Шаги по стеклу

Максим. В моей комнате бардак и темно. Вот уже вторую неделю не включаю свет, даже лампы. Зачем? Что будет освещать искусственный свет? Мой придуманный мир? Искусственные картины или фальшивые эмоции… улыбку, которая ненастоящая, блеск глаз, лихорадочный? Не могу я кривляться. Сам себя обманывать. Память… она, как скальпель, вспарывала мне душу, рвя ее на тонкие полоски-воспоминания… «…смотрит на меня, его глаза смеются…» «…привычным движением обнимает меня за плечи и треплет мне своей рукою волосы, делая кипишь…» «…стоит во дворе и смотрит вверх, свистит, зовет…» «…отнимает яблоко у Тани и на ее глазах с удовольствием ест его…» «…вопросительно смотрит на меня, держа меня за стопу…» «…ныряет в воду и красиво плывет, делая взмахи руками… фыркает, смеется…» Я забился в угол и обхватил голову руками. Почему? Ведь мы были друзьями, хорошими. Почему нельзя любить? Кто поставил запреты и придумал, что нельзя? Я потерялся в вопросах, и не мог найти на них ответы. Для меня все было просто и очевидно. «Если любишь, так говори об этом. Если ненавидишь, так пусть об этом знают все». Хорошо звучит, только это не относится к реальности. Не ко мне. Алекс все также стоит под окном и свистит, зовя меня. Я привычно подхватываюсь и сбегаю к нему, но… нет радости от наших встреч. Он кивает головой, приветствуя меня. Руки не подает. Стоит и внимательно смотрит на меня, а потом отводит взгляд. Всю дорогу до школы мы молчим и смотрим только себе под ноги. На уроках сидим вместе, но просто… сидим. Я ненавижу перемены! На них Алекс подрывается со своего места и окликает Катю, первую красавицу класса. Она счастливо подлетает к нему и щебечет всякую чушь, старательно прижимаясь к нему всем своим тощим ухоженным тельцем. А он обнимает ее за плечи и смотрит не на нее, а на меня. Улыбается. Только это не улыбка, а оскал. Высокомерный, красивый и такой вымораживающе циничный. Одним словом — мачо. Живая мечта всех девушек. Он зорко следит, чтоб ко мне никто не подходил. Пару раз дрался с кем-то. Задирал ребят, лапал девчонок (они от этого просто пищали) и все смотрел на меня, иногда не отрываясь. Я ему улыбался, махал рукой, но не смотрел в глаза. Эта игра длилась уже пару недель. Притворство, нервы натянуты до предела, и его внимательный взгляд. Это разрушает меня. Я стоял у окна в туалете и нервно курил сигарету, руки дрожали, а горло сводило от дыма, но заставлял себя проглатывать горький дым и, отравив легкие, выпускал его обратно. Алекс был во дворе и говорил с каким-то парнем. Голосов было не слышно, но было видно, что они спорили. Алекс резко вскинул кулак и уложил парня на асфальт. Переступил через него и посмотрел на меня. Впервые мы смотрели друг другу в глаза. Через стекло, но цепко, даже жадно всматривались, ища… Что? Я так и не успел этого понять. Алекс сжал кулаки и широким шагом направился в школу. Через минуту он рванул дверь туалета и заехал мне кулаком в ухо. Я отлетел к стене и съехал по ней вниз. — Еще раз увижу, по стенке размажу, понял? — прорычал взвинченный до предела Алекс. — Да пошел ты! — зло ответил я. Он резко впечатал меня в стену и встряхнул так, что зубы клацнули. Больно схватил мой подбородок пальцами и прищуренными глазами посмотрел мне в глаза. Я отшатнулся. В его глазах плескалась ярость. Алекса трясло. — Макс, смотайся отсюда… чтоб я тебя не видел, иначе покалечу! — Я тебе так противен? — закусив губу, спросил я. — Вон! Я испуганно кинулся куда глаза глядят. Очнулся только у себя дома. Алекс. Я никогда не думал, что настанет момент, когда я смогу сказать — хуже у меня еще не было. Даже та давняя любовь, по сравнению с угрозой потери друга, теперь казалась мелочью. Над нами сейчас висел меч, вот-вот готовый разрубить нас пополам, уничтожая все то, что мы создали за это время. Я сидел в комнате перед окном и, обхватив голову руками, думал, думал как одержимый. Казалось, это все, что я делал вот уже два дня. Голова пухла от мыслей и воспоминаний и… они причиняли боль. Я никогда не думал, что будет так, никак не ожидал тех слов от Макса. Зачем, зачем? Неужели так сложно быть просто друзьями, быть теми, кем, наверное, только я нас все это время и считал. Я ничего не понимал, голова раскалывалась так, что, казалось, мой мозг просто раздроблен на мелкие кусочки, и каждый такой кусочек это фрагмент из прошлого. Да, я помогал ему, взял под свое крыло, защищал и пытался заставить жить хоть немного лучше, чем было раньше. Возможно ли, что все его чувства ко мне это просто благодарность, желание отплатить за добро? Но Бог мне судья, я не хочу от него такой платы, не хочу. Боже, пусть наступит утро, и все снова станет так, как было. «Прости меня, Макс, но я не гей, мне нравятся девушки». Я решил доказать ему это на примере, чтобы он понял и принял мое решение, чтобы мы могли быть друзьями. Черт все подери, я хочу вернуть своего друга, мне не хватает его, его присутствия рядом, взгляда наивных глаз и такого редкого, но настоящего смеха. Больше ничего мне не было нужно, только это, только это. «Господи, пусть я открою завтра глаза, и все вернется на круги своя, словно кошмарный сон. Я же не так много прошу?» Я снова вспомнил этот его затравленный взгляд и тихое — «я люблю тебя», и злость с новой силой поднялась во мне и ударила в мозг, разъедая его и кроша в пыль. Как бы я ни хотел, как бы ни желал вернуть все назад или забыть, понимание того, что это невозможно, делало меня больным. Я просто не смогу забыть того, что было, даже если он при нашей встрече скажет, что пошутил, я не забуду, потому что знаю — он не шутил, он говорил искренне и только правду. «Черт бы все дери!» Мой кулак встретился со стеной. Стене ничего, а вот костяшки сбил. Спокойно и как-то равнодушно поднес руку ко рту и слизал кровь. Дверь в мою комнату распахнулась, и влетела встревоженная сестра. — Алекс, какого у тебя здесь творится? — Не сейчас. Выйди. — Алекс, может расскажешь все, как тогда, легче станет. — Выйди, я сейчас не в том состояние. Очень прошу, оставь меня одного, правда, не до болтовни. — Брат… — Выйди, твою мать! Ну, неужели я многого прошу? Просто оставь меня, дай разобраться в собственной тупой башке. — Хорошо, хорошо, но если что… — Да, я все еще знаю, где тебя найти. Иди, сестренка. — Я ухожу, но ты бы руку обработал, заразу занесешь. — Хорошо… иди… — Алекс? — позвала сестра, держась уже за ручку двери. — Да? — Что бы ни было, я все равно буду тебя любить, и ты останешься самым близким и дорогим человеком в моей жизни. — Я запомню. Сестра тихо прикрыла дверь, а я уронил голову на руки и снова полез в дебри своего мозга. Через какое-то время я так и уснул, а проснулся под противное пиканье будильника. Разлепил тяжелые веки, в глаза словно песка насыпали, я оторвал морду от стола и попытался проснуться. Будильник продолжал надрываться, требуя моего к себе внимания, а мне даже шевелиться не хотелось. По-моему, я все же свернул вчера себе мозг, но зато принял единственное, на мой взгляд, верное решение. Возможно, мои будущие действия причинят Максу боль, но так он быстрее выкинет из головы все свои бредовые мысли. Все, что мне для этого надо, это быть тем, кем меня видели все олухи нашего класса. Я понимал, что, возможно, сейчас буду резать по живому, но другого выхода у меня не было, я хотел вернуть своего друга. Возможно, это звучит эгоистично, но так будет лучше для нас двоих. Я заставил себя встать, на каких-то ватных и негнувшихся ногах подойти к будильнику и осторожно его выключить, хотя сильнее было желание долбануть об пол, но это не выход. Приведя себя в порядок, я прошел на кухню и всем улыбнулся, надеясь, что это не выглядело по-идиотски. Мама, как всегда, порхала у плиты, а папа читал газету ну или делал вид, что читает, потому как все время продолжал ловить маму глазами и, забыв про газету напрочь, любовался только ей. Я тоже хочу когда-нибудь вот так смотреть, как дорогой моему сердцу человек готовит мне завтрак. Я хотел такой же глубокой любви, уважения, преданности и трепетной нежности, что видел у папы и мамы. Все это у меня будет, но сначала я верну в чувство своего друга и не позволю ему портить себе жизнь. Дошел до дома Макса я очень быстро, настолько, что не успел себя подготовить, поэтому, постояв минут десять и взяв себя в руки, как и всегда, свистнул. В окне тут же показалась встрепанная голова Макса. Он махнул мне и скрылся снова, а через пять минут мы уже шли к школе. По дороге не сказали друг другу и слова. Он молчал, а я не мог решить, с чего начать наш разговор, все оказалось еще сложнее, чем было, но я буду не я, если не решу все же эту проблему. Свой план приводить в действие я стал прямо с порога. Именно оттуда увидел Катьку, первую красавицу, окликнул. Сразу заметил интерес в ее глазах и тут же поймал недоуменный взгляд Макса. С этой минуты я пустился во все тяжкие. С Максом мы больше не разговаривали. День за днем я вел себя, как скотина, пытаясь доказать свою полную натуральность и заставить Макса забыть о своих глупостях. Я все время ловил его затравленный и больной взгляд и морщился, но продолжал, глядя ему в глаза, лапать девок и обхаживать Катьку. Честно говоря, меня от этой тупой дамочки тошнило, до того она была пустой и холодной, как рыба. Кстати, такая же склизкая и неприятная, но я стойко терпел. «Ну же, Макс, верни нам нашу дружбу, одумайся, забудь о глупостях». Я снова ему улыбнулся циничной улыбкой и продолжил строить из себя мачо и подонка. Краем глаза успел уловить боль плещущуюся на дне его глаз. Черт подери, ничего на него не действовало. Как же вбить в его голову хоть что-то, кулаками? Но я не хотел так. Во мне снова бушевала ярость, мой постоянный спутник, вот уже две недели. Причем, меня уже тошнило от злости. На кого именно я злился? Да черт его знает, на себя на него, на вон того парня, что недобро посмотрел на Макса, на Катьку… Похоже, я злился на весь мир. Уже несколько раз влезал в драки. Повод? Да его почти и не было. Мне просто надо было, и все. Я стоял в стороне и наблюдал за Максом, когда увидел, как в его сторону идет парень из параллельного класса. Я уже не первый раз замечаю, что он следит за мелким, и мне совсем не нравилось выражение его крысячьих глаз. Я перехватил его и выволок на улицу. — Что тебе от него надо? — Не твое дело, — задиристо начал он. — Смелый, да? Держись от него подальше, что бы ни было в твоей голове. — Это я сам решу. Отвали! Ты ему никто. — Я его друг! — Оно и видно. Да только он в тебе друга явно уже не видит… Ехидный смех резанул по ушам, а правда вгрызлась в сердце. Зло выругавшись, я дал выход эмоциям так, как делал все последнее время. Отвел руку назад и врезал от души. Парень лег на асфальт непрезентабельной кучкой. И тут я поднял глаза и увидел, что все это время у нашего спора был зритель — Макс. А еще я заметил сигарету, зажатую в его пальцах. Но он же не курит. Вот дебил. Я рванул в школу, ворвался в туалет и с порога одарил его оплеухой. Я снова злился. По-моему, все, что я последнее время делал, это пребывал в ярости. — Еще раз увижу, по стенке размажу, понял? — прорычал я прямо ему в лицо. — Да пошел ты! — его ответ меня взбесил окончательно, просто добил. «Чертов мелкий, нашел время, когда зубы показывать!» Я вжал его в стену и вцепился пальцами в его подбородок, принуждая смотреть мне в глаза. Макс дернулся и, по-моему, даже слегка приложился макушкой о стену. — Макс, смотайся отсюда… чтоб я тебя не видел, иначе покалечу! «По-моему, я вот-вот съеду окончательно и бесповоротно с катушек». — Я тебе так противен? — прошептал он и снова посмотрел на меня этим своим затравленным взглядом. «Лучше бы он огрызался, но только не этот взгляд, который тут же воскресал весь тот разговор в моей голове». — Вон! — я так гаркнул, что сам испугался. Макс проскочил у меня под рукой и убежал. А я уткнулся лбом в холодную стену и зарычал. «Как же все сложно. Я больше не вижу из всего этого выхода, кроме одного. Я порву все отношения с Максом. Мне уже понятно, невозможно вернуть то, что у нас было. Мы оба разрушили нашу дружбу. Мелкий своим признанием, а я действием». Я повернулся, облокотился спиной к стенке и медленно сполз вниз, утыкаясь лицом в колени. «Провались все пропадом!» Передо мной стояло испуганное лицо Макса с болью в глазах.