you're my perdition.

Уставившись в пыльный иллюминатор самолета, я провожала взглядом родные края Идриса. - Ты успела поговорить с Саймоном? — подождав, пока гул самолета поутихнет, интересуется Джослин, явно подбирая слова, словно разминируя бомбу. - Нет. Я оставила ему записку. Можно было бы, конечно, оставить открытку, но я почему-то не нашла с надписью «прости, я выхожу замуж за другого», — фырчу, как разъяренная кошка, но в глубине души понимаю, что мама здесь не причем, даже Конклав здесь не причем. Всему виной мой отец, из-за которого на нашу семью легла густая тень враждебности. От беспомощности хочется завыть до хрипа в горле, разодрать пальцы в кровь, чтобы удержаться на месте, но моя судьба уже решена и у меня нет сил ни противостоять, ни возразить ей. Подтянув колени к груди, я укладываю на них блокнот, стараясь сфокусироваться на том, что, действительно, меня может расслабить. Из-под тонкого серого грифеля на светлой бумаге проступают нечеткие контуры пейзажей, знакомых только мне: бесконечные просторы, пышущие зеленью и обилием цветов. Рисунок настолько четкий, что на мгновение, мне кажется, что я ощущаю аромат полевых трав; к горлу подкатывает противный ком и, тяжело сглотнув, я отчаянно отпихиваю от себя альбом, уставившись в окно, наблюдая, как отблески солнца лентой тянутся над гладью воды. Может, я преувеличиваю масштабы катастрофы, грозящейся поглотить меня с головой? Я была наслышана об Алеке, конечно, не по собственной воле. Все юные охотницы бредили им. Имя Лайтвуда прочно ассоциировалось с «красивый, идеальный, сильный, смелый, умный». И любая из девушек явно бы хотела оказаться на моем месте, но не я. Я была помолвлена с Саймоном. Для меня он был роднее и ближе всех и, когда еще в восемь лет мы поклялись быть вместе всю жизнь, я знала, что так и будет. До этого момента так и было. Перед глазами всплыл образ друга. Когда он прочтет письмо, то сойдет с ума; взъерошит рукой непослушные каштановые волосы, снимет очки и, непременно, потрет ладонями лицо, чтобы прийти в себя. Он всегда так делает, когда нервничает. Натянув капюшон на лицо, я пытаюсь избавиться от посторонних мыслей и принять сложившуюся ситуацию, как должное. Прервав неудачные попытки старшей Фрэй завязать со мной разговор, я погружаюсь в долгожданный сон.

***

Такси медленно подъезжает к заброшенной церкви и я чувствую, как кровь начинает пульсировать в висках. К горлу подкатывает неприятный ком, и я с трудом заставляю себя ровно дышать. Джослин ободряюще улыбается, выуживая из багажника наши вещи. - Все будет хорошо, Клэри, — ее голос раздается где-то над моим ухом, но я не слышу не единого слова. Подняв голову вверх, я наблюдаю за метаморфозами, происходящими со зданием: из старой и ветхой церкви вырисовывались готические контуры Нью-Йорского Института, острые пики которого, буквально, прокалывали облака, заставляя меня едва ли не разинуть рот от восхищения. Джослин не дожидаясь моего одобрения, распахивает дверь и входит в Институт, принося внутрь холодок с улицы. Юркнув за ней, я застыла на пороге, находясь под прицелом сразу нескольких пар глаз. - Добро пожаловать в Институт Нью-Йорка, — лицо Маризы Лайтвуд исказила натянутая улыбка, а слова звучали так, словно она репетировала их весь день перед зеркалом. Отчасти я была знакома с четой Лайтвудов: Мариза и Роберт были нередкими гостями в Идрисе, и они довольно части брали в свои дипломатические поездки самого младшего из Лайтвудов — Макса. Однако, с остальной частью их семьи я была знакома лишь понаслышке. Первым делом мой взгляд падает на девушку в ярко-красном платье. Изабель. Слухи о ее красоте явно приуменьшены, ибо она была поистине прекрасна. Рядом с ней я чувствовала себя угловатым подростком. Хоть на внешность я никогда и не жаловалась, но восхитительность дочери Лайтвудов невозможно было не заметить. Сердце бешено заколотилось, когда мой взор упал на высокого крепкого парня. Скрещенные на груди руки, закрытая поза, тяжелый взгляд и плотно сжатые губы…да, это, определенно, Александр Лайтвуд. Мысленно выругавшись, я натягиваю на лицо самую обаятельную улыбку из своего арсенала, надеясь, что эта ситуация не станет еще более неловкой. - Клэри, прошу разрешить мне представить моего сына — Александра Лайтвуда, — Роберт кивком указывает на темноволосого юношу, - А это моя прекрасная дочь — Изабель, — его губы трогает теплая улыбка, и я не могу не улыбнуться ему в ответ. - Наверное, вы устали. Позвольте Изабель проводить вас в ваши комнаты, — облегчение накатывает успокаивающей волной, и я с удовольствием отмечаю, что странное ощущение в желудке исчезло, - Через час будет ужин, — едва ли сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, но вместо этого смиренно киваю — избежать общей трапезы за столом у меня совершенно не получится.

***

- Вот твоя комната, — брюнетка провожает меня до двери в конце коридора и демонстрирует внутреннюю обстановку помещения, кратко поясняя, что и где находится. - Спасибо. Постараюсь не заблудиться тут, — с губ срывается нервный смешок, выдавая с головой, скопившееся во мне напряжение. Она слегка улыбается, застыв на пороге комнаты: - Я тоже считаю все это странным. Несмотря на мои откровенные протесты, мама заставляет меня к ужину надеть платье. Никогда не испытывала себя более уязвимой: чертово тряпье едва ли доходило до середины бедер, заставляя меня ощущать себя почти обнаженной. Спустившись вниз, я иду в сторону зала, следуя указаниям Изабель. Стараясь не слишком часто одергивать платье, я сажусь за стол, с облегчением отмечая, что кроме Джослин и старших Лайтвудов никого не наблюдалось. Может, и ужин пройдет в таком кругу? - Прекрасно выглядишь, Кларисса, - Роберт учтиво кивает головой, поднося к губам бокал с красным вином. - Благодарю, — меня слегка передергивает от звука своего полного имени, что я не сразу замечаю, как рядом со мной, почти бесшумно, присаживается Алек. - Всем приятного аппетита, — Мариза дает указания специально нанятой для вечера прислуге, чтобы те могли подавать горячее. Желудок сводит до предела. Мне становится не по себе от мысли, что из-за обычного ужина возникло столько хлопот. Аппетит пропал мгновенно, но я усиленно делала вид, что ем, ковыряясь вилкой в салате. - Свадьба будет через три месяца, — мать Алека сосредоточенно складывает руки замком под подбородком, неотрывно следя за моей реакцией, но я решаю промолчать, давая возможность ей озвучить свою мысль полностью, - Все это время Клэри будет жить в Институте и находиться под нашей защитой, — сейчас мне было абсолютно плевать на манеры и поэтому я без зазрения совести делаю пару глотков вина из рядом стоящего бокала, - Вам нужно время, чтобы привыкнуть к друг другу. Мы понимаем, что для вас это тяжело, но не забывайте ради чего мы все в этом участвуем, — еще один глоток, - У нас общая цель и нет смысла противиться воле Конклава. Свадьба пройдет в Идрисе, — пожалуй, еще один глоток не будет лишним, пока она не начала обсуждать фасон моего будущего платья, - Я надеюсь, что в ближайшее время мы станем настоящей семьей, — Мариза поднимает бокал и Джослин вторит ей, повторяя слова. Градус напряжения достиг своего апогея и я понимаю, что больше не могу сдерживать себя. - Это все полная чушь! Что за фарс? Мы теперь будем играть в дружную семью? — слова слетали с моих губ, прежде чем я успевала их обдумать, - Вы не думали о нас? Вся эта свадьба только ради того, чтобы искупить ваши грехи. Но почему мы расплачиваемся за то, что сделали вы? У каждого из нас была своя жизнь и знаете что? Быть частью фальшивой семьи, быть фальшивой женой и жить с нелюбимым человеком — это не предел моих мечтаний! — я понимала, что уже перегибаю палку, но остановить словесный поток было не в моих силах, - У меня пропал аппетит. Приятного вечера, — вскочив из-за стола, я, буквально, вылетаю из зала, мечтая поскорее оказаться в своей комнате. - Ужин удался, — констатирует Изабель, оглядывая всех присутствующих за столом, и отправляет себе виноградинку в рот.