Шаги по стеклу

Алекс. Я приготовил Максу сюрприз, но вот как он отнесется к такому сюрпризу, я не знал. Может, я бы и не стал ничего затевать такого, если бы на меня не насела сеструха. После двух часов мозгового выноса я согласился на все ее условия и готов был ей во всем помогать. На уроках я сидел, как на иголках, в ожидании часа икс. Максим стал замечать мою необычную нервозность и то, что я постоянно отвлекаюсь на что-то, и несколько раз порывался задавать вопросы. И вот уже три часа я мастерски ухожу от прямого ответа, виртуозно скрывая суть сюрприза. На третьей перемене снова вытащил парня из неприятностей, в которые он себя каждый раз всеми силами засовывал. Я заметил за ним эту странную привычку. Он словно не хотел замечать людской подлости. Ну, неужели он такая ромашка и так невинен? Честно, меня это иногда просто смущало. За столько лет он уже должен был понять, что из себя представляет Танька. Она же маленькая, худая, рыжая, ходячая подлость. Как только Максим давал ей это чертово яблоко, которые словно не переводились в его рюкзаке, так она тут же и закладывала его своему дружку, мастерски натравливая недалекого парня на мелкого. А тому, как я уже понял, в радость было поглумиться и зачморить Максима. Они старались найти тот кусочек времени, когда меня не было рядом с мелким, а потом я находил его одиноко стоящим где-то в стороне и украдкой вытирающим глаза или достающим промокшие от воды тетради и книги. Несколько раз, когда приходил с ним домой, я краем глаза замечал синяки на его теле в тот момент, когда он переодевался. Максим настолько привык к одиночеству, что иной раз просто забывал обо мне. Чтобы лишний раз его не дергать, я молча отводил глаза и не одергивал его. Но эти синяки все множились и множились. Я не выдержал и однажды подошел к нему, когда он снял рубашку, и, прикоснувшись пальцами к синевато-черной отметине, спросил: — Откуда у тебя это, Максим? Кто подарил тебе это украшение? Он долго не хотел мне рассказывать и старался уйти от ответа. Как-то мы почти поругались из-за этого, и в сердцах он выпалил про этих уродов, что доставали его в первый день. Этим уродам от меня прилетело, бил долго и от души, с каким-то садистским наслаждением. Правда и сам словил пару ударов, но это того стоило. Одно я понял хорошо — даже кулаки и тумаки их не остановят, они привыкли вот именно так жить. Понимание того, что Максима надо как можно скорее учить защищать себя самому, росло и крепло во мне с каждым разом все больше и больше. И вот я увидел, как Максим привычным жестом достает из рюкзака яблоко и протягивает Таньке. Рыжая улыбается, но глаза-то остаются холодными и пугающе пустыми, словно у дешевой куклы. В последней момент я перехватываю яблоко из рук рыжей стервы и, откусив от него большой кусок, смотрю девке в глаза с угрозой во взгляде и с нажимом говорю: — Максим, ты припас для меня яблоко, спасибо, оно вкусное. Улыбаюсь этой ядовитой гадине и тихо шепчу одними губами, так, чтобы только она поняла мои слова: — Вякнешь что-то своему бойфренду, придушу… сука. Рыжая фыркает и, задрав высоко голову, на крейсерской скорости устремляется к лестнице. «Смотри, как голову высоко задрала! Того и гляди, в косяк вчешется, гадина ядовитая». — Зачем ты это сделал? — удивленно спросил меня Максим. — Что сделал? — прикинулся я чайником. — Зачем забрал яблоко? Я всегда одно Танюше даю. — А теперь мне его отдавать будешь. Я так хочу. А Танечка перетопчется. Пойдем, у нас сейчас алгебра, и, зная твою «любовь» к ней, мы там просто обязаны быть. Я схватил его за руку и почти потащил за собой по коридору. Отвечать на его вопросы я не желал. Мне просто всеми силами не хотелось рушить его наивность. Вот именно таким неиспорченным он мне и нравился. Я еще никогда не встречал настолько чистых людей, для него весь мир был хорошим и добрым, и даже на тех придурков он не обижался. Иногда мне все же казалось, что Максим не от мира сего, он был каким-то другим, лучше меня, намного лучше. Он сам об этом никогда не задумывался, но защищать и оберегать от вот таких «случайностей» его очень хотелось. Словно у меня срабатывали какие-то инстинкты. Я подавлял их, как мог, и скрывал всеми силами, чтобы не ущемлять гордость мелкого, но это сложно, правда, сложно. После уроков Максим упросил зайти домой и переодеться. Я решил не спорить и согласился. Во дворе на лавочке, как всегда, да и везде сидели (уши, глаза, голос, ум, да и честь всего двора) бабульки. Старушки бурно обсуждали цены, что снова взметнулись вверх, строили планы по запасанию продуктов на черный день и почти готовы уже были выйти с вилами и лопатами на власть города. Естественно, все это лишь на словах. Выговорившись и остудив свой пыл и гнев, они переходили на обсуждение соседей. Кто и сколько зарабатывает, чья дочь порядочная, а чья «порядочная» шалава, кто из ребят в доме курит, кто пьет, а кто и вовсе нарик. Тем было много, и обсуждали они их с жаром. Казалось, их познаниям в этих вопросах нет конца. Мы почти уже прошмыгнули мимо них, когда навстречу нам выпорхнула еще одна бабулька, чистый божий одуванчик. Завидев нас, она всплеснула ручками и начала быстро говорить: — Максим, сынок, ты уже из школы (ответа от нас она не ждала совсем)? Это твой друг? Наверное, учитесь вместе? Какой статный юноша. Эх, молодость, молодость… — бабулька о чем-то задумалась, и по ее улыбке могу сказать точно, о чем-то очень хорошем. — А что хотела-то? Максим, мне дочка опять прислала посылку, целую коробку с книгами. И ведь все не поймет, трещотка, что я уже немолода. Вижу плохо. Не могу я их уже читать. Шлет и шлет их. Помнит, моя хорошая, что я всегда читать любила, — старушка снова улыбнулась, — но сейчас, увы, не могу. Глаза напрягаю, и тут же голова болит. Максим, ты бы зашел вечерком, забрал книги-то. Я же знаю, ты любишь читать. Я хорошо видел, как вспыхнули от предчувствия глаза Максима. Он весь так и засиял. — Хорошо, баба Лиза, я вечером зайду, заберу, если вам не жалко. — Да, что ты, сынок? Для тебя мне не может быть жалко. Ты ж у меня на глазах вырос, почти родной. Я же сидела с тобой, когда мамка твоя на работу бегала, а оставить тебя было не с кем. Ну ладно, не буду вас задерживать, мальчики. Бегите по своим делам. В этот момент я понял, не уйдем прямо сейчас, нам это грозит повторным выслушиванием всего того, что нам рассказали ранее. Склероз, как известно, болезнь веселая, каждый день начинается с новостей. Схватив Максима, я плюнул на его переодевание (у меня во что-нибудь переоденется) и потащил подальше от подъезда. — Стой, Алекс! А как же переодеться? — Потом. — Но… — Потом, говорю. — Ну… ладно. На остановку я не пошел, решил пройтись пешком, погулять, заодно и оттянуть неизбежное. Но, как говорят умные люди — перед смертью-то не надышишься, и к моему дому мы пришли раньше, чем мне того хотелось. Я волновался, как он воспримет тот сюрприз, который намечался. Я открыл дверь, пропустил Максима в прихожую и зашел сам, закрыв дверь на ключ. Из моей комнаты выпорхнула сеструха, с воплем: «Сюрприз!». В одной руке она сжимала ножницы, в другой расческу, а в глазах почти безумный восторг маньяка перед своей жертвой. Максим уставился на щелкающую ножницами сестру и попятился назад. А там я. «Все, отступать некуда, все ходы перекрыты. Прости, Максим, но вот сейчас мы будем творить. Что-нибудь уж точно сотворим». Максим. Я никак не мог понять Алекса и его непонятную неприязнь к Танюшке и ко многим в классе. Мы даже с ним часто спорили об этом. Для меня Таня была солнышком, рыженьким чудом и симпатичной девочкой, а он видел в ней гадину и подлую стерву. А когда он отобрал яблоко, которое было предназначено ей, то хотел высказать ему свое недовольство, но он быстро схватил меня за рукав рубашки и потащил на алгебру. На уроке я как-то забыл о том его поступке, все мое внимание забрали сложные формулы высшей математики. Алекс намекнул на какой-то сюрприз, что ждал меня у него дома, но что это не говорил, все старался уйти от разговора. Мое любопытство разгоралось все сильнее и сильнее. После школы я хотел заскочить домой и переодеться. На лавочке, как всегда, сидели бабулечки-соседки и с энтузиазмом перебирали всем косточки. Проходя мимо, мы наткнулись на бабу Лизу. Замечательная бабулька. У нее дочка часто присылала посылки с книгами. Зачем они восьмидесятилетней старушке, не знаю. Но баба Лиза всегда просила меня забрать эти книжки почитать. Это было так здорово! Самые свежие новинки издательств. Я прям сейчас чувствовал, как новенькие листки хрустят под рукой, и свежий запах краски буквально распространился в воздухе. Как герои оживают на просторах фантазии автора, как они встречаются, влюбляются, ненавидят… но… Алекс схватил меня и в привычной своей манере поволок за собой. Мы пошли к нему домой пешком. Меня это немного удивило. Сегодня Алекс был очень нервный и как бы переживал. Но вот за что? Это я узнал, как только переступил порог его дома. К нам вылетела… Аааа… Я попятился назад и натолкнулся на Алекса. Он обнял меня за плечи и сказал: — Макс, это моя сестра Марина. Марина. Это существо в фартуке и с ножницами наперевес в первый момент мне показалось каким-то жутким ужастиком. Волосы у нее стояли торчком, от зависти любой ирокез бы умер. Это я потом узнал, что это… креативная прическа на выпускной экзамен парикмахеров. Она только что закончила курсы и сегодня решила отметить это дело. Как? Подстричь меня. Так сказать, буду первым клиентом дипломированного мастера. Вот за что мне это?! Я был схвачен, водружен на стул и обернут простыней. Вертелся как мог, но меня крепко держали две пары рук. Одна пара за простынку, чтоб я выпутаться не мог, а другая за волосы и что-то химичила над ними. Слышно было только щелкание ножниц. Я в страхе уставился на Алекса. Он ободряюще подмигнул мне и улыбнулся. Марина беззаботно щебетала надо мной. — Мальчики, как я рада, что ты, Максим, согласился быть первым моим клиентом. А волосы у тебя мягкие, каким шампунем пользуешься? Почему у тебя волосы такие длинные? Ты их специально отращиваешь? А челка такая неровная, это специально? А… Трещотка. Девушка ни на секунду не замолкала и не давала не то что слово, но и звука вставить. Мои волосы все укорачивались и укорачивались. Вот ножницы щелкнули над самым ухом, вот мелькнули перед глазами, безжалостно открывая их. Вот все стихло. Я приоткрыл один глаз и осмотрелся. Марина отошла от меня и, повернувшись спиной к нам, что-то искала в тумбочке. Вжик… я вздрогнул, когда к коже прикоснулось лезвие машинки. Несколько минут, и я почувствовал себя голым. Девушка довольно осмотрела меня и сказала брату: — Принимай работу. На мой взгляд, получилось хорошо. Лучезарно улыбнулась и упорхнула на кухню за веником и совком. — Макс, — присел передо мной Алекс, — здорово. Осторожно ощупал себя. Как-то… бритый затылок, короткие волосы на макушке, совсем нет челки. — Можно посмотреть… — попросил я. Алекс поднялся и выпутал меня из простыни. Подвел к зеркалу. Да… получилось здорово. Я с ним согласен. Мне эта прическа очень шла. Но было как-то необычно. Никогда не думал, что у меня такие тонкие черты лица и такие большие глаза. Новая прическа подчеркнула все достоинства и скрыла недостатки. Смотрел на себя и вообще не мог поверить, что это я. Руки сами тянулись пощупать того парня, что сейчас был прямо передо мной. Я поддался искушению, но пальцы нашли лишь ровную и гладкую поверхность зеркала. — Значит, это все же я? — даже не заметил, как проговорил это вслух. Алекс рассмеялся и снял с меня очки. — Ты так себя видишь? — спросил он. — Конечно, вижу, — немного обиженным голосом ответил я. Парень потрепал меня по новой прическе и опять засмеялся. Я снова посмотрел на того незнакомца, коим стал, и улыбнулся сам себе. Кстати, а откуда у меня такие полные губы, а? Марина примчалась с веником и совком и быстренько убрала отходы производства своего труда. Ее хохолок так и мелькал перед глазами. Я надел очки и присмотрелся к ней. Стройная, высокая и очень красивая. Мимика лица была потрясающая. Полные губы улыбались, и вместе с ними начинали светиться большие голубые глаза, прямой маленький носик морщился, когда она чем-то была недовольна, и с ним приходили в движение тонкие брови, выразительно выгибаясь или в вопросе, или в недоумении. Она даже могла шевелить ушами, но когда она это показала, в тот момент мы ели бутерброды. Я подавился от смеха, и они вместе с Алексом спасали меня от смерти. Девушка мне понравилась. **** Потом я часто видел Марину. Познакомился с этой очень говорливой девушкой. Все время поражался ее невероятной активности и живости, прям как на вечных батарейках, ни минуты покоя. Шумная и очень веселая. М-да…