Среди слепых....

Всё утро ушло на осмотр дома, подключение разных магических механизмов, как-то водопровода, вентиляции, канализации и прочего, и активацию рунного камня в подвале. Поразмыслив и расспросив Викки, я портнулся на Тисовую, и позвал с собой Арабеллу, объяснив что нужно, и попросив захватить расходники. Арабелла прибыла с каким-то мужичком под мышкой и сходу, только накинув плащ и фартук, выпотрошила его на рунном камне. На мой немой вопрос, вытерла кровь со лба и сухо прокомментировала: "растлитель". Камень засветился, я капнул на управляющие руны по капли своей крови - жертвенную камень впитал - и приложив посох, закрепил связь через магию. Арабелла уже отправилась осматривать дом, сбросив кровавые вещи на пол. Викки готовила завтрак и разбирала посуду и спальни, я, с подсказки Викки, нашёл тренировочный зал, и расстреливал мишени сырой магией, привыкая к балансу - посох уменьшился, но вес не потерял, и у меня была палочка, весом в добрых пару килограмм. Решив разнообразить арсенал, я попробовал ударить огнём. Посох вспыхнул высоким пламенем и погас - я с проклятьем бросил его, руки обожгло. Напомнив себе, вырезать руны от огня, воды и холода, подождал пока кулон подлечит меня, и снова взялся за посох. Почему-то огнемёт, как я хотел, из посоха не получался. А хотелось бы владеть огнём.... Посох вдруг стал настойчиво стучать меня по руке. Нет, не по руке, по спящей саламандре! Я прикинул "за" и "против", свалил остатки деревяннх мишеней в груду и поджёг, а потом принялся будить саламандру, направив на неё поток магии Дуба из ладони. Саламандра скоро проснулась и проявившись, и тут же шмыгнула в огонь. Я не стал мелочиться, и направив посох, всосал её целиком, вместе с огнём. Посох задёргался у меня в руках, в нём шла какая-то борьба... А потом всё кончилось, только кончик посоха из неровного цилиндра стал мордочкой саламандры. Я попробовал ударить пламенем, и из посоха ударил ФОНТАН ОГНЯ. Мне обожгло лицо, руки, сгорели и оплавились волосы и брови с ресницами, с губ, когда я заорал от боли, полилась кровь - кожа запеклась коркой. Посох аж урчал от удовольствия - вся моя боль досталась ему, как пища. Позже, подлечившись, я заметил, что и мордочка саламандры стала иной - теперь это была не сонная рептилия, а ищущий добычи дракон. Очки оплавились, хотя и спасли глаза, но востановлению не подлежали. Так же, не востановились мишени - они стояли на плитах со стационарным "репаро", выбитым рунами. И мишени и плиты лишились магии - она выгорела. Я оттащил труп из ритуальной комнаты в тренировочный зал, и сжёг его - в этот раз пламя было относительно небольшим, язык метра на два, толщиной в фут. После нескольких движений, как поливочным шлангом по клумбе, тело сгорело полностью, не осталось даже пепла. Я попробовал сжечь несколько старых стульев, стоящих у входа - пламя жгло их, по очереди, как я велел, но не касаясь и не обжигая соседние, и даже не нагревая - ради пробы я поставил два стула "валетом", и сжёг их по одному, второй же даже не нагрелся. Саламандра ужилась с посохом, и теперь один хотел высасывать всё из тела, а вторая это тело сжигала и вбирала сгоревшее в себя. От того, насколько убийственная смесь получилась, мне стало не по себе. Лучше не светить такое, а то очередь из желающих завладеть, можно будет сравнить с очередью в Мавзолей в День Годовщины Великой Октябрьской Революции. Потом ко мне спустилась Арабелла, попросила выпустить её, а то ей скучно. Посох почувствовал мою мелькнувшую мысль - не убить ли её прямо сейчас, потом будет сложнее, она не слабеет и ведёт себя все свободнее, и потом может оказаться поздно, а тут такая возможность - тренировочный зал, оружие в руках, никто ничего не узнает - и облизнулся, а саламандра предвкушающе зашипела. Я отогнал эти образы, и пошёл снимать печать с входной двери. Надо придерживаться плана. За дверью оказался сад. Яблони и вишни, заросшие выложенные камнем дорожки и поржавевшая ограда. Ворота упали. Участок окружал купол из магии, не позволявший аппарировать внутрь, и отпугивающий всех желащий пройти пешком. Арабелла шла, касаясь верхушек высокой травы рукой, и щурилась на солнце. Подойдя к куполу, она остановилась и посмотрела на меня. Мне опять показалась, что она что-то уловила там, в подвале. Я взял Арабелу за руку и прошёл сквозь купол. Мы были во Франции. Значит Пруэты всё-таки сумели сбежать от войны через пролив, а уже там их убили и выбросили в реку. Наверное. Теперь понятно, почему привязка новой точки для портключа отняла столько сил, а я думал на своё неумение и слабость. Кстати вспомнилась фраза из одного фильма: " - ...Неплохая страна. - Ага, и экстрадиции нет!..", кажется этот дом дал мне гораздо больше, чем крышу над головой. - Арабелла, у меня учёба, я могу перенести тебя на Тисовую, в Косой, или можешь погулять здесь, но вернись часов через шесть сюда, я дам приказ Викки впустить тебя. - Хорошо, - ответила Арабелла, потянулась, и аппарировала. Увидеть Париж и умереть, вспомнил я, и вернувшись в дом, отдал распоряжения Викки, и перенёсся сначала на Тисовую, за старыми очками, а потом к мастеру Линсею. За шесть часов я успел наслушаться его восторгов по поводу резной головы саламандры на посохе, и нанести руны, защищающие посох от холода и воды. Огонь ему теперь был не страшен. Уже вечером, замотав голову платком и надев какое-то подозрительное пальто, зашёл сначала в Гринготс, где получил пару сотен золотых по карте, а оттуда в "Телескопы, линзы и очки", и ругаясь на русском, на ломанном английском спросил очки, поругал их дороговизну, расплатился наличными и выйдя, сделав привязку к своей комнате в пабе, переместился туда. Переодевшись, и высыпав золото на столик, чтобы не таскать с собой, я переоделся, и спустился вниз. Джон смотрел на меня, сияя ирландской улыбкой в тридцать три зуба, и не спрашивая налил мне чего-то из новой бочки, в огромную оловянную кружку. Я принюхался к пене. Квас. Чтоб мне навсегда десятилетним остаться - квас! Я медленно выдохнул и присосался... Опустошив кружку, я удостоился уважительно взгляда Джона, и стёр пенные усы. Так вот на что я потратил столько магии - сделал Джону квас. - А что будешь делать, когда квас кончится, Джон? - хитро спросил я, давая наполнить кружку вновь. - Ничего,- ответил Джон, отдавая мне полную, - Он не кончается. Оп-па. А я то думал, почему мне так легко эти фильтрующие сферы удались! Я их уже делал, да ни для какого-то газа, а для дрожжей, сухарей, воды и сахара. Добывать сахар и дрожжи из воздуха это сильно, это я не знаю даже как... Хотя - знаю. Избранный. Дары Богов. Что квас, что медовуха, всё рядом, а нескончаемые бадьи с выпивкой это очень, очень старая идея. - Странные у тебя желания, Джон, - пробормотал я, подтягивая к себе тарелочку с сосисками. - Ирландец, который просит, чтобы выпивка никогда не кончалась - странный?! - и Джон расхохотался. Возразить тут было нечего, и я, забрав тарелку и кружку, направился в свой уголок. Я заметил, что там перестали занимать столик. Люди тепло меня приветствовали, улыбались, благодарили, а я кивал, улыбался в ответ, и шёл мимо. Быть чьим-то Богом - неприятная работа. Посидев пару часов, и поболтав с желающими, я захватил баклагу кваса, поднялся к себе, и портнулся на Тисовую. Поговорил с тётей и дядей, всё было в норме, отказался от ужина, выслушал благодарности за пакет деликатесов, и пошёл к себе. Дождался, когда меня проверили через метку-паразита, скривился от мысли, что придётся таскать его ещё довольно долго, и перенёсся в дом Пруэтов. Там отдал баклагу с квасом Викки, узнал, что Арабелла не появлялась, и наказав наливать и ставить мне стакан кваса, как проснусь, и завалился на свой топчан. Где-то я читал, что возможность спокойно спать на узкой кровати, посреди огромной пустой комнаты, это признак психопатии. Предпочитаю думать, что у меня это признак высокоорганизованного рассудка. С этим я и уснул.