Fucking feelings

Добыть деньги оказалось проще, чем эти двое предполагали. Зейн не нашел способ получше того, которым когда-то пользовался его парень. Пытаясь соблазнить взрослых мужчин, они отбирали у них деньги и просто уходили. Такими темпами всего за несколько дней парни собрали нужную сумму и решили уехать ночью, ничего не сказав своим родным. — Ладно, почему никто не знает, что я сваливаю, — ясно, но какого хера ты ничего не сказал своей мамочке? — Усмехнувшись, Малик натянул на себя куртку и проверил карманы. Он достал несколько купюр и принялся их пересчитывать. — Думаешь, ей не срать? Она будет думать, что я зависаю где-нибудь с тобой. — Ну, отчасти она будет права. С этими словами брюнет тихо открыл входную дверь и вышел на улицу. Шуга последовал за ним. Он откровенно нервничал, ведь дальше своего города никогда ничего не видел. Юнги впервые делал то, чего хотел сам, впервые никому ничего не говорил и абсолютно сам заботился о себе. Друзья шли довольно медленно, наслаждаясь ночным городом. Им нравилось идти в тишине, порой оборачиваясь на шум машин или шумных компаний. Впрочем, их было слишком мало. — Этот город может быть классным, — заметил Малик, шумно выдыхая и осматриваясь по сторонам. — Если выселить всех ублюдков? — Улыбнулся ему Шуга и обнял за плечо. — Может, если их всех не будет, то мы сможем нормально жить? — Предлагаешь их всех убить? — Нет, но, может, мы могли бы присмотреть себе квартиру или хотя бы район, в который переедем после окончания школы? — И будем жить как милая парочка женатиков? — Да, почему бы и нет? — Блондин немного смущенно заулыбался и отвел взгляд в сторону, — поедем на автобусе? — Да. Если все пройдет без задержек, то поездка займет не больше пяти часов. — Ах, ты уже все посчитал? — Прочитал, — исправил его Зейн. — Километров 300? — Почти 290. Шуга рассмеялся. — Малыш, ты настолько изучил наш маршрут? — Он притянул его к себе еще сильнее и оставил на щеке долгий поцелуй. — Я отношусь к таким вещам серьезно, принцесса. — Да? Может, ты нам уже и распорядок всех дней составил? — Пока еще нет, но сразу же, как мы приедем, то снимем номер в мотеле и проспим до самого вечера, а потом пойдем в клуб. Знаешь, один из таких дешевых клубов, где можно достать разбавленный крэк. — Ты собрался провести наши каникулы обдолбанным и в ночных клубах? Малик, ты не посмеешь испортить нам отдых. — Почему? Ты не хочешь потерять контроль и просто отрываться? — Ты же знаешь, как я отношусь к подобному дерьму, Зейн. — Точно, я же забыл, что женат на старом ворчуне, который не умеет развлекаться. — А для тебя развлечения — это набухаться или обдолбаться в сраном клубе, а потом пытаться вспомнить, что ты вчера делал? Кажется, мы пытаемся сбежать от таких людей. Они еще долго спорили, каждый отстаивая свою точку зрения, но в конце концов брюнет сдался. Он вспомнил те дни, когда отдыхал и расслаблялся в его объятиях, после чего решил согласиться на "культурную программу". Одержав победу, Юнги принялся целовать своего парня прямо на улице. Он довольно улыбался и обещал ему самые лучшие каникулы. Малик же пообещал ему устроить "сладкую" жизнь, если каникулы будут скучными. И ближе к утру на первом же автобусе они отправились в штат Нью-Йорк. Дорога была спокойной и даже недолгой, но оба парня вымотались. Они совершенно не привыкли к поездкам, поэтому просто спали на плечах друг друга. А, добравшись до самого города, сразу же сняли недорогой номер в ближайшем мотеле. — Блять, я думал, сдохну, — кидая свой рюкзак на пол, Зейн рухнул на кровать лицом вниз и издал громкий удовлетворенный стон. — Ты бы хоть разделся, — не проявлявший своей усталости Шуга лег рядом и, приподняв лицо друга, поцеловал его, — ты веришь в то, что мы, мать его, в Нью-Йорке? Зейн заморгал. Он совершенно не соображал, но слова Юнги будто вернули его в реальность. Они и в самом деле были в мотеле, а их родственники и "друзья" были практически за 300 километров от них. Их ждала неделя вместе, наедине и без страха. Сможет ли Зейн вообще жить без него? Он так сильно надеялся на это. — Мать твою, мы сделали это, — как-то даже растерянно проговорил он, пялясь на Шугу. Вскоре лицо Малика расплылось в довольной улыбке, и он поцеловал своего парня несдержанным и долгим поцелуем. Блондин заулыбался сквозь поцелуй, после чего потянулся к подушкам и подмял их под их с Зейном головы. Им совершенно не хотелось раздеваться или укрываться. Недолго целуясь, парни так и заснули: лицами друг ко другу, в обуви и куртках. Первым проснулся Зейн. Протерев глаза, он даже не сразу понял, где находился. Все, что происходило восемь часов назад, казалось ему сном, но маленький деревянный номер напоминал о том, что они все же сделали это. Брюнет принял сидячее положение и окинул довольным взглядом все, что его окружало. Последним он осмотрел Шугу, который мило посапывал в какой-то даже детской позе. Он по-прежнему лежал на боку, спрятав под голову руки и свернувшись калачиком. Малик умиленно улыбнулся и убрал с его лба челку. После он потянулся к мобильному телефону, который, к счастью, не раздавил во время сна, и посмотрел на время. Девятый час. Весь вечер был в их распоряжении. Парень заметил несколько новых сообщений и не принятый вызов от матери. Родители редко ему звонили или писали, поэтому он сразу же принялся читать сообщения. Первое было от Фионы: "Зейн, они снова поругались. На этот раз мама ударила папу, и он толкнул ее. Где ты, кусок дерьма?". Впрочем, следующее было тоже от нее: "Перед тем, как снова уйти, он признался, что изменяет ей. Мама так сильно плачет. Ты мог бы оторваться от задницы Юнги и успокоить ее?". Малик тяжко вздохнул. Он не выносил все эти семейные разборки, да и давно уже не сочувствовал своим родителям. Он считал, что давно можно было покончить с этим, поставив всего лишь подпись на бумажке, свидетельствовавшей об их разводе. Но им, как думал Зейн, "походу, нравилось жить в этом дерьме". И тем не менее парень продолжил читать сообщения. Наконец, он добрался до последнего: "Кажется, они разведутся. Зейн, они разводятся! Где тебя носит? Приди и останови их!". Он с насмешкой прочел последнюю фразу сестры. Абсолютно не веря в то, что эти двое разведутся, Малик все же лелеял внутри некую надежду, отчего с облегчением вздохнул, стараясь верить в лучшее, в развод. Дальше были сообщения от девушек, которые он даже толком не читал. И, наконец, последнее — от матери. С первых же слов его лицо исказилось в хмурой гримасе: "У меня нет настроения и желания возиться с тобой, Зейн (она всегда называла его по имени, когда пыталась быть более убедительной и жесткой). Если ты не притащишь свою задницу домой, я выгоню тебя из дома. Наша семья и так разваливается на куски, а ты беспросветно гуляешь со своим дружком и даже не пытаешься участвовать в семейных делах. От тебя никогда не дождешься ни помощи, ни поддержки. Возможно, я не уследила за тобой в раннем детстве, потому что была занята тем, чтобы вы с сестрой не голодали, но ты вырос настоящим засранцем. Прояви уважение к матери и явись домой.". И только потом он несколько секунд пялился на пропущенный звонок. Зейн привык к тому, что после скандалов с мужем, Мегги всегда срывалась на нем. И он даже не воспринимал ее слова всерьез, поэтому, приготовившись выслушать в свой адрес поток негатива и недовольства, достал из рюкзака сигареты с зажигалкой и вышел на небольшой балкон. Сделав пару затяжек, парень набрал номер матери. Через несколько гудков она ответила крайне недовольным голосом. — Привет, — ответил ей Зейн, снова затягиваясь и уже готовясь выслушивать все, что было в сообщении. — Ты такой же кусок дерьма, как и твой отец, Зейн. — Почему? Потому что не пришел домой, чтобы выслушать порцию высера на человека, который испортил тебе жизнь, ведь ты у нас, блять, святая, а все мужики — ебаные уроды, которые портят твою жизнь? — Брюнет говорил спокойно и даже как-то слишком безэмоционально. Стали слышны всхлипы, на которые парень только закатил глаза. — Неужели ты вырос таким бессердечным? — Прости, мамочка, но тебе нужен твой сын только тогда, когда тебе хреново. — Как ты можешь быть таким жестоким? Этот разговор начал надоедать Зейну, поэтому он решил его закончить. — Знаешь, я не смогу прийти, потому что я в Нью-Йорке. Отдыхаю от всего дерьма, которое творится дома. И он отключился. Порой Малик ловил себя на мысли, что давно выставил бы за порог такого сына, но прекрасно понимал, что его мать не могла совершать подобные поступки. Докурив, он захотел вернуться в номер, но сонный Юнги вышел к нему на балкон. — Жестко ты с ней. Это была Мегги? — Да. — Снова проблемы с Джонатоном? — Типа того. Они решили развестись, а она хотела моей поддержки, прекрасно зная, как я не выношу всю эту их поебень. Шуга тихо посмеялся. — Развестись? Только самый наивный в мире человек поверит, что они смогут это сделать. — Фиона верит. Шуга снова посмеялся, а после накрыл губы Зейна ласковым поцелуем. Он всегда сочувствовал ему, ведь родители Юнги давно развелись, и он уже даже забыл, как сильно они ссорились. — Может, если бы отец женился тогда на твоей матери, все было бы гораздо лучше, — усмехнулся тот, опуская руки на его талию и прижимая к себе. Зейн провел без него мало времени, но все эти несколько минут ему катастрофически не хватало любимого запаха, что он понял только сейчас, когда тот был рядом. — Мы были бы братьями, — еле улыбнувшись, Шуга обнял его одной рукой за шею, а второй как-то даже бережливо провел по острой скуле. — Я бы ебал тебя и братом. — Ты хотел сказать "любил". — Нет, я хотел сказать "ебал". — Мы вернулись к стадии "между нами только секс"? — Нет, но прекрати говорить о сраных чувствах. Хлопнув своего парня по щеке, Зейн вернулся в номер и полез в рюкзак. — Мы обязаны поговорить о нас, Малик, — Шуга последовал за ним и уселся на край кровати, внимательно наблюдая за его действиями. — Может быть, если я буду в стельку пьян. — Тогда ты признаешься мне в любви, а на утро соврешь, что ничего не помнишь, или скажешь, чтобы я не воспринимал эти слова всерьез? — Да, я выберу один из этих вариантов. Спасибо, любимый. Наконец, Зейн достал деньги и молча двинулся к выходу. — Мы что, даже не переоденемся? Ты хочешь пойти в клуб таким помятым? — Ах, точно, у нас же культурная программа, но ты ведь простишь мне такой вид? — Так не терпится развлечься? — Юнги встал с кровати и подошел к нему. — Вряд ли это получится, ведь мы будем жить по твоим правилам. Брюнет открыл двери и вышел на улицу. Даже воздух Нью-Йорка был не таким, как воздух в их городе. Оба парня вдохнули полной грудью и не могли сдержать улыбок. Огромные здания, поток машин и толпы людей завораживали и даже немного смущали. Эти двое совершенно не привыкли к подобному. Они шли, осматриваясь по сторонам и показывая друг другу яркие огромные вывески на высотках. Сперва младший предложил прогуляться, на что Малик охотно согласился. Рассмотрев здания, они принялись наблюдать за людьми. И в отличие от жителей их города, жители Нью-Йорка куда-то спешили или же просто вели себя так, как хотели. Вероятно, друзья шли по какой-то элитной улице, потому что им не встретился ни один бедно одетый прохожий, что натолкнуло на мысль, будто в этом городе и вовсе не было необеспеченных людей. — Охуеть, я чувствую себя бомжем, — проговорил Малик, теребя рукав Юнги. Тот неловко улыбнулся ему, после чего кивнул в сторону милой парочки, державшейся за руки. Брюнет не сразу понял, куда смотреть, но после его взгляд упал на шедших за руки парней. Они влюбленно смотрели друг на друга и ворковали, точно были по уши влюблены. Шугу пробрала белая зависть. Он поднял глаза на Зейна, который неотрывно смотрел на них, после чего неуверенно взял его за руку. Сперва Малик хотел было выдернуть руку, но спустя несколько секунд только крепко сжал ее. Что же, если он хотел попробовать жить иначе, то было самое время это сделать. В какой-то момент в его голове промелькнула мысль, может ли он поцеловать Шугу? Это было страшно, и волнение окутало от одной только мысли, но Зейн хотел пересилить себя, и он знал, что мог это сделать. Он сглотнул. Губы пересохли, но брюнет не мог позволить страху и робости взять верх. Его губы коснулись губ друга. Блондин широко распахнул глаза и не сразу сообразил, что происходило. Но как и его парню, Шуге понадобилось всего несколько секунд, чтобы ответить взаимностью. Он обнял его за шею и вплотную прижался. Поверить в подобное было невозможно, но, казалось, этот город творил чудеса. И, быть может, Юнги заблуждался, когда был уверен, что Малик только все оправдывал гомофобным городком? Что же, он очень хотел заблуждаться. — Мне определенно нравится этот город, — Шуга аккуратно отстранился и попытался перестать улыбаться, что совершенно у него не получилось, — блин, Малик, такое поведение влюбляет в тебя. — Разве ты не уже? — Зейн облизнулся и, вновь взяв его за руку, двинулся вперед. Блондин промолчал, кусая щеку изнутри. Он не знал, стоило ли ему признаваться своему другу в любви? И спустя несколько секунд глубоких раздумий, юноша принял решение молчать. Они шли вдоль улицы, продолжая точно дети разглядывать прохожих, здания и машины. — Ладно, можем зайти что-нибудь выпить, — улыбнулся блондин, кивая в сторону красивой вывески с привлекательным названием. Внутри было довольно спокойно и даже как-то неловко. Обычно в такое время в их городе ни одно заведение не было настолько тихим. Здесь же посетители беседовали и попивали свои слабоалкогольные напитки под джазовую музыку. Впрочем, парни не были уверены, что это был джаз. Они оба ужасно разбирались в музыке. Старший отметил дорогие диваны, обшитые красным бархатом и коричневые столики, на каждом из которых стояли вазы с одной ярко-алой розой. Он никогда не видел таких уютных и культурных закусочных. В какой-то момент Малик даже подумал, что их сейчас выставят за дверь, но молодая официантка только любезно улыбнулась и поздоровалась. Парни уселись за столик у окна. Им не хотелось упускать из виду этот прекрасный город. — Охеренное место, — вполголоса заметил Зейн, вертя головой и осматриваясь. — Не знал, что тебе может понравиться что-то подобное. — Здесь уютно, — брюнет мягко улыбнулся ему и снова осмотрелся по сторонам. Он находил это место прекрасным. Ему нравилась перспектива спокойно ужинать с Шугой, не боясь, что какой-нибудь пьяный ублюдок захочет устроить драку. Люди казались такими мирными и беззаботными. Зейн даже умудрился влюбиться в этот город за каких-то полчаса, проведенных на улице. Улыбка не исчезала с его уст, а настроение было каким-то даже слишком поднесенным. Недорогой, но безумно вкусный ужин казался самым лучшим, что ел Малик. В Нью-Йорке ему даже "Кола" казалась вкусней. — Блять, я так счастлив, — это Зейн уже говорил, с довольным видом падая на кровать и обнимая Шугу за плечи. Тот улыбался не менее довольной и счастливой улыбкой. Они были сыты, рады и главное — вместе. Шуге нравилось видеть друга таким беззаботным, таким избавленным от страха. И пускай Юнги не до конца понимал, что все происходило на самом деле, он просто неотрывно смотрел на Зейна, бесконечно ловя себя на мысли, что любил этого парня. И в какой-то момент, когда брюнет в очередной раз словил его губы в поцелуе, Шуга захотел признаться ему в этом. Он понимал, что рисковал, но почему-то сейчас он был уверен в своем парне. И стоило Малику оторваться от его губ, как Шуга оробел. Вся уверенность превратилась в "ладно, после следующего поцелуя". — Ты безумно красивый, — проговорил тот, снова и снова целуя его губы и только сильнее вжимая в себя тело Шуги. Младший шумно выдохнул, сдерживая в себе подобие стона. Он понимал, что они могли сейчас переспать, поэтому окончательно предпочел провести этот вечер за милыми признаниями. — З-Зейн, — немного заикаясь, Юнги отстранился и, сделав решительный вдох, проговорил прямо ему в губы, — я люблю тебя. Но когда блондин потянулся за очередным поцелуем, за секунду успев пожалеть о сказанном, Малик только сильнее отстранился. Он пару раз моргнул, после чего поцеловал Шугу. Он не был готов к тому, что они вообще когда-либо озвучат друг другу подобное. А от слов Юнги, когда все это не было их очередной шуткой, конечности немного охладели, сердце забилось чуть чаще. Что же, на какое-то мгновение даже показалось, что ненавистное "что-то" вернулось. Неужели он боялся ответить взаимностью? Брюнет даже не представлял, что должно было быть после этих слов. Снова перемены? Ох, кажется он по-настоящему боялся их. — Зейн? — Шуга оборвал их поцелуй и хмуро уставился на него, — ты не хочешь сказать мне нечто подобное? — Блондин видел в его глазах растерянность, от которой уже успел устать. Он прекрасно знал, что Малик чувствовал то же самое, но неужели им снова придется столкнуться с его необоснованными страхами? Нет, он не был готов переживать все это снова. — А должен? — Брюнет мгновенно почувствовал, что должен был вести себя так, как всегда вел себя, когда чувствовал неуверенность. — ты же у нас влюбленная принцесса, а не я. Шугу по-настоящему разозлило его безразличие и то, что он продолжал даже такие серьезные вещи сводить к шуткам. — Ясно, — недовольно качнув головой, белокурый слез с кровати и, схватив свою куртку, с громким стуком закрыл за собой двери. — Блять! Ты серьезно?! — Малик разочарованно крикнул ему вслед и упал головой на подушки. Он не был разочарован в Шуге, он был разочарован в себе. Почему все начиналось заново? Почему он не смог выдавить из себя всего несколько слов, которые так сильно были нужны им обоим? Нет, он не хотел обратно превращаться в ничтожество и быть трусом. Ненавидеть себя было слишком больно и неправильно. И Зейну понадобилось всего несколько секунд размышлений, чтобы понять, что он не допустит новой ошибки. Забыв о холодной погоде, он кинулся к выходу и понесся, совершенно не зная, в каком направлении мог уйти Шуга. Но, быть может, ему было суждено исправлять свои ошибки, или эти двое имели способность находить друг друга, но вскоре Малик нашел его, стоявшего около какой-то исписанной граффити стены и шмыгавшим носом то ли от холода, то ли от слез. Его голова была опущена, что навлекало мысль о том, что блондин прятал слезы. — Эй, — Малик приподнял его лицо за подбородок, но Шуга убрал его руку так грубо, как только мог. — Я просто не был готов к этому. Юнги молчал. Он только снова шмыгнул носом и протер глаза. Зейн понимал, что прямо сейчас должен был признаться и себе, и ему в любви. Никто никогда не мог заставить этого парня сдаться и признавать все свои, как он считал, слабости. Но этому парню он был готов сдаться и, выпустив их жизнь из-под контроля, говорить о том, о чем предпочел бы даже не думать. Вдох. Выдох. Смелость не требовала большего, чем просто набраться дыхания. — Я тоже люблю тебя. — Шуга поднял на него лицо, и только сейчас брюнет увидел его влажные щеки. Несколько секунд они просто стояли и смотрели друг на друга. Старший опустил руки на его щеки и поцеловал самым нежным поцелуем, на который только был способен. — Очень сильно люблю. — Я знаю, — блондин заулыбался, отвечая взаимностью. Он целый день не мог поверить во все, что с ним происходило.