Колыбель порока

Казалось, каждый нейрон, один за другим, взрывается в его голове. Медленная имплозия головного мозга. Но в лечебнице не становилось тише ни на децибел. Каждый орал о чем-то своем. — Я есть Иисус, сын божий. Я снизошел до вас, братья мои. Это фраза из 283 уже была заучена всеми санитарами этого отделения психиатрии. Скорее всего, этого очередного Иисуса отправят на шоковую. У каждой из этих палат была своя история, своя боль, свои страдания, но Хакурю, пытаясь сохранить спокойствие, продолжал вечерний обход пациентов, чиркая изменения в их поведении на планшете. Многие начинали приходить в норму после курса приема выписанных лекарств, молодой доктор был действительно горд ими, горд собой. Но попадались и те, на кого лекарства вообще не действовали, например, на этого Иисуса из 283. Хотя, он был не единственным, был еще парнишка из 289. Молодой, 25-и лет, в больничной карте он был подписан как Джудар, но все местные санитары называли его ласково Джу. Джу был весьма женоподобен, имел статное, молодое и красивое тело без единого шрама, казалось, его воспитывали как хрупкий цветок. Бледно-молочная кожа, янтарно-огненные глаза. Он не был мальчиком-паинькой, а скорее наоборот. Парень полностью осознавал всю свою привлекательность. Распуская длинные и черные, как ночь, волосы, парень заманивал к себе новеньких санитаров и делал все, чтобы они доставали для него различные медикаменты и необходимые ему вещи. — Итак, ты ничуть не меняешься. Сегодня из-за тебя уволили еще и Сабумада, но не это сейчас важно. — Он сам ко мне полез. Творил всякие непотребства, доктор, мне тут так страшно, прошу вас, защитите меня, — почти плаксивым голосом простонал черноволосый и попытался прильнуть к молоденькому доктору. Но, прочитав в лице собеседника одну лишь усталость и раздражение, сразу же немного отступил от своего образа жертвы. — Джудар, я прекрасно знаю, кто и в чем виноват. Но сейчас не время для этого. Я провожу обход и, на самом деле, я бы хотел поскорее отсюда свалить и пойти домой… — не успел доктор договорить, как был перебит пациентом, передразнивающим его слова: — Посмотреть вечерний сериал, выпить бокальчик красного и до 4-х утра ворочаться в своей холодной постели, да? Не сложно догадаться, что ты одинок, Хакурю. Знаешь, я бы мог немного скрасить твои серые будни и холодные ночи, только скажи мне… Парню пришлось прервать свою блестящую речь, когда он заметил, что голубоглазый брюнет не уделил ни капли внимания столь профессиональному актерскому мастерству. Вместо этого, Хакурю с излишним интересом писал что-то в свой планшет с изображением герба больницы: «…у пациента так же ярко-выражена нимфомания и желание удовлетворить потребность путем интимной близости с лицами мужского пола». — О боже, что за херню ты пишешь на своих листочках? И так с каждым? Я и не думал, что ты такой извращенец, Хакурю, — с тонкими нотками усмешки произнес Джудар. — Я лишь фиксирую твое поведение, не более, — поставив очередной прочерк, Хакурю вновь пристально взглянул на собеседника (хотя какая это беседа, скорее некий монолог, где собеседники всеми силами пытаются как можно успешнее игнорировать слова друг друга).  — Джудар, ты все еще видишь те галлюцинации? .. В эту секунду на лице пациента засверкала легкая улыбка, граничащая скорее со страхом, чем с радостью. Кисти рук сцепились в мертвый замок, настолько крепкий, что кончики пальцев пожелтели, а ногти впились в белоснежную кожу так сильно, что маленькие капли крови выходили наружу мелкими контрастными бликами, что выглядело даже симпатично. Хакурю никак не ожидал подобного исхода, ведь каждый вечер Джудар просто отвечал на вопрос шутками, желая скрыть правду. И каждый рассказ о прекрасной сказочной стране длился часами: люди летают на коврах-самолетах и общаются с огромными синими джинами. По словам врачей, мальчик просто хотел убежать от реальности, в которой его родители умерли, а паренек зарабатывал на жизнь не самыми честными способами. Этот мир был неким способом абстрагироваться от окружающего его стресса. Но, впоследствии, парень полностью ушел в свою выдуманную вселенную, где жил в огромном замке и летал над облаками, постепенно переставая замечать грань между реальностью и фантазиями. Думая об этом, Хакурю внимательно наблюдал за реакцией пациента на этот прямой и столь простой вопрос, ответ на который был уже заранее всем известен, а поставлен был лишь ради галочки в форме. Но реакция отвечающего была несколько непредвиденной. По телу длинноволосого уже шла дрожь, а улыбка уступила место оскалу под пристально смотрящими глазами. — Я… Я вспомнил… Доктор, это же вы? — дрожащим тихим голосом произнес мальчик на больничной кровати. — Что я? — Это ведь из-за вас тот блондин лишился ноги, да? — Что ты…? — Ты помнишь, как ты наслаждался этим моментом? Как ты наслаждался тем, как умирал твой друг? — Джудар, прекрати, ты не в себ… —, но санитар был прерван на полуслове криком Джудара, вложившего в него все оставшиеся на данный момент силы. — Как ты можешь не помнить? Ты сам ко мне пришел, ты просил… Нет, ты молил меня. Ты хотел, чтобы все эти грязные твари сдохли в муках, ты жаждал отмщения. Никто из них не помог, никто, кроме меня… Теперь ты держишь меня тут на привязи за свои грехи? — Джудар буквально надрывал голосовые связки до предела, а его крики были слышны на все отделение. Больные слышали их как мольбы о помощи, и многие хотели помочь, хотя оставались и другие, желавшие лишь тишины и покоя. На минуту в комнате буквально повисла мертвая тишина и лишь крики из соседних палат доносились до этих двух. Но эта минута бездонной тишины закончилась, когда парень начал что-то тихо шептать. Что-то, что мог услышать только он сам. -Джудар? — спросил доктор, других слов он не смог найти. Длинноволосый брюнет, будто в неком помутнении, медленно встал с кровати и неспешными шагами начал приближаться к Хакурю. Хакурю, в свою очередь, делал небольшие шаги вспять. Вся эта гнетущая обстановка пугала его, а рука рефлекторно потянулась в правый карман его медицинского халата за шприцом и склянкой с транквилизатором. -Джудар, если ты не вернешься в свою кровать, то я буду вынужден позвать санитаров. Успокойся… — выдавил из себя лекарь, но юноша не сбавлял ход, а наоборот более уверенно направлялся к своему мучителю. И в эту секунду, полную страха и врачебного интереса перед пациентом, Хакурю почувствовал, как его спина уже вплотную уперлась в холодную плитку стены. Но, не успев осознать этот факт, безумец вцепился в ворот белоснежного халата и начал истерично кричать и драть его ворот. — Это ты убил её! Ты убил собственную мать, Хакурю! Ты отрубил ей голову этими руками! Ты не мог этого забыть! Ты не мог забыть, как убил своего близкого друга! Ты не… — не дав закончить и фразы, Хакурю попытался вырваться. Но тогда руки брюнета крепко вцепились в ткань, не оставляя ни малейшего шанса. Это было похоже скорее на неистовый, полный ненависти и злости танец по палате, чем борьбу. Крича невнятные речи о смертях и пороке, Джудар налегал на врача, которому ничего не оставалось, кроме, как пятиться, пока они оба не упали на еще не остывшую от тепла больного кровать, обложенную, как обычно, больничными ремнями для успокоения и сдерживания особо буйных пациентов. Хакурю вновь попытался убрать руки разъяренного пациента, но тот первым схватил запястья доктора и, удерживая, развел их в стороны. На этом крики сумасшедшего утихли. Парень слишком перенапряг свои голосовые связки и сейчас ему было больно даже дышать. Пар от учащённого и затруднённого дыхания мелким осадком чувствовался на коже Хакурю. Переведя дыхание, хриплым и тихим голосом Джудар вновь молвил: — Ты разве не помнишь, как я едва не умер ради тебя? Именно в эту секунду Хакурю заметил, как тоненькая алая струйка мгновенно обогнула подбородок юноши и тонкими каплями спустилась на любимую рубашку, подаренную сестрой на 20-й день рождения, оставляя после себя багряный след. — Джудар, у тебя кровь, это может быть чем-то очень серьёзным, – но, подняв глаза на оппонента, Хакурю не верил тому, что видел. Кровь полностью заполнила глаза парня и вытекала из век, будто слезы; из носа две аккуратные дорожки вязкой темной жидкости двигались к окрашенным, будто яркой помадой, губам. Вся эта жидкость, наполненная безумием, дождем опадала на лицо доктора. Казалось, её было так много, что она не давала векам разомкнуться, а рот был буквально наполнен ею, и Хакурю не мог сделать ни вдоха, задыхаясь вязкой, горячей жидкостью. Казалось её было так много, что он буквально тонул в ней, улавливая звуки несвязной речи и дикого гогота, откуда-то сверху, над поверхностью. Красные колонны замка были украшены гранитной лозой, тянущейся к расписанному самыми искусными руками империи потолку. На тумбочке у кровати лежало пару надкушенных персиков из королевского замка. А за ними дотлевала свеча, пытаясь разжечь пламя перед тем, как окончательно потухнуть. Джудар не мог поверить, что после всего, через что они прошли, именно в момент апогея их победы, его король забудет абсолютно все. Все те славные победы и поражения. Кто он, откуда он и чего ему стоила столь славная победа. Джудар никогда не терял надежду вернуть рассудок своему королю. Маги водил его ко всем самым известным лекарям мира, но все только разводили руками, не в силах помочь. Часами напролет Джудар слушал сумасшедшие рассказы о мире, где огромные автоматические тележки, словно по ветру, гоняют по каменным дорогам, а люди могут разговаривать через маленькую коробочку, находясь в разных странах. Хакурю больше не считал себя королем, он вечно просил называть себя доктором, а замок называл лечебницей. Джудар заметил, как император стал намного холоднее к нему. Это были уже не дружеские отношения, они даже не были похожи на отношения маги и его короля, они были сухими и формальными. Порой, эмоции маги загорались неистовым пламенем, и он не мог контролировать себя, пытаясь вернуть королю рассудок. Сейчас был один из таких моментов. Джудар рвал глотку, пытаясь объяснить Хакурю кто он. В комнату ворвалась куча стражников. Тем показалось, что верный империи оракул пытался причинить вред их правителю. Отмахиваясь от стражи, он пытался объяснить, что не желает зла своему королю, а лишь пытается помочь. Но по физической силе маги изрядно уступал натренированным бойцам и те с легкостью повалили Джудара на пол. Санитары пытались оттащить безумца от доктора. Буквально скрутив беднягу, три огромных тела давили на него всей своей массой. Джудар не переставал кричать невнятный бред про короля, пытаясь вырваться из рук неизвестных. Пара миллилитров транквилизатора и парень перестал что-либо чувствовать, погрузившись в необъятную дрему.