***
— Тенрю? В чем дело? — обеспокоенно спросил Тенка, глядя на бледную до синевы девушку. Та лишь покачала головой. — Нет, ничего, — Тенрю на полудвижении остановила перебинтованную руку, которой хотела схватить кольца, висящие на шее. Младшие угадали движении и обеспокоенно посмотрели на старшую сестру. Позже, когда ни Тенки, ни Ширасу не было в храме, дети насели на девушку. — Что с Натсу? — требовательно спросил Чутаро, которому сей лев очень понравился. Тенрю, несколько опасаясь, сняла со шнурка кольцо с головой львенка. Одет его на палец, она сосредоточилась… И… В вспышке оранжевого Пламени появился… Появилась маленькая лисичка! Лисенок, видя грустное лицо и девушки, и мальчишек, встрепенулся, окутался Синим Пламенем и превратился в маленького львенка, который, трогательно поставив лапку ей на колено, заглянул ей в глаза. — С возвращением, Натсу, — улыбнулась Тенрю, погладив верного друга по огненной гриве. — И всегда будь в таком облике! — покачивая пальчиком, произнесла она. Львенок утвердительно рыкнул. — Рю-нээ, можно? — личико Чутаро возникло перед глазами Тенрю. Его ручки тянулись к густой гриве Натсу, он весь пылал желанием потискать его. Сорамару свои порывы скрывал лучше, но и он тоже хотел погладить львенка. — Ладно, тискайте Натсу, — улыбнулась она и поднялась на ноги. — А я посмотрю, куда пропали Тенка с Ширасу… И вышла из комнаты.***
По полутемному Оцу торопливо брела девичья фигура. Холодный ветер то и дело норовил сорвать с нее утепленный хаори, а то и бросить пригоршню снега в лицо. Зима в этом году была ранняя и беспокойства Тенрю о том, что будет довольно холодно, оправдались. Первые две, а особенно самую первую, зимы здесь она до сих пор вспоминала с содроганием — настолько было холодно. И, насколько она чувствовала, эта зима будет такой же. Очередная просьба Императора сорвала ее с места через несколько дней после празднования Нового года. Очередная фаворитка Муцухито-доно, Наруко-доно, скоро должна была разродиться первенцем. И Император не хотел допустить очередной смерти в своей семье. Именно поэтому он срочно вызвал Канэко, уже дважды принимавшую роды у его фавориток. В ее силах было не допустить этой смерти. И то ощущение силы, еще больше возросшее с их последней встречи, это подтверждало. Рожденная девочка, первая принцесса их страны, была довольно милым и крепким ребенком — барабанные перепонки, чуть было не лопнувшие от ее оглушительного крика, это подтверждали. И сейчас, спустя месяц после родов Наруко-доно, она наконец-то вернулась в Оцу. В поясе оби, тихо звенели ловко спрятанные монеты — несмотря на все ее попытки, избежать вознаграждения за хорошо выполненную работу она так и не сумела. Хорошо еще все остальные дары она сумела оставить в одной из комнат нового дворца. Зябко поежившись, она еще сильнее запахнула хаори и только чудом не поскользнулась на скользком льду, в который и превратилась одна из дорог города. Она не была главной, так что ее очисткой занимались сами жители, что не могло не сказаться на ее качестве — в некоторых домах, мимо которых она проходила, давно не жили, и дорога напротив их участков не чистилась — лишь вытаптывались небольшие тропки, дабы соседи могли добраться друг до друга. Раздавшийся за ее спиной шорох заставил ее замереть на месте и покрепче сжать кунай в руке. Уже было довольно поздно, так что на улице никого из нормальных жителей не было, да и сама улица еле-еле освещалась масляными фонарями. Никого. Внимательно оглядев окрестности, она облегченно выдохнула — напугавший ее шорох вызвало белье, вывешенное за каким-то лядом на улицу. Снова поправив хаори и потерев замерзшие ладошки друг о друга, она снова двинулась вперед. Буквально через несколько шагов она остановилась. Ее обоняния достиг очень заманчивый запах горячего ужина. Сглотнув — она с утра ничего не ела — Тенрю развернулась и уставилась на небольшой ятай[1]-магазинчик, которого несколько мгновений назад не было. Вздохнув — связи с подлунным миром все чаще и чаще ее тревожили, ибо происходили с завидной регулярностью — она подошла к прилавку. Понимая, что из-за того, что этот магазинчик принадлежит подлунному миру, она практически не удивилась тому, что за прилавком стоят два лиса, а на высокой табуретке сидит старичок с удлиненным затылком. Кицунэ и Нурарихен, если верить сказкам. — Добрый вечер. Вы замерзли? Заходите, согреетесь, — доброжелательно произнес лис, поправляя лапкой круглые очки. Лиса, стоящая рядом с ним, принялась торопливо накладывать что-то в глубокую тарелку. — Вы не удивлены, — заметил старик, когда девушка без пререканий села на табурет и сложила руки на столе. — Это не первая моя встреча с подлунным миром, — тихо заметила Тенрю, с удивлением смотря на заполненную доверху тарелку. — Вы когда-нибудь ели одэн? — спросила лиса, с нетерпением ожидая вердикта нового покупателя. Тенрю согласно кивнула, но с аппетитом заработала палочками. — Очень вкусно, — сообщила она поварам, когда тарелка показала свое дно. Она тоже неплохо готовила, но ее одэн никогда не был настолько вкусным как тот, что она попробовала сейчас. Лисы засмущались. Похвала похвалой, но когда эта похвала заслужена — ее ценность возрастает в разы. — Должно быть, вы обладаете великой силой, — произнес старик… ан нет, уже не старик. На соседнем табурете сидел молодой мужчина в самом расцвете сил. Тенрю смерила его внимательным взглядом. — Мужчина, у вас сын есть… и я вам не подхожу по возрасту, — едко заметила она. Правда, Тенрю не знала, что дернуло ее сказать про сына… видимо, Интуиция снова постаралась. Нурарихен — снова старик — схватился за сердце. Так еще никто не реагировал на комплимент. — И платить за вас я не буду! — твердо сказала Тенрю, как только увидела, что Нурарихен начал как-то выцветать. Кольцо, скрытое воротом кимоно, сверкнуло оранжевой вспышкой и вокруг магазинчика появился купол, о который, собственно говоря, и стукнулся головой проказливый аякаши. Опасливо посмотрев на девушку — слишком уж этот барьер напоминал одну из техник онмёдзи — Нурарихен сглотнул. Глаза незнакомки горели до боли знакомым огнем. Обычно именно с таким блеском в глазах его Ёхимэ хваталась за половник и шла учить его уму-разуму. И, надо сказать, перед этим половником пасовала даже его иллюзорная техника. Половник всегда находил свою цель. — Хорошо-хорошо! Я оплачу! — скороговоркой проговорил ёкай и, вытащив из-за пазухи плотно набитый кошелек, который стащил в одном из домов, положил его на прилавок. В тот же момент купол пропал и Нурарихен поспешил исчезнуть. — Надо же… Нурарихен и заплатил… — лис покачал головой и посмотрел на девушку, которая водила палочками по стенкам глубокой тарелки. — Какова моя плата? — встрепенувшись, спросила она. Лиса, задумавшись, через минуту просияла. — То, что приколото к внутренней стороне хаори, — произнесла она. Тенрю, сбросив с плеч хаори, вывернула его на изнанку. На уровне груди к правой стороне, была приколота небольшая брошка в виде цветка ликориса. Это была относительно недавняя ее поделка, на которую она потратила несколько недель. Осторожно прикоснувшись к ней, она расстегнула хитрый замочек, стараясь не уколоться об острую иглу — как и все, выведшее из-под ее рук, эта брошка с легкостью могла стать орудием убийства. Достаточно было выпрямить иглу. — Спасибо, — произнесла лиса, аккуратно держа лапками это небольшое чудо. Тенрю довольно понятливо рассказала о том, как это лилию можно использовать. Поправив хаори, которое она поплотнее запахнула, Тенрю поднялась на ноги, а перед ней, на прилавок, легла довольно объемистая тара, от которой исходил умопомрачительный запах одэна. — Это благодарность за то, что вы сумели заставить самого Нурарихена заплатить за еду. Это — подвиг! — отозвался лис, скрестив руки на груди. Тенрю лишь улыбнулась и, передернув плечами, вышла из-под навеса. Практически сразу же она почувствовала холодные порывы зимнего ветра. Через полчаса она уже разувалась в гэнкане. Она была недовольна — слишком много времени она потратила на то, чтобы пройти по паре улиц и подняться вверх по лестнице. Правда, учитывая то, что всю дорогу ей мешали сильные порывы ветра, удивительно то, что она вообще дошла, а не замерзла по пути. — Тенрю? — перед ней, словно призрак, возник Ширасу, держа в руках небольшую лампадку. На его плечи кто-то заботливый — и, как она подозревала этим кем-то являлся Сорамару — набросил одеяло, дабы шиноби не замерз, пока шел к дверям. — И как ты будешь объяснять свое отсутствие? — Никак, — довольно меланхолично отозвалась Тенрю, потирая озябшие руки друг о друга. — Чутаро волновался, — заметил шиноби, подхватывая девушку за локоть и не давая ей упасть. За те недели, прошедшие с исчезновения Тенрю, Чутаро успел вымотать им всем нервы. — Я знаю, но это не от меня зависит, — прошептала шатенка, с помощью юноши достигая обеденной, которая вновь стала для них общей спальней. Стоило только ей показаться в дверях, как на ней повис Чутаро, оглушая ее своим криком: — Рю-нээ! Ты вернулась! Тенка с облегчением выдохнул. Тенрю в очередной раз исчезла и не сказала им куда. Где-то глубоко внутри него было ощущение того, что она однажды просто исчезнет. Как сон. И его это пугало. — Чем это пахнет? — сонно спросил Сорамару, потирая глаза. Тенрю, в последний раз проведя ладонью по волосам Чутаро, поставила на котацу завернутую в фурошики тару. — Приятного аппетита! — провозгласила Тенрю, пока мальчишки огромными глазами смотрели на несколько больших порций одэна. Воспользовавшись тем, что на нее никто не смотрел, Тенрю проскользнула в свою комнату, в которой ожидаемо не увидела футона. Торопливо переодевшись, а также убрав деньги в общую заначку, из которой они тратились в основном на еду, она вернулась в прогретое помещение. Судя по тому, что остальные обитатели дома уже были в ночных юкатах, вода в офуро уже достаточно прогрелась для купания. Вот только идти через полдома в купальню ей совершенно не хотелось. И даже горячий источник, которым там пользуются, не мог изменить ее решения. — А ты разве не будешь? — спросил Сорамару, когда на дне тары осталась только одна порция. Тенрю отрицательно помотала головой. Лисий одэн был слишком питательным, так что съев одну порцию в магазинчике, она наелась до завтрака. Чутаро обеспокоенно посмотрел на старшую сестренку. По его скромному мнению, Рю-нээ надо кушать как можно больше, ибо ее чуть не ветром сносит. — Тенрю, ты купаться перед сном пойдешь, или нет? — спросил Ширасу, когда тарелки из-под одэна были вымыты и тщательно высушены полотенцем. Тенрю поморщилась. — Надо бы, — вздохнула она. — Вот только идти через полдома не хочется… — девушка зябко передернула плечами. Чем ближе было к гэнкану, тем в доме было холоднее. — Тенка тоже ныл на эту тему… — покачал головой Ширасу. Как оказалось, некоторым домашним — не будем тыкать пальцем в Тенку — тоже не хотелось ходить по такой холодрыге в другой конец дома, чтобы помыться. Поэтому Ширасу пришлось что-то придумывать. И он придумал. На кухне был небольшой закуток в углу, одна из стен которого являлась запасной дверью. Этот закуток перегородили одной икко, на которую повесили запасную простынь, что служила в роли своеобразной двери. Туда притащили небольшую бадейку, в которой мог уместиться сидя один человек и спокойно погреться. — Если вода остыла, то на камадо стоит ведро с горячей водой, — добавил Сорамару, покидая кухню с двумя ютампо в руках. — Заботливые вы мои, — умилилась девушка, проходя в закуток и проверяя температуру воды. Судя по ней, да и потому, что камень пола был довольно влажен, ребята мылись не так уж и давно. Взяв небольшую бадейку, она быстро намешала себе воды для мытья, смешав горячую воду из ведра с печи и холодную из бочки рядом с дверью. Сбросив юкату, она зябко дернула плечами и взяла в руки ковшик. Зачерпнув воды, она вылила его на себя, затем подняла мыльный корень, что лежал на низкой табуретке и принялась торопливо мыться. Через несколько минут, смыв мыльную пену, она с тихим стоном опустилась в небольшой деревянный таз, куда долила немного горячей воды. За икко послышался шорох и в следующий миг Тенрю увидела бледную руку, что зачерпнула воду из ведра и принялась переливать ее в ютампо. — Уже ложитесь? — спросила она у Ширасу. Тот согласно что-то промычал. — У Чутаро уже глаза слипаются, — пояснил он. Девушка улыбнулась. Она вернулась вот и домашние расслабились. Видимо, они не шуточно переживали за нее. Наверное, в следующий раз ей все-таки придется хоть как-то предупредить остальных, когда она их покинет по приказу Императора. Хоть тот и приказывал молчать. Тот не был тем человеком, приказы которого можно игнорировать, но хотя бы минимум информации они должны знать. Спустя десять минут, когда вода в офуро несколько остыла, Тенрю поднялась из таза, вытерлась полотенцем, что Ширасу повесил на икко и торопливо оделась в ночную юкату. Зябко поежившись, она в десятый раз напомнила себе найти зимние кимоно, о которых как-то раз говорил Тенка. Вроде бы они должны быть на втором этаже, но в этом-то и была проблема. Весь второй этаж был заставлен корзинами и тюками вещей, что братья натащили с других домов, чтобы те не испортились за годы неиспользования. Покачав головой, девушка вышла в обжитую часть кухню, где горела только одна свеча — около Ширасу, который, услышав шорох, приоткрыл глаза. Его рука скользнула под футон. Тенрю знала, что будь на ее месте кто-нибудь другой, то он уже бы валялся со сталью в горле. — Спокойной ночи, — прошептала она, занимая единственное свободное место между Сорамару и самим шиноби. Тот молча прикрыл глаза и потушил свечу.