***
Тсукико не было в школе уже неделю, Куроо стал замечать, что ему чего-то не хватало. Будто вместе с отсутствием Тсукико исчезло что-то ещё, но что именно — парень не мог понять. Даже во время тренировок, он то и дело невольно поглядывал на скамейку, где обычно сидела менеджер. Возвращаясь со школы домой этим вечером, Куроо выбрал самый долгий путь. Делая крюк, спортсмен проходил мимо дома Тсукико-чан. Ну разве не глупо украдкой подобраться к дому в надежде увидеть хотя бы ее промелькнувшую тень? — думал брюнет и ничего не мог с собой поделать. Дом был безжизненно-тихим и в мутном тумане вечера казался каким-то призрачным на фоне тусклого света фонарей, освещавших его с другой стороны. Все его окна спали. Немного постояв на одном месте, Куроо двинулся в сторону дома Кенмы. У парня все равно не было дел — тренировок на сегодня достаточно, а уроки всегда были выполнены наперёд. К сожалению, по воле или же по неволе, папа Тетсуро — настоящий трудоголик. По мнению Куроо, это сродни наркотической зависимости, которую нужно лечить. За свою врожденную ответственность и «трудогализм» он обязан ему, Тетсуро не жалуется, однако его всегда пугал этот колодец мрака и одиночества в огромном пустом доме. В его семье было четверо: отец, дедушка, бабушка и сам Тетсуро. Когда парень оставался один дома, он частенько гостил у Козуме. Отец Тетсуро во истину строгий человек, не привыкший сюсюкаться с сыном. Трудоголик до мозга костей, он искренне любит свою профессию. Настолько сильно, что большую часть времени он проводит на работе, дома же появляется только по выходным. Дедушка с бабушкой часто уезжали в санатории, и просто путешествовали на старость лет. Единственным спасением для Тетсуро являлся волейбол, но в последнее время даже он не мог удержать внезапные то вспышки ярости, то не с того не с сего взявшиеся приступы депрессии. Парень сваливал все это на бушующие гормоны и переизбыток тестостерона. Весь вечер Куроо смотрел, как его друг увлечённо проводит время за приставкой. Тяжело вздохнув, брюнет повалился на кровать Козуме, не в силах больше глядеть на яркое излучение экрана, спросил: — Кенма, разве тебе не нужно готовиться к экзаменам? — У тебя же остались записи с прошлого года. Не вижу смысла тратить на это время. — Как знаешь — ещё раз тяжко вздохнув, Тетсуро перевернулся на бок и что-то пробубнил. Кенма удивлённо посмотрел на друга не припоминая, чтобы тот так часто и тяжело вздыхал. Козуме отвернулся к приставке и недолго думая спросил: — Влюбился? — Ага — сказал брюнет на автомате, не ожидая такого вопроса от Кенмы. Затем опомнившись, выпалил: — Нет! Не влюбился! Козуме поставил свою любимую игру на паузу и повернулся корпусом к Куроо. Тетсуро невольно закатил глаза: — Издеваешься? — Кого ты пытаешься обмануть? Ты просто не в силах получить желаемое, вот и злишься, и мучаешь этим и себя и бедную девушку. — Не говори так, будто знаешь её, — усмехнулся Тетсуро, мысленно добавляя, что кого-кого, а эту бестию бедной никак не назвать. — Зато я знаю тебя, — равнодушно пробубнил Козуме переустанавливая игру. — Может я схожу с ума? У меня было больше девушек, чем я могу сосчитать, и ни одна из них не оказывала на меня никакого эмоционального влияния. А эта… — Она не виновата, что ты не можешь справиться с собственным… — не успел Кенма договорить, как Тетсуро швырнул в него подушку. — Заткнись уже! Что-то больно ты уж сегодня разговорчивый.***
Тсукико лежала в ванне с пеной и думала о Иоши. О том, как когда-то в один из будних дней она допоздна задержалась в школе. Перед уходом она зашла в спортзал, проверив все, двинулась в сторону горящего света в раздевалке. Заглянув, менеджера ждали не разбросанные вещи, а шикарный вид на обноженного волейболиста. Погрузившаяся в воспоминания о Кичиро, она сняла душ, закинула ногу за край ванны и направила напор себе между ног. Стон за стоном начали разноситься по ванной комнате. Она вспоминала, как смотрела на него с проема двери, пока Кичиро высушивал волосы после душа. Бесстыже рассматривала точеное тело волейболиста, запоминала каждый участок. Тсукико сквозь стоны начала шептать: — Хочу ещё раз увидеть его обнаженным, хочу, чтобы его каштановые волосы спадали свободными волнами. Хочу почувствовать его член в себе, почувствовать прикосновение его губ к моим. Я хочу касаться его языка и ощущать его большие руки на своих ягодицах… Девушка чувствовала непреодолимый жар на внутренней стороне бедер, между ног стало очень горячо и она то сводила, то разводила колени, надеясь унять это приятное и волнующее тело раздражение. В ее глазах отражалось такое желание, которое граничило просто с сумасшедшей похотью. Девушка скользнула двумя пальцами к половым губам и начала мастурбировать, судорожно вдыхая и вдыхая воздух, представляя героя своего романа. Непроизвольно прикрыв глаза, надавив на клитор, девушка вскрикнула и откинула голову назад. — Иоши… Отдышавшись, брюнетка встала из ванны и насухо вытерлась перед зеркалом. Сексуальный изгиб талии, округлые бедра, крупные и упругие груди, торчащие симметричные соски — несомненно, её тело просто создано для секса. — Разве этого недостаточно? — вслух произнесла девушка. — Что ещё нужно, чтобы ты увидел во мне девушку? Я ведь уже старшеклассница. Обернув полотенце вокруг груди, и распустив длинные пряди вороных волос, девушка спустилась в гостиную, чтобы взять книгу. Она совсем одна, дедушка Нэкомата уехал на собрание в Киото. Тсукико пустила грустный взгляд в сторону входной двери и сосредоточилась над чтением книги. Вечер был пасмурным: свинцовые тучи нависли над Токио, а за окном начался дождь, слышно, как капли дождя пытаются прорваться сквозь окно в комнату. Такая погода всегда способствует хорошему сну, поэтому с надеждой побороть бессонницу, Тсукико откладывает книгу и идет в постель. Ложиться, закрывает глаза, старается считать овец, коз, коров. Кого только она не считала, но надежда поспать умерла, как только зазвонил дверной звонок. — Кто там еще?! — выругалась девушка, по пути накидывая на нагое тело шелковый халатик. Тсукико удивленно уставилась на парня и выпалила: — ИОШИ?! — Оу, прости, кажется, я… разбудил тебя. — Иоши отвёл взгляд от груди Тсукико, и продолжил: — Мне Некомата-сама позвонил, сказал, чтобы я тебе таблеток принёс. Заодно купил твои любимые мочи с бобовой пастой. — А, спасибо! Не стоило напрягаться, нет-нет я вовсе не спала. Я… — и тут Тсукико вспомнила чем она занималась в ванне буквально час назад, представляя при этом человека перед ней. Девушка тут же стала пунцовой и смущенно уже на тон ниже проговорила: — Ничего, проходи пожалуйста. Я сейчас чай поставлю. Она чувствовала, что ещё чуть-чуть и её сердце покинет грудную клетку. — «Вот он мой шанс! Идеальный момент, чтобы признаться ему!» — размышляла девушка и накрывала на стол. Они болтали всю ночь, вспоминая как они весело проводили дни, когда был жив её брат. Рассказывали друг другу последние новости, связанные с волейболом, да и просто наслаждались присутствием друг друга, так по крайней мере казалось девушке. Тсукико восторженно рассказывала о своих планах на будущее: что мечтает открыть свой центр спортивной медицины и реабилитации, что хочет поступить в медицинский университет на спортивного врача и т.д. Иоши внимательно слушал собеседницу, и когда настал его черед рассказывать о своих планах на будущее — улыбка покинула его лицо. — Тсуки, ты же знаешь, что у меня выпускной класс… В общем, я получил приглашение с университета, мне осталось жить в Японии пару месяцев, затем я улетаю в Америку. — Что?! — девушка резко вскочила — Почему ты раньше не рассказал мне? — спросила Тсукико, чувствуя, что от страха потери любимого, ее ноги начали подкашиваться. Кичиро резко подхватил ее за талию и притянул к себе — Почему ты решил сказать это сейчас? Почему так далеко? А как же дедушка? А как же я? Мы? Казалось, Иоши не слышал ее. — Раньше не рассказывал, потому что сам еще не был уверен в этом на 100%. Не хотел, чтобы на тебе еще были мои переживания. Я вижу большие возможности в учебе заграницей. У дедули есть ты, и этого более чем достаточно. В конце концов в твоем подчинении будет около двадцати волейболистов. Ей хотелось удержать веру в Иоши, схватиться за последнюю ниточку, но взмахом тонкого полупрозрачного крыла она ускользала, а он, этими действиями только сам собственноручно уничтожал все. Тихий вздох коснулся плеча спортсмена, девушка подавила дрожь в голосе и выдавила: — Я знаю, — Тсукико обвила руками его шею и притянула к себе его голову. Почти касаясь губами его рта, она прошептала: — я люблю тебя — она трепетно коснулась желанных губ Иоши, и чуть подождав, отстранилась, посмотрев на его лицо. Его чистые глаза горели ровным светом. Девушка выдержала этот ясный взгляд, ощущая, как волна радостного удовлетворения охватывает ее. Она получила больше, чем ожидала, но меньше, чем хотела. — Ты вырастишь прекрасной женщиной, — парень коснулся лица Тсукико, уводя прядь ее шелковистых волос за ухо. —ты достигнешь всех высот в учебе и карьере, — шатен отпустил девушку — Более того я уверен — из тебя получится отличная жена и мать — он замолчал и добавил шепотом: — но все это - без меня. Мысли плели кружевную паутину, сбивая Тсукико с толку. И всякая мысль крошками стекла — прямиком в сердце. Всё это отнимало бесконечно много сил, а он, высасывал из последнюю искорку энергии, что притаилась глубоко внутри. Разум сразу почувствовал неладное, был настороже, фиксируя каждую неточность, не давая об этом забыть. Вторым подкосился здравый смысл, который устал искать сто тысячное оправдание, а главное — верить в него. Последним сдалось сердце, его ритм стал совсем иным, словно появился сбой. Аритмия. Он ушёл. Девушка медленно опускается на пол, поднимает глаза вверх, потолок постепенно опускается, из уст срывается беззвучный крик. Больно. Когда роняешь на пол стакан или тарелку, раздается громкий стук. Когда разбивается стекло, ломается ножка стола или со стены падает картина, это производит шум. Но когда разбивается сердце, оно разбивается бесшумно. Казалось бы, должен раздаться невероятный грохот или какой-нибудь торжественный звук, например удар гонга или колокольный звон. Но нет, это происходит в тишине, и хочется, чтобы грянул гром, который отвлёк бы вас от боли. Если звуки и есть, то они внутри. Крик, который никто, кроме нее, не слышит. Он такой громкий, что у вас звенит в ушах и раскалывается голова. Он бьется в груди, как огромная белая акула, пойманная в море, и напоминает рев медведицы, у которой отняли медвежонка. Вот на что это похоже-на огромное обезумевшее пойманное животное, ревущее и бьющееся в плену собственных чувств. Но таково свойство любви-для неё нет уязвимых. Это дикая, жгучая боль, открытая рана, которую разъедает солёная морская вода, но, когда сердце разбивается, это происходит беззвучно. Внутри всё надрывается от крика, и этого никто не слышит. «Я не хочу жить. Я больше не хочу жить.» — такие мысли крутились в голове девушки и она выбежала на улицу прямо в одном халате в надежде догнать Иоши. Но нигде не нашла даже намека на его силуэт. Она побежала прямо по дороге в надежде на то, чтобы ее сбили, а если нет, то она добежит до моста и спрыгнет с него. Она бежала так быстро, так отчаянно, как только могли позволить ее ноги. Пред ее мысленным взором вставали картины недавнего прошлого, сменяя друг друга, как в калейдоскопе. Затруднялось дыхание. В глазах Тсукико начало темнеть. Зажмурив глаза, девушка усилием воли закрыла для себя эту историю, она словно сбросила груз двусмысленных сомнений со своих плеч, перестала висеть, от безысходности болтая ногами, подвешенная за шкирку. Когда не верит даже сердце, просто глупо продолжать борьбу. Она прыгнула.