Ацуши наспех накинул поверх голой груди рубашку, даже не удосужившись ее застегнуть. Медлить он не мог. Время, проведенное в ванной, давало надежду поймать Акутагаву хотя бы на парковке.
Выбежав в коридор босым, он наспех запер двери номера и сломя голову понесся к лифту. Тот, к его великому сожалению, оказался полным. Взгляд парня метался из стороны в сторону, в то время как тело, будто назло натыкаясь на все предметы интерьера, уверенно бежало к огромному окну в конце коридора. Запоздало поступившая в голову мысль воспользоваться пожарной лестницей была откинута сразу. На данный момент он находился на двадцать третьем этаже и спуск через окно казался самым быстрым… и опасным. Он не мог себе позволить ждать лифта или спуститься по лестнице. Слишком бы много это отняло времени…
Здравый смысл, крутя пальцем у виска, отошел как можно дальше от этого идиота. Видимо понял, что ему тут не рады… В это же время в его кровь начал поступать адреналин, побуждая действовать. Выбить окно не составило огромного труда. Стекло было хрупким, а пожарный топор рядом с ней - тяжелым. А вот выпрыгнуть из него получилось не сразу… Странное поведение человека с оружием в руках, к тому же одетого явно на скорую руку, трудно было не заметить. Особенно когда он выбивает стекло стоимостью в десять лет его рабского труда на плантациях без возможности отдыха, пропитания и вообще адекватного существования. Персонал подоспел ровно в тот момент, когда в мозгу «оборотня» щелкнул переключатель, отвечающий за чувство самосохранения… Его хотели скрутить и отдать полиции, но тело, в отличии от мозга, было с этим категорически не согласно. Сделав пару неуверенных движений к раме по разбитому стеклу, Ацуши непонимающе уставился на кровавые следы, что оставались впереди. Все-таки пара осколков попала и на пол... Видимо, от шока за свое поведение он перестал чувствовать боль. Впрочем, как и реальность.
Чувство полета нельзя было назвать прекрасным. Ветер сильно бил в затылок, а ощущение невесомости вызывало желание поскорее ухватиться за что-нибудь тяжелое и надежное. Впрочем, это все, что «тигр» успел ощутить до того, как его тело коснулось земли. Совершив разворот в талии, он активировал свою способность, закрывая глаза и полностью отдаваясь инстинктам. Его тело не стало изгибаться под углами, несвойственными человеческой анатомии, как это было пару месяцев назад. Ацуши давно усвоил, что чем меньше сопротивляемость, тем легче идет превращение. Короткие волосы отрасли светлой шевелюрой, чем-то напоминая львиную гриву. Руки и ноги покрылись шерстью, превращаясь в лапы. И все это произошло лишь за долю секунды, которые ранее показались бы Накаджиме вечностью.
Первым на асфальт опустились руки, что он инстинктивно вытянул перед собой… Точнее то, что ими было раньше. Передние лапы, большие и сильные, крепко держали тело хозяина, пока задними лапами он полностью не коснулся земли. Хвост заходил из стороны в сторону, в то время как хищно суженные глаза стали искать объект сего безрассудного поступка.
В нос ударил знакомый запах дорог, выхлопных газов, газонов, уличной еды и еще кучи ароматов, что заставили ощетинившегося тигра тихо зарычать от злости. И как прикажите в этом бедламе искать человека, чей запах заранее не удосужился вбиться в память? Поднявшись на задние лапы, Ацуши отозвал свою способность и, извинившись перед ошарашенными людьми, кинулся к швейцару. Тот как раз отдавал свою смену напарнику, когда взгляд Накаджимы зацепился за знакомую одежку. Плащ, будто живя своей жизнью, развевался немного робко и неуклюже... Казалось бы, что тут особенного? Да только много ли предметов гардероба могут развеватся против ветра? Сделав пару тяжелых вздохов, "тигр" всем телом поддался вперед, стараясь казаться уверенным и правым. Теперь, когда первоначальная цель была достигнута, им овладела робость и смущение... Но это было лишь на мгновенье, пока его память услужливо не подкинула напоминание, что сейчас они должны схватить Рюноскэ за ворот его дорогой рубашки и хорошенько потрясти, требуя объяснений.
Тело рефлекторно выполнило приказ мозга. Обогнав Акутагаву, Ацуши схватил его за плечо... Удерживая рукой кисть Ацуши, Акутагава отступил чуть назад, заставляя своего потенциального обидчика раскрыться, лишая возможности контратаковать. Удар ступней пришелся Накаджиме прямиком в пах, из-за чего ноги парня подкосились и он крайне быстро оказался на земле. Держась обеими руками за поврежденное место и сильно сжимая зубы, дабы не закричать от боли, он и не заметил, как нога Акутагавы оказалась на его голове. Пара серых глаз уставилась на «оборотня» как на наглую мышь, что посмела вкушать сыр из мышеловки в присутствии кота.
— Простите, — неуверенно окликнул мафиози высокий, спортивный мужчина в форме охранника отеля, — Вам помочь?
Рю смерил его пренебрежительным взглядом, который лучше любых слов говорил, что он думает об этом помощнике и охране этого места в целом. За то время, пока к нему «бежали на помощь», сам Акутагава успел бы пожарить яичницу, съесть ее и помыть тарелку. Исполненный негодования, он все же нашел в себе силы ответить как можно вежливее.
— Нет необходимости, — пинком переворачивая парня на спину, ответил эспер. — Эта ошибка акушерки - двоюродный брат моей сводной сестры. Когда напьется, становится бешеным...
Такое объяснение удовлетворило «Годзиллу». По крайней мере, он оставил их в покое и вернулся обратно на свой пост. К счастью для самого себя.
— Поднимайся, кретин, — хватая парня за шиворот и помогая ему встать, сказал Акутагава. — И проваливай уже отсюда. Глаза мозолишь.
— Ты со мной в одной кровати спал, потерпишь еще минут двадцать, — скривившись, как от зубной боли, отвечал ему Накаджима, — С тебя не убудет.
Убедившись, что земля больше не уходит у него из-под ног, Ацуши немного расслабился… Ровно настолько, сколько позволяла ситуация. Волна злости и отчаяния накрыла «тигра» с новой силой, когда он медленно побрел за молча согласившимся с ним Акутагавой. Его выводило из себя то, что мужчина даже не удосужился сказать, куда они идут. Накаджима чувствовал себя слабым и ничтожным, как в те дни, которые он провел в приюте.
Директор тоже никогда ничего не объяснял. Он мог зайти в класс, приказать всем немедленно собираться и идти за ним неизвестно куда. Потому что так решил он, и никто не смел оспаривать это решение. Персонал, равнодушный ко всему, кроме его внимания, беспрекословно подчинялся правителю той маленькой страны, которой был их приют. То же самое можно было сказать и о воспитанниках этих стен. Поглощенные желанием жить, жалкие, гнилые и холодные, они даже и помыслить не могли о сопротивлении. Будто бездушные куклы, они выполняли все, что им скажут, изредка напоминая о своем существовании ошибкой или же очередной гадостью. Ацуши тоже был таким… Но лишь отчасти. Что-то внутри него не позволяло ему опускаться до гнусных поступков и тупого выполнения приказов. Как и все, он боялся наказаний, что директор лично осуществлял на нем. Но в тоже время он не мог сдержать чувств, если видел несправедливость в адрес себя и других. Директор вселял в него ужас, несравнимый ни с какими другими чувствами, что только мог испытывать человек. Но даже животный страх перед ним не мог сдержать чувство справедливости, что либо вспыхивал пожаром, либо спокойно тлел внутри, тогда еще, казалось, слабого мальчика.
Жажда жизни… А точнее правильной жизни, делала его объектом ненависти окружающих. Людей поражала его искренность, что вслед за собой несла тяжкое наказание. Если бы тогда Накаджима больше обращал внимания на окружающих его живых существ, а не думал о выживании, он бы заметил в их глазах зависть. Единственное чувство, что подтверждало их право на жизнь…
И теперь Ацуши будто снова стал одиноким и несправедливо осужденным ребенком, которому ничего не положено знать. От него не ждут многого… И тем не менее, он необходим. Пусть даже как маленькая шестеренка в огромном и сложном часовом механизме под названием жизнь, но он нужен! И от одной этой мысли становилось чуть менее тоскливо.
Акутагава с трудом передвигал отяжелевшее тело, прокручивая в гудящей, как улей с пчелами, голове невеселые мысли. Еще с самого начало было ясно, что уйти по-английски у него не получится. Ацуши был не столько тигром, сколько ослом. Молодым, упрямым и искренним в своих чувствах по отношению к другим. Именно эти черты так раздражали немало повидавшего мафиози. Неопытность парня в плане тесных отношений ему была вполне понятна. Рюноскэ вообще с большим трудом мог представить себе этого полудохлого отброса общества не то что с женщиной, но и вообще с кем-либо, хоть отдаленно похожего на человека. Но вот его неисправимый характер…
— Угораздило же тебя…
Договорить мужчина не успел, так как в этот момент Расемон пришел в действие без приказа хозяина. Патроны калибра 12,7 мм, явно позаимствованные у крупнокалиберных пулемётов, запаса энергии которых хватает для пробивания штатных армейских средств защиты на всей дальности полёта пули, застыли в пару миллиметрах от лица Акутагавы, готового красочно пояснить «оборотню», какого он мнения о его умственных способностях. Не желая долго лицезреть их рядом с собой, эспер схватил застывшего в недоумении «тигра» за локоть и коротко и ясно велел бежать к парку у парковки отеля. Благо, сейчас там было достаточно безлюдно…
Будто доказывая самому себе свою меткость, снайпер продолжил стрельбу, только уже с более мощной поддержкой, что до этого мирно прикидывалась обычной легковой машиной и их водителями. Имение у противников иллюзиониста не добавляла радости. Пусть обычные пули и не могли задеть Рюноскэ, но для ничего не понимающего Ацуши… Который, к тому же, еле волочил ноги… Конкретно в эту минуту план под кодовым названием «Линять, что есть сил!» казался самым верным и рассудительным.
— Из-за больших габаритов и массы крупнокалиберные винтовки не могут полностью раскрыть свой потенциал в «линейных» подразделениях, — прижимая Ацуши к дереву, как напуганного котенка, будто прочитал с учебника эспер. — Чего нельзя сказать о различных группах специального назначения…
— Что происходит? — переводя дыхание и дергаясь, когда в дерево рядом угодила пуля, потребовал объяснений Накаджима.
Рю нервно дернул бровью, сильно сжимая кулаки. Прямо сейчас у него не было времени объяснять что-либо и без того бестолковому «тигру», который, будто издеваясь, лишь подливал масла в огонь терпения мафиози. Сжав зубы, он закинул Ацуши на устойчивую ветку при помощи Расемона и, продолжая удерживать его таким образом за талию, скомандовал снизу:
— Можешь найти снайпера? Разберемся с ним, тогда и поговорим!
Накаджима надулся от обиды, но ветки послушно передвинул. Видеть сквозь предметы он не умел… А вот дальнозоркостью мать природа его не обделила. Дабы облегчить ему задачу, мафиози выбежал из своего временного укрытия, активируя «Цветущий папоротник». Благо, его цели не умели летать… Впрочем, когда и кому это помогало? Часть тьмы ушла под землю буквально на мгновение, после чего вырвалась у врагов под ногами, пронзая их словно тысяча копий. Ацуши поморщился, зацепившись взглядом за трупы, и только хотел было разразиться тирадой «военнопленные и откуда они берутся», как чуть не проморгал момент, на котором снайпер снова проявил себя во всей красе. Неудавшийся убийца нашелся на крыше соседнего с отелем здания. Накаджима хмыкнул, с трудом веря в увиденное.
— Похоже не я один читаю детективные романы, — с тяжелым вздохом заметил «оборотень». — Акутагава, он в здании напротив.
— Я туда не достану, — здраво оценил свои силы мафиози, прикрывая рот и прокашливаясь.
— И какого я тогда сижу здесь, как павлин в зоопарке?! Спусти меня на землю! Я могу тебе помочь…
Мужчина криво улыбнулся, с трудом разбирая слова Ацуши из-за шума в голове. Он постоянно прыгал с места на место, уворачиваясь уже не только от пуль… Чертовы парализаторы не давали ему хоть немного расслабиться, ведь Расемон не мог защитить от электрического заряда.
Маленькие черные шарики, внешне напоминающие безобидную детскую игрушку с фиолетовой подсветкой, они же парализаторы, имели пиковое напряжение от 900 тысяч вольт и вызывали у противника паралич конечностей или полный нокаут на неопределенное время. И это только в лучшем случае. При попадании этого шарика в голову вероятность увидеть создателя рода человеческого резко подскакивала до неприличных цифр. Акутагава дал несколько больше воли своей способности, стараясь сосредоточиться. Благодаря своей «кошатности», Ацуши неосознанно, идеально сливался с ландшафтом. Это доказывал и тот факт, что с тех пор как он спрятал парня, смешно сказать, на дереве (считай перед носом у врагов), они ни разу не предприняли попытку атаковать эту ни в чем не повинную листву. К большой беде для этих, пока еще живых покойников.
— Ацуши, — готовясь активировать «Рано цветущую сакуру», наконец принял решение Акутагава, — помнишь наше сражение на Моби Дике?
— Могу процитировать каждое твое оскорбление, — честно признался Накаджима, чувствуя, как плотная ткань Расемона сильнее сжимается на его теле. — Хочешь снова попробовать трюк с «подвесным мостом»?
— Ужасное название, — подметил Рю. — Но ты прав. В данной ситуации у нас нет другого выхода, кроме как помочь друг другу. Я собираюсь забросить тебя на то чертово здание, как снаряд из катапульты. Уж будь любезен долететь и разобраться с этим трижды проклятым снайпером. Из-за него я почти не могу контратаковать.
Новость о предстоящем повторном полете не вызвала у «тигра» восторга. Он хотел было открыть рот и проинформировать «капитана» о своем отношении к этому плану, но был вынужден заткнуться и побеспокоиться об удачном приземлении. Что ему, понятно, не светило.
Стараясь как можно больше времени уделять своей способности, Ацуши уже не раз замечал, что в моменты неминуемой гибели она сбрасывает с себя все ограничения, наложенные директором, и действует так, чтобы ее хозяин не превратился в кусок мертвой и безвольной туши. У всего этого был один большой минус. Та часть полушария, что отвечала за рассудок и все человеческое в нем, отключалась примерно на пятнадцать минут, после чего Ацуши вновь становился человеком… Человеком с огромным пробелом в памяти. И дабы этого избежать, было крайне необходимо не доводить себя до предсмертного состояния.
Активировав свою способность, парень невольно улыбнулся. Нельзя сказать, что ему не нравились те изменения, что происходили с его телом во время трансформации. Приятно чувствовать себя сильным и нужным… Однако изменения, которые также происходили с внешним миром, его немного пугали. И если к точному слуху и зрению еще можно было привыкнуть, то с запахами «оборотень» поделать ничего не мог…
Ухватившись когтями за твердую поверхность здания, Ацуши быстро и точно стал прокладывать себе путь наверх, как никогда желая почувствовать горизонтальную поверхность под ногами. Когти легко пробивали материал здания, давая опору для толчков вперед. Видимо там, наверху, тоже дошли до этого нехитрого приема, ибо очень скоро «тигр» был вынужден замедлить ход по причине сбрасываемых на него снарядов. Просто уворачиваться от них, как это делал Акутагава, он не мог. В здании было множество невинных людей, которые в итоге могли бы пострадать от необдуманных действий того «гения», что явно помогал своему коллеге. По крайней мере, Ацуши не мог представить себе человека, который смог бы одновременно и стрелять и приводить бомбы в действие.
Поймав очередной снаряд, Накаджима с плохо скрываемым раздражением закинул их же «подарок» им обратно. Попал он лишь на край крыши, но этого хватило, чтобы наверху резко закончились патроны, а «оборотень», ускорившись, смог добраться до самого верха. Бомбы, как оказалось, не были взрывчатыми. Лишь сейчас, любуясь на два обездвиженных тела, «тигр» понял, что ранее не слышал никакого шума от взрыва. Небольшое треугольное устройство, которым до этого его так яростно закидывали, лежало там же, где и упало. Никакого писка или же жужжания, предвещающего взрыв, оно не издавало. Нагнувшись, «тигр» хотел было осмотреть ее более детально, как перед глазами все поплыло, и он был вынужден сесть, чтобы не упасть. Слабость буквально мгновенно распространилась по всему телу. В какое-то мгновение ему показалось, что весь он тонет в каком-то горячем красном желе, что застилает глаза и проникает в его рот, нос и уши, мешая дышать и видеть. Парень предпринял попытку встать, но тут же повалился на бок, больно ударившись головой. Последнее, что он успел запомнить, так это чьи-то не прикрытые ругательства и сильную руку, что сжимала в руках топор…
***
Опустившись на крышу, Чуя раздавил «обнулитель», с удовольствием прислушиваясь к его прощальному «пик-пик-пик». «Обнулители», созданные специально для борьбы с эсперами, лишь частично могли блокировать силу «одаренных» на короткое время (две минуты), не причиняя им видимого вреда. Правда с условием, что цель держит ее в руках больше трех секунд. Как работает эта штука, мафии так и не удалось выяснить, что больше настраивало эсперов против массового производства "обнулителя", который, помимо блокировки способностей, добавлял еще кучу приятных ощущений.
Накахара потыкал в отключенных врагов концом топора, как бы решая для самого себя их судьбу. Судя по недееспособности этих индивидов, именно они и прикрыли своих товарищей на земле иллюзией. По крайней мере, один из них уж точно был счастливым обладателем этой способности, ибо снайперской винтовки эспер так и не нашел...
По идее, защищать мальца ему не было никакого смысла. Официально Мори-сан не отдавал приказа вмешиваться в проблемы Акутагавы, что решил вдруг поиграть в героя. Однако частые «намеки» со стороны всегда осторожного начальства наводили на мысль, что проблемы Рюноскэ не столько личные, как хотелось бы. Закинув топор на плечо, Чуя подхватил отключившегося Ацуши за шиворот и потащил за собой к выходу. Находясь на пол пути к заветной двери, он вспомнил еще об одном не мало важном деле. В конце концов, не он один вызвался «добровольцем» на помощь своему мрачному подчиненному, которому бы не помешало поменять свое мировоззрение… Кинув свою ношу, а именно Накаджиму, Чуя достал мобильный и набрал номер Хироцу. «Ветеран» ответил еще до того, как Накахара имел честь познакомиться с его рингтоном. Это не могло не радовать. В конце концов, это значило, что все проблемы решились, даже не успев начаться.
— Акутагава закончил прежде, чем мы успели вмешаться, — спокойно и явно затягиваясь сигаретой, ответил Рюро. — Он хочет знать, что с «оборотнем»?
— Жить будет, — нервно дернув щекой, будто его ударили, ответил Накахара. — Вы собрали подтверждение вмешательства особого отдела?
Он не любил, когда собеседник говорил прежде, чем его успевали о чем-то спросить. В такие моменты эспер чувствовал себя полным идиотом. При этом он и сам не мог сказать, откуда бралось это чувство. Оно было, и это раздражало.
— Пара человек готова любезно это подтвердить. К тому же они не удосужились спрятать документы и форму. И еще. Наш хакер только что сообщил о грубом нападении на архивные данные. Благодаря поддержке ВДА, атаку удалось отразить, однако не все данные теперь в порядке. Нападавшие делали акцент на продаже наших ядерных бомб заграничным организациям…
— И многое они узнали? — перебил его «шляпник», тем самым призывая сократить информацию до «необходимой к поглощению».
— Ничего особенного. Все данные успели переместить прежде, чем имена заказчиков, и их местонахождение успели вскрыть. Все, что они знают, так это о попытке продажи, вот и все, — голос старика звучал плавно и ровно, словно он рассказывал сказку внукам, а не зачитывал рапорт по памяти.
— Составите полный отчет, как только вернемся на базу, — поправляя шляпу, решил Чуя. — Пора особому отделу прикрыть свой наглый рот…
***
Гин медленно приоткрыла глаза, чувствуя, как головная боль, носящая тупой характер, наваливается на нее всей силой. Она хотела перевернуться на спину и встать с постели, но перед глазами все поплыло, будто в калейдоскопе. Отсутствие света никоим образом не помешало ей лицезреть туман, что разлился перед глазами, как полупрозрачный чай, в который добавили немного молока. Спутанность сознания и болезненность за грудиной, не помешали ей уловить запах бытового газа, что, казалось, пропитал каждую клеточку ее тела. Ощущая, как тошнота начинает подступать к горлу, Акутагава подавила в себе панику и собрав остатки сил, сползла на пол. Нельзя было позволить газу убить ее. Она должна была жить. Ради брата, ради Мичизо, ради ребенка, что она носила под сердцем... И пусть пока о нем знала лишь она, девушка была уверена, что этот малыш будет самым желанным ребенком на свете.
Ползком добравшись до двери, Гин ухватилась за ручку, всем своим весом нажимая на нее. Она могла бы добраться до кухни, отключить газ и открыть окна, не привлекая внимания окружающих, но в ее состоянии путь до двери был самым близким и энергоемким. Вывалившись на лестничную площадку, она что есть сил закричала, не замечая, что из горла вырываются только хрипы. Силы покинули ее, даруя покой через потерю сознания. Она сделала все, что смогла. Но хватит ли этого, чтобы спастись?
