******
Она попыталась найти Спайка, но он не вернулся в свой старый склеп. Она потратила два дня. Баффи не нашла его ни в одном из его старых притонов. У Вилли никто его не видел. Только когда она начала дежурить у одной из мясницких лавок, работающей допоздна, она, наконец, нашла его. Он не выглядел обрадованным. — Спайк. — Истребительница. Нехороший знак. — Нам надо поговорить. — Это вряд ли, — его глаза были холодными и злыми. Он зашёл в лавку, и она осталась ждать снаружи. Насколько странной была эта ситуация? Теперь это ей надо было поговорить, а у него не было времени на выслушивания. И, всё-таки, если он покупал кровь, это могло означать, что он не охотился. Она позволила себе почувствовать толику надежды. Он вышел, держа в руках бумажный коричневый пакет. Он даже не потрудился посмотреть на неё. Они прошли пару кварталов в тишине прежде, чем он повернулся и зарычал. — Отвали, Блонди. Я не в настроении. — Извини меня. — И это сразу всё решает, конечно, — не замедлился он. Что ей надо было сказать, чтобы остановить его? — Мне надо поговорить по поводу Дон. Она не видела его лица, но ей показалось, что он закатил глаза. — Ты сказал, что потренируешь её. Она хочет знать, когда. — Скажи ей, я встречусь с ней завтра после школы в «Магической шкатулке», — отрезал он, не прерывая свой стремительный шаг. — «Шкатулка» закрыта. Уиллоу там всё разнесла. Это остановило его. Она видела, как он напряг челюсти и медленно развернулся. — Хорошо, Истребительница. Назови место. Я буду там ради Крошки, — сквозь его хладнокровие читался хорошо контролируемый гнев. — Нам нужно поговорить. — Нет. Тебе просто нужно сказать мне, где мне встретиться с твоей сестрой. И затем ты свалишь. Она, наконец, разглядела первое различие между этим Спайком и человеком, которого любила. Гнев в его глазах был куда сильнее. Был ли он всегда так зол на то, как она обращалась с ним? В прошедшем году он, казалось, прощал её за всё, но тогда у него был чип. А теперь нет. Это пугало её. Она не хотела его потерять. — Пожалуйста, Спайк, — она была на грани того, чтобы расплакаться, но пыталась сдержать слёзы. — Мне так жаль, что я ударила тебя. Я так испугалась. Слёзы всё-таки побежали по щекам, и всё, что она могла сделать, это не зарыдать в голос. Он стоял молча, и она видела, как постепенно напряжение покидает его тело. Он покачал головой. — Чтоб тебя, Баффи, это читерство, — он почти потянулся вперёд, словно хотел стереть слёзы с её щёк, но просто вздохнул. — Хорошо. Мне надо убрать эту кровь, а потом мы поговорим. Они в молчании шли рядом друг с другом. Она наблюдала за ним краем глаза. Он всё ещё был тощим, и выглядел измотанным и старше обычного, если это было вообще возможно для вампиров. В сочетании с плащом и неосознанной развязностью в походке, он выглядел опасным. Они дошли до русла ручья в худшей части Саннидейла. Там, скрытый в кустах, стоял старый ДеСото. Спайк открыл багажник и забросил пакеты с кровью в мини-холодильник. Один он оставил и, надорвав, наполнил кровью кружку. Он утомлённо опёрся о машину и прихлебнул кровь. — Ну, говори. — Ты здесь сейчас живёшь? Вампир пожал плечами. — Сойдёт, пока я не наберусь сил. Я сейчас совсем не в настроении драться за дом хоть с кем-то, — он опустошил кружку и наполнил её снова. — Это как неправильно. Он склонил голову к плечу, наблюдая. — Баффи, я оставался здесь раньше. Здесь темно. Я в безопасности в дневное время. Она посмотрела на видавшую виды машину с замазанными стёклами. Он спас её и её сестру, пережил ад и теперь вынужден жить как бродяга, ютясь в машине в течение всего дня. — Ты мог бы вернуться к нам, — она осознала, что только что сказала, и быстро добавила: — чтобы принять душ. Он поднял на неё взгляд, и она невольно вспомнила, что они делали, когда он принимал душ в её доме в последний раз. Она зарделась. — Я не это имела в виду. В смысле, это не то, что я хотела сказать. — Тогда что ты хотела сказать? — голос Спайка был терпеливым, почти смирившимся. Он выглядел таким уставшим от этих запутанных игр, в которые они вечно играли. Баффи тоже устала от игр. Должен был быть какой-то способ заставить их отношения работать. Она знала, что хочет сказать, но не знала, как. — Я хотела сказать… я хотела спросить… ты охотился, после того как вернулся? Он откинул голову и посмотрел на небо, будто ища там ответы. — И как мне на это отвечать, luv? Если я скажу «да», ты меня распылишь. Если я скажу «нет», ты подумаешь, что я чёртов лжец, — когда она ничего не ответила, он посмотрел прямо на неё. — Нет, Баффи. Я никого не убил и не покалечил. Ты не миришься с серийными убийцами. Я сказал тебе уже давно, что я изменился. Ты думаешь, — он внезапно отшвырнул кружку прочь, — я бы пил эти помои, если бы охотился? Кружка разбилась о землю. Баффи посмотрела на неё, затем на Спайка. — Я бы хотела доверять тебе. — Ради всего святого, Истребительница. Ты живёшь в Адской Пасти, центре магии. Даже сраный Наблюдатель способен на заклинание правды. Найди амулет или кого-нибудь, кто читает ауры. Пусть Ангел пришлёт своего зелёного демона, и я спою для него тупую песенку. Баффи, я говорю правду. — Как ты можешь оставить убийства? — Я люблю тебя! — взорвался он. Качнувшись вперёд, он схватил её за плечи, пальцы вцепились в её кожу до синяков. — Я повторяю снова и снова, что люблю тебя. Я тону в тебе. Если для этого нужно оставить тьму, я это сделаю. Баффи смотрела в его напряжённое лицо, читая отчаянную любовь в его глазах. Она замерла. Он медленно наклонился вперёд и поцеловал её. Сильно, почти с жестокостью. Он потянул её к себе. И она почти сдалась. Она уступала, и слабо попыталась отпихнуть его. — Нет, мы не можем. К её удивлению, он отпустил. Он повернулся и ударил кулаком по машине, и затем сделал глубокий, ненужный ему вдох. — Точно, Истребительница. Пришло время убегать. — Я не убегаю. Я больше не буду убегать. Но мне надо понять. Как мне предполагается верить в то, что ты не убьёшь? Никто из вампиров так не делал, кроме Ангела, а у него была душа. — У меня нет чёртовой души. Мне она не нужна, чтобы помнить разницу между правильным и неправильным. — Но никто из вампиров ещё не переставал убивать просто так. Он зарычал. — Может, никто из вампиров не вляпывался в истребительницу, или не получал сраный чип себе в голову. Может, никто из вампиров не застревал на вечность в аду, размышляя обо всём, что они потеряют, если убьют снова, и сходя с ума от попыток сообразить, как выбраться. Она не знала, что сказать. Из него сочился гнев, и он смотрел на неё взглядом, который она уже видела раньше. Тогда он стоял на её пороге после того, как ему отменили приглашение в дом, и он осознал, что потерял. Его голос был уставшим. — Всё казалось таким ясным, когда я был человеком. Внезапно я был способен говорить правильные вещи и понимать, почему ты никогда не смогла бы полюбить монстра. Я понял, что я делал с тобой, когда говорил, что ты вернулась неправильной, и пытался перетянуть тебя в свой мир. Всё это чувствуется теперь по-другому. Как будто теперь я могу отличать добро от зла, но люди снова пахнут как еда, — он скривился. — Полагаю, я вернулся во тьму. Я не делаю ничего злодейского, но всё теперь так размыто. — И это потому, что ты любишь меня? А если ты разозлишься на меня, или я умру, ты будешь убивать снова? — Я не буду врать тебе, luv. Я не знаю, — он склонил к плечу голову, задумавшись. — Когда ты была мертва, и сражался рядом со скубисами… это была хорошая драка. Ты меня знаешь. Я люблю хорошую заваруху, прижатый к стене, только клыки и кулаки. Это сводило Ангелуса с ума. Я всегда искал сражения с чем-то большим, будь это толпа или истребительница. И твоя битва по спасению мира почти без шансов на победу, подходит как нельзя лучше. Он встретился с её взглядом. — Когда мы впервые работали вместе, мы спасли этот чёртов мир. Я не просто охотился на существ слабее меня, как привык. Мы уничтожали рыцарей, демонов и адских богинь. Я, может, и не хороший парень, но я воин, и это лучшая битва, которую можно пожелать. И хоть я и знаю, что ты никогда не сможешь полюбить монстра, я хочу сражаться на твоей стороне. Она хотела дотронуться до него, как-то его успокоить. — Я хочу этого. Я хочу, чтобы мы снова могли тренироваться и патрулировать вместе, — она вздохнула. — Я попрошу Джайлза помочь что-нибудь придумать. Он пожал плечами, смирившийся с фактом, что она не могла доверять злобному бездушному созданию. — Пусть это будет какой-нибудь амулет или считыватель ауры. Заклинание правды похоронит мои игры в покер. Ей было ненавистно слышать смирение в его голосе, что ради других людей и их безопасности ей всегда придётся сомневаться в нём. Она так много ему задолжала. — Спайк, я бы не распылила тебя. Почему-то у меня никогда не получалось убить тебя, — его глаза расширились, но её голос стал твёрже. — Но я не могу любить убийцу. Если ты убьёшь или просто попытаешься навредить человеку, я уничтожу в тебе монстра. Я схвачу тебя и дам тебе кровь Мора. Я силой сделаю тебя человеком, и ты никогда не сможешь снова закрыть портал. Он тихо присвистнул. Он помнил, как его схватили, как Дон кричала, когда наёмники обшаривали её, как он был слишком слаб, чтобы помочь ей. Он помнил сто сорок семь дней агонии, когда он знал, что Баффи умерла, потому что он подвёл её. — Ты не подвергнешь свою сестрёнку такой опасности. — Хочешь проверить? — холодно уставилась она на него. — Я смогу найти способ её защитить без помощи головореза. Она это серьёзно. На какое-то мгновение он вообразил, как это будет, жить в муках совести, вспоминая лица всех, кого он убил, и знать, что Баффи или Дон могут умереть из-за того, что он был слаб. Это сотрясло его до основания. — Разберись с этой магией, Истребительница, — было сложно удержать свой голос от дрожи, — я не буду убивать.******
Она была верна своему слову. Четыре дня спустя она нашла его и сообщила, что Джайлз отправил им особенную посылку. Дон должна была забрать это сегодня днем, и когда она вернётся с работы, они это используют. Когда он пришёл к ним этим вечером, дверь открыла Дон. Она сладко пахла сном и свежестью после душа. Она улыбнулась и пригласила его в дом, который на такое короткое время был и его домом тоже. — Я делаю горячий шоколад. Хочешь? Он задумался, так ли чувствуют себя разведённые отцы, которые хотят воспитывать разлучённых с ними детей. Дон, словно читая его мысли, спросила: — Когда ты вернёшься к нам жить? — Не думаю, что это вообще случится. Для начала Баффи должна мне доверять. — Она начнёт. Она Истребительница и отвечает за безопасность людей. И ей сложно поверить, что вампир может перестать убивать, — тут её тон изменился. — А как можешь ты? — Я люблю твою старшую сестру. К тому же, ты спасла меня, — он улыбнулся, увидев её удивлённое лицо. — Дала мне возможность остыть. Когда меня обратили, я стал молокососом. Ты знаешь их, всё на голых инстинктах. Если бы я остался, наверняка бы сделал что-нибудь глупое, типа жрал бы людей и пытался бы утаить это от Баффи. Но твой портал отправил меня туда, где я не мог никому навредить. И это дало мне время подумать, то, что мы, вампиры, не очень часто делаем. Он никогда не скажет ей, как долго он был в ледяной ловушке, или что к тому времени, как он освободился, он уже был слишком, слишком стар, чтобы вести себя как новорождённый вампир. Может, обращённый в этот раз миньонами, а не мастер-вампиром, он был слабее, он этого не знал. Но сейчас он был стар и совсем не глуп. За исключением, что человеком, молокососом или мастер-вампиров, он всё ещё любил Истребительницу. Может, это было глупо, но это оставалось основой его существования. И сейчас он разговаривал с девочкой, обременённой невероятной силой. Она была Ключом, и он хотел, чтобы она перестала чувствовать себя виноватой. — Провёл много времени, обдумывая одну историю. Хочешь послушать? — Она так же хороша, как история про маленькую девочку в угольной корзине? — ухмыльнулась она. — Мне понравилась. — Тогда давай, расскажи мне сказку на ночь, — она отпила шоколад и на какое-то мгновение стала походить на маленького ребёнка. — Давным-давно жила кучка монахов. — О, я думаю, эта мне понравится. — Они были хорошими людьми, и у них была важная миссия. Они защищали магический Ключ. Он был зелёным и светящимся и был очень могущественным. Он мог открывать двери в новые миры, как плохие, так и хорошие. Нельзя было допустить, чтобы плохие парни добрались до силы Ключа. — Но всё рано или поздно подходит к концу, так что когда ряды монахов совсем поредели, они приняли храброе решение. Они сделали Ключ живым. Они превратили Ключ в маленькую девочку. — Она была прекрасная? — Нет, она была несносной соплячкой. Тише, Ниблет, я в ударе. — Так что теперь не монахи решали, как использовать Ключ, Ключ сам мог научиться это делать. Они оставили её в самой лучшей семье, где она могла научиться отличать плохое от хорошего. Ей была дана настолько добрая и любящая мать, что могла пожалеть даже монстра. И старшая сестра, которая каждую ночь рисковала своей жизнью, спасая других людей. Она была окружена друзьями, которые были в целом хорошими людьми. — Даже Ксандер? Он рыкнул и проигнорировал её. — Она научилась могуществу. Она научилась открывать порталы и выучила маленький изящный фокус, открывая портал, который засасывает плохих парней, которые пытаются её использовать. Стало невозможно использовать Ключ во зло, потому что она не позволяла этому случиться. Он смотрел, как она улыбается. — И теперь, когда Ключ обрела могущество, она смогла открывать порталы ради праведных дел. Например, чтобы помочь потерявшимся детям или найти миры, где нашли лекарство от рака. Она могла сделать мир лучше. — В этой истории есть вампир? — Да, настоящий Биг-Бэд. Они с сестрой каким-то образом умудрились сделать из него хорошего парня. — Но не слишком хорошего. — Нет, до конца они его так и не приручили, но позволили ему помогать. Но лучшая часть истории вот здесь. Ключи могут открывать двери, но ещё и закрывать их. Старшая сестра этой девочки могла справиться с ежедневной борьбой... («Может, еженощной?» «Тише!») — … но когда кто-то пытался устроить конец света, события принимали опасный оборот. Плохие парни постоянно пытались открыть Адскую Пасть, чтобы орды зла наводнили наш мир. Вот тогда старшей сестре реально могла грозить смерть. Лицо Дон было неподвижным. — Так что Ключ научилась закрывать порталы и запирать их. И она закрыла Адскую Пасть навеки. И они с сестрой смогли жить долго и счастливо и спокойно состариться. — А вампир? — Он с возрастом стал выглядеть только лучше. И Ключ сделала ему услугу и перестала открывать порталы в холодные места. Плохие ребята отправлялись только туда, где много тени и хорошего пива. Он услышал хихиканье и обернулся, удивлённый. Как долго там стояла Баффи? — Спокойной ночи, Спайк, — Дон поцеловала его в щёку. — Спокойной ночи, Баффи. С этими словами она ушла наверх. Спайк был слегка смущён. — Как много ты слышала? — Достаточно, — она выглядела потрёпанной, но счастливой. В руках она держала почтовый пакет. — Давай разберёмся с этим прямо сейчас. Он скривился. Она открыла пакет и вытряхнула жёлтый кристалл и записку. — Джайлз говорит, это от ковена из Девона, — прочитала она. — Если ты говоришь правду, держа его в руке, он засветится розовым, — она отложила записку. — Попробуем? Он снова скривился и схватил кристалл. — Я всё ещё охочусь, — кристалл оставался жёлтым. — Я перестал убивать людей, — кристалл засветился розовым. — Я никому не причиняю зла, — розовый. — Я не краду, — розовый. — Я никому не собираюсь причинять вред. Я такой блять добродетельный, что аж тошнит, — ярко розовый. Он кинул кристалл обратно на стол. — Вот твой ответ, Истребительница. Она знала, что если бы он всё ещё был человеком, его лицо запылало бы от унижения. — Я верила тебе и раньше. Но я не могу рисковать жизнями других людей. Я совершила эту ошибку с Ангелом, и не повторю её снова, — она посмотрела на кислое выражение лица Спайка при упоминании его гранд-сира. Баффи понимала, что кое-что ему задолжала. Она уверенно взяла кристалл в руку. — Я люблю тебя, Спайк, — кристалл засветился снова, ярким насыщенным розовым. — Я люблю человечность, которую вижу в тебе, — и снова розовый. Следующее было сложнее высказать вслух. — И монстра в тебе я тоже люблю. Он сильный и яростный и я всегда считала его прекрасным, даже когда боялась его. Её щеки стали такими же розовыми, как и сверкающий кристалл в её руке. Они сидела за столом, уставившись друг на друга. Её Спайк, её монстр, потерял дар речи. Наконец, чтобы просто разбить молчание, она спросила: — Ты уже набрался сил, чтобы снова со мной патрулировать? Я торопилась поскорее с этим разделаться, так что не выходила на обход. — Ах… — он прочистил горло. — Хорошо. Она подошла к ящику с оружием и достала дополнительную пару кольев. Открыв дверь, она обернулась. Он всё ещё выглядел потрясённо и неуверенно. — После патруля мы можем вернуться сюда, чтобы принять душ. Его неуверенность испарилась и внезапно сменилась несносным нахальным выражением, по которому она так сильно соскучилась. — Ладно, Истребительница, я прикрою твою спину. И они рука об руку вышли в ночь.**КОНЕЦ**