Шаги по стеклу

Максим. — Максим, иди есть! — крикнула мне мама. Она торопливо дожевала бутерброд и запила его чаем, потом бросилась в коридор и начала натягивать старенькие туфли. Махнула мне на прощание рукой и ушла на работу. Мама. Ее образ вызывал у меня теплоту. Да, тепло, пусть я уже давно не был ей нужен, и она, оставшись вдовой в тридцать пять лет, все искала мне замену отца. Мама была как статуэтка, хрупкая и воздушная, с тонкой талией и миниатюрными руками и легкой походкой крошечных ножек. Копна густых каштановых волос доходила ей до талии, глаза, как у меня, были большие и светло-карие. Характер веселый и шумный, но взгляды на жизнь не позволяли ей сходиться с кандидатами в мужья. Честность и откровенная прямолинейность не каждому по нраву. В вечном поиске супруга мама часто оставляла меня одного. Нет, она была хорошей матерью. Я был одет, обут и сыт. Ну, ей так казалось. Одежда, хоть и была чистой, но всегда помятой и на несколько размеров больше. Обувь… Мне повезло, что нога давно выросла и остановилась на тридцать девятом размере. А сыт… Да, я всегда был сыт — хлеб, чай, иногда каша и домашние котлеты. Вкусные котлеты были бы, если бы их она умела готовить. Я рос как трава при дороге. Всегда сам по себе. Любимым моим занятием после того, как научился читать, были книги. В них я жил, переживал, любил, сражался с пиратами, злыми героями и всегда побеждал зло. И так погружался в выдуманный мир, что мне становился не важен этот реальный мир. Было захватывающе вчитываться в приключения, которые переживали герои и героини. Особенно мне нравились женские персонажи. Всегда красивые, дерзкие и бесстрашные, они привлекали к себе мужественных героев, покоряли их сердца. Держали в своих маленьких руках не только жизнь главных героев, но и их мировоззрение. Своим примером вдохновляли их на подвиги и неожиданные поступки. Откинув каштановую прядь с лица, привычно заправил ее за ухо. Мне всегда мешала длинная челка, которая лезла в глаза и которую я сам иногда стриг. Получалось очень криво, моя прическа была похожа на воронье гнездо. Я снял старенькие очки и протер их. На мгновение в них отразилось мое лицо. Дымка, но все же этого хватило, чтобы я увидел, какие у меня красивые глаза — как панда утром. У меня, вообще-то, красивый разрез глаз, удлиненной формы, с претензией на миндалевидность. Цвет был светло-карий с маленькими зелеными искорками. Но сейчас под ними были очень симпатичные фиолетовые круги. Сказывалась бессонная ночь с книжкой. Потерев виски и лоб, еще раз глянул в окуляры. Удлиненное лицо, черты резкие и четкие, прямой нос, небольшой рот с полной нижней губой и глаза на пол-лица. Я задумчиво уставился в одну точку. М-да, видок еще тот. Повертев очки в тонких пальцах, водрузил их себе на нос. Очки, как по волшебству, спрятали меня от окружающих. Мне нравился такой эффект. Я становился незаметным и серым. Маленький, тонкокостный, с бледной кожей и худой, словно меня не кормят вообще. Но стоит только снять очки, как я менялся мгновенно. Мама часто смеялась с этого и говорила, что я похож в них на сову, а без них на девчонку. Это меня добивало всегда. Я не похож на то воздушное существо, чей образ всегда вставал передо мной при слове — девушка. Поежившись, отхлебнул сладкого чая и откусил от хлеба с маслом. На столе стояла миска с яблоками, по привычке взял пару штук и закинул их в свой рюкзак. Глянул на время — 7:45. Пора и в школу. Первый день десятого класса. Эх, опять год мучений. Я опоздал на линейку и на всякую ненужную ерунду. С трудом нашел свой 10А и стоял в сторонке. М-да. Ребята за лето раздались в плечах и вытянулись, а девчонки… Неужели они могут ходить на такой шпильке? Хотя, некоторые фифы зря так выпендрились. Они уже на них стоять не могли, и их ноги подозрительно стали разъезжаться в разные стороны. Прикольно. Я за собой никаких изменений не заметил. Как был мелким, так и остался. Но вот директор всех отпустил, и по толпе пронесся вздох облегчения. Первоклашки первыми покинули школьный двор, а за ними и все остальные. Ребята шумно обсуждали прошедшие каникулы. Я прошел на последнюю парту, сел и осмотрелся. Все было как всегда. Девчонки сами по себе, ребята тоже сами по себе и я — отдельно ото всех. Меня избегали и не любили. Класс был с математическим уклоном (ненавижу математику! И что я тут делал, так и не смог понять). Мне больше по душе гуманитарные предметы, за это меня, наверное, и недолюбливали. Одноклассники были сильны в точных науках, а вот в истории, литературе, географии, языках были полным отстоем. Вот не повезло-то, первый день и уже наша классная со старту предупредила, что учеба начинается с этого часа. Чувствую себя негром. Первые минуты в школе, и сразу моя нелюбимая математика. Классная монстр! Рассказала новую тему и, усевшись за свой стол, сказала: — Открыли учебники и приступили к выполнению упражнений. Я мысленно застонал и попытался собрать в кучу свой мозг. Усилия пропали даром. От закипания мозговых клеток меня спас директор. Он пришел с новеньким. Весь класс замер. — Ребята, это ваш новый одноклассник… Алекс. Я проснулся, как и всегда, от негромкого разговора на кухне. Прислушался и улыбнулся. Отец был в своем репертуаре. Он с жаром рассказывал маме про свою работу. Ну, а мама всегда рада была его выслушать. Мои родители встретились еще в школе. Отец рассказывал, что впервые увидел маму на линейке в первом классе. Она стояла такая вся нарядная: в белом школьном фартуке и с огромными белыми бантами. Ветер уже кое-где растрепал ее хвостики, но даже так, эти светлые бантики в черных волосах были невероятно красивыми. Перед собой она держала огромный букет астр. Ее взгляд был устремлен вперед на директора, рассказывающего, что их ждет в новом учебном году. Вот именно тогда папа и влюбился. Он растолкал всех и сел рядом с ней за парту, а она посмотрела на него большими карими глазами, и он тут же заявил, что обязательно, обязательно она станет его женой и у них будет двое детей — девочка и мальчик. Папа в итоге сдержал свое слово — и женился, и детей было двое. Я, Александр, и моя старшая сестра Марина. Прошло уже много лет, а отец все еще безумно любил маму, а она его. Сегодня папе снова достаются комплименты о том, какой он умный, красивый и вообще самый-самый. Он же смог получить такую хорошую должность, как генеральный директор рекламной фирмы, одного из филиалов огромной компании. Но только для этого нам пришлось переехать в другой район, поближе к его работе. Вот он, результат, переехали из центра на окраину. И вот тут начинались сложности. Прожив шестнадцать лет жизни в своем родном и любимом дворе, мне совсем не хотелось переезжать сюда. Здесь мне было все чужим и незнакомым. Незнакомые люди, заинтересованно смотрящие на меня, незнакомые улицы и, самое главное, новый класс и ни одного старого друга. Нет, друзья меня не забудут, как и я их, да и новых я себе всегда найду. Был у меня такой дар — я находил друзей где угодно и в рекордные для себя сроки. В общем, радовало только одно — это частный дом, которым нас обеспечила фирма отца. Потянувшись, я поднялся с кровати и направился в ванную, пока ее Маринка не заняла, вот тогда ее было оттуда не вытащить. Подрезал сестру в дверях и первый проник в помещение, закрыл перед ее носом дверь. Немного посмеялся над причитанием и над тем, что у всех братья как братья, у одной у нее нечто. Пусть нечто, но зато первый. Я быстро ополоснулся под душем, привел себя в порядок, уложил волосы и открыл дверь. Там меня ждали. Сестра окинула меня взглядом инквизитора и, оттолкнув, шагнула в освободившееся помещение, захлопнув дверь так, что чуть пятки не прищемила. Я снова хохотнул и пошел в комнату, одеваться. Белая рубашка, строгие темно-серые брюки, свежие носки. Единственное, что разбавляло строгость моего образа, это две верхние расстегнутые пуговицы и блеск глаз. Я отошел чуть назад и осмотрел себя со всех сторон. Я был явно неплох — высокий, подтянутый, с широкими плечами и рельефными мышцами, хорошо проступающими через слой одежды. Загорелая кожа выгодно оттеняла сильно выгоревшие светло-русые волосы и яркую бирюзу глаз. У меня был прямой нос и довольно крупный рот с тонкими губами. На упрямом квадратном подбородке небольшая ямочка. Мой образ завершали густые темные ресницы и черные дуги бровей. Я улыбнулся и сверкнул ровными белыми зубами на смуглом лице. В общем, я был точно неплох собой. С девчонками проблем не было никогда. Напоследок окинув себя взглядом, направился на кухню. Там, как обычно, отец сидел за столом, пил чай и, не отрываясь, созерцал маму, а она как пчелка порхала среди кухонной утвари и что-то напевала, готовя. Я поймал маму и в какой раз подивился — неужели это я так вырос? В детстве мама казалась высокой и сильной, а теперь она была маленькой и хрупкой и ее всеми силами хотелось защитить. Поцеловав ее в щеку и пожелав всем доброго утра, уселся за стол. Мама тут же поставила передо мной высокий, пышный омлет, от которого шел легкий пар, кружку с горячим чаем и тарелку с тремя бутербродами. Как только я все это умял за обе щеки, она как-то взволнованно осмотрела меня всего и спросила: — Сынок, может, еще? Мне кажется, ты не наелся. Ей всегда так казалось, она готова была нас с сестрой кормить и кормить. — А где Марина? — спросил папа, оторвав наконец-то взгляд от мамы. Отец у меня был красивый: стройный, подтянутый. Мы были сильно похожи, только у него в русых волосах на висках серебрилась благородная седина. А в уголках всегда смеющихся глаз сеточка мелких морщинок. Впрочем, ни то, ни другое его не портило, а добавляло его образу особый, присущий лишь ему, шарм. Глядя на него, я знал, как буду выглядеть через двадцать лет. — Как всегда, закрылась в ванной. Думаю, ближайший час туда можно даже и не стучаться. Ну ладно, мам, пап, мне пора, а то совсем опоздаю. — Сынок, поосторожней на улице, район все же нам чужой, — взволнованно попросила мама. — Хорошо, я буду. Ну все, всем пока. Улица встретила меня теплым и ласковым солнцем. Сегодня было почти жарко. Дошел до своей новой школы я быстро, встал в сторонку и стал наблюдать за тем, как здесь проводится линейка. Должен сказать, она везде одинакова, словно написана по одному сценарию — скучная и длинная. В конце концов мне надоело, и я решил прогуляться немного и, как итог, слегка заплутал. Когда снова отыскал школу, двор был пуст. Н-да, похоже, я сильно опоздал. Свой кабинет я, возможно, нашел бы и сам, но меня перехватили на лестнице. Я видел его всего раз, но узнал сразу — директор школы. — Молодой человек, почему вы еще не в классе? Линейка давно окончена, — спросил он, строго глядя мне в глаза. — Я новенький в вашей школе. Класс свой ищу, — пожал я плечами. — Хм, подожди, я тебя вспомнил. Ты Александр Князев. — Да, он самый. — Значит 10А. Пойдем провожу. Директор довел меня до кабинета со стерильно белой дверью и, постучав, подтолкнул вперед. Учительница тут же улыбнулась мне как родному и, шустро поймав за руку, поставила перед всем классом. — Ребята это ваш новый одноклассник… прошу любить и жаловать. Его имя Александр Князев. Саша, ищи себе место и садись. Я осмотрел весь класс и поймал заигрывающие взгляды девчонок и завистливые парней. Нет, что-то мне с ними садиться совсем не хотелось. А потом я увидел его. Он сидел за последней партой, какой-то весь взлохмаченный, неопрятный и потерянный. В огромных очках и словно старался слиться с местностью, стать еще меньше, еще незаметнее. Вокруг него была создана зона отчуждения, как будто если находиться с ним рядом, можно чем-то заразиться или опозориться. «Ясно, здоровенные лбы просто затюкали паренька, а девчонки явно и не замечали. Он стал для них живым призраком». Мне это не понравилось и я, проигнорировав явное заигрывание длинноногой девчонки, прошел назад и сел рядом с пареньком. Он удивленно на меня посмотрел и даже слегка отодвинулся, будто боялся запачкать собой. Я ему улыбнулся, и он покраснел и огляделся по сторонам. Вероятно, ища того, кому была предназначена эта улыбка. «Да у парня явно заниженная самооценка. Ну, ничего, этому горю можно и помочь». — Алекс, — представился я ему лично. — Мак-ксим, — заикаясь, прошептал он. — Ну что, Максим, будем друзьями, — с этими словами я протянул ему правую руку. Его глаза почти вылезли за территорию очков, он нерешительно пожал мою руку и покраснел еще сильнее. «Забавный парнишка…»