you're my perdition.

- Что?! - переспрашиваю, смотря немигающим взглядом на мать, которая застыла на пороге моей спальни как каменное изваяние. - Так будет правильно для нашей семьи. Для всего Сумеречного Мира. Для Конклава. - Так все-таки для нашей семьи или Конклава? - стряхиваю раздражение, скопившееся в кончиках пальцев и как можно быстрее выхожу из комнаты, чувствуя, как злость вновь и вновь закипает в сетке вен. Джослин нагоняет меня у озера, смотря на меня одним из тех взглядов, выражающих порицание. - Можно мне побыть одной? - снимаю тяжелую обувь, замирая у кромки прохладной воды, - Знаешь, не каждый день узнаешь, что тебя выдают замуж за человека, которого ты ни разу в жизни не видела. - Я понимаю, что для тебя это слишком, но это укрепит наши позиции в Конклаве, да и родство с семьей Лайтвудов нам не помешает. Ты ведь сама прекрасно понимаешь, что из-за дурной славы твоего отца, все на нас косо смотрят, ожидая подвох или того, что я, продолжу дело Валентина, вдохновленная его честолюбием, воссоздам Круг, - тяжелый вздох со стороны матери заставляет меня обернуться, - Прости, Кларисса, что именно на твою долю выпало исправлять все то, что натворили мы с отцом. - Прекрасно. Что я скажу Саймону? Ты ведь не забыла, что мы собирались пожениться через год? - каждое слово пропитано едким ядом сожаления и невыносимой беспомощности. Взяв в руки плоский камешек, я запускаю его по глади озера, замечая, как солнечный диск медленно тонет в глубине воды. Я любила Идрис и меньше всего на свете мне хотелось покидать это место с его вечно зеленой пышностью и бесконечными озерами и реками. Мне не хотелось покидать Саймона, который был для меня дороже всех на свете. Мне много чего не хотелось, но, к сожалению, в нашем мире перечить воле Конклава равнозначно восстанию, а учитывая мое происхождение, меня тут же передадут на суд, без выяснения обстоятельств. - Когда мы должны быть там? У меня есть время? - смирение приходит вместе с тупой болью в области сердца. - Утром. Пора собираться, Кларисса, - не дожидаясь моего ответа, Джослин возвращается в наш дом, оставляя меня наедине с ворохом собственных мыслей.

***

- Александр Гидеон Лайтвуд, - голос Маризы Лайтвуд был слышен на весь Институт, если не на весь Нью-Йорк, - Хватит перечить родителям. Я надеялась на твое благоразумие и понимание. Если Конклав требует этого, значит так тому и быть. - Разве навязывание браков — это не пережитки прошлого? - Алек сильнее впивается в подлокотники кожаного кресла, смотря на мать, - Чем же мы так провинились перед Конклавом, что теперь он вершит нашу судьбу? - Это не наказание, сын. Кларисса Фэйрчайлд — дочь Валентина. Конклав обеспокоен тем, что он все еще как-то может выйти на нее и перетянуть на свою сторону. Нашей семье выпала честь защитить всех обитателей Сумеречного Мира, - она говорила это таким тоном, будто для Александра встреча с отпрыском Моргенштернов была чистейшей привилегией. - Это не наказание, а настоящее безумие! - повысив голос, Лайтвуд вскакивает из-за стола, хаотично нарезая круги по кабинету матери, - Так почему бы просто над ней не установить контроль? - Этого недостаточно. Поверь, если бы был другой способ — я бы не стала взваливать все это на тебя. Но такова воля Конклава. Нам доверяют, а это значит, что мы не можем кого-либо подвести. Это плохо отразится на нашем имени. - Эта нелепая свадьба плохо отразится на нашем имени! Моя судьба — это не разменная монета, - Алек подходит двери, но останавливается, посмотрев на Маризу через плечо, - Женитьба на дочке Валентина разрушит нашу семью и не говори потом, что я тебя не предупреждал.