Master of the wind

Мягкий свежий ветер ворвался в комнату, мгновенно лишая Феликса остатков сна. Он обнаружил себя на кровати в той самой комнате, которую вчера ему показывал Чанбин. Ворох лёгких одеял скрывал его чуть ли не до носа, так что на секунду у Феликса даже сложилось впечатление, что он заснул в облаке, ведь его постель на вид была такой же мягкой и белоснежной. Это сравнение заставило Феликса тихо рассмеяться, качая головой на собственную глупость. Следом за подобными размышлениями пришли мысли о том, что он совершенно не помнил, как оказался тут. В голове были лишь воспоминания о Чанбине, их поцелуе и горячих ладонях на талии, а дальше только пустота. Феликс не то чтобы стремился всё вспомнить, потому что на самом деле один только поцелуй заставлял его краснеть и удивляться, как ему смелости хватило ответить. Однако, провал в памяти всё равно заставил Феликса настороженно приподняться на локтях, оглядываясь вокруг. В комнате не было ни одной живой души, кроме него, а тишину нарушал разве что тихий шелест ветра. Поднявшись, Феликс первым делом пошёл умываться, чтобы после этого надеть чистую, слабо пахнущую чем-то свежим одежду. Он не знал, чем занять себя, и поэтому, вспомнив слова Чанбина о том, что он может ходить по всему дому, решил воспользоваться этим приглашением, исследовать все витиеватые лестницы, светлые комнаты и залы. Помещений, как оказалось, было слишком много для одного человека, но даже среди них Феликс не нашёл больше никаких признаков жизни. Может быть, Ветер любил эти узкие коридоры и просторные залы. Наверное, это было логично, потому что Феликс ни за что не смог бы представить Чанбина даже в своём доме, хоть он и не считался маленьким и тесным. Дом казался пустым из-за отсутствия в нём хоть чего-то живого. К тому же, несмотря на пронизывающие воздух лучи солнца, в нём было холодно. Наверное, дело было в камне. Чанбин не был похож на того, кому может понадобиться хорошо прогретая комната, так что Феликс просто надеялся, что для человека он сделает поблажку. В конце концов, все прошлые невесты ведь как-то выживали? Эта мысль заставила Феликса поёжиться. Он всё ещё не знал, как долго невесты жили в этом доме и что с ними происходило потом. Может быть, долгая и комфортная жизнь вообще не была включена в их дальнейшую судьбу. Никто из них ведь лично не возвращался, чтобы рассказать обо всех тех мифах про шелка и золото. Мысли о Чанбине, впрочем, помогли отвлечься от невесёлых предположений насчёт своего будущего. О Чанбине невозможно было не думать — стоило лишь одной мысли проскользнуть в голове, как Феликс уже не знал, как остановиться, вспоминал всё, что знал о нём, что видел и что слышал, о чём думал раньше. В мыслях невольно всплыло и воспоминание об их поцелуе, вновь вгоняя Феликса в краску и заставляя его напомнить себе, что он здесь не гость, а лишь пленник, игрушка для всемогущего и всевластного Ветра, заложник. Может быть, идея спрыгнуть с того балкона и навсегда похоронить своё тело в глубине океана не такая уж безумная и далёкая от его желаний. Чанбин привлекал Феликса физически, несмотря на все предрассудки, но Феликс не мог отделаться от мыслей о том, что он для Ветра лишь один из многих. У скольких прошлых невест были такие же качества, весёлый смех и красивая кожа? Скольким ещё Чанбин говорил те красивые слова? Он ведь явно владел каким-то особым колдовством, которое позволяло ему влиять на мысли людей, так почему он не мог внушить Феликсу эту страсть и желание? Чанбин не появился ни через час, ни к полудню, ни к вечеру. От этого Феликс чувствовал себя покинутым, брошенным, это в очередной раз напомнило о его положении, так что ближе к сумеркам Феликс уже начал злиться на себя за глупую очарованность Ветром. Потерявшись в мыслях, Феликс набрёл на уже хорошо знакомый балкон. Сейчас здесь было холоднее, чем в прошлые разы, но порывы холодного ветра помогали остыть и привести мысли в порядок. На горизонте, где-то далеко над водной гладью собирались грозовые тучи, Феликс чувствовал этот запах и видел, как меняется небо, и, несмотря на все опасения и страхи, даже не думал уходить с балкона. Зрелище завораживало. Когда-то давно, ещё будучи ребёнком, он слушал рассказы зашедшего в их деревню сказочника. Тот говорил о безбрежном океане и его Богах, живущих в тёмном мире под толщей воды, о волнах, высотой с лесные ели, и грозах такой силы, что им, живущим далеко от большой воды, и не снилось. Феликс хотел увидеть это вживую, почувствовать всю мощь стихии, ощутить тот первобытный страх, о котором говорил сказочник. Он слышал пока ещё далёкий треск грозы, видел молнии и невольно думал о моряках, которые могут быть где-то там. Что чувствовал человек, попавший в шторм? Эта ненадёжная, раскачивающаяся на волнах лодка давала хоть какую-то надежду? А осознание того, что под тобой бесконечная толща ледяной воды, насколько оно пугало? Феликс опустил взгляд вниз, где о скалы разбивались волны, которые становились всё больше и беспорядочнее. Это зрелище поражало, но Феликс вновь отвлёкся на небо, когда его лица коснулись несколько крупных капель. Сильные порывы ветра били в лицо, не позволяя лишний раз глотнуть воздуха, но Феликс не мог заставить себя сдвинуться с места, лишь цепляясь за каменную ограду, которая отделяла его от падения вниз. Совсем скоро ураган дойдёт и до этого места, но Феликс чувствовал себя неожиданно спокойным, даже когда молния с треском пронзила воздух совсем рядом, ударяя в скалу и высекая столп искр. Феликс совершенно не думал о сохранности своей жизни, жадно ловя влажный, пропитанный запахом грозы воздух. Пальцы заскользили по гладкому, влажному от дождя камню, и если бы не эти перила, Феликс давно полетел бы вниз. Интересно, каково бы это было? Феликс прикрыл на мгновение глаза, пытаясь вспомнить ощущения от полёта с Ветром, но получалось из рук вон плохо. Наверное, он бы не смог дышать от восторга и страха. Его одежда намокла быстро, а волосы начали липнуть к лицу, вызывая у Феликса неожиданный приступ смеха. Каждой клеточкой тела он чувствовал бушующий вокруг ураган. Ощущения поражали, происходящее вокруг напоминало те ритуалы, те песни и музыку, которые звучали на праздниках в честь Ветров. Бой барабанов, словно гром, и глубокие, сильные голоса, как шум дождя. От такого сравнения мурашки бежали по холодной коже. Внезапно в голову пришла мысль о Чанбине, который мог бы быть виновником такой сильной бури. Обернувшись, Феликс неожиданно увидел его тёмную фигуру в проходе. Косые линии дождя не давали отчётливо разглядеть его, но Феликсу не стоило труда угадать напряжённую позу и прожигающий его тёмный взгляд. Словно с огромным опозданием в его сознание ворвался страх. — Чанбин? — его голос утонул в шуме дождя, и Феликсу пришлось сделать несколько неуверенных шагов по скользкому полу. Фигура Ветра растаяла, стоило ему приблизиться, утекла, словно туман, в темнеющий проход, оставив за собой сверкающий мелкими золотыми искрами шлейф. Феликс, не раздумывая, последовал за ним. — Чанбин! — Феликс позвал настойчивее, замечая, что в доме царил неуютный полумрак. Гроза теперь казалась далёкой, но отсутствие уже привычного золотого света заставило поёжиться. — Что ты там делал? — голос Чанбина прозвучал резко и холодно, но Феликс так и не успел понять, в какой стороне находился источник звука. — Ты сам сказал, что я могу ходить по всему дому. Я не пытался сбежать и не пытался покончить с собой, лишь смотрел, — попытался оправдаться Феликс. Его голос дрожал — от холода и от страха. — Это было опасно, — в голосе Чанбина был слышен упрёк, но Феликс внезапно для себя различил и нотки страха. — Ты не должен был выходить туда в такую погоду. Разве тебя в детстве не учили, что когда небо гневается, нужно прятаться и молиться?  — Может и учили, но разве это важно? Ещё меня учили, что нельзя спорить с Ветром, нельзя перечить взрослым и… нельзя целовать мужчин так же, как целуют женщин. Разве я хоть кого-то послушал? — И разве ты доволен тем, что из-за всего этого оказался тут? Может, тебе стоило быть послушным, — хмыкнул Чанбин где-то совсем рядом, но в его голосе была слышна добрая усмешка. Феликс почувствовал движение воздуха и через мгновение спиной ощутил жар чужого тела. — Этого уже не исправить, — легко ответил Феликс, стараясь непринуждённо пожать плечами, будто такой близкий контакт вовсе не смущал его. Феликсу не нравилась собственная дрожь, причиной которой был точно не холод, но оставалось только надеяться на то, что Чанбин подумает иначе. — Почему ты злишься? Со мной бы ничего не случилось. — Почему ты в этом так уверен? — возразил Чанбин. Он не прикасался, но стоял слишком близко, а Феликс не посмел даже повернуть голову. Смутные очертания стен в темноте казались расплывчатыми, и Феликс почему-то был уверен в том, что и Чанбина сейчас разглядеть почти невозможно. Время текло плавно, неспешно. Феликс не был уверен в том, сколько они стояли в тишине, но очередной раскат грома заставил его вздрогнуть и вжать голову в плечи. — Тебя нужно согреть, — тихо произнёс Чанбин. Его руки наконец оказались на плечах Феликса, быстро скользнули вниз по влажной ткани, цепляя её и избавляя дрожащее тело от влажной рубахи. — Пошли, — прозвучал тихий голос Ветра. Запястье Феликса оказалось в хватке Чанбина, его тёплые шершавые пальцы коснулись браслета, заставив Феликса вздрогнуть. Темнота Ветру явно никак не мешала, а Феликс мог думать лишь о холодном металле, который окольцовывал горячие пальцы Чанбина. И как его кольца только не нагревались из-за жара, исходящего от его тела? Феликс не знал, куда именно Чанбин вёл его, но доверился, больше не произнося ни слова. С каждой секундой ему становилось всё холоднее, но и об этом Ветру он не говорил, не желая показаться слишком слабым или нежным. Феликс всё ещё не понимал, зачем он здесь, но осознание того, что Чанбин всё же волновался за него — пусть по неизвестным причинам — грело душу. — Раздевайся, — бросил Чанбин, заводя Феликса в какую-то тёмную комнату. Феликс даже не попытался узнать её очертания, но всё равно медлил, не решаясь выполнить приказ. — Тут очень темно, — пожаловался Феликс, пытаясь уловить движения Ветра. — А ты бы предпочёл, чтобы мы оба всё видели? — с лёгкой усмешкой спросил Чанбин. — Раздевайся, Феликс, мне надоело слушать стук твоих зубов. Закатив глаза и понадеявшись, что Ветер этого не увидит, Феликс стянул с себя неприятно липнущие к телу штаны и скинул лёгкие сандалии, оставаясь в обнажённом виде. Так стало ещё холоднее и неприятнее, а Чанбин всё медлил, не спеша давать следующие указания. — Пошли, — наконец произнёс Чанбин, вновь беря Феликса за руку и делая короткие шаги, чтобы он не споткнулся в темноте. Этот странный жест заставил Феликса чувствовать себя увереннее. — Теперь аккуратнее, держись за меня, — попросил Чанбин, спуская руки на талию Феликса и легко поднимая его над полом. Не успев испугаться, Феликс уже почувствовал тёплую воду ступнями, после чего его усадили в неё полностью. Феликс неуверенно провёл по поверхности руками, только после этого понимая, что это похоже на какую-то ванну, сделанную из металла и наполненную тёплой водой с приятным травяным запахом. — Спасибо, — поблагодарил Феликс, поворачивая голову и с трудом различая в темноте лицо Чанбина. Тот, кажется, улыбался и вовсе не спешил уходить куда-либо. — Ты весь дрожишь, — покачал головой Чанбин, протягивая руку и вплетая пальцы в мокрые волосы Феликса. Зачесав их назад и убрав с лица, Чанбин немного надавил на голову Феликса, заставляя его опуститься в воду по самый подбородок. — Перестань, я уже почти согрелся, — буркнул Феликс, смущаясь из-за такой заботы. Он не сахарный, в конце концов, от пары капель дождя не растаял бы. Чанбин не ответил, на пару секунд куда-то исчезая, но быстро возвращаясь, чтобы долить ещё немного горячей воды и заставить Феликса блаженно выдохнуть. Это приятно, тёплая вода быстро заставила мышцы расслабиться, так что Феликса даже начало клонить в сон, но присутствие рядом Чанбина не давало даже подумать о возможности уснуть здесь. Взгляд Феликса невольно вернулся к неясной фигуре Ветра, исследуя его лицо, встречаясь с таким же внимательным взглядом и тут же опускаясь на сложенные на бортике руки с поблескивающими даже в темноте кольцами. — Почему ты так смотришь? — шёпотом спросил Феликс. Ему было не по себе от такого внимания к своей персоне, от такого взгляда, наполненного желанием, особенно если перед ним мужчина. Особенно если это Ветер. — От тебя пахнет грозой, — так же тихо ответил Чанбин, наклоняясь ближе, чтобы между их лицами осталась лишь пара дюймов. — А ещё молоком и полынью, — Чанбин прикрыл глаза, втягивая носом воздух. Это ничего не объяснило, но Феликс побоялся спрашивать дальше, потому что Чанбин был в такой опасной близости от него, что можно было почувствовать его дыхание на своей коже. Впрочем, Чанбин продолжения разговора и не требовал, подаваясь вперёд и дразня Феликса. Он не настаивал, только ждал, когда Феликс сам клюнет его в губы, неловко и опасливо, сам разомкнёт губы, впуская горячий язык в свой рот, когда сам положит руки на плечи и поднимется, чтобы быть ближе. В темноте всё ощущалось острее, Феликс всё равно ответил на поцелуй, сплетая свой язык с чужим, лаская его со всем старанием, на которое был способен. Чанбин не сопротивлялся, лишь направляя его, показывая, как правильно, как приятно. Феликс закрыл глаза, чувствуя, как дрожат веки, и рвано выдыхая в губы Чанбина. Его губы были влажными и горячими, а руки быстро соскользнули с бортика, уходя под воду и ложась на согревшееся тело. Феликсу хотелось потянуть его на себя, заставить быть как можно ближе, чтобы он чувствовал нарастающий жар каждой клеточкой своего тела, как это чувствовал сам Феликс. Чужие пальцы сжались на талии, скользнули на бёдра, огладили спину. Феликс не успевал следить за прикосновениями, не успевал отвечать на ставший настойчивым поцелуй, лишь беспорядочно касался Чанбина мокрыми руками и открывал рот, подставляя губы под всё новые поцелуи и укусы. — Чанбин, — получилось беспомощно и просящее. Феликс распахнул глаза, стараясь рассмотреть каждую морщинку на лице Ветра. Ещё днём он думал, что ни за что не позволит ему овладеть его телом, но сейчас этого хотелось больше всего на свете. Даже если он пленник тут, то что мешало им обоим наслаждаться? Чанбин считал иначе. Феликс готов был поклясться, что секунду назад Ветер был тут, но когда в кованых лампах на стенах вспыхнул свет, Феликс оказался в комнате один, лишь в воздухе едва уловимо растекался оранжево-золотистый шлейф, да и тот быстро оседал и исчезал. В груди царапнуло горечью обиды, когда после нескольких секунд Феликс понял, что его вновь оставили в одиночестве. Он оглянулся ещё раз, надеясь, что Чанбин всё-таки появится, прислушался к отдаляющемуся грохоту грозы, но ничего так и не произошло. Феликс устало выдохнул и вновь откинулся в воду, смирившись с тем, что сегодняшнюю ночь вновь ни с кем не разделит.