Забвение

— Ешь, — после десятиминутного занудного «Ну пожалуйста, открой ротик» Хигути, спокойно сказал Акутагава, застывая изваянием около Ацуши, который, казалось, этого не замечает, — Открой свой поганый рот и ешь то, что дали, иначе я сломаю тебе челюсть и насильно засуну все это тебе в пасть, мелкий говнюк. Накаджима к его словам остался хладен. Его пустые холодные глаза лишь единожды моргнули, как бы напоминая, что он еще жив, а на ничего не выражающем лице не дрогнул ни один мускул. Рюноскэ окинул хрупкую фигуру своего недавнего врага тяжелым взглядом и еле сдержал свою ярость. За три недели парень сильно истощал и теперь его можно было хранить в кабинете биологии в качестве наглядного пособия скелета. Те лохмотья, которые все почему-то называли одеждой, висели на нем как на вешалке, из-за чего он смотрелся еще более убого и нелепо. Акутагава плотно сжал губы и почти с сожалением врезал парню по лицу. Его голова качнулась в сторону да так и застыла в этом положении. Однако Рюноскэ это показалось недостаточным. Не слушая протестующих воплей женщины, он насильно разжал челюсть парня и ложка уже остывшего супа тут же отправилась туда. — Глотай, — раздраженно проговорил он, хватая его за волосы и запрокидывая его голову назад, — Я сказал глотай! В этот раз Ацуши сделал то, что от него требовали, после чего его вырвало, благо Рюноскэ успел отойти в сторону. Придерживаемый Хигути за плечи, он сидел на скамейке и блевал на асфальт сначала тем, что в него успели впихнуть вчера, а затем просто водой. Его волосы, грязные и измазанные в собственной рвоте прилипли к худому, острому лицу, чем лишь вызвали еще один приступ тошноты. Акутагава молча наблюдал за этим со стороны и дождавшись, когда же все это закончится, снова подошел к нему и заставил съесть все, что лежало на тарелке. В этот раз Накаджима попытался сопротивляться, но нарвавшись на препятствие в виде мощного удара под ребра, сдался и, чуть ли не плача, глотал все, что подносили к его рту. — От него воняет, как от мусорной свалки, — скривившись, заключил Рюноскэ, пока парня снова тошнило на испачканный ранее асфальт, — Надо бы его вымыть. Отродье, иди и умойся в фонтане. Дрожа всем телом и еле переставляя ноги, Ацуши, поддерживаемый Хигути, покорно пошел вслед за Акутагавой. Он шел медленно, часто останавливаясь и переводя дыхание, чем лишь сильнее выводил из себя своего провожатого. Когда же они наконец достигли назначенной цели, и парень принялся медленно и осторожно зачерпывать воду все еще дрожащими руками, терпение эспера лопнуло. Одним точным пинком он отправил парня в фонтан с головой, здраво рассудив, что так будет быстрее. Пока тот попытался понять, что произошло, Рюноскэ уже сел на край фонтана и, закинув ногу на ногу, принялся осмысливать все, что произошло за эти три недели. А пищи для размышления у него было предостаточно… Взять хотя бы события двухнедельной давности, когда к ним в офис ворвались члены детективного агентства и чуть ли не плача умоляли помочь им с Ацуши. На вопрос с какого счастья он должен это делать, их босс ответил цифрами на калькуляторе, которые были весьма и весьма внушающими. Как позже ему объяснили, неделю назад парень пропал без вести и никто, даже их лучший детектив, не знал, где его искать. Так как Акутагава и его «помощники» имели куда больше связей в преступном мире, то и за помощью они обратились именно к ним. Буквально через три дня мальчишка был найден в лесу, который находился высоко в горах. Он лежал среди обломков деревьев и пустым взглядом смотрел на небо. Не отреагировал он и на приход «спасителей», которые пинком попытались привести его в чувства. На теле паренька не обнаружили никаких ранений, разве что несколько царапин, оставленных ветками, да синяков, которые он явно получил, ударившись о камни. Он не помнил ни своего имени, ни где находится. К еде парень оставался равнодушен, впрочем, как и ко всему, что его окружало… — Верните ему память… — передразнил всю эту ораву Акутагава, — Он не справится с этим один… С точки зрения психологии, вы — единственный, кто можете помочь… С вами он испытывал самые яркие эмоции… Что на звук, что на взгляд, все отвратительно! — Акутагава-сан, его надо отвести домой и переодеть, — напомнила о насущной проблеме Хигути, помогая парню вылазить из фонтана, — Он простудится. — Замечательно. Еще и сопли ему вытирать, — поднимаясь и засовывая руки в карманы, недовольно проговорил Рюноскэ, — И во что ты собралась его переодевать? У него даже еды нет, не то что запасной одежды. — Но ведь нельзя же его так оставлять, — робко вступилась за него Хигути, — Это ведь вы спихнули его в фонтан… — Сажай его в машину, — поняв, что она не отстанет, сказал Акутагава, стараясь не смотреть на мокрого, как крысу, парня и недовольную его поступком девушку, — Отвези ко мне домой. Вымой, накорми, переодень… — В вашу одежду? — вспыхивая, как маков цвет, проговорила Хигути, — А может лучше в отель? — Чтобы я потом вместо того, чтобы отдыхать дома, бегал по отелям и искал это недоразумение? — посмотрев на нее, как на ненормальную, уточнил мужчина, — Ты этого хочешь? Женщина отрицательно покачала головой. Придерживая дрожащего и еле стоявшего на ногах парня за плечи, она отвела его обратно в машину, где заботливо укрыла пледом, и стала дожидаться Рюноскэ. Буквально через десять минут он прислал ей сообщение ехать одной и зорко следить за тем, чтобы мальчишка не облевал ему весь дом и ни к чему там не прикасался. У Акутагавы не было ни одной свободной минуты…

***

Дом Рюноскэ был расположен чуть вдалеке от города и, по слухам, когда-то принадлежал сыну какого-то наркобарона. Это было двухэтажное здание из красного кирпича, которое издалека походило на замок. Во внутреннем дворе был разбит сад, а на заднем можно было созерцать кристально чистое озеро и лес. Дом был огражден забором и стальной решеткой, которая открывалась механически. Для Хигути, которая уже не раз побывала тут, все здесь было уже привычно. Она привыкла к доброй старушке, нанятой специально для поддержания в доме порядка. Привыкла к редким и красивым вещам, которыми их владелец очень гордился и дорожил. Она так же привыкла к щебетанию птиц, покою и уюту, который ореолом окружал этот дом. Все это было ей знакомо, но не Ацуши. Парень то и дело ворочал головой в разные стороны, видимо, пытаясь понять, где он находится, при этом вцепившись худыми руками в плед так, будто это была его последняя надежда. Старая домработница радушно встретила их, впустила в дом и без лишних слов повела незнакомого юношу в ванную, по дороге поясняя, что хозяин уже успел ее предупредить о приезде гостей и попросил ее о них позаботиться. На предложение Хигути о помощи старушка всплеснула руками и отрицательно покачала головой. — Лучше идите в гостиную и выпейте целебного чая, — впихивая парня в ванную, весело сказала она, — Дорогуша, вы так много работаете! У вас уже появились темные круги под глазами. Не спорьте! Женский глаз не обмануть. Идите, отдохните, а я сама позабочусь об этом бедном мальчике. — Он медлительный и зачастую ничего не понимает, — предупредила ее женщина, доставая карманное зеркальце и стараясь увидеть в нем темные круги под глазами, — Пожалуйста, будьте к нему терпеливы. — Уж я-то точно не спихну его в фонтан, — рассмеявшись, уверила ее старушка, - Ну, иди дитя, иди… Хигучи благодарно кивнула, про себя подумав, что все же у Акутагавы было очень доброе сердце. Рюноскэ вернулся домой только вечером, когда солнце уже почти спряталось за горизонт. Он был раздраженный, голодный и уставший. Его плохое настроение передалось и Расемону, ибо тот то и дело норовился что-нибудь уничтожить или хватануть какого-нибудь замечтавшегося прохожего, дабы тому жизнь не казалось сказкой. Мысль о возвращении в родные пенаты сделала его немного счастливее, но лишь до тех пор, пока он не вспомнил о «госте». — Я дома, — хмуро проговорил Акутагава, запирая за собой дверь и стараясь не думать о возможных разрушениях, которые могли произойти по вине этого пацаненка, — Элия, ты здесь? — Она вышла за продуктами, — скромно ответили ему из-за угла, — Сказала, что будет через час. — Кто ты? — на всякий случай выставляя вперед защиту в виде Расемона, негромко, но сурово спросил Рюноскэ, — Выходи. Губы мужчины застыли в невысказанном приказе, когда из-за угла робко и осторожно вышел… — Ацуши?! — не веря собственным глазам, воскликнул мафиози, смотря на мальчишку, как на нечто новое и ненормальное. — Да, — переступая с ноги на ногу и неотрывно смотря в пол, подтвердил Накаджима, — Добро пожаловать домой, Акутагава-сан. Простите за доставленные неудобства… Удивление Рюноскэ вполне было можно понять. От прежнего Ацуши осталось разве что лицо да голос, во всем остальном он разительно изменился. Длинные, чистые волосы были зачесаны назад, позволяя челке свободно падать на глаза, но при этом не закрывать обзора. Худобу удобно скрывала белая рубашка с жабо и манжетами, поверх которой была одета шелковая жилетка. Узкие коричневые брюки сидели на парне как влитые и подчеркивали стройность длинных ног. На воротник рубашки, прямо по середине, была пристегнута серебряная брошь с большим синим сапфиром. Она принадлежала его домработнице. — Хорошо выглядишь, — оценил чужую работу Акутагава, мысленно подняв старушке зарплату в два раза, — И с каких это пор мы разговариваем? Элия заставила? — Спина болит, — тихо пожаловался парень, слегка вздрагивая при упоминании усердной домработницы, — Она не позволила мне мыться самому. — И правильно сделала, — отзывая Расемона, заключил Рюноскэ, снимая обувь и переобуваясь в домашние тапочки, — Моя ванна стоит больше, чем весь твой дом… Ах да, у тебя и дома нет… — Есть, — вдруг упрямо заявил Ацуши вцепившись в перила обеими руками и слегка подрагивая, — Я живу в приюте… — Нет, парень, ты живешь в детективном агентстве, — только сейчас поняв, что что-то не сходится, прищурившись, сказал Рюноскэ, — Ты знаешь, кто я? — Вы хозяин этого дома, — кивнув, сказал Накаджима, делая шаг назад, — Агрессивный хозяин. — Сколько тебе лет? — хмурясь все больше, продолжил допрос мужчина, — Твой день рождения? Ты помнишь это? — Мой день рождения 5 мая, — задумавшись ненадолго, проговорил парень, — Возраст 18 лет… — Ты видел меня раньше? — снимая плащ, снова спросил Акутагава, — Знаешь, кто такой Осаму Дазай? — Нет, — отрицательно покачав головой, неуверенно ответил парень, а затем замолк, увидев на белоснежной рубашке пятна крови. На Ацуши было жалко смотреть. Он сделал пару неуверенных шагов вперед, дабы помочь мужчине, но остановился и тихо, почти шепотом, проговорил:  — У вас кровь идет… — Не моя, — оскалившись, пояснил Рюноскэ, вешая плащ и поворачиваясь к парню, — Впрочем, тебе не надо знать подробностей. Итак, значит ты утверждаешь, что не знаешь меня? — Да, — молниеносно возвращаясь на исходную позицию и подкрепляя свои слова кивками, ответил растерявшийся Накаджима, — Почему я здесь? И здесь — это где? — А я-то уж обрадовался, — потирая шею и проходя мимо парня, будто его тут и не было, разочаровано проговорил Рюноскэ, — Думал, что уже утром смогу избавиться от тебя. Надоедливый щенок… — Пожалуйста, я ничего не понимаю, — взмолился Ацуши, испуганно прижимаясь спиной к стене, — Кто вы? Что вам нужно? Почему я здесь, а не в приюте? Вы ведь… Вы же не могли… Наш приют не занимается подобным… — Ты себя переоцениваешь, — окинув фигуру парня тяжелым взглядом и горько улыбнувшись, сказал мужчина, — Одна кожа да кости. В постели от тебя не будет никакого проку. — Вы себя переоцениваете, — ответил ему той же монетой Накаджима, нахмурившись, — Откуда вам знать? — Хочешь попробовать? — вопросительно приподняв одну бровь и при этом умудрившись передать всю гамму чувств, от презрения до непонимания, спросил Акутагава, — Уж прости, я не интересуюсь парнями. Тем более такими тощими. — Я не тощий, — не согласился с ним Ацуши, краснея то ли от обиды, то ли от стыда, — И вы сами сказали, когда вошли, что я хорошо выгляжу. — Не смей спорить со мной в моем доме, — прекращая этот бессмысленный разговор, сказал Рюноскэ, разворачиваясь в сторону столовой, — Ты всегда такой раздражающий? — Но ведь вы не правы, — продолжал стоять на своем парень, - Да, я ни на что не годен и я не очень красивый, но… — Заткнись и встань в угол, не то отшлепаю! — теряя те жалкие крохи терпения, почти прорычал мафиози, — Как же ты бесишь… — Бегу и волосы назад, — вконец обозлившись, нагло ответил Ацуши, — Мне 18 лет, а не четыре года! — Да как ты…?! — С возвращением, Акутагава-сан, — потирая сонные глаза и прикрывая ладонью зевок, сказала Ичие, слабо улыбаясь, — Вы хотите ужинать? Я и Элия приготовили немного карри с курицей и фасолью. — Нет, я не голоден, — услышав о бобах, как можно спокойнее ответил Акутагава, стараясь скрыть свое недовольство, — Ты можешь ехать домой, Хигути. Я позвоню, если мне понадобится твоя помощь. — Спокойной ночи, Акутагава-сан, — нетрезвой походкой идя к выходу, сказала женщина, — Спокойной ночи, Ацуши. — Что с ней? — не уловив в воздухе запаха алкоголя, недоумевающе спросил Рюноскэ, смотря за тем, как за женщиной закрывается дверь, — Алкоголем не пахнет. Да и не ведет она себя так, когда пьяна… — Элия напоила ее каким-то чаем, и после эта странная женщина стала вести себя еще непонятнее, — тут же ответил ему Накаджима, так же как и хозяин дома тупо уставившись на закрытую дверь, — Думаете, стоит ее вернуть? — Пусть идет, — после недолгих раздумий заключил Акутагава, — Не в первый раз, доедет. Она танкер с пулевым ранением вела… — Так вы признаете, что не правы? — вернулся к старой теме Ацуши, упрямо уставившись на мужчину и надувшись, как хомяк. — Если не перестанешь делать такое смешное лицо, возможно мы продолжим наш спор, — пряча улыбку в уголках губ, сказал Рюноскэ, — Ладно, по кроватям. — Звучит двусмысленно, — на всякий случай отодвигаясь от него, проговорил Накаджима, — И я есть хочу… — Еще должно было остаться отядзукэ, — пытаясь вспомнить содержимое своего холодильника, задумчиво проговорил Рюноскэ. — А что такое отядзукэ? — навострив уши, заинтересованно спросил парень. — Это блюдо японской кухни, в основе которого лежит варёный рис, залитый зелёным чаем, даси или горячей водой. В отядзукэ также добавляют соленья цукэмоно, сливы умэбоси, водоросли нори, жареного или солёного лосося, различные морепродукты, а также васаби. По традиции, это блюдо, которое подают в конце. — Звучит вкусно, — сглатывая голодную слюну, мечтательно проговорил парень, — А почему мы не можем поесть карри с курицей и фасолью? — Потому что я не люблю бобы, — пояснил свою позицию мужчина, — И эти двое опять про это забыли. — Ваш дом похож на музей, — осматриваясь и стараясь не отставать, сказал Ацуши, — Здесь так много картин и ваз… — А также статуй и многого другого, — поднимаясь на второй этаж и включая свет на кухне, согласился с парнем Акутагава, — Я ценю уют и искусство. Вот и вся причина. Подойдя к холодильнику, Рюноскэ открыл дверцу и даже с неким удовольствием притянул к себе тарелку с отядзукэ. Поставив блюдо подогреваться в микроволновку, Акутагава запоздало вспомнил о своем дерзком госте. Обернувшись, он смог созерцать прекрасную картину под названием «Жру что нашел». Накаджима сидел на стуле и, прижимая к себе пятилитровую кастрюлю, как мать прижимает к себе ребенка, жадно поедал половником ее содержимое. При этом выглядело это так смешно и нелепо, что Рюноскэ впервые за столько лет хотелось искренне посмеяться над глупейшей ситуацией. — В моем доме, в моей одежде сидит мой враг и ест моим половником мой ужин, — оперевшись о край стола и позволив себе легкую ухмылку, сам себе сказал мужчина, — Кому расскажешь, не поверят… — Фты, фофто, фкафал? — пережевывая еду, спросил парень, на мгновенье отвлекшись от трапезы. — У тебя живот не треснет? — доставая свое скромное блюдо из микроволновки, спросил Акутагава. — Не треснет, — ревниво прижимая к себе кастрюлю и половник, ответил парень, стараясь скрыть свой стыд, который отчетливо читался у него на лице, — Когда я вернусь обратно в приют, я не смогу так поесть. — Сколько раз повторять, что ты живешь в детективном агентстве? — ставя тарелку на стол и присоединяя к ней ложку, а затем и себя, задал риторический вопрос мужчина, — Тебя размашистым пинком выставили из сиротского приюта. После чего ты познакомился с Осаму Дазаем и вошел в специальное «Вооруженное детективное агентство». Это штатные сыщики, которые обладают сверхъестественными способностями. Когда полиция и военные бессильны — обращаются к ним. Вы так же доставляете очень много проблем нам, портовой мафии… — Мафия, сыщики, — нервно улыбнувшись, проговорил Ацуши, — Все это звучит… — Странно? Невозможно? — медленно поедая свое блюдо, предположил Рюноскэ, — Согласен, если бы мне рассказали подобное, я бы тоже не поверил. Завтра за тобой приедут… — Кто? — тут же насторожился парень, — Зачем? Я никуда не поеду! — Поедешь, — как можно спокойнее, ответил мафиози, стараясь скрыть злорадную улыбку, — Еще и побежишь вперед машины, щенок… Тигр недовольно насупился, но на оскорбление ничего не ответил. Насытившись своей едой, он незамедлительно присоединился к Акутагаве. Когда в его тарелке оказалась еще одна ложка, Рюноскэ недовольно скривился и молча отодвинул ее в сторону парня. Все равно этот чудак отбил у него весь аппетит… — Спать будешь в гостиной, — поднимаясь, проговорил мужчина, — На коврике. — Я не собака! — тут же возмущенно воскликнул Накаджима, забывая про еду и тоже поднимаясь, — И хватит меня унижать! — Я отношусь к тебе так, как ты этого заслуживаешь, — пожав плечами, ответил Акутагава, — А теперь, заканчивай и иди спать. Если что, я в ванной. Мужчина вышел, оставив мальчишку наедине с собой. Недовольно сопя, парень быстро доел все, что осталось на тарелке и буквально бегом бросился вон из кухни. Вот только пошел он не в гостиную, а прямиком в комнату Рюноскэ, где не без удовольствия разделся и забрался под одеяло. Вот только уснуть он так и не смог…