Red Violin

      - Ах, это не так просто, моя дорогая, - сказал он, наслаждаясь ее румянцем.       Тереза фыркнула:       - Я так и поняла. Ты нес полную чушь!       - Терпение, - посоветовал он ей. – Мне нужно настроиться, чтобы читать твои сокровенные мысли. Тогда я смогу угадать все твои секреты.       - Угу, - не купилась она. – Конечно.       Патрик поднял бровь.       - Все еще не веришь мне? Тогда ты не будешь против принять участие в квалификационном испытании?       - Квалификационное испытание? – сказала она преисполненным сарказмом голосом. – Что это, что-то вроде разновидности движения вуду-йоги?       - Вовсе нет, это очень просто. Давай, повернись и посмотри на меня, - он повернулся к ней, фокусируя пристальный взгляд на ее лице.       Она решила подыграть ему и послушно повернулась к нему лицом.       - Отлично, - сказал Патрик. – Теперь смотри прямо мне в глаза.       - Шутки в сторону? – сказала Тереза, ямочки появились в уголках ее рта. – Есть люди, которые действительно верят во всю эту чушь?       - Смотри мне в глаза, - повторил он. – Сосредоточься и спроецируй свои мысли в мой мозг.       Она фыркнула немного нетерпеливо, но, в конце концов, уставилась ему глаза.       Cнова эта зеленая приливная волна. Его пальцы вцепились в подушку кресла в кабинке. Он чувствовал как падает, несмотря на то, что сидел.       Он смотрел в ее глаза, ясные, бездонные зеленые омуты и подумал, что может утонуть в них.       Ее губы мягко открылись, она не могла отвести от него взгляд, забыв свой скептицизм и совершенно потерявшись в это мгновение.       Они смотрели друг другу в глаза бесконечно долго, пока Тереза, наконец, не пришла в себя и моргнула.       - Эээ, - сказала она, облизнув губы. – Ну, что же ты видишь?       - Что? – сказал он. Он все еще плавал в зеленом морском омуте.       - Какие у тебя догадки? – сказала она с оттенком нетерпения.       - О, - сказал он, моргая. – Ээээ, - он изо всех сил пытался вернуться в реальность. – Тебе нравиться слушать Spice girls, - выпалил он, не задумываясь.       - Нет, не нравится, - автоматически возразила она.       Патрик заметил, как предательский румянец перебрался на шею.       - О да, тебе нравится, - уверенно сказал он. – Тебе нравится танцевать под их музыку в своей квартире, когда никого рядом нет. – Картинка с ней, танцующей в своем доме, с босыми ногами, в слишком большой спортивной футболке, быстро пронеслась в его голове. Он рассеянно потянул свой воротник. Здесь довольно жарко. Странно, что он не заметил этого раньше.       - Я этого не делаю, - возмущенно сказала она.       Он усмехнулся:       - Нет смысла отрицать это. Ты, моя дорогая, прозрачна.       Тереза сморщила нос.       - Прозрачна?       - Ты ужасная лгунья, - просветил он ее.       - Я умею лгать, - защищаясь, сказала она. – Чертовски убедительно, должна сказать.       - Это не плохо, - сказал он. – Хорошие, честные люди всегда ужасные лгуны.       Тереза вздернула подбородок.       - Я хорошо вру, - упрямо сказала она.       Он не знал, кого она пыталась одурачить:       - Считай так, если тебе это больше нравится.       Она посмотрела на него:       - Какие у тебя еще догадки?       Патрик постучал указательным пальцем по губам, раздумывая.       - Когда ты была маленькой, твоей любимой игрой были «Полицейские и разбойники», - заявил он. – Ты всегда была копом, а твои братья были разбойниками.       У нее открылся рот:       - Как ты можешь это знать?       - Я говорил тебе, - сказал он, ухмыляясь. – Я хорошо угадываю.       - Хм, - сказала она с досадой, все еще не веря.       - Моя третья догадка связана со второй, - сказал он. – Ты думала стать полицейским, когда была моложе. Интересная альтернативная карьера для всемирно известного музыканта.       - Нет, - сказала она триумфально. – Я хотела стать врачом.       Он улыбнулся:       - Лгунья.       Она нахмурилась. Ее нижняя губа восхитительно оттопырилась.       - Хорошо, ты выиграл. Что ты будешь?       - Что я буду? – повторил он, глядя на ее губы.       - Я иду в бар за нашим вторым раундом. Что ты будешь?       - Чай, - сказал он.       Тереза запнулась:       - Чай?       - Я за рулем, - объяснил он.       - Ты хочешь, чтобы я заказала чай в баре? – недоверчиво спросила она.       - Я уверен, они дадут тебе его, если ты вежливо попросишь, - сказал он. Патрик окинул ее взглядом. Если кто-то из барменов был мужчиной, то она наверняка получит чай, даже если попросит не очень вежливо.       Она покачала головой и выскользнула из кабинки по направлению к бару.       Он дал ей фору, глядя на ее сексуальную попку в синих джинсах, пока она шагала к бару. Он с трудом оторвал взгляд и тоже выбрался из кабинки. Сейчас не было времени, чтобы отвлекаться. У него было дело.       Патрик поспешно исполнил свой план и вернулся на диван, пока она не заметила его отсутствия. Она вернулась в кабинку, неся чашку и блюдце для него в одной руке и пиво для себя в другой.       Тереза протянула ему чай, качая головой:       - Не могу поверить, что ты заставил меня заказать в баре чай. Видел бы ты выражение лица у того парня, когда я озвучила ему, что мне нужно. Он был вынужден пойти в комнату отдыха, чтобы найти чайник.       Он пожал плечами, совершенно не раскаиваясь:       - Я люблю пить чай.       - Правда? Ты мог выбрать что угодно из огромного количества разных сортов кофе, ликера или безалкогольных напитков, а ты любишь чай?       - Что не так с чаем? – запротестовал Патрик. – Он успокаивает. Это как объятие в чашке.       Она посмотрела на него и покачала головой.       В это время на сцену вернулся джаз-бэнд.       - Спасибо всем, что пришли сегодня, - глубоким сиплым голосом сказал ведущий саксофонист в микрофон. – Сегодня наша последняя ночь в Сан-Франциско, и мы подумали о том, чтобы сыграть дополнительную программу, так что если вы не устали слушать нашу импровизацию, не уходите далеко. Мы пробудем на сцене немного дольше.       Глаза Терезы загорелись.       - У них будет дополнительное выступление, - взволнованно сказала она. – Они никогда не играют дополнительные выступления.       Патрик отлично знал это. Из-за этого он стал беднее на тысячу баксов.       - Думаю, это наша счастливая ночь.       Она посмотрела на него сияющими глазами:       - Это удивительно. Я была так разочарована, что не успела на начало шоу, но это все поправит.       Он улыбнулся, довольный, что его небольшое усилие доставило ей немного удовольствия.       Они слушали музыку, иногда разговаривая, пока ночь двигалась вперед. Патрику казалось удивительным, что он мог с одинаковым интересом слушать ее или спорить на любую тему.       - Прекрати, - смеялась Тереза, слушая еще одну из его странных историй о днях, проведенных на ярмарке. – Ты этого не сделал!       - Конечно, сделал, - сказал он, отпивая чай. – Инспектор манежа жаждал крови. Мне пришлось неделю прятаться в загоне Дейзи.       - Ты выдумываешь, - сказала Тереза, сверкнув глазами.       - Нет, я клянусь, - со смехом ответил он. - Я думаю, что у меня до сих пор где-то лежит тот цилиндр. И он по-прежнему пахнет слоном, даже спустя двадцать лет.       Она покачала головой:       - Похоже, ты очень любишь устраивать беспорядок.       Его улыбка стала еще шире:       - Ты даже не представляешь! ***       Спустя некоторое время Патрик отхлебнул из третьей чашки чая и посмотрел на Терезу.       - Любимая еда?       - Пицца, - сразу сказала она.       - Ах, - сказал он. – Я знал. Ты же из Чикаго.       Она поморщилась:       - Неужели я так предсказуема?       Патрик улыбнулся в чашку, восхищенный тем, как мило сморщился ее нос, когда она скорчила ему рожицу. Вблизи это было еще более чудесно.       - Это зависит от твоего ответа на мой следующий вопрос. Любимый десерт?       Тереза поколебалась:       - Тирамису.       Он усмехнулся:       - Лгунья.       - Что же тогда? – вызывающе спросила она.       - Конечно, мороженое.       Она кинула в него салфетку, по-видимому, раздраженная его очередным правильным ответом.       Он позволил салфетке попасть в него, а затем упасть рядом. Интересно, это будет выглядеть жалко, если он сохранит ее, как можно было сохранить платок в былые времена в качестве знака особого расположения? Он решил, что будет.       - Любимая книга?       Она покачала головой:       - Нечестный вопрос. Те, кто любит читать, не могут ответить на этот вопрос.       - Точно сказано. Позволь мне угадать одну из любимых.       Она выглядела позабавленной:       - Давай!       Патрик изучил ее.       - Держу пари, у тебя довольно разнообразный вкус. Тебе нравится быть в курсе того, кто победил на последнем вручении Букеровской премии, чтобы ты могла понять для себя, вокруг чего сейчас разгорается шумиха. В документальной литературе ты склонна к истории и хроникам о социальной справедливости. Думаю, ты читала довольно много биографий, потому что ты хочешь знать больше о жизни людей. Конечно же, твоя тайная страсть - это криминальные триллеры и детективы. Но настоящий фаворит, история, которую ты перечитывала сотни раз, - он обдумал ответ, - это «Гордость и предубеждение».       - Боже, - сказала она. – Ты заставляешь меня чувствовать себя величайшим клише в мире.       - Вовсе нет, - ответил он, довольным тем, что угадал. – Тебе нравится скрывать свои чувства за прочной стеной, но в глубине души ты романтик. В этом нет ничего плохого.       Она бросила на него косой взгляд.       - Вот как?       Патрик пожал плечами:       - Романтика движет миром.       Медленная улыбка осветила ее лицо, словно она узнала один из его секретов.       - Ты и сам один из них, я думаю, - поддразнила она.       - Конечно, - ответил он, притворяясь, что не понял, о чем она. – Я поклонник Джейн Остин.       - Ты? – спросила она, забавляясь.       - Разумеется. Джейн Остин использовала свои ум и смекалку, чтобы высмеивать глупцов и лицемеров, что здесь может не нравиться?       - В этом вы с ней единомышленники, - заметила Тереза.       - Совершенно верно. Думаю, мы с Джейн Остин могли бы быть друзьями, живи мы в одно и то же время.       Она снова засмеялась.        - Хорошо, моя очередь, - решила она.- Твоя любимая книга? Нет, подожди, - сказала она, прежде чем он успел ответить, - позволь мне угадать.       Она смотрела на него, изучая его лицо.       Он поднял бровь, интересуясь, что она могла придумать.       - И?       - Шерлок Холмс! – торжественно сказала она.       - Как ты догадалась? – пораженно спросил он.       Тереза ухмыльнулась.       - Это очевидно, - сказала она. – Ты думаешь, что можешь бросить всего один взгляд на кого-то и выложить о нем все, основываясь только на виде грязи, прилипшей к его шнуркам.       - Вовсе нет, - слабо возразил он.       - Еще как да! - сказала она, улыбаясь. – Я угадала, не так ли? Он один из твоих любимых героев.       Возможно, ему нравилось угадывать ее мысли, но он пока не был уверен, как чувствовать себя, зная, что она могла читать его тоже.       - Может быть.       - Я права! - уверенно сказала она.       - Хорошо, ты права, - признал он. Он подался вперед и облокотился на стол. – Теперь моя очередь.       - Вперед!       Он подумал.       - Любимый композитор?       - Бах, - ответила она без колебаний. – У тебя?       - Рахманинов.       - Он тоже хорош, - великодушно сказала она. Она поколебалась, видимо, желая что-то добавить, но потом закусила губу и ничего не сказала.       Патрик заметил, как она прикусила губу, и попытался угадать значение это жеста.       - Ты тоже пишешь музыку, - сказал он, немного удивившись. Как только эти слова выскочили из его рта, он сразу понял, что они были правдой.       - Нет, - инстинктивно возразила она. Потом прикусила губу снова: – Ну… немного не так. Есть всего одна вещь, над которой я довольно давно работаю.       - Как она называется? – с любопытством спросил Патрик.       Она снова поколебалась.       - Песня Маргарет, - наконец тихо сказала она.       Он откинулся назад:       - В честь твоей матери.       Тереза опустила взгляд.       - Да.       - Держу пари, она поразительна, - искренне сказал он.       Она неуверенно пожала плечами:       - Я не знаю. Я работаю над ней целую вечность. Кажется, что уже очень близко, но… я не знаю, чего-то не хватает. Иногда я думаю, что я вот-вот ухвачу суть, но она все время остается вне досягаемости.       - Надеюсь, у меня будет возможность услышать ее однажды, - сказала Патрик. На самом деле, он мог придумать очень мало вещей, которые он не отдал бы, чтобы услышать эту мелодию.       Она поерзала и отвела взгляд:       - Может быть, когда-нибудь…       Патрик продолжать наблюдать за ней. Изящный изгиб шеи, особенно привлекательная веснушка прямо над ключицей, мягкие полные губы, сияющие в темноте глаза, темные кудри.       Нельзя было допустить, чтобы эта ночь закончилась, а он так и не прикоснулся бы к Терезе Лисбон.       Осознать это было сложно. Он боялся того, что может значить для него прикосновение к ней. Это была не та женщина, которую можно было использовать и забыть. Нет, она поселится в его голове, вытесняя разум и осторожность. Она наверняка сведет его с ума, если он будет достаточно глуп, чтобы позволить ей приблизиться. Забыть ее будет невозможно.       Патрик сглотнул. Разве он не этого хотел? Чувствовать снова.       Но какой ценой, спросил он себя. Внутренняя пустота была тяжелой и утомительной, но одновременно и безопасной. Непроницаемый плащ, закрывающий его от опасностей, страха и горя. Сейчас, столкнувшись с альтернативой, он не был готов от нее отказаться.       Тереза слушала джазовую группу, не замечая тяжелой внутренней борьбы, которую он вел с собой. Она слегка покачивалась в такт, ее движения бессознательно отражали музыкальный ритм.       С другой стороны, что он собирается сделать? Попрощаться? Идти домой и смотреть в потолок? Снова? И еще, и еще раз, пока его тело, наконец, решит перестать дышать? В первый раз за пять лет он почувствовал проблеск чего-то настоящего. Неужели он действительно собирается отказаться от этого шанса только потому, что идея позволить кому-то приблизиться к нему пугала до смерти?       Конечно, рассуждая логически, как близко она могла оказаться? Была всего одна ночь. Завтра с утра она улетает в Париж. Всего одна ночь. Это мог быть безобидный флирт, немного болтовни, потом он бы пожелал ей приятного пути. Одна ночь. Он мог бы справиться с этим, это было бы совершенно безопасно.       Нет, подумал он, наблюдая, как бьется пульс в ложбинке ее шеи, когда она заправила волосы за ухо. В Терезе Лисбон не было ничего безопасного.       Он неожиданно вспомнил о своем отце. Он никогда не думал о нем, по крайней мере, не тогда, когда он мог контролировать свои мысли. И все же образ Алекса Джейна, сгребающего в кучу покерные фишки, пронесся через его мозг. Звук его скрипучего голоса, хриплого, потому что он не ложился спать всю ночь и курил сигареты, раздался в его голове. Кто не рискует, Пэдди, мой мальчик, тот не пьет шампанского.       Иногда он действительно ненавидел своего отца.       Он снова посмотрел на Терезу, теперь постукивающую пальцем по поверхности столика в такт музыке. Запах ее волос все еще доносился до него.       Парик сдался. Он вытер ладони о бедра и глотнул уже холодного чая, затем выскользнул из кабинки, смирившись с судьбой.       Он сдался – это был его единственный вариант.       ОН встал перед ней и протянул руку.       Она подняла на него глаза.       - Что ты делаешь?       Не опуская протянутую руку, он сделал глубокий вздох:       - Очевидно, ты хочешь потанцевать.