Глава 2
20 марта 2016 г. в 23:14
17 Апреля 2011 года.
Тот самый день, когда Зейна наказали из-за ненавистного ему Юнги. И, быть может, для многих наказание и не было таким уж страшным. Но не для Малика, которому довелось остаться после уроков и провести с отбросами школы целый час, выслушивая о том, как пагубно на них отразится в дальнейшем их беспредельный образ жизни. Весь час он сидел, беспрерывно пялясь на стрелку часов, словно пытался взглядом просверлить ее или заставить двигаться быстрее. Зейн не слышал ни одного слова учителя, все слова проходили сквозь него, ни на секунду не задерживаясь в его сознании. А вся эта отвратительная компания рядом только заставляла сильнее ненавидеть Юнги. И он ничуть не считал себя виновным в том, что сейчас сидел здесь. Во всем винил малолетнего выскочку, что заслуженно получил по лицу прямо при всем классе.
Очередной раз вздохнув, Малик понял, что, если этот ребенок сегодня попадется ему на глаза, он прикончит его. Какого хрена его вообще наказывали из-за какого-то неприметного отличника, который нудно разговаривал и раздражал своей правильностью?
— Вы свободны, — обратился к ним школьный психолог, и кучка школьников ринулась к выходу. Зейн же медленно плелся позади, не желая сливаться воедино с этими придурками, готовыми растолкать друг друга даже на обычном выходе из школы. Малик не так уж и любил все эти драки и разборки, по крайней мере в таком юном возрасте.
— Зейн! — Из-за спины раздался голос Юнги, и, о да, в данную секунду он начинал думать, что обожал разборки, потому что готов был врезать ему за одно лишь упоминание своего имени.
— Отъебись. — и все же Зейн продолжил свой путь к выходу из школы, но упрямец настойчиво плелся за ним, желая поговорить.
В безмолвии они вышли из школы, и только там младший снова обратился к нему:
— Наверное, сейчас ты ненавидишь меня больше прежнего.
— До тебя с первого раза не доходит?
— Я хочу, чтобы наша вражда прекратилась, — в ответ он увидел лишь средний палец, после чего добавил, — я не хотел, чтобы тебя наказывали, Зейн.
— Клянусь, еще одно слово, и я выбью тебе все зубы.
— Так тебе станет легче?
— Иди нахер, — наконец, Зейн развернулся к нему лицом и подошел практически вплотную, — иди нахер, слышишь меня?! И даже не пытайся корчить из себя праведную принцессу, которая сожалеет, потому что ты — мелкий ублюдок, которого я ненавижу больше всего в этом долбаном мире.
— За что?
— За то, что ты существуешь, мать твою.
И в тот момент Зейн ничуть не лгал. Шуга раздражал его с первой их встречи. Между ними не произошло ничего особенного, он просто невзлюбил его, что тот отлично чувствовал, за что на тестах и контрольных отказывался помогать, тем самым зля Малика еще больше. Позже их неприязнь друг к другу увеличилась, и со стороны Юнги это не заходило дальше острых и метких фразочек, которые были словно дрова, кинутые в уже полыхавший огонь.
— Вот так просто? Безо всяких причин?
— Ты достал, — Зейн толкнул его, после чего Шуга тут же попятился назад, но, устояв на ногах, решил продолжить их диалог (если это вообще можно было назвать слаженным диалогом). Он сделал шаг навстречу, после чего Малик вновь толкнул его, на этот раз сбивая с ног, — исчезни уже, — прорычал он, оставляя младшего валяться на земле.
— Ты, вероятно, чувствуешь себя гораздо круче, когда бьешь меня, так ведь?
Больше всего на свете в ту минуту Зейн хотел уйти и не трогать этого придурка, но что-то внутри заставляло ненавидеть Шугу и болезненно реагировать на каждое его слово. Сердце начинало быстро колотиться, глаза покрывались пеленой, а тело тянулось к нему, чтобы в очередной раз толкнуть или впервые по-настоящему ударить. Да, в то самое мгновение больше всего на свете он хотел по-настоящему ударить его. Как можно сильнее, чтобы видеть его кровь, чтобы слышать хруст его костей. И он сделал это. Не соображая и не давая никакого отчета своим действиям, Зейн просто ударил Юнги ногой в челюсть.
Тот тут же безвольно откинулся на спину, а после, рассмеявшись, привстал на локтях:
— Сейчас ты крут, да?
Юнги харкнул кровью и попытался подняться на ноги, за что снова получил по лицу. Так Зейн чувствовал себя лучше, но точно не круто. Он бил парня, который даже не был способен подняться на ноги и дать сдачи. Но агрессия, накопившаяся в нем за все годы, выходила наружу, сопровождаясь ударами, которые следовали один за другим. До этого Малик никогда никого так сильно не бил, но тогда, в порыве ненависти, он и вовсе забыл, за что конкретно наносил удары по хрупкому телу этого хилого мальчишки. В его голове одно за другим всплывали воспоминания. И в них уже давно не было Юнги. Он просто срывался, потому что, начав, Зейн уже не мог остановиться. Накопленная ненависть ко всему окружающему утихла как-то слишком внезапно — он в очередной раз пнул Шугу по ребрам и, наконец, окинул его "трезвым" взглядом. Тот безжизненно лежал на земле, его бледное лицо практически всё было в крови, а конечности слегка содрогались. Шуга дрожал от боли, и это зрелище заставило Зейна практически паниковать.
— Вставай, — в приказном тоне обратился он к Юнги, после чего тот лишь тихо рассмеялся и прокряхтел что-то нечленораздельное, — вставай, тупой ублюдок!
Малик кричал на него, потому что только так мог подавить все то волнение, которое с каждой последующей секундой охватывало его цепями и заставляло самого дрожать от непонятного самому себе страха.
Агрессия внезапно сменилась волнением. Вид этого мальчишки сейчас был слишком пугающим, и брюнет прекрасно понимал, что он был обязан вызвать ему врача, но ведь это означало бы, что вся эта ненависть была не более, чем детский трёп? Если Зейн ненавидел, то хотел ненавидеть полностью. Хотел, но не мог. Дрожь пробрала все его тело, и он уже был готов кинуться к нему, чтобы проверить пульс и сердцебиение.
— Не будь тряпкой!
Малик продолжал грубо звать Шугу, надеясь, что тот вообще был в силах подняться на ноги, хоть и прекрасно понимал, что Юнги не мог сейчас даже толком разговаривать, если не дышать.
— Вставай, мать твою! — на этот раз его голос нервно дрогнул, — вставай, долбаный ты мудак.
— Зачем? — Шуга невольно улыбнулся, после чего попытался подняться, но тут же рухнул обратно, — разве ты не этого добивался, крутой парень?
— Ох, заткнись, — Шуга мог разговаривать и даже умудрялся раздражать, поэтому, все еще немного дрожа, Малик фыркнул и опустился к нему, пытаясь помочь подняться, — тебе врача нужно.
— Сейчас ты не выглядишь таким крутым, как минуту назад, когда разбивал ногой мое лицо.
Минута. Кардинальные перемены в его настроении заняли ровно минуту. И это было самым странным, что когда-либо происходило с Зейном. Сбросив на Шуге весь негатив, он уже и не чувствовал к нему ненависти, а все, что происходило пару минут назад, казалось чем-то, что происходило с кем угодно, но не с ним. Он с ужасом вспоминал то, как сильно бил его и, как наслаждался хрустом его костей. Брюнет даже допускал мысль, что в тот момент сходил с ума, ведь тело вовсе не слушалось его, и это пугало. Очень пугало. Пугал сам факт, что он мог кого-то так люто ненавидеть. И бояться самого себя было ужасающе. Зейн никогда не думал, что мог быть способен на такое. Он никогда даже не догадывался о том, что гнев мог так сильно овладевать им.
— Я вызову скорую, — проигнорировав его слова, Зейн принялся звонить в скорую.
— Ты неплохой парень, Малик, — в голосе Шуги была слышна улыбка, и старший сдавленно улыбнулся в ответ, выпаливая "заткнись". Он чувствовал себя таким свободным, таким расслабленным. И именно этот избитый мальчишка подарил ему эту свободу. Он подарил ее в ту самую минуту, когда, не сопротивляясь, позволил избить себя и выплеснуть все то, что годами сковывало разум. Он подарил ее тем, что из последних сил улыбался и вел себя так, словно они были старыми друзьями, которые дурашливо подрались, и с ним все было в полном порядке.
— Ты больной ублюдок, — брюнет усмехнулся и отрицательно покачал головой, поворачиваясь в сторону Шуги. Его избитое лицо не казалось уже таким раздражающим, оно вызывало сочувствие и вину. Вину, которую прежде Малик никогда не испытывал. — Они скоро будут, — его голос слегка дрогнул, потому что, если он наградил Юнги серьезными травмами, то вряд ли бы смог простить себя. Да, он по-прежнему недолюбливал его, но сейчас не мог даже допустить мысль о том, что когда-нибудь на самом деле хотел покалечить его. Порой Зейн задумывался над этим и красочно представлял, как избивал его, но это все было не серьезней дурацких фантазий, которые люди так часто рисовали в своих головах, но точно знали, что никогда не воплотят их в жизнь.
— И что мы им скажем? Правду?
— Можешь сказать правду.
— Тогда ты меня совсем убьешь, — Шуга попытался рассмеяться, после чего закашлялся и схватился за ребро, — если оно сломано, я тебя прикончу.
"Если оно сломано, я и сам себя прикончу", — думал Зейн, впервые так чего-то опасаясь. Он не был таким мудаком, каким пытался быть еще в детстве, ведь в ту минуту он хотел развернуться и уйти, но что-то заставляло оставаться рядом с избитым Юнги и, порой поглядывая на него, убеждаться в том, что с ним все будет хорошо.
И когда к ним подъехала скорая помощь, а блондин выдал Малика за того, кто помог ему, брюнет и вовсе решил поехать в больницу вместе с ним. В тот момент он впервые почувствовал некую ответственность за этого парня. Избив его, Зейн решил, что он должен быть рядом и первым должен узнать, что с ним все в порядке.
— Эй, — Малик окликнул его, когда тот вышел из кабинета врача, и подошел к нему, — ты как?
— Тебе повезло, ребра не сломаны.
— А все остальное цело?
— Эй, папочка, ты избил меня, а не спас, запомни это, — Шуга хитро улыбнулся и пошагал вперед, — или ты успел влюбиться в меня, пока бил?
— Думаешь, я не могу врезать тебе снова? — Малик ухмыльнулся и пошел за ним.
Кажется, с Юнги все было более чем в порядке, но ответственность и чувство вины почему-то не исчезли в тот самый момент, когда Шуга хитро прищурился и прихрамывая пошагал к выходу.
— Почему ты идешь за мной, Зи?
— Зи? Только такой придурок, как ты, мог додуматься до такого.
— Ты собираешь провести меня до дома?
— Нет, сам допрешься.
— Тогда почему ты идешь за мной?
— Пытаюсь тоже выйти из этой чертовой больницы.
— Ох, правда? Но здесь ведь не один выход.
— Ты снова нарываешься, мелочь.
— Ты в курсе, что выбил мне один зуб?
— Что? Как?
— Мне показать на тебе, как именно ты его выбил?
— Покажи зуб, дебил.
В ответ Юнги усмехнулся и показал ему средний палец.
— Я сейчас сломаю его нахрен.
— Мне придется делать зуб. В 12 лет.
— Ты сам виноват, что родился таким уёбком.
Почему-то в ту минуту Шуга впервые почувствовал себя расслабленным рядом с Зейном, и он прекрасно понимал, что его угроза была не более, чем шуткой, и еще больше он понимал то, что Малик шел следом за ним, потому что чувствовал, что должен был быть рядом. И, в отличие от него, Шуга точно уже знал, что между ними завяжется дружба.
В тот день Зейн и в самом деле проводил его до самого дома. И это было самой странной вещью в его жизни. Он не провожал понравившихся ему девочек, но провел мальчишку, которого еще пару часов назад люто ненавидел. Но именно этот вечер и перевернул их жизни вверх дном. С каждым днем они сближались все больше и больше, и за какие-то считанные месяцы сблизились настолько, что никто вокруг просто не понимал, что происходило. Малик защищал Шугу так, точно это был его младший брат, в то время как сам Юнги дарил ему тепло, которого тому так сильно не хватало.