***
— Ты собираешься снова прогулять? Зейн и Шуга стояли за школой, где первый курил и явно не собирался возвращаться в здание. До конца оставалось всего два урока, но он уже чувствовал себя вымотанным и уставшим ото всех придурков, окружавших его. В ответ он лишь кивнул и в очередной раз затянулся. — Всего два урока осталось, — продолжал Юнги. — Ты свалишь со мной, если хочешь быть таким же. Зейн знал, что это подействует. Знал, что Шуга неохотно, но согласится уйти с ним. Поэтому, не услышав ничего в ответ, кроме смиренного вздоха, он самодовольно усмехнулся и, затушив сигарету, поплелся в сторону улицы. — И куда мы направимся? — Дома делать нечего, поэтому предлагаю купить выпивку и обойти чуть ли не весь наш мелкий городок. — А если нас застукает кто-то из знакомых? — Мы не трахаемся, чтобы нас застукали, поэтому просто делай все так, как я скажу, принцесса. Совсем скоро оба парня переступили порог минимаркета, в котором мать Шуги была постоянным покупателем. Она знала всех продавцов и частенько заходила сюда даже больше за разговорами, нежели за продуктами. — Знаешь, мы несовершеннолетние, и кто-нибудь может сказать моей матери, что я покупал здесь спиртное, — тихо проговорил младший, неуверенно плетясь за Зейном и осматривая потолки в поисках камер наблюдения. — Если твоя мать растит тепличное растение с телом человека, то она идет правильным путем. Какого хрена ты такой пугливый? Тебе 17 и ты покупаешь слабоалкогольный напиток. Вот же криминал, блять. Закатив глаза, Малик потянулся к двум бутылкам пива, но испуганное лицо правильного друга натолкнуло на, как ему показалось, неплохую мысль. Брюнет подвел Шугу к ближайшему стеллажу с яркими упаковками и кивнул, проговаривая: "стащи что-нибудь". — Что?! — Быстрее, принцесса. — Я не буду воровать! — Можешь еще громче это сказать. Быстрее. — Черт, Зейн, — Шуга потянулся рукой к ближайшей упаковке и тут же отдернулся, но тот взглянул на него тем самым взглядом, которым смотрел каждый раз, как проговаривал: "ты же хочешь быть похожим на меня". Рука младшего снова потянулась к стеллажу. Он немного дрожал от волнения, но все же запрятал небольшую коробочку себе в карман. — Умница, — Малик гордо улыбнулся и направился к кассе. Выложив продавщице только две бутылки пива, он расплатился и уверенно направился к выходу. Сердце Юнги билось так, словно вот-вот вырвется из груди, руки вспотели от волнения, а лицо побледнело от страха. До выхода оставалось всего пара шагов, и юноша был готов отступить и заплатить, но что-то внутри подсказывало, что если он не сделает этого сейчас, то перемены в его жизни никогда не наступят. Решительный шаг — громкий звук сигнализации. — Чё встал? — с этими словами Зейн схватил Шугу за руку и потащил за собой прочь из магазина. Охранник кинулся за ними, но те бежали что есть мочи. Адреналин зашкаливал, а страх попасться и вовсе придавал сил. — Всё, оторвались, — спустя несколько минут заявил старший, останавливаясь и переводя дыхание. — Ты, блин, конченный придурок, — почему-то Шуга смеялся: нервно и неуверенно. Сердце по-прежнему колотилось, а ноги подкашивались от непривычных ощущений во всем теле. Азарт и страх быть пойманными вскружили его светлую голову. Он тоже остановился и принялся восстанавливать дыхание, — а если они вызовут полицию? — Да брось. Кто станет вызывать копов из-за такой фигни как... кстати, чё ты там спер-то? Пожав плечами, Шуга достал из кармана куртки темно-синюю упаковку, после чего Зейн тут же разразился громким смехом. — Покажи размерчик-то, — он потянулся за упаковкой, на которой было написано "презервативы" и принялся ее рассматривать, — ох, мой. Оставлю себе. — парень запрятал пачку в карман и, открыв банку с пивом, пристально посмотрел на ошарашенное лицо блондина, — ну, как ощущения? — Если хорошенько подумать, то мы полные дебилы. Я украл презервативы твоего размера в магазине, где постоянно отоваривается моя мама. Но, знаешь, наверное, я не скажу такого больше, но это было довольно забавно. Хотя, кажется, совесть будет грызть меня до конца моих дней. — Избавься от нее. — От совести? — Да. Твой гребаный отчим просаживает все бабки, думаешь, тебе не придется воровать в будущем? — Надеюсь, что нет. — Ох, конечно, ты же вырвешься из этого вонючего городишки, найдешь успешную работу и женишься на примерной девочке, вроде моей сестры, да? — Ну, в отличие от тебя, у меня есть планы на жизнь. — У меня тоже они есть. И поболее твоих. — Станешь сутенером? — Смешно, принцесса. Зейн надпил из своей банки и кивнул Шуге на его пиво, после чего тот тут же послушно открыл свою банку и принялся медленно ее осушать. — Что дальше? — Не знаю. У меня есть пачка презервативов. Могу найти себе подружку. — А я? — Хочешь стать моей подружкой? — Нет же, придурок. Ты уйдешь, а мне что делать? — Ну, ты вчера не досмотрел своего патлатого мужика. — Не хочу возвращаться домой. Отчим сегодня дома, а у меня нет желания видеть его рожу. — Напрашиваешься ко мне? — Как и ты вчера напросился ко мне. — Решил обломать мне сегодняшний секс? Не думал сам хоть разок остаться у кого-нибудь на ночь? — Чтобы остаться у девушки на ночь, нужно ее хотя бы хотеть. — Да ты никого не хочешь. Мне не нужно, чтобы по школе ходили слухи, что я дружу с заднеприводным. — Может, я асексуал? — Да ты просто законченный девственник. — в ответ Шуга скорчил недовольную гримасу и снова сделал глоток пива. — ладно, — снова сказал Малик, — одна знакомая недавно намекала мне на секс, поэтому вечером я пересплю с ней, а потом можем пойти ко мне. — А твои родители не будут против, что вчера ты ушел из дому, а сегодня приведешь меня? — Насрать, Шуга. — Тебя так из дома попрут. — На это мне насрать еще больше. "Насрать" — это всегда была именно та фраза, которой старался жить Зейн. Он пытался наплевать на весь мир вокруг него, кроме Шуги, о котором заботился точно о младшем брате. Эти двое порой были настолько близки, что многие подозревали их в гомосексуальной связи, к чему Юнги относился очень даже спокойно, и что выводило Зейна из себя, заставляя его корчить недовольные гримасы и из последних сил держаться, чтобы не ударить каждого, кто хотя бы намекал об этом. Свои отношения с Шугой он считал чем-то более глубоким, чем секс, который юноша уже давно обесценил, и любовь, которую всегда считал уделом слабых, не умевших в одиночку справляться со всем окружавшим их дерьмом. Хотя порой брюнет и сам понимал, что далеко не всегда сам справляется со своей жизнью, ведь каждую свою проблему он доверял Шуге, но это была именно та слабость, которая ему нравилась. Он верил в родственные души. Верил, что на этом свете были люди, созданные для каждого. Нет, не те люди, с которыми строят отношения, а потом изменяют друг другу. Зейн верил, что у каждого человека был такой же друг как Шуга. Кто-то, с кем можно было молчать и понимать друг друга по одному лишь взгляду. Но, несмотря на то, что Малик уже смирился с этой своей белокурой слабостью, он по-прежнему хотел справляться со всем один, потому что зависимость даже таким добрым человеком, как Юнги, — тоже зависимость. А зависимость — слабость. Поэтому, дабы окончательно наплевать на все, юноша решил сделать именно то, что ненавидел его друг. И он часто так поступал. Знал слабое место Юнги и давил на него каждый раз, как начинал чувствовать, что эта родственная душа слишком много значила для него. Этим больным местом были девушки. Несмотря на то, что Зейн никогда не интересовал Юнги как парень, он презирал его случайные половые связи, считая их омерзительными. Он не любил секс и не понимал, как люди могли быть зависимыми этим мерзким процессом, поэтому каждый раз, как Малик уходил к девушке, тот злился и мысленно осуждал его. Шуга часто неуважительно называл девушек своего друга "шлюхами", что каждый раз вызывало на устах брюнета усмешку. Он и сам давно потерял уважение к женщинам, считая, что были только две их категории: шлюхи и моралистки. И вторых он всегда ассоциировал со своей матерью, которая считала верными только свое мнение, только свою позицию, только свои взгляды. И, пожалуй, только благодаря матери, он решил никогда не жениться и не связываться с женщинами, которые не были готовы отдаться ему в первую же ночь. Для разговоров у него был друг, так что большей пользы от девушек, чем временное удовлетворение, и не могло быть. — Кому ты? — голос блондина немного вздрогнул, когда его друг внезапно достал телефон и принялся торопливо набирать чей-то номер. Да, именно в тот момент Зейн давил на больное место Юнги, о котором знал лучше любого другого. — Алло, Тери? — он отошел от Шуги на пару шагов и разговаривал с девушкой так, словно не знал о том, как тот ненавидел это все и с каким обиженно-озлобленным лицом сейчас стоял. — хорошо, сейчас зайду. — Ты же сказал, что пойдешь к ней вечером. — Прости, чувак, планы меняются. — Да ты издеваешься! — Она ушла с последнего урока, почему бы не провести это время с большей пользой, чем дают нам нудные уроки? С этими словами Зейн допил свое пиво и, небрежно бросив банку на землю, вальяжной походкой поплелся к дому Тери. — А мне где быть? Ждать тебя под ее домом? — Нашел бы и себе кого-нибудь. — Спасибо, обойдусь. Щеки Юнги надулись от злости, а бледные музыкальные пальцы побагровели и сжались в кулаках. — Уверен, тебе хочется мне врезать, — Малик ухмыльнулся и с вызовом посмотрел на младшего. Он знал, что Шуга никогда его не ударит — он был выше этого. Он был выше всего: криков, драк, секса, мимолетных отношений. И Зейна это жутко раздражало, но в то же время именно это ему и нравилось в нем. Блондин ценил только высокие отношения и никогда бы не стал тратить свое время на то, что не удовлетворило бы его платонические чувства. Это и нравилось Малику, ведь он точно знал, что их дружба была взаимна. Они оба считали это той настоящей любовью, которая приносила только тепло и не причиняла боли. — Ладно, я подожду тебя под ее домом. — Я буду скучать, — Зейн язвительно ухмыльнулся и направился ко входу в небольшой светлый дом. — Только не думай обо мне, когда будешь засаживать ей, — блондин одарил друга не менее язвительной улыбкой, на что в ответ увидел средний палец и тихо рассмеялся. Зейн позвонил в дверной звонок, и ему открыла темноволосая красивая девушка, которую Шуга несколько раз видел в школе. После того, как она широко улыбнулась и что-то проговорила, они вместе скрылись за дверью. Юнги же ничего не оставалось, как сесть на ближайший парапет и уныло допивать свое пиво. В такие моменты он всегда чувствовал себя слишком одиноко, слишком тоскливо. И он искренне не понимал, почему для его лучшего друга перепихнуться было куда интересней, чем, действительно, пройтись по городу и побеседовать о чем-нибудь увлекательном. Вероятно, это и было именно то, что отличало Шугу от настоящего подонка, каким он хотел быть. Он не мог переступить через себя и променять прогулку с Зейном на секс с кем-то, кого он практически не знал. Да он даже не мог себя заставить впервые заняться этим, потому что, как ему казалось, в мире было куда больше интересных занятий. А в последнее время, когда отец ушел из семьи, и его место занял подозрительный тип, Юнги направлял свои мысли лишь в одно русло — кем он будет, когда закончит школу. Кем они будут с Зейном? Потому что Малик был прав. Веровавший в светлое будущее Шуга никогда не хотел жениться и ходить на рутинную работу. Они оба мечтали уехать прочь из этого города и скитаться по свету только вдвоем. Вероятно, иногда они и в самом деле могли напомнить парочку геев, которая мечтала связать свое будущее только друг с другом, но в их головах никогда и не зарождалась подобная мысль. Все было на платоническом уровне, и этого хватало обоим. Иногда Шуга ловил себя на мысли, что его мать была права, и он и в самом деле связался с плохим парнем, который тянул его на дно. Они никак не развивались, а младший только и замечал, как падала его успеваемость и как он переставал уметь делать то, к чему раньше был талант. Но он был готов просадить свою жизнь именно с этим парнем. Из подающего надежды ребенка Шуга превратился в парня, который ничего не хотел знать и слышать, что хоть как-то могло отдалить его от Зейна. Это была самая настоящая зависимость, которую Юнги бы никогда не испытал к девушке. — Чертов ублюдок, — буркнув себе под нос и обреченно рассмеявшись, белокурый сделал очередной глоток и помотал головой, — твою ж мать, я украл презервативы, которыми он сейчас пользуется. В голове всплыли четкие картинки того, как его друг мог сейчас полностью обнаженный лежать на этой девушке, а их тела сливались воедино. Зейн заставлял ее стонать и даже не думал о том, как мерзко было его ждать. Парень всегда думал, что именно мимолетный секс Зейна с каждой встречной вызвал такое отвращение к самому процессу, поэтому других причин такой реакции не находил и даже не пытался найти. — Соскучился? — Голос Малика совсем скоро уже был над его головой, и в тот момент Юнги даже не мог злиться на него. Он слабо улыбнулся и встал на ноги. — Быстро ты. — Заткнись, — брюнет выхватил из его рук банку и приставил к своим губам. — Куда теперь? — Ко мне. — А как же прогулка? — Я уже нагулялся. Характер Зейна порой настолько раздражал Шугу, что тот был готов ударить его, ведь все старания понять его эгоистичность зачастую скатывались в пропасть, и Юнги был уверен, что виной всему был просто-напросто скверный характер Малика. Никаких объяснений со стороны психологии не было — он просто мудак.***
— Надеюсь, ее нет дома. Зейн тихо открыл двери в надежде на то, что его младшая сестра все еще была в школе и не спустится на первый этаж, где всячески будет им мешать, постоянно рассматривая Шугу и неловко флиртуя с ним. Она была влюблена в него вот уже четвертый год, но все попытки влюбить в себя блондина были тщетными. И это, безусловно, радовало ее ревнивого брата. Он был огромным собственником, поэтому считал Юнги своим и безумно боялся, что тот мог начать активно общаться с его сестрой. Ведь если Шуга влюбится, то у него станет меньше времени на Зейна и окружающее их обоих дерьмо. И видеть влюбленного лучшего друга, который держится за руки с Фионой и думает только о свиданиях с ней — самое противное, что могло бы случиться с ним. — Ты про меня, придурок? Рядом с ними раздался звонкий женский голос. Фиона лежала на диване, за спинкой которого миниатюрную блондинку совершенно не было видно. Зейн фыркнул и кинул свою куртку на ближайшее кресло. Его сестра взглянула на него и не смогла не заметить тихо стоявшего рядом с ним Шугу. Глаза блондинки засветились, а лицо одарила лучезарная улыбка. В голове смешались все мысли, и она даже забыла о том, что нужно было поздороваться. — Придержи свой оргазм. Он не к тебе, — Зейн устало вздохнул и уселся рядом с Фионой, — чё разлеглась? Мы будем смотреть фильм, проваливай. — но, кажется, она совершенно не слушала старшего брата, открыто пялясь на его друга в тот самый момент, когда он усаживался между ней и Зейном. — мы будем смотреть только вдвоем, — добавил брюнет, — вали в свою комнату. — Сам вали. Диван не твоя собственность. — А Шуга — не твоя, прекрати сверлить в нем дырки. — Мудак. — Дура. — Эй, полегче, — Шуга толкнул друга в бок и сдавленно посмеялся. Отношения этих двоих всегда забавляли его, да и только рядом с Фионой ее брат проявлял хоть какой-нибудь интерес к нему. Он ревновал и боялся, что Юнги влюбится в его красавицу-сестру, что не могло не радовать. — Ну и что мы будем смотреть? — Фиона демонстративно закинула ногу на ногу, показывая брату, что не собиралась покидать комнату. — Порнуху, — совершенно серьезно ответив, Зейн встал с дивана и подошел к небольшому стеллажу с дисками у стены. Нахмурившись, он потянулся к старой коробке с безумно скучным названием и еще более скучной обложкой, по которой было видно, что фильм был о-очень старым. Достав диск, Малик вставил его в дисковод и уселся на свое место. И через несколько секунд лицо его сестры исказилось в отвращенной гримасе, а его друг залился громким, но слегка смущенным смехом. На экране и в самом деле был порно ролик. Он сразу начался с основного, и стоны молодой девушки из видео заполнили всю комнату. — Фу! Ты дебил, — Фиона возмущенно взмахнула руками и покинула комнату. — Отчасти она права, — сказал Шуга, не прекращая смеяться и всячески отворачиваясь от экрана, — зачем тебе вообще порно, если с твоим количеством девушек ты сам можешь его снимать? — Оно идет не дольше пяти минут. Я записал его для таких вот случаев, — Зейн взял пульт и отмотал видео немного вперед. На экране появилась заставка фильма. — Синистер? — Кажется, именно его ты вчера не досмотрел, — брюнет слабо улыбнулся и развалился на диване. — Ты записал его? Почему перед ним порно? — Почти все фильмы, которые могут быть мне интересны, спрятаны в коробках из-под нудных фильмов, а вначале них записан самый разгар порнухи. — А если она спустится и увидит, что мы смотрим нормальный фильм? — Вообще пофиг, — Зейн чуть ближе придвинулся к Шуге и положил голову ему на плечо. И сейчас ему было хорошо. Хорошо так, как не было ни с кем другим. Ни одна девушка, ни одна выпивка никогда не могли заменить того спокойствия, которое он испытывал в подобные моменты. Все скандалы родителей казались противным сном, а атмосфера их серого городишки превращалась в теплую и уютную. Зейн даже толком не смотрел фильм, он дремал, ерзая на костлявом плече, но не желая перемещаться на мягкие подушки. И с каждым днем ему все больше и больше хотелось уехать прочь, забрав свою белокурую слабость с собой и испытывать то самое спокойствие в какой-нибудь небольшой квартире, в которой не было бы никого и ничего, кроме спокойствия, которое ему дарил Юнги. Но Малик точно знал, что совсем скоро снова начнет ощущать ту самую ненавистную слабость, каждый раз шедшую следом за этим приятным теплом и спокойствием. Страх начнет сковывать его тело, а в голове начнут зарождаться желания вновь с кем-нибудь переспать, чтобы хоть немного отдалиться от лучшего друга. И совсем скоро они снова останутся одни, Шуга одним своим присутствием подарит ему все то, что Зейн не мог получить от жизни. И день изо дня они будут жить этим замкнутым кругом.