгновение Куроо занес кулак и со всей силы ударил Иоши в челюсть, отчего капитан отлетел и врезался в шкафчик. — Всегда хотел сделать это, — Тетсуро улыбнулся. — Вот только все момента подходящего не было, уж слишком твоя «идеальность» мне притворной казалась. Ярость Кичиро выламывает кости. Он слышит их хруст. Слышит, как трещат сухожилия. Из-за допинга быстрота реакции повышена в несколько раз, болевой порог повышается, мускулы сокращаются с немыслимой скоростью, делая из Кичиро машину. Он зол. Он в гневе. Он во всепоглощающей его агонии. Ему хочется разнести эту раздевалку к чертям, а вместо с ней и Куроо. Не успев и моргнуть, одним ударом Кичиро отправил Куроо в другой конец комнаты. — Сукин сын, — выругался брюнет, простонав от боли, встал. Встал и пошел на Кичиро Иоши. Драка для него — обыденное дело. Рисковать ему не впервой. Побеждать тоже. Ярость настолько овладела его разумом, что Куроо не чувствовал боли от вывихнутого ранее пальца. Тетсуро рассек ему губу, но больше до физиономии Кичиро добраться не смог, как ни старался. Кичиро грамотно пользовался своим природным преимуществом — длинные руки и молниеносная реакция позволяли ему не подпускать противника на расстояние удара. Куроо чувствует его ненависть. Чувствует подкоркой головного мозга. Он словно пропитан ненавистью к нему. Капитан зол, чертовски зол. На него, на себя, на нее, на всех. Удар Кичиро, наделенный сокрушающей силой, приходится на солнечное сплетение. Изо рта Куроо потекла тонкая струйка крови. Острая боль пронзила все тело, разлилась по венам, заражая собой каждый капилляр, каждую клеточку. Боль со скоростью света текла по венам, обжигая органы, воспламеняя сознание. Иоши трясет изнутри. Ломает. Выворачивает. Он давится собственной жижей агрессии, отравившей его кровь. Нервно дергает головой и снова наносит ряд безжалостных ударов. Он в бешенстве. Куроо ошарашенный напором капитана, поднявшись на ноги, из последних сил удерживал эту обезумевшую машину на расстоянии вытянутой руки. Двигался он при этом настолько четко и правильно, что его едва можно было назвать волейболистом. Он больше походил на дзюдоиста, с которого слетели все предохранители. Куроо, сделав подсечку, повалил Кичиро на пол.  — Куроо! Остановись! — в отголоске сознания брюнета звучит чей-то жалобный крик. Что-то мелькает перед глазами, тормозит его руку от очередного удара. — Что ты наделал, Тетсуро?! Боже! Иоши, как ты?! — Не подходи к нему, Тсукико. Найру игнорирует Куроо и опускается к шатену. Его взгляд затуманен. Он качает головой. Фокусируется. Смотрит на девушку перед собой с желанием раскроить ей череп. И едва сдерживается, чтобы этого не сделать. — Куроо Тетсуро, ты просто бесчувственный, бессердечный осел!— Тсукико уже не могла сдерживать отчаяние, рвавшееся из груди. Куроо попытался что-то ответить, но из его горла вырвался только какой-то нечленораздельный звук. Капитан медленно поднялся с пола и посмотрел на Тетсуро. В его холодном взгляде можно было прочесть лишь одну злобу. Кичиро было уже замахнулся, чтобы нанести удар, но был остановлен чьей-то рукой. Отмахнувшись от Тсукико, Кичиро что есть мочи саданул по железному шкафчику и быстрым шагом вышел с раздевалки. Только через несколько минут Тсукико смогла заговорить, с трудом проглотив горький комок, застрявший в горле. — Что произошло? Тетсуро не хотелось делать больно этой девушке. Брюнет молча вышел из помещения.

***

После десяти безумных дней подготовки к экзаменам Тсукико все сдает, отчитывается дедушке — и в ее жизни наступает полный штиль. Каждый будний день девушка ездила в школу, общалась с волейболистами и напрочь игнорировала Куроо Тетсуро и Кичиро Иоши. Дважды в неделю она ездила к бабушке на дачу, каждую пятницу встречалась со своим врачом. Все остальное время занималась дома хозяйством, гуляла или писала картины. Дни сменяли друг друга размеренно, плавно и без каких-либо происшествий. Именно о такой жизни всегда и мечтала Найру — чтобы одна неделя перетекала в другую автоматически и незаметно. Каждый будний день девушка проводила словно робот; все — как по расписанию: уроки, занести в учительскую журнал, посидеть в студенческом совете и только потом шагать в волейбольный клуб. От работы менеджера она никогда не отказывалась, впрочем как и от самого волейбола. Каждый раз, когда она вспоминала себя, играющую в средней школе, боль и обида отзывались болезненным уколом в левой травмированной ноге. На мгновение остановившись на лестничным пролете, Тсукико резко почувствовала острую боль в колене и схватилась за нее. Проходившая мимо школьница остановилась и подошла к девушке: — Найру-сан, с тобой все хорошо? — взволновано пролепетала девушка и коснулась менеджера. От неожиданности, Тсукико дернулась и не успев скоординироваться, кувырком полетела вниз по лестнице. — Найру-сан! Закричала девушка и подбежала к ней. — Найру-сан! Найру-сан! При падении Тсукико сильно ударилась о перила, успев закрыть больную ногу рукой. Пролетев пятнадцать ступенек и упав на лестничный пролет девушка потеряла сознание. На шум сразу же прибежали учителя и школьники. Растолкав толпу, к Тсукико пробился высокий шатен и одним движением подняв девушку на руки, отнес ее в лазарет. Пока девушка находилась в бессознательном состоянии, Иоши находился рядом. Через некоторое время Тсукико очнулась. И первое, что она увидела, это взволнованное лицо Кичиро. Она вдруг вспомнила, когда в последний раз видела эти живые, без какого-либо притворства, без какой-либо маски, глаза. Это было в первый день их знакомства, три года назад. Тогда Юичи Найру — старший брат Тсукико — впервые привел лучшего друга домой. Вместе с братом, он приходил на дополнительные тренировки к ее дедушке — Ясуфуми Нэкомате. Тогда он был еще зеленым первогодкой в Некоме. Добрый, энергичный, целеустремленный, обаятельный и очень симпатичный шестнадцатилетний паренек понравился ей сразу. С каждой встречей ее влекло к нему все больше и больше. Он постоянно здоровался с ней, а она смущенно пробегала мимо. Однажды на тренировке он сильно разодрал колено, да так, что кровь хлынула из раны ручьем. На помощь брату склонившегося над другом прибежала с аптечкой прибежала Тсукико. Она обработала и перебинтовала рану. Парню было больно, но он изо всех сил старался не застонать. Он не хотел, чтобы кто-либо увидел его слабость. — Спасибо тебе — шатен улыбнулся. Тсукико очень сильно смутилась и отвела взгляд. — Не за что — быстро выпалила она. — Твоя сестренка? — обратился он к Юичи. — Да. Правда, милашка? — ответил брат. — Конечно — шатен широко улыбнулся и повернулся к Тсукико. — Меня зовут Кичиро Иоши. Но можешь звать меня просто Иоши. — Очень приятно, я — Найру Тсукико. — Девчушка пыталась быть невозмутимой и старалась казаться старше. Эта встреча перевернула все в душе Тсукико. Она часто вспоминала эту встречу и мысленно возвращалась в те времена, когда ее брат был еще жив…