***
Никто бы не удивился, увидев Хакса на мостике до начала его смены. Он часто оставался там во время своих периодов отдыха, в основном из-за того, что можно было выполнить больше задач, когда вокруг не было людей. И также никто не был удивлён его запросом о ходе ремонта. Генерал Хакс беспокоится о том, чтобы как можно скорее закончить работы и присоединиться к Верховному Лидеру, этого следовало ожидать. Офицер, которому пришлось признать, что всё, на самом деле, идёт не так быстро, как предполагалось, опасался обычного ледяного выговора, но получил не более чем лёгкий рассеянный кивок. – Всё в порядке? – спросил Хакс. – Не было никаких происшествий? – Нет, сэр, – ответил поражённый офицер. – Ремонт продолжается, но произошла небольшая непредвиденная задержка с изготовлением второго комплекта лабиринтов. Инженеры предполагают, что всё ещё возможно завершить починку вовремя, если не возникнет других проволочек. – Хм, – сказал Хакс. – Я должен сам произвести осмотр. Возвращайтесь к работе. Путь от мостика до отсека генератора гипердвигателя даже быстрым шагом и с турболифтами занимал пятнадцать минут, и всё это время Хакс пытался не думать о сим-сценах, которых повидал немало. С детства его жизнь определялась и управлялась приказами. Он проводил дни в голопроекторных комплексах во множестве различных тренировочных сооружений на десятках баз Неизведанных регионов. То, что он был сыном Брендола Хакса, не давало ему никаких преимуществ во время испытаний в симуляторе. В случае чего, его оценивали даже более придирчиво, чем остальных. «Потакание слабостям, – сказал однажды его отец, – препятствует совершенствованию храброго воина». Прошёл добрый десяток лет обучения, прежде чем Хакс понял, что у других людей на самом деле нет таких строгих требований, которым нужно следовать, что вовсе не каждый идёт по жизни в таких условиях. Что можно не быть таким, как он, что это допускается. Если быть полностью честным с самим собой, в этом была одна из причин, почему выходки Кайло Рена так его раздражали. Рену разрешалось вести себя как избалованный ребёнок без особого недовольства со стороны Сноука. Ну а если бы молодой Хакс осмелился позволить себе хотя бы малую часть тех глупостей, которыми был регулярно занят Рен, это привело бы к серьёзным последствиям. Даже если оставить в стороне совершенно ненужную, контрпродуктивную, нестабильную природу этого ужасного светового меча, тот факт, что Рен не раз мимоходом использовал его для разрушения имущества Первого Ордена, был абсолютно недопустим в мире, который знал Хакс. Совершенно невообразимо было умышленно нанести ущерб чьему-либо оборудованию, а тем более – сделать это из детской необузданной злости. Сноук не только не обращал внимания на поведение Рена, он отказывался поддерживать влияние Хакса в этом деле. И генерала выводило из себя то, что ему приходилось поддерживать военный порядок и иерархию, когда его авторитет регулярно подрывался напыщенным хамом в совершенно ненужной маске. Он обнаружил, что тяжело дышит, и заставил себя разжать кулаки. Мысли о маске, световом мече и игре на публику провоцировали его. Хакс уже привык к горячему неудобному грузу разочарования в груди, прямо под ложечкой, от которого порой становилось трудно дышать. Разочарование и тревога, несмотря на то, что технически сыну Брендола Хакса никогда не позволялось тревожиться из-за чего-либо. Это было равносильно слабости, слабость являлась ошибкой, а ошибки были неприемлемы. Мигрень Хакса монотонно звенела за правым глазом. «Я буду рад, – подумал он, – я на самом деле буду очень рад, когда мы прибудем к Сноуку, и всё это наконец-то завершится». Взгляд на ремонтирующийся генератор гипердвигателя вновь вызвал знакомое жгучее щемящее чувство. Стоя на платформе и наблюдая, он сделал глубокий вдох, чтобы заставить себя успокоиться. Всё было почти так же, как во сне: работники в чёрных комбинезонах, выгнутая неуклюжая форма наполовину законченного защитного лабиринта, свисающий шланг с охладителем. В реальности никто не карабкался над трубопроводом так, чтобы была опасность выронить острый инструмент и повредить шланг. Но Хакс настолько сильно сжал ограждение, что его пальцы под перчатками побелели. Сцена из сна с ужасающей чёткостью стояла перед глазами. «Не мог бы ты думать потише?» – сказал кто-то в его голове, и Хакс еле сдержал вскрик. Искры тут же заволокли зрение. Бешено моргая и повиснув на перилах, он уставился на происходящее внизу, чтобы отвоевать своё спокойствие. «Пошёл вон из моей головы», – подумал он под аккомпанемент резкого звона в правой глазнице. «Я не в твоём мозгу. Как я сказал раньше, ты транслируешь. Твоим чрезвычайно, надо сказать, мощным разумом». «Я не делаю ничего подобного». «У кого из нас есть в этом опыт? – произнёс голос. – Мне не особенно приятно слушать, как ты разглагольствуешь обо мне. Ты делаешь это ужасно часто». «Вовсе нет, – яростно подумал Хакс. – И мне не пришлось бы этого делать, если бы ты не вёл себя так отвратительно всё чёртово время, так что будь добр, заткнись». «Ты ощущаешь противоречие. Я думаю, для тебя это непривычно». «Конечно же, нет. Нет никакого противоречия». «Ты лжёшь, генерал, и не особенно-то хорошо. Хотя, я думаю, вряд ли у тебя было много практики в этом». Хакс заставил себя расслабить пальцы, вцепившиеся в перила. Вылеченная правая рука отозвалась слабой болью. «Я проигнорирую это ужасное оскорбление, – произнёс он мысленно, – если ты прямо сейчас замолчишь и будешь держаться подальше от моего разума». «Я не могу ничего обещать. Ты единственный, кто проявляет такие эмоции на вершине своего ментального голоса». «Что... – начал он, с трудом сглотнув и отпустив ограждение. – Что я должен сделать, чтобы тебя остановить?» «Приходи и поговори со мной, – сказал голос. – Мне скучно. Это на самом деле скучно, лежать здесь и ожидать неопределённой, но, без сомнения, неприятной участи». «Нет, – подумал Хакс. – Мне некогда. Кое у кого из нас здесь есть чем заняться». «Ну, как знаешь. Но не вини меня за то, что подслушиваю твои мысли, генерал. Особенно те, о твоём отце. Интересные взаимоотношения, да». Хакса окатило холодом. «Замолчи!» – произнёс он, и в этом слове звучал лёд. Голос не отвечал. Генерал выпрямился, развернулся на каблуках и удалился тем же путём, каким пришёл. Внизу техники, ремонтирующие гипердвигатель, переглянулись и пожали плечами: кто мог знать, что бы это означало?Часть 3.
21 февраля 2016 г. в 22:04
Звёздные Разрушители типа «Возрождённый», как и их предшественники в Имперском Флоте, были не просто большими и внушительными. Они были огромны. Их масштабы поражали воображение. Они вмещали девятнадцать тысяч офицеров, пятьдесят пять тысяч рядовых, полный легион штурмовиков и два крыла звёздных истребителей. На почти двухмильном корпусе, который вдвое превосходил по длине корабли типа «Имперский», топорщились орудия числом более трёх тысяч. Движение на досветовых скоростях обеспечивалось одиннадцатью массивными ионными двигателями. Энергию корабли этого типа получали посредством огромного одиночного реактора гиперматериальной аннигиляции. По размерам они уступали только Звёздным Дредноутам типа «Палач» Старой Империи, но обладали по сравнению с ними многими конструктивными преимуществами. Например, усовершенствованной защитой командного мостика, а также резервным мостиком, персонал которого мог координировать атаки, если бы основной командный пункт был повреждён или уничтожен.
Хакс не мог сказать, что знает каждый дюйм своего корабля – всё-таки, этих дюймов было более ста четырнадцати тысяч. Но он изучил «Финализатор» настолько, насколько вообще возможно изучить космический корабль. Генерал держал в памяти спецификации каждой системы, а также нормы потребления и номинальные уровни мощности. Он знал, где можно наладить перекрёстные связи в обход повреждённого или неисправного оборудования без серьёзного риска для функционирования корабля в целом.
Генератор гипердвигателя находился в кормовой части, шесть его мотивационных ядер были защищены сложными структурами лабиринтов, предназначенных для сдерживания вырабатываемых в процессе эксплуатации мощностей. Четыре из шести работали, два всё ещё находились в ремонте. Полностью готов был только один запасной комплект защитных лабиринтов, и технический отдел «Финализатора» был вынужден собирать второй. Этим и объяснялась задержка. Хакс был не без оснований уверен, что предупреждающая замена была излишней, но он не мог перестать видеть перед собой трескающуюся поверхность планеты, которая умирала далеко внизу. К тому же, он не особенно желал завершить прежде в целом безупречную карьеру, превратившись в пар вместе со всей своей командой по вине неисправного гипердвигателя.
Он смотрел за работами с наблюдательной платформы. Мужчины и женщины в униформе копошились вокруг неуклюжей громады генератора. Здесь, на корме, постоянно чувствовалась вибрация от трёх массивных двигателей, изготовленных «Верфями Куата». Это был не звук, а скорее ощущение, проникающее сквозь подошвы обуви. Слой гасящей вибрацию изоляции предохранял генератор привода от повреждений. Трубопроводы, подающие к генератору охладитель, также покрывал антивибрационный материал. Это было особенно важно, так как повреждение линий охлаждения не только отключило бы генератор, но и очень быстро превратило всю эту секцию корабля в «камеру смерти», до тех пор, пока не удалось бы устранить утечку и очистить воздух от ядовитого газа.
Хакс знал, что этот газ зелёного цвета. Ему приходилось видеть его несколько раз. Яркий ядовито-зелёный газ, тяжелее воздуха, поэтому он стелился над полом, как пары сухого льда. Один из трубопроводов вился вокруг выгнутой части ближайшего защитного лабиринта. Генерал вглядывался в него, пригвождённый к месту инстинктом, который он не мог распознать. Чётко, будто в замедленной съёмке, он увидел, как мультитул выскользнул из руки женщины-техника, сделал несколько оборотов в воздухе и перерезал шланг охлаждения.
«Я знал, что это случится», – подумал Хакс, всё ещё в оцепенении, в то время как ярко-зелёное шипящее облако обволокло женщину. Её крик оборвался, когда газ прожёг насквозь голосовые связки. Он не мог двинуться с места, даже когда сработал сигнал тревоги, и в генераторном отсеке началось столпотворение. Вопящие люди бегали туда и сюда, забыв о порядке. Он не мог пошевелиться, а его нос, глаза и горло обжигал едкий запах газа, изрыгаемого разорванным шлангом. «Я умираю», – подумал Хакс, ошеломлённый тем, насколько холодно и равнодушно он это воспринимал. «Я умираю, и уже ничто не будет иметь значения». Со следующим вздохом генерал ощутил, как что-то сгорает у него в горле и груди, как нечто внутри освобождается с горячей сверлящей болью…
Хакс очнулся, задыхаясь и обеими руками держась за горло. Постепенно остатки кошмара рассеялись, и он снова оказался в своей каюте, в одиночестве, невредимый.
Спокойствие не торопилось возвращаться, но Хакс заставил себя дышать медленно и сосредоточиться на окружающей действительности. Он явно метался во сне, скомканное постельное бельё было влажным от пота. «Это всего лишь сон, и всё позади, – сказал он себе. – Процесс ремонта идёт по плану».
Но образы падающего инструмента и шипящего зелёного яда оставались поразительно яркими, и Хакс понял: он знал, что это случится, потому уже видел, как это происходило. Ему приснилась одна из тех смоделированных ситуаций, которые все они проходили во время обучения. Симуляторы в качестве одного из направлений тренировок Первого Ордена были изобретением его отца, коменданта Брендола Хакса, во времена Старой Империи. Благодаря этим занятиям войска Первого Ордена действовали значительно эффективнее, чем имперские штурмовики-клоны.
Хакс выбрался из кровати, всё ещё вздрагивая от последствий пережитого ужаса. Сценарий утечки охладителя был одним из самых сложных в цикле, и многим приходилось «погибать» несколько раз подряд, прежде чем удавалось отработать правильные действия в такой ситуации. Если ты погибал в симуляторе, то был обязан при следующем заходе обратить особое внимание на свои ошибки. В этом была вся суть.
Он принял короткий душ и оделся как можно быстрее, чтобы не терять тепло, подаренное водой. Его смена начиналась только через три часа, но он ни за что не мог снова лечь спать, когда этот сон всё ещё не стёрся из памяти. Было несколько причин для тревоги. Сны генерал видел нечасто, а если что и снилось, то это были неясные расплывчатые образы, которые растворялись сразу же после пробуждения. К тому же, было что-то очень значительное в воспоминаниях о том, как он стоял там и смотрел на разворачивающуюся катастрофу, и Хакс пытался понять, почему его мозг послал конкретно этот образ, что хотел ему сказать.
Оставался один день запланированных ремонтных работ, прежде чем «Финализатор» мог совершить сверхсветовой прыжок и лечь на курс по координатам Сноука. Всего один. А потом, когда этот день закончится, и они отправятся в путь, Хакс не знал, чего ему ожидать. Хотя явно ничего хорошего. Говоря объективно, он провалил свою миссию. Неважно, что это была не только его неудача, что на исход ситуации повлияли и скверные решения Рена, и невезение, и эти несчастные пилоты Сопротивления. Его ошибки было достаточно. Верховный Лидер Сноук совершенно обоснованно сможет использовать его в качестве дурного примера. В Первом Ордене не было недостатка в достаточно компетентных служащих, которых можно было выдвинуть на его должность, и которым можно было поручить работу. Хакс очень, очень хорошо знал, что вовсе не является незаменимым.
Генерал всматривался в своё отражение, пока его руки отработанными движениями укладывали и расчёсывали волосы. Он выглядел более-менее обычно. Может быть, немного бледнее, а глаза более красные, чем хотелось бы, но, в общем-то, в порядке. Головная боль ещё не прошла, но стала терпимой, исчезли искры и сильная тошнота. Оставалась ещё тупая пульсация во внешнем уголке правого глаза, но с этим можно было жить. Гибель базы «Старкиллер» не оставила на нём видимых отпечатков.
Чего нельзя было сказать о Кайло Рене. Хакс резко отогнал эту мысль и попытался думать в другом направлении, но его разум отказался переключаться. Он не мог не гадать о том, что же припас Сноук для Рена, который – надо признать это – провалился более эффектно, чем все они. Потерять дроида уже было достаточно. Затем он упустил девчонку, а потом проиграл битву на световых мечах с этой девчонкой – неизвестной мусорщицей из дальнего угла галактики – как это вообще возможно? Хакс не знал, что там произошло с Соло, но это тоже было плохо. Он предупреждал Рена до того, как всё начало разваливаться на кусочки: «Берегитесь, чтобы ваши личные желания не шли вразрез с приказами Верховного Лидера Сноука», но тот повёл себя очень по-реновски и ушагал прочь в лучшей вейдеровской манере, так что Хаксу больше всего хотелось его придушить, а теперь...
«А что теперь? – спросил он себя и поправил выбившуюся прядь волос, рассматривая себя в зеркале – Теперь-то что?»
«Я не знаю, чёрт возьми». Почему ему приснилась сцена симулятора об утечке охладителя? И самое главное, почему именно сейчас?
«Я думаю, ты знаешь», – сказал голос в его голове. Его собственный голос, но до жути усталый.
«А теперь я разговариваю сам с собой. Почему я говорю сам с собой?»
«И это ты тоже знаешь, – произнёс голос. – Тебе приснилась утечка охладителя, потому что ты знаешь, что при этом происходит, и каковы последствия. Может быть, ты не очень хочешь, чтобы гипердвигатель ремонтировался в таком бешеном темпе, из-за того, что ожидает тебя в конце пути. Возможно, какая-то часть тебя не переживала бы, если бы этот сценарий обернулся правдой».
«Это нелепость, и это похоже на предательство», – рассвирепел Хакс и сердито уставился в глаза отражению. «Всего лишь сон, и сны не могут на меня влиять. Я им не позволю. К тому же, это всего лишь отстрочило бы неизбежное, да и то ненадолго, в лучшем случае».
Он резко развернулся и вышел из комнаты, стараясь не прислушиваться к тихому усталому голосу: «И всё же даже немного времени лучше, чем ничего».
Только позже он осознал, что с самого пробуждения где-то на задворках его сознания присутствовала странная маленькая искорка чувств, как противоположность пустому оцепенению. Она была настолько слабой и неясной, что очень легко было не заметить её.