Шаги по стеклу

Максим. Через час Алекс ушел. Он все время смотрел виновато и не знал, куда деть руки. Мы оба старались не смотреть друг на друга. Я все время заливался краской, а он не знал, как ко мне подойти. Свернувшись калачиком и обняв колени, я лежал на постели, стараясь не двигаться. Было больно, поясницу прошивало тягучими и неприятными ощущениями. Алекс быстро сходил за полотенцем и, подсев ко мне, начал вытирать. В тот момент я чувствовал, что от смущения погорю, и спрятал лицо в подушку. — Ну, что ты, маленький. Ты чего? — спросил он. Я неразборчиво что-то пробурчал, от чего Алекс улыбнулся, говоря: — В следующий раз будет легче, обещаю… Честно, посмотрел на него так, что он запнулся на словах, быстро закончил все манипуляции и отнес полотенце в ванну, а потом, со словами: «Сейчас чай принесу», скрылся на кухне. Я сел на постели и начал раскачиваться. В голове испуганно металась мысль, что все произошедшее это неправильно. Но… тут появился Алекс. Он деловито поставил поднос на стол возле кровати, который был нагружен чашками с горячим чаем и бутербродами. — Я у вас по-хозяйничал в холодильнике и нашел хлеб, колбасу, сливочное масло и сыр. Теперь вот, ешь! — сунув мне в руки бутерброд, приказал Алекс. Я был удивлен. Не замечал, что у нас были все те продукты, которые нашел Алекс. — Ты холодильник не перепутал? — переспросил я. — Не-а, — ответил Алекс и принялся за свой бутерброд. Чем бы я ни мучился и что бы себе ни надумал, но желудок радостно принял нехитрую еду. С удовольствием съел половину бутербродов, что сделал Алекс, и запил их чаем. Мы сидели в тишине и не знали, что сказать. — Спасибо… — совсем тихо сказал я. — А? За что? — также тихо спросил Алекс, напряженно вглядываясь мне в лицо. — За чай и бутерброды, — пояснил я. Алекс улыбнулся, а потом неожиданно для меня обнял за плечи. От этого я охнул и скривился от боли. — Ой! Прости, я не хотел, — убрал он руки. Я снова покраснел и постарался взять себя в руки. Все же надо перестать быть такой неженкой, да и не так мне и больно, просто неприятно. — Я в порядке, — сказал и положил свою ладонь на его руку. Несколько неловких минут мы смотрели друг на друга, а потом он наклонился и нежно поцеловал меня в губы. Я доверчиво ответил, даже постарался перехватить инициативу, но поцелуй неожиданно прекратился, так же, как и начался. — Я приду завтра. Обязательно приду, — заверил меня Алекс. Встав с постели, он быстро собрал свои учебники и тетради в сумку и вышел в прихожую. Натянув на себя домашние штаны, вышел его проводить и, оперевшись о косяк и сложив руки на груди, наблюдал за ним. Он старался не спешить, но я видел, что руки у него немного подрагивали и движения были нервными. Полностью одевшись, Алекс подошел ко мне вплотную и наклонился с намерением поцеловать. Только не успел. Щелкнул замок входной двери, и она открылась. Со смены вернулась мама. Алекс отодвинулся от меня и протянул руку, чтоб пожать мою, говоря: — Ну, Макс, до завтра? — повернувшись к моей маме, поздоровался с ней: — Здравствуйте. — Привет, молодежь, — уставшим голосом ответила мама. — Максим, я пошла отдыхать. Я пожал протянутую руку и ответил: — Хорошо, мама. Она сняла свою куртку и разулась. Все это время мы стояли и не разжимали руки. Поймав удивленный взгляд моей мамы, Алекс разжал пальцы. — Ладно, малой, я приду завтра после школы, — сказав это, он еще раз махнул мне рукой на прощанье и ушел. Я еще долго смотрел на входную дверь и все задавал себе вопрос: «Придешь ли, Алекс?» Алекс. Когда Макс закрыл дверь за моей спиной, я облокотился об нее и уставился пристальным взглядом в темноту подъезда. Видно, опять кто-то позаимствовал лампочку. Ну и черт с ней, сейчас у меня все внутри переворачивалось. Что я натворил? Боже, воспользовался слабостью мелкого и… ах, твою же мать! А что теперь делать, как быть? Что нас ждет вместе, разве есть шанс на счастье? А мы-то сами готовы, готовы пойти против всех, готовы к осуждению, к тому, что придется прятать свои эмоции и чувства, готовы? Кажется, я слабее, чем думал, и дела совсем не в мышцах, моя слабость в другом: я не могу оставить его и дать шанс наладить жизнь иначе, и не могу до конца принять те отношения, что зарождаются сейчас у нас. Боже… и что я должен делать? К тому же во мне все еще кипит злость за то, что он с собой сотворил, и каждый раз стоит мне об этом подумать, как внутри все леденеет и летит куда-то вниз. Нет, не хочу об этом думать, не сейчас… Медленно отлепившись от холодной поверхности деревянной двери, я наугад пошел к лестнице и стал спускаться, смешно, но, кажется, я настолько часто тут был, что знаю все, как в своем доме. Нащупав ручку двери, толкнул ее наружу, и в лицо мне тут же ударил холодный сырой воздух, заставив поежиться. Засунув руки в карманы брюк, я чуть ссутулился и медленно побрел домой, хотелось прогуляться и подумать, много подумать. Как же все это сложно, адово сложно. Сам не заметил, как уже оказался у дверей своего дома, долго искал ключи, но так и не смог их найти, как ни старался, похоже потерял где-то. Вздохнув, негромко постучался, через минуту послышались шаги, и дверь мне открыла сестра. — Тебя где шатало? — спросила она вполголоса. — Алекс? — А давай ты сейчас мне вопросы задавать не будешь. Замерз, пойду в душ. — Алекс? — Потом, все потом, завтра, клянусь, я все тебе расскажу завтра, только дай мне согреться и поспать. — Демоны с тобой. — Не удивлюсь. За спиной хмыкнула сестра и хлопнула дверью в свою комнату. Обидчивая какая, но сейчас действительно не до нее. Зайдя в ванную, я замер, глядя в зеркало напротив, блин, у меня было ощущение, что на лбу большими буквами написано — был секс с лучшим другом. Провались оно все пропадом. От душа отказался в пользу ванной, хотелось прогреться, может, хоть так выпарю из головы весь тот бред, что там так славно обосновался и давил мне на мозг. Не помогло, как только расслабился и прикрыл глаза, передо мной оказалась небольшая комната Макса и он растрепанный, с порозовевшими щеками и без рубашки. Руки так и чесались коснуться его, хоть немного ощутить под пальцами. Что ж за наваждение такое? Он вновь прошептал, что любит меня, и где-то глубоко в сердце словно кто-то провел скальпелем. Мы оба парни, у нас нет будущего, и даже настоящее так призрачно… Что мне делать, что? Я больше не знаю. Но такие отношения до хорошего ни его, ни меня не доведут, а ведь у каждого есть еще близкие люди. Что будет с ними, если о нас хоть кто-то узнает? Нет, не хочу об этом больше думать, не сейчас, не сейчас… Завтра, все завтра. Покинув ванную, я так и не принял решения, словно собака на сене — и сам не ам и другим не дам. От мысли, что кто-то другой может касаться мелкого так же, как и я… все внутри вскипело, а с губ сам собой сорвался короткий, но резкий рык. «Мой-мой-мой, не отдам», — рычали во мне инстинкты собственника, никогда не думал, что во мне есть подобное… животное… но вот оно, подняло голову и требует, чтобы я подчинился лишь его желаниям, а желал он Макса. Вот такой дурдом, настоящее сумасшествие. Эта ночь была очень длинной. Сначала я пялился в потолок. Потом, закрыв глаза вновь, как фильм, просмотрел все то, что сам же и вытворял с мелким. Когда же издерганный, да и изрядно возбужденный, каким-то путем заснул, мне снилась белиберда, главными героями которой были мы с Максом, а вокруг нас толпа, и все они тыкали пальцами, а наши родные осуждающе смотрели и говорили, что мы опозорили их. Проснулся в несусветную рань, весь мокрый, как мышь, с чувством паники. Я знал одно, сегодня нужно принять решение, от которого зависит не только наше с мелким благополучие, но и душевное спокойствие, его мамы, моих родителей и сестры. Да, так будет намного лучше. Я принял решение. Макс должен жить нормально, завести семью и детей, у нас нет будущего вместе, только не вместе. Я не пошел в этот день к нему, хотя меня и тянуло со страшной силой, но так будет лучше и для него, и для меня. Думаю с ним, мы больше не встретимся. Сегодня попрошу отца перевести меня в другую школу, с математическим уклоном, он давно мне предлагал это. Прости, Макс, но так будет и впрямь лучше и тебе, и мне…